Практика создает мастера.

Многие думают, что обучаться способны лишь животные высокоорганизованные. Чтобы рассеять это предвзятое мнение, приведем пример с инфузориями-ту­фельками.

Сосуд, в который были помещены инфузории, вслед­ствие их быстрого размножения вскоре стал им настолько тесен, что стало трудно передвигаться. Инфузории были вынуждены при движении лавировать и поворачиваться. Было измерено время, требующееся туфельке, чтобы по­вернуться. Выяснилось, что с течением времени инфузо­рии стали поворачиваться быстрее.

Здесь мы имеем дело с таким явлением, в котором ос­новную роль сыграло обучение. Инфузории-туфельки сохраняли умение быстрее поворачиваться еще некоторое время в тех случаях, когда их из тесного сосуда переме­щали в более просторный, где они имели возможность передвигаться совершенно свободно. Способность обучать­ся, приспосабливаться к изменяющимся условиям можно, следовательно, наблюдать уже у одноклеточных животных.

Одной из простейших форм обучения является измене­ние поведения животных, приспособление их к новым условиям. К обучению следует причислить также способ­ность животных прекращать определенные формы преж­ней деятельности. Для примера возьмем простое животное, чтобы подчеркнуть возможность распространения понятия обучаемости на весь животный мир.

Актинии (морские анемоны) — хищные морские жи­вотные, похожие на цветки. Щупальцы, вооруженные стрекательными пузырьками, хватают и парализуют по­павшуюся жертву, например маленькую рыбку. Затем актиния наполняет этим трофеем свой «полостной желу­док», в котором он и переваривается.

Если бросать в аквариум кусочки бумаги, актинии жадно хватают обрывки бумаги, расположенные вблизи. [56]Однако этот опыт нельзя проводить долго. Животное не дает себя долго обманывать. Через некоторое время дви­жение ее щупальцев при приближении обрывка бумаги прекращается.

На этом примере видно, что животное научилось пре­кращать свое привычное ответное движение. У актиний новое состояние длится 8—10 дней, и затем восстанавли­вается прежнее состояние при условии, если в течение этого времени не проводить опыты с обрывками бумаги.

Против утверждения, что это явление представляет со­бой вторую форму обучения, называемую в науке привы­канием (хабитацией), можно возразить. Здесь имеет место не обучение, а просто усталость. Ключ для понимания раз­ницы между прекращением ответа животного в результа­те обучения и в результате усталости дают исследования Павлова.

Не все изменения окружающей среды могут воздей­ствовать на животных. Мы уже видели, что летучие мыши воспринимают такие звуки, которые не улавливает чело­веческое ухо. Собаки также воспринимают звуки высокого тона, которые человек уже не слышит. Имеются специаль­ные свистки, звуки которых человеческое ухо не улавлива­ет, а собака слышит. Собаку можно приучить к такому свистку. Во время первой мировой войны приученные к свистку собаки несли караульную службу. С помощью таких звуков им давались сигналы-команды.

Животные способны воспринимать изменения, проис­ходящие в окружающей их среде, посредством органов чувств. Какие же из воздействий окружающей среды, вос­принимаемые органами чувств животных, влияют на них и какие нет. Одни изменения, воздействующие на органы чувств животных, являются унаследованными раздражи­телями определенных рефлексов. Другие же изменения окружающей среды вначале не действуют на животных, являются нейтральными. Если, однако, такое нейтральное изменение среды несколько раз подряд происходит одно­временно с раздражителем, то это первоначально ней­тральное изменение становится раздражителем[10].

Например, когда хозяйка хочет накормить кур, она зовет их словами «цып-цып». Куры, услышав этот зов, [57]сразу сбегаются. Слова «цып-цып» — это звуки, которые воздействуют на кур. Значение они приобрели в силу того, что всегда предшествовали кормлению кур; и эта группа звуков в их мозгу оказалась прочно связанной с процессом кормления.

Всякое изменение окружающей среды, действующее на органы чувств, в виде нервного возбуждения доходит до центральной нервной системы и вызывает в ней непродол­жительное возбуждение. Возбуждения, которые неодно­кратно предшествуют возбуждениям, являющимся след­ствием действия унаследованного раздражителя, вступают в постоянную связь с рефлексом, вызываемым этим раз­дражителем.

Таким образом, в дальнейшем не только наследственно действующий раздражитель, но и связанное с ним, ранее нейтральное изменение среды вызывает указанный реф­лекс. В этом, собственно, и состоит обучение. Поведение животных управляется, следовательно, двумя видами воз­действий, идущих из окружающей среды.

Одни воздействия имеют унаследованные ответы, или безусловные рефлексы, не связанные с опытом, приобре­тенным животным в жизни, другие — вызывают безуслов­ные реакции при условии, что нейтральные изменения окружающей среды несколько раз будут предшествовать проявлениям безусловных рефлексов. Второй вид воздей­ствий Павлов назвал условными раздражителями, а вызы­ваемые ими ответы — условными рефлексами.

Следовательно, возбудителем условного рефлекса мо­жет стать любой раздражитель, если он действует на животных через их органы чувств; точно так же безуслов­ный раздражитель действует лишь в том случае, если ор­ганизм животного находится в соответствующем физио­логическом состоянии. Сытое животное, например, не возбуждается пищей. В соответствии с этим наиболее про­стой способ обучения состоит в образовании условного рефлекса. При более сложном виде обучения особое значе­ние приобретают раздражители, обычно не влияющие на животное. Разберем один из опытов Павлова.

У собаки выработан условный рефлекс. Безусловное возбуждение вызывается слабым раствором кислоты. Если в рот собаке попадает слабая кислота, то у нее выделяется слюна так же, как у человека, когда он ест лимон. Это безусловный рефлекс. [58]

За действием слюнных желез собаки очень легко про­следить: необходимо лишь определить количество слюны, выделяющейся каплями из выводного протока железы. Павлов вывел на кожу щеки и подбородка собаки выводные протоки ее больших слюнных желез и собирал в сосуд выделяемые капли.

К коже исследуемой собаки прикрепляли небольшой пневматически действующий аппаратик — «чесалку», ко­торый почесывал животное. Этот аппаратик приводили в действие каждый раз перед тем, как вливать в рот собаке кислоту, и некоторое время спустя кожное раздражение приобретало такое же действие, как и кислота. Так был образован условный рефлекс.

Что произойдет, однако, если применить одновременно кожное раздражение в виде чесания и другое очень сла­бое кожное раздражение, например действие холодом?

Но прервем здесь на минутку ход мыслей. Нам следу­ет показать, что случится, если условный раздражитель не подкреплять, т. е. не сопровождать безусловным воз­буждением. В таком случае условный рефлекс угасает. Это так называемое гаснущее торможение. Изменение сре­ды, служившее в качестве условного раздражения, вновь становится нейтральным, за ним не следует рефлекторно­го ответа.

Однако это раздражение, ставшее нейтральным вто­рично, нейтрально совершенно иначе, чем первоначально. Возникшая связь между безусловным и условным возбуж­дением уже не прекращается, а лишь затормаживается.

Как это доказать?

Это явление можно доказать следующим фактом: если прекратить опыты, то через некоторое время оживится старая связь, т. е. условное раздражение, ставшее уже бездейственным, вновь вызывает рефлекс, соответствую­щий безусловному раздражению. Условный рефлеке, сле­довательно, не прекращался в то время, когда бездейство­вал, он был лишь заторможен.

Здесь вновь возникает возражение: не является ли пре­кращение действия условного раздражителя результатом усталости? Усталость, однако, характеризуется тем, что эффект раздражителя уменьшается именно вследствие его действия. Например, следствием усталости является слу­чай, когда при длительном или слишком частом повторе­нии безусловного раздражителя получается все меньший [59]и меньший ответ. В случае же торможения безусловное раздражение не следует за условным, и поэтому ответного действия организма не возникает.

Усталость можно отличить от торможения с помощью опыта, произведенного Павловым. На кожу собаки дей­ствуют одновременно два условных раздражителя: один сильный, а другой настолько слабый, что самостоятельного действия он не производит.

Вернемся к нашему вопросу о результатах примене­ния двух раздражителей.

Опыт производился так, что слабое раздражение (дей­ствие холодом) систематически давалось собаке отдельно, и после него не производилось подкрепление, то есть не вливалась в рот собаке слабая кислота. Слабое раздраже­ние никогда не вызывало выделения слюны. Сильное же раздражение — раздражение чесалкой — всегда сопро­вождалось подкреплением. Следовательно, в ходе опыта не производилось систематического подкрепления, каза­лось бы, совершенно безразличного фактора.

Но когда после этого сильное раздражение было дано одновременно со слабым, казалось бы не действующим раздражением, то произошло поразительное изменение. Действие сильного раздражения прекратилось, выделения слюны не было. Этому факту можно дать лишь одно объяснение. Из слабого раздражения удалось выработать условный тормоз, который стал настолько сильным, что уничтожил действие сильного раздражения. Об усталости в данном случае и речи быть не может. При отдельном применении сильное раздражение всегда продолжает да­вать большой эффект, в то время как при усталости сила эффекта раздражения все уменьшается по мере его при­менения. Какое отношение имело бы к усталости не под­крепляемое, самостоятельно не действующее слабое кож­ное раздражение, применяемое совместно с сильным разд­ражением? Выпадание системы, связанной с чувством осязания, также не могло бы следовать за действием си­стемы, чувствительной к температуре (к холоду), вслед­ствие усталости, так как здесь речь идет о двух различ­ных системах.

Прежде чем идти дальше, заметим, что для психоло­гии в старом понимании это явление совершенно необъ­яснимо. Безнадежно добиваться изучения восприятия собаки. Кто знает, чувствует ли собака что-нибудь или [60] нет, когда раздражают ее кожу. Если же эти чувства су­ществуют, какова их сила? Открытие Павлова показало, что легко измеряемая деятельность слюнных желез мо­жет быть связана с раздражением органов чувств, оно дало необозримый простор для развития сравнитель­ной психологии.

Возникла возможность опытным путем уточнить, ка­кие раздражения действуют на отдельные виды животных. Ясно, что условные связи возникают лишь в том случае, если соответствующие изменения среды вос­принимаются животны­ми. Так удалось выяс­нить, что собаки слепы на цвета, что слух у них более острый, чем у лю­дей, что рыбы не глухи, и т. д.[11].

Наука методом Пав­лова как бы вынудила заговорить животных. Анализ поведения жи­вотных, следовательно, раскрыл те факторы среды, которые дейст­вуют на животных.

Мы поставили вопрос: думают ли животные? Но пока еще не вполне ответили на него. Однако на основе павлов­ского учения уже можно ответить на вопрос, о чем думают животные, если они думают.

Итак, если животные думают, то они могут думать лишь о таких предметах, о которых имеют сведения. На основании опытов теперь можно уже точно определить, насколько распространяются возможности восприятия жи­вотных. [61]

Известно, что солнечный свет, проходя через стеклян­ную призму, преломляется, в результате чего цвета, из которых состоит солнечный свет, располагаются в опре­деленном порядке. В одном конце получаемого таким об­разом спектра расположен красный, в другом — фиолето­вый цвет. Между этими двумя цветами находятся все цве­та радуги. За фиолетовым и красным кончается видимый для нас свет, однако за этими цветами следует продолже­ние спектра в виде электромагнитного излучения. Если за красную часть спектра поместить термометр, он ука­жет более высокую температуру. Следовательно, термо­метр облучается, но эти лучи не действуют на наш глаз. За фиолетовым цветом глаз человека также не видит про­должения спектра. Однако его видят насекомые, например муравьи и пчелы, что подтверждается опытами. Экспери­ментально доказано, что пчелы видят меньше оттенков цветов, чем человек. Большую долю красной части спек­тра пчелы не видят, желтый и зеленый цвета для них оди­наковы. Они не различают также синевато-зеленый, синий и фиолетовый цвета. Пчелы не могут отличить друг от друга полоски красного, желтого и зеленого цвета. Эти три цвета для них одинаковы.

Спектр. Белый цвет распадается на ультрафиолетовый. (1), фиолето­вый (2), темно-синий (3), голубой (4), зеленый (5), желтый (6), оран­жевый (7), красный (8), инфракрас­ный (Р).

Великий английский мыслитель XVII в. Локк, один из пионеров материализма, в свое время подчеркивал, что «нет ничего в интеллекте, чего не было бы в чувствах». Если мы тоже встанем на эту позицию, то опыты, осно­ванные в первую очередь на методах Павлова, уже ответят нам на вопрос, что может через восприятие животных попасть в их мозг. Этим мы приблизимся к ответу на вопрос о мышлении животных.[62]

Запечатление.

Свойства, появляющиеся в процессе созрева­ния, как это уже было показано, человек готов рассматри­вать как способность, которая приобретается обучением. Созревание, однако, необходимо отличать от обучения. Точно так же необходимо отличать обучение от другого процесса, идентичного на первый взгляд с обучением. Речь идет о запечатлении.

Запечатление — поразительное явление.

Имеются животные (в большинстве случаев птицы и млекопитающие), которые вскоре после рождения стано­вятся самостоятельными. Только родившиеся или выве­денные из яйца, эти животные сразу начинают свободно бегать. Самостоятельность их, однако, неполная. Кто не наблюдал, как неотрывно цыплята следуют за наседкой?

Сколько же в поведении цыплят унаследованного и сколько чего-то другого?

Поразительно, что у значительной части животных не определен объект, к которому должна относиться дан­ная форма поведения. В этих случаях мы как бы имеем дело с фотографиями, сделанными ярмарочным фотогра­фом. Фоном для снимка служит нарисованная в крас­ках картина: на горячем коне сидит ковбой с пистоле­том на ремне. Лицо ковбоя на картине вырезано, чтобы клиент с романтическими наклонностями мог вставить в этот вырез свое лицо. Затем, получив снимок, он может поместить полученную карточку в семейный альбом.

Запечатление в какой-то мере напоминает только что приведенный пример. Объект, «вставляемый» в «фон» унаследованного поведения новорожденного животного (которое заставляет малыша непременно следовать за ка­ким-нибудь объектом), является наследственно неопреде­ленным, и выбор его иной раз поражает наблюдателя сво­им исключительным несоответствием. Вот пример. Оставленная матерью маленькая зебра, увидев случайно проезжавшую по дороге автомашину, последовала за ней и сопровождала ее так же, как раньше свою мать. Были [63]примеры, когда только что выведенные из яиц птенцы относились к футбольному мячу точно так же, как к ма­тери.

Следовательно, в жизни животного есть короткий период, когда решается, кто или что будет «предметом его привязанности». Таким «предметом» может быть че­ловек, животное или даже вещь, оказавшаяся в это время поблизости, которая и запечатлевается в нервной системе, становясь на некоторое время постоянным раздражителем этой формы его поведения.

Что же это — обучение?

Да, в том смысле, что опыт, приобретенный в индиви­дуальной жизни, затем решающим образом воздействует на поведение маленького животного. Но все же это явле­ние отличается от обучения.

Познакомимся более подробно с процессом запечатле­ния. Рассмотрим опыты с дикими утками.

Выведенных из яиц утят помещали вблизи модели утки и исследовали по часам, на каком возрастном этапе и с какой силой проявляется у них запечатление. Искус­ственную утку перемещали по кругу. Увидев утку, утята начинали следовать за ней. Силу запечатления измеряли, определяя, сколько времени утенок следует за моделью.[64]Запечатление оказалось наиболее сильным через 13—16 часов после вылупления. Сила запечатления не зависела от того, сколько времени утятам давали смотреть на утку. Однако сила запечатления увеличивалась, если во время запечатления утенку приходилось физически напрягаться, например преодолевать препятствия.

Те утята, которые после вылупления первыми увидят не утку, а человека, в результате запечатления будут сле­довать за этим человеком всюду, куда бы он ни пошел. Ягненок, вскармливаемый искусственно молоком из бу­тылки, привязывается к обслуживающему его человеку и не отходит от него, даже если тот проходит через стадо овец.

В естественных условиях в результате запечатления маленькие животные привязываются к матери. Связь, возникшая посредством запечатления, часто впоследствии накладывает отпечаток на половую жизнь животных, на выбор пары.

Никого не удивит способность животных быстро заме­чать детали окружающей среды. Это особое свойство за­поминать окружающие детали играет большую роль в способности птиц и насекомых ориентироваться.[65]

Поиск по сайту: