Тот, кто ходит на четвереньках

С приближением семи часов к западному входу музея начали съезжаться лимузины и такси. Из них осторожно вылезали элегантные пассажиры, дамы в мехах и господа, все как один в смокингах. Раскрыв зонты, гости устремлялись по красной ковровой дорожке к навесу над входом — проливной дождь уже затопил тротуары и превратил канавы в бурные реки.

Большая ротонда, обычно тихая в этот вечерний час, оглашалась говором множества людей и топотом ног в дорогой обуви по мраморным плитам. В Райском зале из кадок, украшенных гирляндами фиолетовых лампочек, высился бамбук. К нему были прикреплены букеты орхидей, они свисали, напоминая цветущие лианы в тропическом саду.

Где-то в глубине зала невидимый оркестр оживленно играл “Нью-Йорк, Нью-Йорк”. Полчища официантов в белых галстуках умело лавировали в толпе, держа большие серебряные подносы, уставленные бокалами с шампанским и всевозможными закусками. Поток гостей вливался в ряды сотрудников музея, уже отдающих должное бесплатному угощению. В лучах прожекторов с голубыми светофильтрами сверкали длинные вечерние платья с блестками, бриллиантовые ожерелья, золотые запонки и тиары.

Открытие выставки “Суеверия” почти внезапно стало наиболее привлекательным событием для светского общества Нью-Йорка. Привычные балы и благотворительные обеды затмила возможность увидеть собственными глазами то, о чем столько говорили. Организаторами были разосланы тысячи приглашений, и пять тысяч человек ответили, что приняли их.

Смитбек в смокинге (который сидел на нем отвратительно) и рубашке с оборками вглядывался в зал, выискивая знакомые лица. В дальнем конце зала был воздвигнут громадный помост. Вдоль одной из стен проложен искусно украшенный вход на выставку. Дверь пока что была заперта, и возле нее стояла охрана. Площадка для танцев посередине быстро заполнялась парами. Едва войдя в зал, Смитбек услышал со всех сторон разговоры, ведущиеся повышенными голосами.

— ...эта новая психоисторичка. Грант? Так вот, вчера она призналась-таки, над чем работала все это время. Представьте: она пытается доказать, что странствия Генриха Четвертого после второго крестового на самом деле представляли собой реакцию бегства, вызванную сильным стрессом. Я с трудом удержалась, чтобы не сказать ей...

— ...выдвинул смехотворную идею, будто стабианские бани на самом деле были просто-напросто конюшнями. А ведь сам ни разу не бывал в Помпее. Виллу Тайн от пиццерии не отличит. Но имеет наглость именовать себя папирологом...

— ...моя новая ассистентка? Знаете, такая, с огромным носом? Так вот, вчера она стояла возле автоклава и уронила туда пробирку, наполненную...

Смитбек глубоко вдохнул и начал протискиваться к столику с закусками. Будет чем полакомиться, подумал он.

Д’Агоста увидел, как перед входными дверями Большой ротонды в очередной раз рассыпался фейерверк фотовспышек. Появилась еще одна важная персона — женоподобный красавчик с двумя чахлого вида девицами, виснущими на его руках.

Лейтенант стоял там, откуда мог наблюдать за металлодетекторами, за толпами гостей, вливающимися в Райский зал через единственную дверь. Пол Ротонды скользил от дождевой воды, на стойку гардероба один за другим ложились зонтики. В дальнем углу разместился передовой пост ФБР:

Коффи собирался наблюдать оттуда за происходящим. Д’Агосту разбирал смех. Пост старались оборудовать так, чтобы он не бросался в глаза, однако тянущиеся от него, словно щупальца спрута, электрические и телефонные провода, волокнооптические и покрытые резиной кабели не заметить было так же трудно, как тяжкое похмелье.

Раздался раскат грома. Вершины окаймляющих набережную деревьев с еще нераспустившимися почками неистово раскачивались на ветру.

Рация д’Агосты зашипела.

— Лейтенант, у нас опять скандал возле металлодетектора.

До него донесся пронзительный женский голос: “Вы должны знать меня”.

— Отведите ее в сторону. Надо, чтобы толпа непрерывно двигалась. Тех, кто не желает проходить через металлодетектор, выводите из очереди. Они всех задерживают.

Когда д’Агоста укладывал рацию в футляр, к нему подошел Коффи, за ним по пятам следовал начальник охраны музея.

— О чем докладывают? — грубо спросил Коффи.

— Все на местах, — ответил д’Агоста, вынув сигару и разглядывая ее изжеванный кончик. — Четверо полицейских в штатском ходят среди гостей. Четверо в форме патрулируют периметр вместе с твоими людьми. Пятеро регулируют движение снаружи, пятеро наблюдают за входом и металлодетекторами. Полицейские в форме есть и внутри. Когда ленточку разрежут, двое из них последуют за мной на выставку. Один человек в компьютерном зале, один в дежурной части отдела охраны...

Коффи прищурился:

— Полицейские в форме пойдут на выставку с гостями? Планом это не было предусмотрено.

— Это не официальная процедура. Просто я хочу быть с ними впереди толпы. Ты же запретил нам предварительно осмотреть выставку, помнишь?

Коффи вздохнул:

— Ладно, только пусть это не выглядит конвоем. Не лезьте людям на глаза, не заслоняйте витрин. Идет?

Д’Агоста кивнул.

Коффи повернулся к Ипполито:

— А у тебя что?

— Мои люди тоже на местах, сэр. Именно там, где вы хотели.

— Хорошо. Во время торжественной части я буду находиться в Ротонде. Потом буду совершать обходы. Кстати. Ипполито, пойдешь с д’Агостой впереди толпы. Держись поближе к директору и мэру. Порядок ты знаешь. А ты, лейтенант, не высовывайся, не порть себе последний день. Ясно?

Уотерс стоял в прохладном, залитом неоновым светом компьютерном зале, плечо его ныло от тяжелого дробовика. Такого скучного задания у него еще не было. Глянул на хмыря — он сразу мысленно окрестил его так, — выстукивающего что-то на компьютере. Все долбит, долбит, и так уже несколько часов. И потягивает кока-колу. Уотерс потряс головой. Пожалуй, утром первым делом надо попроситься у д’Агосты в другое место. Здесь с ума можно сойти.

Хмырь поскреб в затылке и потянулся.

— Долго время тянется, — пожаловался он Уотерсу.

— Угу, — буркнул тот.

— Я почти закончил. Сказать вам, на что способна эта программа, — не поверите.

— Может быть, — равнодушно ответил Уотерс. Взглянул на часы. Еще три часа до конца смены.

— Смотрите.

Хмырь нажал кнопку. Уотерс подошел чуть поближе к экрану. Вгляделся в него. Сплошная писанина, бессмыслица, которая, видно, и называется программой.

На экране появилось изображение жука. Сначала жук был неподвижен. Потом расправил зеленые ножки и стал расхаживать по надписям. Затем появился еще один. Жуки заметили друг друга и сблизились. Стали заниматься любовью.

Уотерс поглядел на хмыря.

— Это еще что такое?

— Смотрите, смотрите, — сказал хмырь. Вскоре родились четыре жука и стали заниматься любовью. По прошествии недолгого времени экран заполнился жуками. Потом они принялись есть буквы. Минуты через две на экране не осталось ни единого слова, по нему разгуливали только жуки. Потом они начали поедать друг друга. И экран быстро опустел.

— Забавно, правда? — спросил хмырь.

— Да, — ответил Уотерс. И спросил, помолчав: — А что эта программа делает?

— Это просто... — Хмырь как будто немного смутился. — Просто забавная игрушка, и все. Ничего не делает.

— И долго вы писали ее?

— Две недели, — с гордостью ответил хмырь, втягивая воздух сквозь зубы. — Не в рабочее время, разумеется.

Он снова повернулся к компьютеру, забарабанил по клавишам. Уотерс привалился к стене неподалеку от двери. Сверху доносилась музыка танцевального оркестра, стук ударника, перебор струн контрабаса, завывание саксофонов. Уотерсу казалось, что слышится даже шарканье множества ног. А он торчит здесь, в этой психиатрической палате, все его общество — стучащий по клавишам хмырь. Единственное развлечение — это когда хмырь встает за очередной банкой кока-колы.

И вдруг из энергоблока донесся какой-то шум.

— Слышите? — спросил Уотерс.

— Нет, — ответил хмырь. Вновь наступила тишина. Потом явно послышался стук.

— Черт возьми, что это?

— Не знаю, — ответил хмырь. Оторвался от клавиатуры и откашлялся. — Может, вам туда заглянуть?

Уотерс провел рукой по гладкому прикладу ружья и взглянул на дверь энергоблока. Может, там никого нет. Прошлый раз, при д’Агосте, ничего не было. Надо просто войти туда и проверить. Само собой, можно вызвать дублера из дежурной части. Это чуть дальше по коридору. Там должен находиться его приятель Гарсиа... так ведь?

На лбу Уотерса выступила испарина. Он машинально утер ее. Однако к двери в энергоблок не сделал ни шагу.

Большой ротонде было столпотворение: люди стряхивали воду с мокрых зонтов, болтали, сбившись большими и маленькими группами, гул их голосов сливался с шумом, доносящимся из зала. Марго подвезла Фрока к протянутому рядом с металлодетекторами бархатному шнуру, возле него стоял настороженный полицейский. Райский зал был залит желтым светом громадной люстры, висевшей под потолком.

Оба показали полицейскому музейные удостоверения, тот беспрекословно снял шнур и пропустил их, заглянув при этом в сумку Марго. Когда она проходила, он посмотрел на нее как-то странно. Марго опустила взгляд и поняла, в чем дело: она все еще была в джинсах и свитере.

— Побыстрее, — сказал Фрок. — Прямо к помосту.

Подиум находился в дальнем конце зала, возле входа на выставку. Резные двери были соединены цепочкой, над ними аркой из грубо начертанных, похожих на кости букв было выведено название “СУЕВЕРИЯ”. У дверей с обеих сторон стояли деревянные стелы, напоминающие громадные тотемные столбы или колонны языческого храма. Марго видела на помосте Райта, Катберта и мэра, они разговаривали, перешучивались, пока техник возился с микрофонами. Позади них в толпе администраторов и помощников стоял Ипполито, он что-то говорил по рации и при этом отчаянно жестикулировал. Шум стоял оглушительный.

— Извините нас! — ревел во все горло Фрок. Люди нехотя расступались.

— Смотрите, сколько народу, — прокричал ученый, обернувшись к Марго. — Феромональный уровень в зале, должно быть, астрономический. Для зверя искушение будет неодолимым! Мы должны прекратить это немедленно. — И указал в сторону. — Смотрите — вон Грег!

Фрок стал подзывать жестами Кавакиту, стоявшего с бокалом в руке возле танцплощадки.

Помощник хранителя пробрался к ним через толпу.

— Вот и вы, доктор Фрок. Вас искали. Церемония вот-вот начнется.

Ученый подался вперед и схватил Кавакиту за руку.

— Грегори! — прокричал он. — Вы должны помочь нам! Нужно немедленно отменить открытие и очистить музей!

— Что? — удивился Кавакита. — Это какая-то шутка?

И недоуменно посмотрел на Марго, потом снова на Фрока.

— Грег, — сказала Марго, перекрывая шум. — Мы установили, кто совершал убийства. Не человек. Какое-то существо, зверь. Определить это нам помог твой экстраполятор. Это существо ест упаковочные волокна из ящиков Уиттлси. Когда зверь не может найти этих волокон, ему для замены нужны гормоны человеческого гипоталамуса. Мы полагаем, что у него...

— Постой-постой, Марго! Что ты несешь?

— Черт возьми, Грегори! — загремел Фрок. — У нас нет времени объяснять. Мы должны очистить музей немедленно.

Кавакита отступил на шаг.

— Но, доктор, при всем своем почтении... Фрок стиснул его руку еще сильнее и неторопливо заговорил:

— Грегори, поймите же. В музее находится ужасное существо. У него есть потребность убивать, и оно будет убивать. Очень скоро. Мы должны выпроводить всех отсюда.

Кавакита отступил еще на шаг, глядя в сторону подиума.

— Простите, — произнес он сквозь шум. — Не знаю, в чем тут дело, но если вы используете мою программу для какого-то розыгрыша... — Вырвал руку из пальцев Фрока. — Доктор Фрок, полагаю, вам следует подняться на помост. Вас ждут.

— Грег... — начала было Марго, но Кавакита уже отошел.

— К подиуму! — сказал Фрок. — Это может сделать Райт. Директор может дать приказ очистить музей.

Раскатилась барабанная дробь, зазвучали фанфары.

— Уинстон! — прокричал Фрок, въехав на свободное место перед помостом. — Уинстон, послушай! Мы должны удалить отсюда людей!

Фанфары стихли, и последние слова Фрока разнеслись на весь зал.

— В музее находится смертельно опасный зверь! — прокричал Фрок в наступившей тишине.

В зале поднялся ропот. Те, кто стоял к Фроку ближе всех, попятились, переглядываясь и негромко переговариваясь.

Райт злобно уставился на Фрока. Катберт поспешил к хранителю.

— Фрок, — прошипел он. — Ты что устраиваешь, черт побери? — И спрыгнув с помоста, подошел. — Что с тобой? Сошел с ума? — спросил он коллегу злобным шепотом.

Фрок протянул к нему руку.

— Иен, в музее прячется ужасный зверь. Хотя отношения между нами и заставляют желать лучшего, поверь мне, пожалуйста. Скажи Райту, что мы должны эвакуировать отсюда всех этих людей. Срочно.

Катберт пристально поглядел на Фрока.

— Не знаю, о чем ты думаешь, — заговорил шотландец, — какую игру затеваешь. Может, это последняя отчаянная попытка сорвать выставку, превратить меня в посмешище? Но вот что я скажу: если ты закричишь еще раз, я прикажу мистеру Ипполито силой вывезти тебя отсюда и приму меры, чтобы ты здесь больше не появлялся.

— Иен, прошу тебя...

Катберт отвернулся и поспешил обратно на подиум.

Марго положила руку Фроку на плечо.

— Не трудитесь, — сказала она. — Нам они не поверят. Жаль, нет Джорджа Мориарти, он бы помог. Это его выставка, он должен быть где-то здесь. Но я его не видела.

— Что нам делать? — спросил Фрок, дрожа от разочарования. Разговоры вокруг них возобновились, публика сочла все происшедшее какой-то странной шуткой.

— Думаю, необходимо найти Пендергаста, — предложила Марго. — Только он сможет что-то предпринять.

— Он тоже нам не поверит, — подавленно отозвался Фрок.

— Может, сразу и не поверит, — сказала Марго, разворачивая коляску. — Но выслушает до конца. Надо спешить.

Позади них Катберт снова подал сигнал музыкантам. Затем вышел вперед и поднял руки.

— Леди и, джентльмены! — воскликнул он. — Я имею честь представить вам директора Нью-йоркского музея естественной истории Уинстона Райта!

Марго оглянулась, когда Райт вышел на авансцену, улыбаясь и приветствуя блестящую толпу.

— Добро пожаловать! — воскликнул директор музея. — Добро пожаловать, друзья мои, ньюйоркцы, граждане мира! Добро пожаловать на открытие величайшего зрелища, какое только устраивалось в музеях!

Усиленный динамиками голос раскатывался по залу. Громкий взрыв аплодисментов понесся к сводчатому потолку.

— Позвоним в дежурную часть, — сказала Марго. — Там должны знать, где Пендергаст. Телефоны есть в Ротонде.

Она повезла Фрока к входу. Сзади доносился громкий голос Райта: “Это демонстрация наших глубиннейших верований, наших глубиннейших страхов, самых светлых и самых темных сторон человеческой натуры...”

Д’Агоста стоял позади помоста, глядя в спину Райта, обращавшегося к слушающей толпе. Немного послушав, он достал рацию.

— Бейли? — негромко произнес лейтенант. — Когда разрежут ленточку, идите впереди толпы. Позади Райта и мэра, но впереди всех прочих. Ясно? Постарайтесь смешаться с публикой, но не позволяйте оттеснять себя в сторону.

— Понял вас.

— Когда человеческий разум, развился настолько, чтобы осмысливать законы вселенной, прежде всего он задался вопросом: что есть жизнь? Затем: что есть смерть? О жизни мы теперь знаем многое. Однако, несмотря на весь технологический прогресс, мы почти ничего не узнали о смерти, о том, что находится за...

Толпа восторженно слушала.

— Мы опечатали выставку, с тем чтобы вы, наши почетные гости, были первыми ее зрителями. Вы увидите множество редких, радующих глаз артефактов, большая часть их демонстрируется впервые. Увидите воплощения красоты и безобразия, великого добра и предельного зла, символы усилий человека постичь последнюю тайну...

Д’Агоста подумал: интересно, что за дело было у того старого хранителя в инвалидной коляске? фамилия его Фрок. Он что-то кричал, но Катберт, главный на этом сборище, прогнал его. Музейная политика — еще почище, чем в полицейском управлении.

— ...самую пылкую надежду, что эта выставка откроет новую эру в нашем музее, эру, когда технологические новшества и совершенствование научных методов оживят у людей интерес к современным...

Д’Агоста окинул взглядом зал, высматривая своих людей. Как будто бы все на местах. Кивком велел охраннику у дверей снять с них цепочку.

Когда речь Райта окончилась, снова раздался гром аплодисментов. Теперь говорил Катберт:

— Я хочу поблагодарить многих людей... Д’Агоста глянул на часы, недоумевая, где же Пендергаст. Будь он в зале, лейтенант бы его обнаружил. Пендергаста разглядишь в любой толпе.

Катберт высоко поднял огромные ножницы, затем вручил их мэру. Мэр взял их за одну кольцеобразную ручку, другую предложил директору музея, и оба спустились по ступеням платформы к громадной ленте перед входом на выставку.

— Чего мы ждем? — шутливо спросил мэр и засмеялся. Под сверкание фотовспышек они разрезали ленту пополам, и двое охранников медленно распахнули двери. Оркестр заиграл “Нетерпение”.

— Пора, — торопливо объявил д’Агоста по рации. — По местам.

Пока аплодисменты и приветственные возгласы продолжали греметь, д’Агоста быстро пошел вдоль стены и юркнул в дверь на пустую выставку. Быстро огляделся, сообщил по рации: “Чисто”. Следом вошел начальник охраны музея, злобно глядя на лейтенанта. Мэр и директор встали рука об руку в дверях, позируя для фотографов. Потом, улыбаясь, вошли.

По мере того как д’Агоста углублялся в лабиринт выставки впереди группы, аплодисменты и возгласы становились тише. Внутри было прохладно, пахло свежими древесными стружками, пылью, ощущался легкий неприятный запашок гниения.

Райт и Катберт сопровождали мэра. Позади них д’Агоста видел двух полицейских, а за ними целое море людей, они втискивались, вытягивали шеи, жестикулировали, переговаривались. Лейтенанту толпа напоминала приливную волну. Всего один выход. Черт.

— Уолден, — заговорил он по рации, — скажи музейным охранникам, чтобы замедлили поток. Тут уже давка.

— Понял, лейтенант.

— Это, — пояснял Райт мэру, все еще держа его под руку, — очень редкое изображение жертвоприношения из Центральной Америки. На первом плане Бог-Солнце, его охраняют ягуары. Жрецы совершают заклание жертвы на этом столе, вырезают бьющееся сердце и показывают солнцу. Кровь стекает по этим каналам и скапливается здесь, на дне.

— Впечатляюще, — сказал мэр. — Я бы не прочь совершить этот обряд в Олбани.

Райт и Катберт засмеялись, звук этот эхом отразился от витрин.

Коффи стоял на передовом посту, расставив ноги и уперев руки в бедра, лицо его ничего не выражало. Большинство гостей уже прибыли, а те, что не появились, очевидно, не рискнули выходить из дома в такую погоду. Дождь уже лил как из ведра. Через восточную дверь Ротонды Коффи было прекрасно видно празднество в Райском зале. Бархатно-черный свод помещения — от пола его отделяло шестьдесят футов — покрывали сверкающие звезды. На стенах мягко светились вращающиеся галактики и туманности. Райт произносил речь на возвышении, близилось время разрезания ленты.

— Как там дела? — спросил Коффи одного из агентов.

— Все спокойно, — сообщил тот, не сводя глаз с сигнальной панели. — Ни нарушений, ни сигналов. Периметр тих, как могила.

— Что и требовалось, — заключил Коффи. Потом посмотрел в зал. Двое охранников как раз распахивали громадные двери на выставку. Торжество разрезания ленты он пропустил. Толпа двигалась вперед, казалось, туда устремились сразу все пять тысяч гостей.

— Как думаешь, что затеял Пендергаст? — поинтересовался Коффи у другого агента. Он был доволен, что Пендергаста пока нет, однако нервничал при мысли, что южанин бродит по музею, где ему вздумается.

— Я не видел его, — ответил агент. — Справиться в дежурной части?

— Не надо, — сказал Коффи. — Без него хорошо. Тихо-спокойно.

Рация д’Агосты зашипела.

— Говорит Уолден. Послушайте, нам нужна помощь. Охранники не могут сдерживать поток. Слишком много народу.

— Где Спенсер? Он должен быть там поблизости. Пусть перекроет вход, выпускает людей, но не впускает, пока вы с музейными охранниками не выстроите упорядоченную очередь. Толпу необходимо контролировать.

— Слушаюсь, сэр.

Выставка быстро заполнялась людьми. Прошло всего двадцать минут, Райт и мэр были уже далеко, у запертого заднего выхода. Сперва они двигались во главе толпы, держась центральных проходов. Но потом остановились у одной из витрин, Райт стал что-то объяснять мэру, и публика хлынула мимо них в самые отдаленные углы выставки.

— Будьте возле передних, — велел д’Агоста Бейли и Макниту.

Затем сам поспешил вперед и быстро осмотрел две боковые ниши. Жутковатая выставка, подумал он. Сущее обиталище призраков со всеми прелестями. С тусклым освещением, например. Однако не настолько тусклым, чтобы нельзя было разглядеть мелкие отвратительные детали. Вроде выпученных глаз и усеянной остриями груди у конголезской статуэтки. Или стоящей в витрине рядом мумии с потеками сочащейся крови. Тут уж, подумал д’Агоста, слегка хватили через край.

Толпа продолжала растекаться, и лейтенант нырнул в следующий ряд ниш. Все чисто.

— Уолден, как справляешься? — спросил он по рации.

— Не могу найти Спенсера, лейтенант. Поблизости его нет, а отойти нельзя из-за толпы.

— Черт. Ладно, отправлю Дрогена и Фрейзера тебе на помощь.

Д’Агоста вызвал одного из двух полицейских в штатском:

— Дроген, слышишь?

Небольшая пауза.

— Да, лейтенант.

— Бегом вместе с Фрейзером к выходу, на помощь Уолдену.

— Понял.

Д’Агоста огляделся по сторонам. Еще мумии, но без крови.

И замер. Мумии не кровоточат.

Лейтенант медленно повернулся и стал протискиваться мимо восторженных ротозеев. Это просто нездоровая выдумка какого-то хранителя. Экспонат.

Однако надо убедиться.

Вокруг той витрины, как и прочих, толпились люди. Д’Агоста протиснулся сквозь них и прочитал на этикетке: “Захоронение анасази из Пещеры мумий. Каньон-дель-Муэрто. Аризона”.

Засохшие потеки на голове и груди мумии выглядели так, словно кровь лилась сверху. Лейтенант, стараясь не привлекать к себе внимания, подошел к витрине вплотную и посмотрел вверх.

Крышка витрины над головой мумии была сдвинута, сквозь отверстие виднелись трубы. За край крышки высовывалась рука с часами и манжетой голубой рубашки. Со среднего пальца свисала крохотная капелька запекшейся крови.

Д’Агоста попятился в угол, огляделся и торопливо заговорил по рации.

— Д’Агоста вызывает дежурную часть.

— Гарсиа слушает, лейтенант.

— Гарсиа, здесь труп. Нужно всех выпроводить. Если его увидят и поднимется паника, дело будет швах.

— Господи, — произнес Гарсиа.

— Свяжись с охранниками и Уолденом. На выставку больше не пускать никого. Понял? И очистить Райский зал на тот случай, если начнется паническое бегство. Удалите всех, но тревоги не поднимайте. Теперь соедини меня с Коффи.

— Понял.

Д’Агоста поискал взглядом Ипполито. Рация его затрещала.

— Говорит Коффи. Д’Агоста, что там, черт побери?

— Труп. Лежит сверху на витрине. Видел его пока что только я, но ситуация может измениться в любую минуту. Надо выдворить отсюда всех, пока еще есть время.

Сквозь шум толпы лейтенант услышал:

— Кровь так похожа на настоящую.

— Там, наверху, рука, — послышался другой голос.

Две женщины, глядя вверх, попятились от витрины.

— Это труп! — громко произнесла одна.

— Не настоящий, — ответила другая. — Наверняка макет, специально для открытия.

Д’Агоста подошел к витрине и поднял руки.

— Прошу внимания!

Наступило краткое, жуткое, выжидающее безмолвие.

— Труп! — завопил кто-то еще. Толпа шелохнулась и замерла. Потом раздался еще один вопль:

— Убитый!

Толпа попятилась в обе стороны прохода, несколько человек оступились и упали. Крупная женщина в вечернем платье повалилась спиной на д’Агосту и прижала его к витрине. Толпа давила на лейтенанта все сильнее, он едва дышал. Потом витрина начала крениться.

— Постойте! — с усилием выдавил он. Из темноты наверху что-то большое соскользнуло с витрины и шлепнулось на скученную массу людей, сбив с ног еще нескольких. Из своего неудобного положения д’Агоста разглядел лишь, что это окровавленный человеческий труп. Как будто обезглавленный.

Ужас обуял всех. Тесное пространство огласилось криками и воплями, люди бросились бежать, хватаясь друг за друга и спотыкаясь. Д’Агоста ощутил, что витрина падает. Внезапно мумия повалилась на пол, д’Агоста на нее. Он ухватился за край витрины и почувствовал, как стекло разрезало ему ладонь. Попытался встать, однако бурлящая толпа снова опрокинула его на витрину.

Лейтенант услышал шипение рации, обнаружил, что она все еще у него в правой руке, и поднес к лицу.

— Говорит Коффи. Д’Агоста, что там творится, черт возьми?

— Паника. Коффи. Немедленно очищай зал, иначе... Черт! — выкрикнул он, когда бурлящая толпа выбила у него из руки рацию.

Марго понуро смотрела на Фрока, изо всех сил кричавшего в трубку внутреннего телефона, размещенного в гранитной стене Большой ротонды. Из Райского зала гремела через динамики речь Райта, и девушка не могла расслышать, что говорит Фрок. Наконец он положил трубку и развернулся к Марго лицом.

— Черт знает что, Пендергаст, очевидно, где-то в подвале. По крайней мере был там. Час назад выходил на связь. Связываться с ним без разрешения они отказываются.

— В подвале? Где именно? — спросила Марго.

— Говорят, в двадцать девятой зоне. Почему он там или был там, говорить не хотят. Наверное, сами не знают. Двадцать девятая зона велика. — Фрок глянул Марго в лицо. — Едем?

— Куда?

— В подвал, разумеется, — пожал плечами ученый.

— Стоит ли? — засомневалась Марго. — Может, получим необходимое разрешение, чтобы его вызвать?

Фрок раздраженно передвинулся в кресле.

— Мы даже не знаем, кто может дать такое разрешение. — Он пристально поглядел на Марго, чувствуя ее нерешительность. — Думаю, моя дорогая, вам не стоит беспокоиться, что это существо нападет на нас. Если я прав, его привлечет скопление людей на выставке. Мы обязаны сделать все возможное, дабы предотвратить катастрофу: мы так решили, когда сделали это открытие.

Марго все-таки колебалась. Фроку легко делать такие заявления. Он не был один в темноте на выставке. Не слышал осторожных шагов. Не мчался слепо в непроглядную тьму...

Она глубоко вздохнула.

— Вы, разумеется, правы. Поехали. Поскольку двадцать девятая зона находится в пределах второй секции. Марго и Фроку дважды пришлось предъявлять удостоверения по пути к нужному лифту. Очевидно, на тот вечер запрещение сотрудникам свободно передвигаться по музею отменили, охранники и полицейские были озабочены задержанием подозреваемого или лиц, не имеющих законных оснований находиться там.

— Пендергаст! — прокричал ученый, когда Марго вывезла коляску из лифта в темный коридор подвала. — Это доктор Фрок! Слышите меня?

Ответило ему только эхо.

Марго кое-что было известно об истории двадцать девятой зоны. Когда электростанция музея находилась рядом, там располагались паровые трубы, туннели снабжения и комнатки, которыми пользовались рабочие. Когда музей в двадцатых годах подключился к более современной электростанции, старые коммуникации перенесли. Заброшенные клетушки использовались теперь под склады.

Марго везла Фрока по низким коридорам. Фрок то и дело стучал в какую-нибудь дверь или звал Пендергаста. Ответом на все его вопли была тишина.

— Ничего у нас не получится, — признал Фрок, когда Марго остановилась перевести дух. Седые волосы его растрепались, смокинг измялся.

Марго тревожно огляделась. Она представляла, где они находятся: неподалеку, в дальнем конце запутанных переходов, стояла старая электростанция: теперь в темном подземном пантеоне хранилась музейная коллекция китовых костей. Несмотря на предсказания Фрока о поведении зверя, крики ученого пробуждали в ней страх.

— Это может занять несколько часов, — сказал Фрок. — Возможно. Пендергаста здесь уже нет. Возможно, и не было. — Глубоко вздохнул. — Он был единственной нашей надеждой.

— Может, шум и суматоха испугали это существо, и теперь оно где-то прячется. — Марго изо всех сил старалась быть оптимисткой.

Фрок опустил голову на руки.

— Вряд ли. Зверь должен руководствоваться запахом. Пусть он разумен, пусть хитер, но когда его обуяет кровожадность, он, как и маньяк-убийца, ничего не может с собой поделать.

Фрок распрямился, глаза его снова вспыхнули решительностью.

— Пендергаст! — крикнул он. — Где вы?

Уотерс, напрягшись всем телом, прислушивался. Сердце колотилось, дышать, казалось, было нечем.

Он уже не раз бывал в опасных переделках, в него стреляли, ранили ножом, даже как-то плеснули кислотой. Но при этом он всегда оставался спокойным, почти бесстрастным. А тут какой-то легкий стук, и я запаниковал. Охранник расстегнул воротник рубашки. Воздух в этой треклятой комнате спертый. Заставил себя дышать медленно и глубоко. Вызову-ка Гарсию. Проверим вместе. И ничего не обнаружим.

Уотерс заметил, что ритм шарканья ног над головой изменился. Вместо мягкого шелеста слышался непрерывный топот. Он прислушался, и ему показалось, что сверху едва слышно доносятся вопли. Его охватил ужас.

В энергоблоке снова послышался стук.

Господи, что-то стряслось.

Уотерс выхватил рацию.

— Гарсиа? Слушаешь? Прошу дублера для проверки подозрительных шумов в энергоблоке.

И сглотнул. Ответа Гарсии не последовало. Убирая рацию в футляр. Уотерс увидел, что хмырь поднялся и направляется к двери энергоблока.

— Что вы делаете?

— Хочу посмотреть, что там за шум, — беспечно отозвался хмырь, открывая дверь. — Наверное, опять кондиционер барахлит.

И просунув руку внутрь, стал нащупывать выключатель.

— Постойте, — сказал Уотерс. — Не...

В рации его послышался треск разрядов. “Здесь паническое бегство! — Снова треск. — ...все подразделения, приготовьтесь производить срочную эвакуацию! — Опять треск. — Не в силах сдерживать толпу, нужно подкрепление, срочно, срочно...”.

Господи. Уотерс схватил рацию и стал нажимать кнопки. Все каналы были заняты. Наверху происходило что-то ужасное. Плохо дело.

Уотерс поднял взгляд. Хмыря не видно, дверь в энергоблок открыта, внутри темно. Почему до сих пор не включен свет? Не отрывая глаз от двери, осторожно снял с плеча ружье, загнал патрон в патронник и пошел вперед. Неслышно подойдя к косяку, заглянул внутрь. Хоть глаз коли.

— Эй, — позвал он. — Вы там?

И входя в темное помещение, почувствовал, как во рту у него пересохло.

Слева послышался сильный стук. Уотерс машинально опустился на одно колено и три раза выстрелил, каждый выстрел сопровождался вспышкой и оглушительным грохотом.

Посыпался дождь искр, взметнулся оранжевый язык пламени, ненадолго осветив комнату. Хмырь стоял на коленях, подняв взгляд на Уотерса.

— Не стреляйте! — попросил он дрожащим голосом. — Пожалуйста, не стреляйте больше!

Уотерс поднялся, ноги его дрожали, в ушах звенело.

— Я слышал какой-то шум! — выкрикнул он. — Почему ты не отвечал, идиот?

— Шум издавал кондиционер, — сообщил хмырь, по лицу его текли слезы. — Насос забарахлил, как и в прошлый раз.

Уотерс попятился и нащупал на стене выключатель. Пороховой дым висел в комнате голубым туманом. Из трех рваных отверстий в большом ящике на дальней стене тянулись дымки.

Уотерс понурил голову и привалился к стене спиной.

Внезапно раздался громкий хлопок, простреленный ящик опоясала электрическая дуга, затем послышался треск, вновь посыпались искры. Стало невозможно дышать. Свет в компьютерном зале замерцал, потускнел, потом опять загорелся. Уотерс услышал, как загудел один тревожный сигнал, потом другой.

— Что происходит? — выкрикнул он. Свет снова потускнел.

— Вы прострелили центральный распределительный щит! — ответил хмырь, подскочил и пробежал мимо Уотерса в компьютерный зал.

— Ах, черт, — прошептал Уотерс. Свет погас.

— Д’Агоста, — снова прокричал Коффи в рацию, — слушаю тебя! — Подождал немного. — Черт!

И переключился на частоту дежурной части.

— Гарсиа, что происходит, черт побери?

— Не знаю, сэр, — нервозно откликнулся Гарсиа. — Кажется, лейтенант д’Агоста сказал, что обнаружил труп в... — Пауза. — Сэр, я получаю сообщения о панике на выставке. Охранники...

Коффи переключился на другой канал, стал слушать.

— У нас тут столпотворение! — послышался крик из рации.

Коффи снова вызвал дежурную часть.

— Гарсиа, объяви: всем подразделениям приготовиться к проведению срочной эвакуации.

Потом повернулся и поглядел через восточную дверь Ротонды в Райский зал. Толпа заметно волновалась, гомон почти утих. Сквозь музыку оркестра теперь явственно доносились сдавленные вопли и глухой топот бегущих людей. Движение к входу на выставку замедлилось. Потом толпа отхлынула, бурля, словно океанский прибой. Раздались гневные, недоуменные вскрики, Коффи показалось, что он слышит плач. Толпа вновь замерла.

Коффи расстегнул куртку и повернулся к своим подчиненным.

— Неотложные меры контроля над толпой. Действуйте.

Люди внезапно заметались, крики слились в неистовый вопль. Оркестр сбился с ритма, потом затих. В следующее мгновение все понеслись к выходу в Большую ротонду.

— Действуй, черт бы тебя побрал! — Коффи подтолкнул в спину одного из своих людей и снова заорал в рацию: — Д’Агоста, слышишь?

Валившая из зала толпа захлестнула агентов. Коффи едва вырвался из клубящейся массы тел и отошел в сторону, тяжело дыша и ругаясь.

— Прямо-таки приливная волна! — крикнул один из его подчиненных. — Нам с ней никак не справиться!

Свет внезапно потускнел. Рация Коффи затрещала снова.

— Говорит Гарсиа. Сэр, все красные лампочки зажглись, панель освещена, будто рождественская елка. Сигналы тревоги поступают со всего периметра.

Коффи снова выступил вперед и твердо встал, стараясь, чтобы его не сбила несущаяся толпа. Других агентов не было видно. Свет замерцал снова, затем со стороны зала послышалось негромкое громыхание. Он поднял взгляд и увидел, что из прорези в потолке показался толстый нижний край стальной двери.

— Гарсиа! — закричал Коффи в рацию. — Восточная дверь пошла вниз! Останови ее! Подними обратно, ради Бога!

— Сэр, приборы показывают, что она наверху. Но тут происходит непонятно что. Все системы...

— Наплевать, что показывают приборы. Она опускается!

Мчащаяся толпа развернула и отбросила его. Вой сотен людей стал непрерывным, он походил на причитание по усопшему, от него поднимались волосы на затылке. Коффи никогда, ни разу в жизни не видел ничего подобного: дым, мерцание аварийной сигнализации, люди, несущиеся с остекленевшими от ужаса глазами по телам других. Металлодетекторы валялись на полу, гости в смокингах и вечерних платьях выбегали под проливной дождь, отталкивая друг друга, спотыкаясь, падая на ковровую дорожку и мокрый тротуар. На ступенях за дверями музея засверкали фотовспышки, сперва две-три, потом еще и еще.

— Гарсиа, — заорал Коффи в рацию, — расшевели фараонов снаружи! Пусть наведут порядок и прогонят прессу ко всем чертям. И заставь поднять эту дверь, сейчас же!

— Ее пытаются поднять, сэр, но все системы выходят из строя. Напряжение падает. Сигналы тревоги включились по всему музею...

Пробегающий человек едва не сбил Коффи с ног, и тут послышался крик Гарсии:

— Сэр! Система вышла из строя полностью!

— Гарсиа, где резервная система, черт побери? — Агент ринулся сквозь толпу и оказался прижатым к стене. Бесполезно, через этот поток не пробиться. Дверь опустилась уже наполовину. — Дай мне техника! Нужен код аварийного открывания дверей!

Свет замигал в третий раз и потух. Ротонда погрузилась во мрак. Сквозь вопли объятой страхом толпы продолжало слышаться громыхание опускающейся двери.

Пендергаст провел ладонью по неровной каменной стене тупика, легонько постукал по нескольким местам костяшками пальцев. Штукатурка трескалась и осыпалась. Лампочка под потолком была разбита.

Открыв сумку, он вынул желтый предмет — шахтерскую каску, — аккуратно надел и включил лампочку на ней. Запрокинув голову, направил сильный луч света на стену перед собой. Потом достал свернутые синьки и посветил на них. Отошел, считая шаги. Затем, достав из кармана складной нож, воткнул острие в штукатурку и осторожно повернул лезвие. Оторвался кусок штукатурки размером с обеденную тарелку, под ним оказались следы старого дверного проема.

Пендергаст сделал пометки в записной книжке, вышел из тупика и двинулся по коридору, шепотом ведя счет шагам. Остановился у крошащегося кирпичного выступа. Резко отвалил его. Пласт с грохотом упал, подняв клубы белой пыли. Лампочка на каске высветила внизу стены старую деревянную панель.

Для начала агент нажал на нее. Панель держалась крепко. От сильного удара ногой она со скрипом распахнулась. Узкий служебный тоннель уходил вниз, к потолку нижнего подвала. По нему чернильной лентой текла струйка воды.

Пендергаст вернул панель на место, сделал пометку на синьке и пошел дальше.

— Пендергаст! — еле слышно донесся крик. — Это доктор Фрок. Слышите меня?

Агент ФБР остановился, удивленно сведя брови на переносице. Открыл рот, чтобы ответить. И замер. В воздухе витал какой-то странный запах. Бросив сумку открытой на полу, он быстро зашел в какой-то склад, запер за собой дверь и выключил лампочку на каске.

Посередине двери было окошко с грязным потрескавшимся армированным стеклом. Порывшись в кармане. Пендергаст достал бумажный носовой платок; плюнул на него, протер стекло и стал смотреть наружу.

В нижней части поля его зрения появилось что-то темное, большое. До Пендергаста донеслось сопение, напоминавшее храп лошади. Запах усиливался. В тусклом свете Пендергаст разглядел мускулистый загривок, покрытый жесткой черной шерстью.

Дыша через нос, Пендергаст медленно полез во внутренний карман пиджака и достал “анаконду”. Провел пальцем по барабану, нащупывая заряженные гнезда. Потом обеими руками навел пистолет на дверь и стал пятиться. Отойдя от окошка, потерял зверя из виду. Но знал, что он все еще там.

Легкий удар о дверь, потом негромкое царапанье. Пендергаст крепче сжал рукоятку пистолета, когда ему показалось, что шарообразная ручка двери стала поворачиваться. Непрочная дверь, хотя и запертая, не могла долго служить преградой зверю. Еще один глухой удар, затем тишина.

Пендергаст быстро выглянул в окошко. Зверя не было видно. Одной рукой агент поднял пистолет стволом вверх, другой коснулся двери. Прислушиваясь, сосчитал до пяти. Потом быстро отпер дверь, распахнул ее, выбежал в коридор и свернул за угол. В дальнем конце коридора у другой двери виднелся темный силуэт. Даже в тусклом свете Пендергаст видел мощные движения четвероногого. В высшей степени рассудительный агент ФБР не удержался от изумленного смешка, увидев, как это существо трогает лапой дверную ручку. Свет в коридоре потускнел, но тут же вновь разгорелся. Пендергаст медленно опустился на одно колено и прицелился. Свет снова потускнел. Пендергаст увидел, как существо село “а задние лапы, приподнялось, поворачиваясь к нему. Пендергаст прицелился ему в голову, задержал дыхание и плавно нажал на спуск.

Раздался грохот, сверкнула вспышка. На какую-то долю секунды Пендергаст увидел белую полоску, промелькнувшую по черепу зверя. Затем существо скрылось за углом, и коридор опустел.

Пендергаст отлично понял, что случилось. Такую же белую полоску он видел однажды, охотясь на медведя: пуля срикошетила от головы, содрав полоску меха и шкуры, обнажив кость. Точно попавшая в цель пуля сорок пятого калибра с хромовым наконечником отскочила от черепа этого существа, будто шарик из жеваной бумаги! Пендергаст подался вперед, опустил руку с пистолетом, — и тут свет окончательно погас.

Стоя у столика с закусками. Смитбек прекрасно видел жестикулирующего перед микрофоном Райта. Журналист даже не пытался слушать речь директора, он с мрачной уверенностью сознавал, что Рикмен потом вручит ему машинописную копию текста. Директор наконец договорил, и нетерпеливая толпа полчаса тянулась на выставку. Но Смитбек стоял на месте. Он в очередной раз оценивающе оглядел стол, решая, за что приняться — крупную креветку или блинчики с икрой. Взял тарелку с пятью блинчиками и заработал челюстями. Икра, обратил он внимание, была серой, несоленой — настоящая осетровая, а не сиговая, которую подавали на пресс-конференциях.

Он отведал и креветку, потом еще одну, затем три крекера с молоками копченой трески, каперсами и лимоном, несколько ломтиков нежного ростбифа... Оглядел и другие столы с деликатесами. Подобного изобилия журналист еще не видел и не хотел ничего упускать.

Внезапно оркестр сбился с ритма, и почти тут же кто-то врезал ему локтем по ребрам.

— Эй! — завелся было Смитбек, но, подняв взгляд, обнаружил, что окружен массой толкающихся, шумно дышащих, вопящих людей. Журналиста отбросило к банкетному столу: он попытался удержаться на ногах, но поскользнулся, упал и закатился под стол. Скорчась там, он наблюдал, как мимо неслись топочущие ноги. Раздавались вопли и ужасающие звуки сталкивающихся тел. До него донеслось несколько обрывков выкрикнутых фраз: “...труп!”, “...убийство!” Неужели убийца вновь принялся за свое среди тысяч людей? Невероятно.

Женская туфля из черного фетра, с очень высоким острым каблуком, подпрыгнув, залетела под стол, прямо к его носу. Смитбек с отвращением ее отодвинул, заметил, что все еще держит в руке креветку, и отправил ее в рот. Поразительно, до чего быстро паника охватывает толпу.

Стол содрогнулся, сдвинулся, и рядом со Смитбеком упало огромное блюдо. Крекеры и камамбер полетели во все стороны. Он собрал их со своей рубашки и принялся есть. В нескольких дюймах от его лица десятки ног топтали паштет. С грохотом упало еще одно блюдо, разметав по полу икру.

Свет потускнел. Смитбек торопливо сунул в рот треугольный кусочек сыра и внезапно осознал, что предается обжорству, тогда как самое захватывающее событие, которому он был очевидцем, преподносится ему на серебряной тарелочке. Принялся искать в карманах микрокассетный магнитофон. Свет потускнел, потом снова разгорелся.

Журналист заговорил быстро, как только мог, держа микрофон у самого рта, он надеялся, что голос пробьется через оглушительный шум. Невероятная удача! К черту Рикмен! Получить этот материал захотят все. Он питал надежду, что если на открытие пришли другие журналисты, то теперь и они несутся к выходу со всех ног.

Свет снова замигал.

Сто тысяч в виде аванса, ни цента меньше. Он был здесь, освещал эту историю с самого начала! Такими сведениями не может располагать больше никто.

Свет замигал в третий раз и погас.

— Черт возьми! — выругался Смитбек. — Включите свет кто-нибудь!

Марго завезла Фрока в другой коридор и ждала, пока он снова звал Пендергаста. Ему уныло отвечало эхо.

— Это становится бессмысленным, — с раздражением сказал ученый. — В этой зоне несколько больших складов. Может, он в одном из них и не слышит нас. Давайте заглянем кое в какие. Ничего больше не остается. — И хмыкнув, полез в карман пиджака. — Не выезжаю без него из дому, — сказал он, поднимая универсальный ключ, подходящий ко всем замкам, которыми располагали хранители.

Марго отперла первую дверь и заглянула в темноту.

— Мистер Пендергаст? — позвала она. Разглядела металлические полки с огромными костями. На деревянной подставке возле двери стоял громадный череп динозавра, черные зубы тускло поблескивали.

— Следующий! — сказал Фрок.

Свет потускнел.

Из следующего склада тоже никто не отозвался.

— Сделаем еще одну попытку, — сказал Фрок. — Вон там, на той стороне коридора.

Марго остановилась напротив указанной двери с надписью “ПЛЕЙСТОЦЕН — 12В” и заметила в дальнем конце коридора дверь на лестницу. Когда она отперла замок, свет замигал снова.

— Это... — начала было она.

Внезапно по узкому коридору раскатился отрывистый хлопок. Марго подняла взгляд, пытаясь определить, откуда раздался звук. Как будто из поперечного коридора, в котором они еще не были.

Свет погас.

— Если подождем немного, — произнес наконец Фрок, — включится резервная система.

Миновала минута, другая.

Потом Марго ощутила странный запах, козлиный, мерзкий, почти зловонный. Всхлипнув от отчаяния, она вспомнила: именно так воняло на темной выставке.

— Вы... — зашептала она.

— Да, — еле слышно отозвался Фрок. — Войдите внутрь и запритесь.

Марго, часто дыша, нащупала косяк. Запах становился все сильнее, и она позвала негромко:

— Доктор Фрок? Можете ехать на звук моего голоса?

— Поздно, — донесся его шепот. — Забудьте, пожалуйста, обо мне и зайдите внутрь.

— Нет, — ответила Марго. — Поезжайте ко мне медленно.

Раздалось постукивание коляски. Земляной, гнилостный запах болота, смешанный с ароматом свежих сырых бифштексов, заполнил весь коридор. Марго расслышала влажное сопение.

— Я здесь, — прошептала она Фроку. — Быстрее, пожалуйста.

Темнота казалась давящей, удушливой. Марго прижалась к стене, пересиливая желание убежать.

В непроглядном мраке постукивали колеса, коляска легонько ударилась о ее ногу. Марго ухватилась за подлокотники и ввезла Фрока внутрь. Повернулась, захлопнула дверь, заперла ее, потом опустилась на корточки. Тело ее содрогалось от беззвучных всхлипываний. В комнате стояла мертвая тишина.

Раздалось царапанье по двери, сперва легкое, потом более громкое, настойчивое. Марго отшатнулась и ударилась плечом о коляску. Фрок в темноте мягко взял ее за руку.

Д’Агоста приподнялся среди осколков стекла, сел, нащупал рацию и поглядел в удаляющиеся спины последних гостей, их вопли и крики постепенно затихали.

— Лейтенант?

Полицейский Бейли вылезал из-под другой разбитой витрины. В зале царил хаос: экспонаты были разбиты и разбросаны по полу, всюду валялись битое стекло, обувь, сумочки, части одежды. Там оставались только д’Агоста, Бейли и труп. Д’Агоста глянул на обезглавленное тело, отметив зияющие раны на груди, покоробленную от засохшей крови одежду, распоротый живот. Видимо, смерть наступила уже давно. Лейтенант отвернулся, но тут же торопливо взглянул на труп еще раз. Мертвец был одет в форму полицейского.

— Бейли! — крикнул д’Агоста. — Это один из наших. Кто?

Бейли подошел, лицо его белело в тусклом свете.

— Трудно сказать. Но, кажется, у Фреда Борегара было такое кольцо из академии.

— Точно.

Д’Агоста негромко присвистнул. Нагнулся и разглядел номер на значке.

Бейли кивнул.

— Это Борегар, лейтенант.

— Черт! — произнес д’Агоста, распрямляясь. — Разве у него не двухсуточный выходной?

— Совершенно верно. С вечера среды.

— Значит, он здесь с тех пор... — начал было д’Агоста. Потом злобно скривился. — Чертов Коффи, не позволил нам прочесать выставку! Ну, я ему устрою.

Бейли помог лейтенанту встать.

— Вы поранились.

— Потом перевяжу, — отрывисто сказал д’Агоста. — Где Макнитт?

— Не знаю. Он попал в толпу, и больше я его не видел.

Из дальнего угла показался Ипполито, он с кем-то говорил по рации. Уважение д’Агосты к начальнику охраны возросло. Умом он не блещет, но в мужестве ему не откажешь.

Свет потускнел.

— В Райском зале паника, — сказал Ипполито, держа рацию возле уха. — Говорят, опускается стальная дверь.

— Идиоты! Это же единственный выход! — Лейтенант заговорил в свою рацию: — Уолден? Что происходит?

— Здесь сущее столпотворение, сэр. Макнитт только что вышел с выставки, его там здорово помяли. Мы стоим у входа, пытаемся успокоить толпу, но ничего не получается. Многих людей затоптали, лейтенант.

Свет потускнел во второй раз.

— Уолден, стальная дверь над выходом в Ротонду опускается?

— Секунду. — Какое-то время из рации слышалось только гудение. — Да, черт побери! Дошла до середины и продолжает опускаться! Люди лезут в проем, будто овцы, десяток-друтой эта махина раздавит...

Внезапно на выставке стало темно. Что-то тяжелое упало на пол, грохот на миг заглушил крики.

Д’Агоста вынул фонарик.

— Ипполито, ты можешь поднять эту дверь с помощью кнопочной панели, так?

— Так. Сейчас включится резервная система...

— Некогда ждать, идем туда, черт возьми. Только, ради Бога, будь осторожен.

Они направились к входу на выставку. Ипполито вел их по осколкам стекла, обломкам дерева. Повсюду валялись разбитые, некогда бесценные артефакты. Когда все трое приблизились к Райскому залу, вопли стали слышнее.

Остановившись позади Ипполито, д’Агоста не видел в огромном темном зале ровно ничего. Погасли даже декоративные свечи. Ипполито, стоя в дверях, светил вокруг фонариком. Чего он застрял? — с раздражением подумал д’Агоста. Внезапно Ипполито отпрянул. Его рвало. Фонарик выпал из руки начальника охраны и укатился в темноту.

— Что за черт? — выкрикнул лейтенант, выбегая вперед вместе с Бейли. И умолк.

В огромном зале царил хаос. Светя в темноту фонариком, лейтенант вспомнил съемки землетрясения, которые как-то видал в вечерних новостях. Помост был разбит. На пустой оркестровой площадке валялись стулья и растоптанные инструменты. Пол покрывала смесь еды, одежды, отпечатанных программ, поваленных стволов бамбука и орхидей, растоптанных тысячами ног.

Д’Агоста направил луч фонарика на вход. Рядом с ним валялись громадные обломки деревянных стел. Из-под них торчали обмякшие руки и ноги.

Подбежал Бейли.

— Раздавлено не меньше восьми человек, лейтенант. Вряд ли среди них есть живые.

— Наших там нет? — спросил д’Агоста.

— Боюсь, что есть. Похоже, Макнитт, Уолден и один в штатском. Двое в форме охранников и, кажется, трое гостей.

— Все погибли?

— Думаю, да. Мне не под силу сдвинуть эти обломки.

— Черт возьми.

Д’Агоста отвернулся, потирая лоб. По залу разнесся грохот.

— Упала стальная дверь, — сказал Ипполито, утирая рот. Опустился на колени неподалеку от Бейли. — Нет! Мартине... Господи, не могу поверить.

Он поглядел на д’Агосту.

— Мартине охранял заднюю лестницу. Должно быть, пришел помочь сдерживать толпу. Один из лучших моих людей...

Д’Агоста пробирался по залу, обходя перевернутые столы и разломанные стулья. Из раны на его руке до сих пор обильно текла кровь. На полу лежало еще несколько людей, живых или мертвых, д’Агоста не мог разобрать. Услышав в дальнем конце зала вопль, посветил туда фонариком. Стальная дверь полностью опустилась, к ней притиснулась толпа, люди били по металлу кулаками и кричали. Когда луч фонарика упал на них, некоторые обернулись.

Д’Агоста подбежал к этой группе, не обращая внимания на треск рации.

— Всем успокоиться и отойти! Я лейтенант д’Агоста из нью-йоркской полиции.

Толпа немного притихла, и д’Агоста позвал Ипполито. Оглядев группу, лейтенант узнал Райта, директора: Иена Катберта, распорядителя этого фарса: женщину по фамилии Рикмен, вроде бы какую-то важную персону — тут было человек сорок, те, кто первым вошел на выставку. Кто входит первым, тот выходит последним.

— Слушайте! — выкрикнул лейтенант. — Начальник охраны поднимет дверь. Прошу всех отойти.

Толпа расступилась, и д’Агоста невольно вскрикнул. Из-под тяжелой металлической двери торчало несколько рук и ног. Пол был залит кровью. Одна нога слабо шевелилась, из-за двери доносились стоны.

— Господи, — прошептал он. — Ипполито, открывай скорее.

— Посветите сюда.

Ипполито указал на маленькую панель возле двери, потом нагнулся и нажал несколько кнопок. Все ждали. На лице Ипполито отразилось замешательство.

— Не могу понять...

Он снова набрал тот же номер, на сей раз помедленнее.

— Тока в сети нет, — сказал д’Агоста.

— Это не должно иметь значения, — ответил Ипполито, лихорадочно набирая номер в третий раз. — Существует аварийная резервная система.

Толпа зароптала.

— Мы в западне! — выкрикнул какой-то мужчина.

Д’Агоста навел луч фонарика на толпу.

— Немедленно все успокойтесь. Обнаруженный на выставке труп пролежал там два дня. Понимаете? Два дня. Убийцы там давно уже нет.

— Откуда вы знаете? — выкрикнул тот же человек.

— Замолчите и слушайте, — сказал д’Агоста. — Мы выведем вас отсюда. Если не сможем открыть дверь, ее откроют с той стороны. Это может занять некоторое время. А пока что прошу всех отойти от двери, собраться с духом, найти уцелевшие стулья и сесть. Идет? Здесь вы ничего не сможете поделать.

Райт шагнул в луч фонарика.

— Послушайте, лейтенант, — сказал он. — Нам необходимо выйти отсюда. Ипполито, ради всего святого, откройте дверь!

— Минутку! — резко произнес д’Агоста. — Доктор Райт, вернитесь, пожалуйста, к группе. — Оглядел искаженные ужасом лица с расширенными глазами. — Есть среди вас врачи?

Никто не ответил.

— Медсестры? Люди, умеющие оказывать первую помощь?

— Я немного умею, — вызвался один человек.

— Замечательно. Мистер, э...

— Артур Паунд.

— Мистер Паунд, возьмите в помощники несколько добровольцев. Там лежат растоптанные люди. Мне нужно знать их количество и состояние. У входа на выставку стоит мой человек, Бейли, он поможет вам. У него есть фонарик. Нужны еще несколько человек, чтобы собрать свечи.

Из темноты вышел долговязый юноша в измятом смокинге. Дожевал что-то и проглотил.

— Я помогу, — сказал он.

— Фамилия?

— Смитбек.

— Отлично. Смитбек. Спички есть?

— Конечно.

Вперед выступил мэр. Лицо его было в крови, под глазом вздулся багровый синяк.

— Давайте я помогу, — сказал он. Д’Агоста уставился на него в изумлении.

— Мэр Харпер! Может, вы займетесь людьми? Успокоите их?

— Конечно, лейтенант.

Рация д’Агосты затрещала снова, он схватил ее.

— Д’Агоста, говорит Коффи. Д’Агоста, слышишь? Что там делается, черт возьми? Обрисуй ситуацию.

Лейтенант торопливо заговорил:

— Слушай внимательно. Повторять не буду. У нас как минимум восемь трупов, возможно, больше, и неизвестное количество раненых. О людях, попавших под дверь, ты явно знаешь сам. Ипполито не может ее открыть. Нас тут человек тридцать — сорок. В том числе Райт и мэр.

— Мэр! Черт дери. Слушай, д’Агоста, система полностью вышла из строя. Кнопочная панель не срабатывает и с этой стороны. Я вызову бригаду с автогеном, чтобы вырезать вас. Это может занять немало времени, двери эти как в банковских сейфах. Как там мэр?

— Цел-невредим. Где Пендергаст?

— Понятия не имею.

— Кто еще оказался в западне внутри периметра?

— Не знаю пока, — ответил Коффи. — Принимаем сообщения. Должны быть люди в компьютерном зале и в дежурной части. Гарсиа и еще кое-кто. Возможно, кто-то есть и на других этажах. У нас тут несколько полицейских в штатском и охранников. Их вынесла толпа, кое-кого здорово помяли. Что произошло на выставке, д’Агоста?

— Обнаружили труп одного из моих людей, уложенный на витрину. Разодранный, как и прочие. — Он сделал паузу, потом злобно и отчетливо произнес: — Позволил бы мне прочесать выставку, ничего бы этого не случилось.

Рация затрещала снова и умолкла.

— Паунд! — позвал д’Агоста. — Сколько там пострадавших?

— Мы нашли одного живого, но он едва дышит, — ответил Паунд, поднимая взгляд от неподвижного тела. — Остальные мертвы. Растоптаны. Может, кто-то из них скончался от сердечного приступа, сказать трудно.

— Сделайте, что возможно, для живого, — сказал д’Агоста.

Рация его зажужжала.

— Лейтенант д’Агоста? — произнес скрипучий голос. — Это Гарсиа, из дежурной части. У нас тут...

Слова его заглушил треск разрядов.

— Гарсиа? Гарсиа! В чем там дело? — прокричал д’Агоста в рацию.

— Простите, сэр, батареи в портативном передатчике слабые. У нас на связи Пендергаст. Переключаю его на ваш диапазон.

— Винсент, — послышался знакомый протяжный голос.

— Пендергаст! Где вы?

— В подвале, двадцать девятая зона. Насколько я понял, напряжение во всем музее отключилось, и вы не можете выйти из второй секции. К сожалению, должен добавить скверные новости и от себя. Можете отойти туда, где нас никто не будет слышать?

Д’Агоста отошел от группы.

— В чем дело? — негромко спросил он.

— Винсент, слушайте внимательно. Здесь, внизу, какое-то существо. Не знаю, что оно собой представляет, но крупное и на человека не похоже.

— Пендергаст, сейчас не время для шуток.

— Винсент, я совершенно серьезно. Скверная новость не эта. Скверно то, что оно может направиться к вам.

— Что это хоть за зверь?

— Когда он приблизится, поймете. Запах его не спутаешь ни с чем другим. Какое у вас есть оружие?

— Дайте сообразить. Три двенадцатикалиберных ружья, парочка табельных револьверов, два газовых пистолета. Может, найдется еще кое-что.

— О газовых пистолетах забудьте. Теперь слушайте, время не терпит. Выводите всех оттуда. Существо это прошло мимо меня, перед тем как погас свет. Я видел его в окошко на двери одного склада, оно очень крупное. Ходит на четырех лапах. Я выстрелил в него дважды, потом оно скрылось в лестничном колодце в конце коридора. У меня с собой набор синек, я с ними сверился. Знаете, куда выходит этот колодец?

— Нет, — ответил д’Агоста.

— Выходы с этой лестницы есть только на каждом втором этаже. По ней можно спуститься и в нижний подвал, но вряд ли это существо туда направится. Выход с нее есть на четвертый этаж. И еще один позади Райского зала. В служебную дверь за помостом.

— Пендергаст, я ничего не могу понять. Что нам, черт возьми, делать?

— Я бы собрал людей — тех, что с ружьями, — и выставил у той двери. Если это существо войдет в нее, пусть стреляют. Как знать, может оно уже вошло. Винсент, я стрелял в него с близкого расстояния, и пуля сорок пятого калибра с твердым наконечником срикошетила от головы.

Если в это говорил кто-то другой, д’Агоста заподозрил бы шутку. Или сумасшествие.

— Так, — сказал он. — Давно это было?

— Я видел его за несколько минут до того, как погас свет. Выстрелил и последовал за ним по коридору. Потом выстрелил еще раз, но в неверном свете промахнулся. Пошел на разведку. Коридор оканчивается тупиком, но зверя там нет. Единственный выход — лестница, ведущая к вам. Может, это существо прячется в лестничном колодце, может, к вашему счастью, отправилось на другой этаж. Я знаю только, что назад оно не вернулось.

Д’Агоста сглотнул.

— Если можете без риска спуститься в подвал, спускайтесь. Здесь встретимся. Выход отсюда, судя по синькам, есть. Поговорим еще, когда будете в более безопасном месте. Понятно?

— Да, — ответил д’Агоста.

— Винсент? Это еще не все.

— Что еще?

— Существо способно открывать и закрывать двери.

Д’Агоста сунул рацию в футляр, облизнул губы и поглядел на людей. Большинство безучастно сидело на полу, но некоторые зажигали свечи, охапку которых принес долговязый парень.

Д’Агоста негромко обратился ко всем:

— Подойдите сюда и сядьте у стены. Свечи задуйте.

— В чем дело? — выкрикнул кто-то. Лейтенант узнал голос Райта.

— Тихо. Делайте, что говорю. Ты, как тебя. Смитбек, бросай свечи, иди сюда.

Когда д’Агоста обводил зал лучом фонарика, рация его зажужжала. Дальние углы были до того темными, что луч туда не проникал. В центре зала у неподвижного тела было зажжено несколько свечей. Паунд и кто-то еще склонялись над ним.

— Паунд! — позвал лейтенант. — Вы оба! Погасите свечи и подойдите сюда!

— Но он еще жив...

— Быстрее! — И обернулся к сгрудившимся позади него людям: — Не двигайтесь, не издавайте ни звука. Ипполито и Бейли, берите ружья и следуйте за мной.

— Слышали? Для чего им ружья? — воскликнул Райт.

Услышав из рации голос Коффи, д’Агоста резко выключил ее. Осторожно ступая, светя перед собой фонариками, группа прошла в центр зала. Д’Агоста поводил по стене лучом своего и обнаружил темные очертания двери на лестницу. Она была закрыта. Лейтенанту почудился какой-то незнакомый гнилостный запах. Но в зале давно стояла вонь. Когда свет погас, должно быть, половина треклятых гостей наложила в штаны.

Он первым подошел к двери на лестницу, потом остановился. Прошептал:

— По словам Пендергаста, там какое-то существо, зверь, и возможно, он находится на лестнице.

— По словам Пендергаста, — саркастически произнес вполголоса начальник охраны.

— Кончай, Ипполито. Теперь слушайте внимательно. Оставаться здесь в темноте нельзя. Выйдем осторожно на лестницу. Идет? Дослать патроны в патронник. Бейли, откроешь дверь и будешь водить зажженным фонариком, быстро. Ипполито, я проверяю нижний марш, ты верхний. Если увидишь человека, требуй удостоверение. Не предъявит — стреляй. Увидишь что-то другое — стреляй тут же. Пойдем по моему сигналу.

Д’Агоста выключил фонарик, сунул в карман и крепче сжал ружье. Затем кивком велел Бейли направить свет на дверь. Закрыл глаза, пробормотал краткую молитву. И подал сигнал.

Ипполито встал сбоку от двери, Бейли распахнул ее. Д’Агоста и начальник охраны бросились в проем, Бейли следом за ними, быстро описывая лучом фонарика полукруг.

В лестничном колодце стоял жуткий смрад. Д’Агоста сделал несколько шагов вниз, в темноту, уловил движение над собой и услышал невообразимый горловой рык, от которого у него ослабели колени, затем глухой шлепок, словно мокрым полотенцем о пол. Что-то с силой обрызгало стену, влажные комочки обдали ему лицо. Он повернулся и выстрелил во что-то большое, темное. Луч света неистово вращался.

— Черт! — услышал он вопль полицейского.

— Бейли! Не пускай его в зал!

Лейтенант принялся стрелять в темноту, вверх, вниз, пока не кончились патроны. Едкий запах порохового дыма мешался с тошнотворной вонью, а Райский зал опять оглашался воплями.

Д’Агоста, оступаясь, выбрался на лестничную площадку, споткнулся обо что-то, едва не упав, и вошел в зал.

— Бейли, где оно? — крикнул он, заряжая ружье. Вспышки на какое-то время его ослепили.

— Не знаю! — прокричал в ответ Бейли. — Я ничего не вижу!

— Оно пошло вниз или в зал? Два патрона, в магазине. Три...

— Не знаю! Не знаю!

Д’Агоста вынул фонарик и посветил на Бейли. Полицейский был забрызган крупными сгустками крови. Клочья мяса прилипли к его волосам, свисали с бровей. Он протирал глаза. В воздухе стоял отвратительный запах.

— Я цел, —

Поиск по сайту: