Часть III. Дорогое удовольствие 10 страница

— Не волнуйся, твоих умственных ресурсов хватит. Вот с жёнами миллионеров сложнее, у них вся мыслительная деятельность и память уходят на марки, ценники и логотипы. Ни на что другое уже не остаётся. На самом деле это быстро превращается в привычку — получать только самое лучшее.

Джейсон поднёс наполненный бокал к губам.

— Опять «Дом Периньон»? На этот раз розовое… Хочешь сделать это традицией?

Стюарт поставил бутылку так, чтобы Джейсону была видна этикетка:

— Мне бы хотелось надеяться на то, что это может стать традицией. Это тоже восемьдесят пятый год.

Джейсон с любопытством посмотрел на бутылку.

— Что ж, тогда я немедленно должен попробовать этот исключительный напиток, — он сделал маленький глоток. — Насколько я знаю, у «Дом Периньон» нет розового винтажа восемьдесят пятого года.

— Его не продавали, держали в резерве, — ответил Крамер. — Первая продажа была на аукционе в Гонконге в мае, несколько недель назад.

Джейсон сделал второй глоток, не сводя со Стюарта пристальных серых глаз. Согласие приехать куда угодно для встречи с ним, люкс в одном из самых дорогих и аристократических отелей Лондона, шампанское одного с ним года рождения… Что из всего этого следовало?

Не дождавшись ответа Джейсона, Крамер продолжил:

— Случайно прочитал об этом в одном журнале. Я подумал, что это довольно символично, и попросил заказать.

Джейсон далеко не впервые в жизни пил спиртное стоимостью несколько тысяч (или несколько десятков тысяч) долларов за бутылку, но подобные знаки внимания заставляли задуматься.

Третий глоток. Медленное плавное движение руки и ещё более медленное — длинных ресниц, закрывающих, прячущих его от напряжённого взгляда Стюарта. Стюарт ждёт. Ждёт его слов, его оценки, его эмоций. Стюарт ещё не знает, как профессионально он умеет уходить от их демонстрации.

— Почему шампанское? — спросил Джейсон, рассматривая пузырьки на свет. — Мужчины редко его любят.

— Ты любишь. Любишь шампанское, сладкие вина. Я довольно много о тебе знаю.

— К чему столько усилий?

Крамер поднялся из-за стола и встал позади стула Джейсона. Он положил руки ему на плечи и склонился к нему, сначала коснувшись губами его волос, потом шеи, потом краешка уха, вдохнул запах ставшего уже знакомым одеколона — терпкий, холодный и свежий.

— Вы — дорогое удовольствие, мистер Коллинз, — прошептал Стюарт, сильнее сжимая пальцами плечи любовника. — Я всего лишь следую правилам игры.

— Правилам? — переспросил Джейсон, чуть поворачивая голову к Крамеру. — И что ожидается от меня в ответ?

Мужчина прижался губами к его виску.

— Ничего такого, чего я ещё не получил. Несколько приятных часов…

Джейсон немного откинулся назад, когда рука Крамера скользнула вниз по его груди, нежно обведя сосок.

— Это на тебя не похоже, — сказал Джейсон. — Я тоже кое-что про тебя знаю. Ты ведёшь очень простую жизнь, ты равнодушен к вещам вроде коллекционных вин, дорогой одежды, яхт, машин, даже жилью в престижном районе.

— Возможно, начало сказываться разлагающее влияние денег, — усмехнулся Крамер. — Нельзя же думать только о работе. Пора тратить заработанное: путешествовать, окружить себя красивыми вещами, начать коллекционировать какую-нибудь ерунду.

Джейсон прохладно улыбнулся, словно раздумывая, к какой категории он сам относился — к красивым вещам или ко всякой ерунде. Руки Стюарта ласкали его тело и нетерпеливо освобождали от рубашки. Мужчина притянул Джейсона к себе, заставив подняться на ноги, и начал целовать.

Крамер не мог ничего с собой поделать… Он думал, что после той ночи в Бостоне они больше никогда не увидятся, но мысли о Джейсоне Коллинзе не оставляли его в покое.

Его контакты с мужчинами были эпизодическими, редкими, и Джейсон был вовсе не в его вкусе. Он, бесспорно, был хорош собой, но раньше Крамера привлекали только очень молодые люди с мягкими, женственными чертами лица и хрупкой подростковой красотой. В Коллинзе иногда проскальзывали отблески именно такой нежной неуловимой красоты, но он всё равно был уже взрослым, сформировавшимся мужчиной, первым в полном смысле этого слова мужчиной, которым он заинтересовался. Заинтересовался настолько, что полетел ради него в Лондон.

Они вернулись в спальню и начали раздевать друг друга. Это не отняло много времени: на Джейсоне были лишь брюки, а на Стюарте — халат с логотипом отеля, позаимствованный из ванной. Войти в любовника оказалось на этот раз легко: он был хорошо увлажнён и растянут, но внутри всё равно была обжигающая блаженная теснота, сжимающаяся, словно вибрирующая от напряжения и желания.

Джейсон, сначала на секунду отстранившийся, теперь потянулся ему навстречу, принимая член партнёра дальше и глубже. От этого его движения Стюарт задрожал, и его пальцы впились в разведённые бёдра Джейсона. Тот закусил губу, на секунду подумав о том, что от такого останутся следы. Ну и плевать… Он не в состоянии был думать о последствиях сейчас, когда ощущал внутри себя эту наполненность, эти медленные размеренные движения, такие властные, сильные, почти разрывающие, но вместо боли дающие наслаждение. Он поймал ритм движений Стюарта. Он не старался двигаться с ним в такт, просто позволял брать себя, как тому хотелось, но тело само подстраивалось, выгибалось, насаживалось на член другого мужчины.

Это было состояние, похожее на транс, когда он сам словно перестал существовать: остались лишь ритм, движение и наслаждение. Чужая рука плотно сжала его член, но это странным образом не сделало удовольствие сильнее, только… шире, распределённее. И приближающийся оргазм тоже был таким: он прокатился по всему телу, по самым дальним его уголкам, медленно и томительно. Он не был сильным и острым, а напоминал, скорее, неторопливое приятное погружение в тёплую ванну.

Он открыл глаза: Крамер смотрел на него, и в его взгляде было нечто такое… нечто такое, чего Джейсон боялся. Напряжённое внимание и какая-то растерянная и восторженная нежность. Джейсон встретил этот взгляд, но не смог выдержать его. Он не хотел, чтобы на него так смотрели, никогда больше… Член Стюарта внутри него медленно обмякал, и он сделал лёгкое движение бёдрами, давая понять, что не хочет дальше продолжать этот слишком интимный момент.

Крамер, до этого сжимавший его в объятьях, дал ему выбраться из-под себя. Лицо его приняло немного озадаченный вид. Он не понимал, почему любовник, только что с такой самозабвенной страстью отдававшийся ему, вдруг безо всякой причины словно оказался по другую сторону непроницаемой стены.

Астон многое мог бы рассказать ему про эти внезапные переходы от близости к холодной отстранённости. Крамер наблюдал это впервые.

Слишком много чувств… Стюарт вкладывает в их отношения слишком много чувств. Вопрос — насколько много?

Джейсон сел на кровати и начал глазами искать по просторной комнате свою одежду. Всё было разбросано…

— Хочешь уйти сейчас? — спросил Крамер. — Ты собирался остаться до утра…

— Это лишнее, — сказал Джейсон, порываясь встать с постели.

Крамер не дал ему, ухватив за плечо и заставив сесть обратно.

— Почему? Что изменилось?

В ответ Джейсон лишь покачал головой.

— Я хочу, чтобы ты остался, — в голосе Крамера зазвучали другие нотки, уверенные, требующие, а не просящие. — Я хочу провести всю ночь с тобой, а не довольствоваться опять какими-то жалкими урывками.

Это была чистая правда. Он солгал тогда насчёт нескольких приятных часов. Их ему было мало. Он хотел, чтобы Джейсон был рядом всегда, каждый раз, когда ему захочется поговорить с ним, прикоснуться к нему или заняться с ним любовью. Он думал о том, что чёртов Астон раньше жил как раз так — эта красивая и выдрессированная игрушка всегда была в его распоряжении. Он завидовал Астону. Возможно, он завидовал ему уже тогда, год назад, когда впервые увидел его любовника, даже не распробовав, насколько опьяняюще хорош мальчишка в постели — без всех этих своих строгих пиджаков и галстуков, без вечного высокомерно-равнодушного выражения на лице. Обнажённый, чувственный, страстный.

Джейсон повернулся к нему:

— Я считал тебя умнее, — сказал он. — Не настолько же ты глуп, чтобы начать что-то чувствовать к такому, как я…

Коллинз был прав. Тысячу раз прав… Во всем: и в том, что он чувствовал к нему что-то, и в том, что это было глупо, неуместно и несвоевременно. И когда Джейсон говорил это, на его лице опять появилось то же безразличное и слегка презрительное выражение, которое он, как маску, носил на лице, чтобы отпугивать надоевших ему людей. Стюарту в тот момент захотелось ударить его. Ударить, чтобы стереть эту надменную и циничную полуулыбку. Разумеется, он этого не сделал.

— К такому, как ты… — задумчиво повторил Крамер. — Знаешь, я так и не понял, почему такой, как ты, до сих пор с ним?

Джейсон вопросительно взглянул на него.

— Раз ты расстался с Астоном, почему ты до сих пор с ним? Ты ведь наверняка получаешь множество предложений от других мужчин, в том числе и очень состоятельных.

— Не такое уж и множество, — Джейсон чуть склонил голову набок. — И не такие уж они заманчивые. Несмотря ни на что, у нас с Астоном были отношения, и я мог рассчитывать на некоторое уважение с его стороны. Какой-нибудь американский строительный магнат или русский олигарх не может мне этого дать. А я определенно не собираюсь плескаться голым в бассейне в обществе ещё двадцати шлюх для развлечения своего покровителя и его друзей.

— То есть если бы ты нашёл подходящего человека… — начал Крамер, отпуская, наконец, Джейсона.

— С чего ты вообще взял, что я его ищу? Думаешь, я не в состоянии сам заработать себе на жизнь?

— Тогда почему ты с ним? — повторил свой вопрос Стюарт. — Почему не уйдёшь от него?

— Это не так просто… — неопределённо ответил Джейсон, отворачиваясь.

Крамер схватил его за плечи и развернул к себе. Он встряхнул его и заставил посмотреть себе в глаза:

— Почему? На что ты надеешься?! Что он передумает и снова позовёт тебя в свою постель? Ради чего ты унижаешься? Ради его денег? Или ты…

— Прекрати! — Джейсон попытался вырваться, но Крамер лишь сжал его сильнее и снова встряхнул. — Ты не понимаешь…

— Да, не понимаю… Объяснишь мне? — зло спросил Крамер. — Он бросил тебя, он живёт со своей женой, заводит новых любовников чуть не каждую неделю. Почему ты терпишь всё это от него? Так хочешь вернуться?

Крамер вцепился в него, словно клещами; его яростный, настойчивый взгляд тоже не отпускал Джейсона.

— Я хочу уйти. Но он никогда не отпустит меня. Он найдёт меня где угодно. Разве только у меня будет новое имя, новые документы — именно новые, а не фальшивые. И то я не уверен в результате, — Джейсон начал своё короткое объяснение взволнованно, вымученно, но потом оно превратилось в ровное равнодушное перечисление. Это было равнодушие безысходности. — Чтобы получить всё это, нужно иметь деньги, связи и свободу. У меня ничего этого нет. За мной постоянно следят, прослушивают звонки, проверяют всю информацию в компьютере.

— Я не думал, что… — Стюарт разжал свою хватку.

— Охрана может позволять мне мелкие нарушения вроде встреч с тобой, но сбежать они мне не позволят.

— Почему Астон делает это?

Джейсон раздражённо посмотрел на Крамера, словно недоумевая, как можно было до сих пор не понять:

— Он хочет, чтобы я вернулся к нему, — сказал он.

— Так значит, это ты решил расстаться с ним? — не сумел скрыть удивления Крамер.

— Что, так сложно в это поверить? В то, что не он вышвырнул меня? — насмешливо поинтересовался Джейсон. — Что не я цепляюсь за его деньги?

Стюарт не обратил на колкость никакого внимания. Он сидел, задумавшись.

***

Через три дня они провели ещё одну ночь вместе. В промежутке Крамер пытался работать, хотя делать это из Лондона было не всегда возможно, посетил несколько музеев и вовсю старался делать вид, что приехал в Великобританию отдохнуть и посмотреть достопримечательности.

Его сотрудники и заместители были немного озадачены тем, что трудоголик Крамер, не бывший в отпуске последние пять лет и даже в выходные приезжавший в офис, вдруг решил попутешествовать. Они бы удивились ещё больше, если бы узнали, что их начальник оставил свой бизнес чуть не на неделю ради двух встреч с любовником.

Стюарт даже и любовником-то не мог его назвать… Просто мимолётная связь. И теперь, когда он узнал, что на самом деле удерживало Джейсона возле Дэниела Астона, его не покидало ощущение, что он ввязывается в какую-то тёмную, мрачную игру, которой не понимает и до конца не поймёт никогда. Это были чужие отношения, чужая история, чужая одержимость… Сам Джейсон был чем-то ворованным, тайком уведённым у другого. Он до сих пор как будто принадлежал своему бывшему любовнику.

Тем не менее, перед тем, как Джейсон ушёл из его номера ранним утром он спросил его, когда они смогут увидеться снова.

— Я приеду в Лондон через две недели и пробуду здесь долго: защита диплома, получение документов. Но потом уже не получится приезжать сюда так часто.

— Ты ведь бываешь в Штатах.

— Иногда. Но это опасно, я почти всё время с ним. К тому же, это всё так далеко… Ещё целый месяц. Зачем загадывать…

В день отъезда из Лондона Крамер отправился на обед в «Рулз» — этот ресторан, специализирующийся на дичи, тоже можно было считать чуть ли не достопримечательностью. Джейсон не то чтобы рекомендовал его, но сказал, что посещение может быть «интересным».

В вестибюле отеля к нему подошёл высокий худощавый мужчина, прямой и подтянутый, с седыми висками, но совершенно неопределенного возраста: где-то в промежутке между сорока пятью и шестьюдесятью пятью. Стюарту показалось, что он где-то этого человека видел.

— Добрый день, мистер Крамер, — поздоровался незнакомец. — Меня зовут Якоб Эдер. Не могли бы вы уделить мне буквально десять минут?

Услышав фамилию, Крамер понял, кто перед ним был и почему это лицо показалось знакомым. Они с начальником службы безопасности Астона пару раз встречались раньше, но никогда не разговаривали. Стюарт догадывался, что привело сюда Эдера.

— Разумеется, — ответил он, стараясь не выдать лёгкой нервозности. Эдер, даже просто вежливо прося о разговоре, умудрялся быть угрожающим.

— Спасибо. Думаю, мы можем поговорить прямо здесь, — Эдер указал в сторону стоявших неподалёку кресел.

Они расположились друг напротив друга, и Крамер спросил:

— Чем обязан, мистер Эдер?

Эдер едва заметно улыбнулся.

— Полагаю, вы всё прекрасно понимаете, — у Эдера был лёгкий акцент, не карикатурно-немецкий, а какой-то особенный, жёсткий и в то же время тягучий, плавный.

— Хорошо, повод мне известен, — допустил Крамер, — но что конкретно вы хотите мне сказать… или услышать от меня.

— По правде говоря, я хотел бы услышать от вас клятвенное обещание, что вы больше никогда ни при каких обстоятельствах даже близко не подойдёте к известной вам особе. К сожалению, я не могу на это всерьёз рассчитывать, так что начну с просьбы: вы вступили в очень опасные отношения, и я очень вас прошу их прекратить. Они опасны и для вас, и для Коллинза.

— Может быть, вам стоит попросить его? Зачем встречаться со мной и… угрожать мне?

— Я не угрожаю, я просто предупреждаю. А что до Коллинза, — Эдер сделал паузу и сплёл перед собой пальцы рук, — то я не уверен, что он способен адекватно оценивать ситуацию.

— Мне он показался весьма здравомыслящим молодым человеком, — возразил Крамер.

— Да, он вполне здравомыслящ, но есть некоторые моменты… Коллинз весьма необычный молодой человек, возможно, это и привлекает к нему людей, подобных вам и Астону. Несколько лет, проведённых с Астоном, не были для него безоблачными, скорее, наоборот, они были довольно тяжёлыми, и эта «необычность» усугубилась. Но дело тут не в нём, дело в Астоне. Я, разумеется, не собираюсь ему ничего рассказывать — я хочу сохранить спокойствие любой ценой, — но он может узнать каким-то другим образом. Не удивлюсь, если Коллинз рано или поздно сам ему об этом скажет во время очередной ссоры.

Стюарт потёр рукой лоб. Да, он был прав: тёмная, полубезумная история…

— И что он сделает? Астон, я имею в виду…

— Кто знает, — пожал плечами Эдер. — Ничего хорошего. Но вы всё же занимаете достаточно безопасную позицию. Кто действительно будет расплачиваться за ваше весёлое времяпрепровождение, так это Коллинз.

Крамер тяжело выдохнул и отвернулся в сторону окна.

— Спасибо за предупреждение, мистер Эдер.

— Не за что. Я был бы вам очень обязан, если бы вы всё же прекратили встречаться с ним. Поверьте, он не та красивая игрушка, какой кажется.

— Я это знаю, — сквозь плотно сжатые губы произнёс Крамер.

— Надеюсь, вы примете правильное решение. Знаете, я делал подобные предупреждения Астону, когда это всё только начиналось. Он меня не послушал, и посмотрите, что с ним стало сейчас…

— Что с ним стало? — не понял Стюарт.

— Его семья — одни руины, многие дружеские и семейные связи разрушены. Я не говорю уже о финансовых потерях. Его бизнес во многом строится на личных связях и репутации: люди доверяют ему миллионы, сотни миллионов долларов, и некоторые из этих людей весьма консервативны в своих моральных принципах. Я не удивлюсь, если он из-за своего любовника потерял больше, чем у вас когда-либо было. И всё равно: единственное, о чём он сейчас способен думать, так это то, как вернуть проклятого мальчишку. Он пополз бы на коленях, если бы Коллинз сказал, куда ползти. Так что думайте сами…

Крамер смотрел перед собой невидящим взглядом. Астон, его элегантная жена, его безупречный секретарь… Он почему-то думал о них немного свысока, полагая, что за этими красивыми — даже порой величественными — фасадами скрывается пустота. По какой-то причине он мнил себя умнее и глубже этих аристократов, унаследовавших своё влияние и деньги от родителей, и фаворитов, паразитирующих на этом богатстве. Он считал их праздными и поверхностными существами, интересующимися лишь дорогими безделушками и великосветскими приёмами. Но за этими праздничными фасадами была не пустота — там были бесконечные лабиринты тёмных коридоров, и подвалы, и казематы, и камеры пыток…

Глава 67

Кап-Ферра, июнь 2010

Из Лондона Джейсон вернулся в Женеву, но ненадолго. Через пять дней все, включая большую часть прислуги, переселялись на виллу в Кап-Ферра. В эти пять дней ничего особенного не происходило, тем более что Астон уехал на несколько дней в Нью-Йорк. Джейсона он с собой не взял. Как намекнул Эдер, там предполагались какие-то встречи по делам фонда и семейное торжество, где должен был присутствовать Брайан Норман, ответственный за историю с поддельной видеозаписью, произошедшую год назад. Астон, видимо, посчитал присутствие там бывшего любовника неуместным.

Джейсон занимался тем, что изгонял последние шероховатости из дипломного проекта, читал и играл на фортепьяно. Камиллы целыми днями не было дома. Она проводила время где-то в Женеве, в основном, в обществе Личи. Личи (на самом деле Фелисия Лерман) была её личным консультантом по стилю. Обычно людей такой профессии называли шопперами. Она была американкой средних лет родом из Нью-Йорка и яростной поклонницей Марка Джейкобса. «Родственники они, что ли?» — думал Джейсон, выслушивая очередные хвалы дизайнеру за ужином. За свои услуги Личи получала приличное вознаграждение, однако в доме считалась не наёмным работником (вроде Джейсона или мисс Вернье), а чем-то вроде гостьи и подруги хозяйки.

Джейсона она недолюбливала — по своему положению подруги Камиллы, а также потому, что Джейсон пару раз отпускал не самые лестные замечания по поводу её рекомендаций касательно стиля. Они заботливо передавались Личи кем-то из прислуги.

Вечером накануне отъезда на Ривьеру Джейсон наконец понял, с чем было связано такое активное обновление Камиллой своего и без того немалого гардероба, а также несколько более недоброжелательное отношение к нему кое-кого из прислуги. Партия Камиллы праздновала победу и ликовала! Хотя победу над кем? Партии Джейсона не существовало.

Астон с женой вышли к ужину, на который было приглашено несколько гостей, в том числе Андреас Эттинген, вдвоём. На Камилле было розовато-лиловое атласное платье, довольно плотно облегающее фигуру и подчеркивающее увеличившийся живот.

Джейсон несколько секунд не мог отвести от него глаз. Но всего лишь несколько секунд, и, кажется, никто этого не заметил. После коротких разговоров все перешли к столу. В течение вечера Джейсон несколько раз замечал на себе выжидающие взгляды Астона. На что он, интересно, надеялся? Что, увидев его беременную жену, бывший любовник начнёт рвать на себе волосы от ревности и отчаяния? Джейсону было до странности всё равно. В конце концов, это было всего лишь логичным следствием возобновившихся отношений двух супругов. У них было двое детей, почему бы не появиться третьему?

Может быть, они с Камиллой сблизятся благодаря этому настолько, что Астон в конце концов отступится от него. Это было бы идеальным вариантом, устраивавшим всех: семейные ценности восторжествовали, презренный любовник изгнан, рождение нового наследника скрепляет немного ослабшие узы брака. Это было слишком прекрасно, чтобы быть правдой…

***

Вилла «Оливия» была одним из самых красивых мест, которые доводилось видеть Джейсону. Само здание больше напоминало дворец. Там было всё, что только могла пожелать изнеженная роскошью душа: бассейны закрытые и открытые, комната для релаксации, спа, кинотеатр и куча всего другого, о чём Джейсон ещё не знал.

В этот раз Камилла пригласила кучу гостей. Она могла себе это позволить: в доме было двенадцать гостевых спален, а в дальнем конце сада находился отдельный коттедж для гостей. Но вообще Джейсон плохо представлял, как она раньше жила одна, лишь с двумя детьми, в этом огромном здании. Пожалуй, надо было родиться принцессой и проводить каникулы в фамильном замке, чтобы чувствовать себя комфортно в таких условиях.

Сад виллы был довольно большим и замечательно красивым. Быть может, на вкус Джейсона слишком ярким и экзотичным. Ему иногда казалось, что он находится не на юге Франции, а где-то в тропиках. Он больше наслаждался видами: они, куда ни посмотри, оказывались живописными, точно с картин. Если смотреть в сторону побережья, были видны сине-лиловые горы. Он хотел бы сейчас быть там, далеко-далеко, в тишине, без всех этих людей, их голосов и непрестанных перемещений… Хотя наверняка вблизи окажется, что невысокие горы утыканы городками и деревеньками и какими-нибудь банальными огородами, в лучшем случае виноградниками или полями с лавандой.

В сад он ушёл из-за царящей в доме суеты и чтобы не путаться под ногами у прислуги, раскладывающей вещи. Астон закрылся в кабинете с мисс Вернье. О нём все как будто забыли. Чудесно…

Вскоре в саду его нашла София, воспользовавшаяся занятостью взрослых, чтобы ускользнуть из-под надзора гувернантки. Он сразу же похвасталась тем, что специально для её занятий на виллу недавно привезли фортепьяно.

— Очень красивое, белое. Стоит в детской. Я потом покажу тебе, где это. Ты тут, наверное, ничего не знаешь.

Джейсон вежливо отказался от экскурсии в детскую.

Камилла поддерживала интерес дочери к музыке, но ей, разумеется, не нравилось, что интерес — который до этого ни она сама, ни преподаватели не могли Софии внушить — был связан с Коллинзом. Девочка хотела научиться играть, как он. Камилла не могла запретить ему пользоваться инструментом в домах в Париже или в Колоньи, раз уж муж ему разрешил, но на вилле распорядилась поставить фортепьяно в детскую. Джейсон понимал, что делалось это не ради удобства или каких-то иных причин: Камилла знала, что уж в детскую-то секретарь никогда не войдёт.

София продолжала щебетать.

— Я буду много-много играть, даже летом, на каникулах. Ты ведь много занимался?

— Нет, не особо. У меня никогда не было достаточно времени.

— Это хорошо, — сказала София, задумчиво склонив светлую головку набок. — Значит, не обязательно много заниматься. А то мне все говорят, что надо очень долго тренироваться, чтобы хорошо играть.

— Тебе всё правильно говорят. Я не очень хорошо играю.

— Нет, ты хорошо играешь, мне нравится, и мадам Пассар так сказала.

— О, ну если мадам Пассар сказала… — рассмеялся Джейсон, никак не ожидавший, что вечно занятая, деловитая домоправительница берётся судить его музыкальные таланты.

— Она сказала, что хорошо играют — это когда хочется плакать, если играют грустное, и улыбаться, когда весёлое. Только ты играешь всегда грустное. Мадам Пассар говорит, что у неё слёзы наворачиваются, когда она слышит. И мама плакала тоже.

Джейсон слегка свёл брови и вопросительно посмотрел на Софию, в это время старательно вышагивавшую по мраморному ободку высоко поднятой над землей клумбы с какими-то ярко-фиолетовыми и розовыми цветами.

— Ну, недавно, — пояснила София. — Ты думал, мамы нет дома, и играл, а они с Личи рано вернулись. Мама сидела в белой гостиной, а оттуда же через дверь слышно, и плакала.

Джейсон вздохнул: он сильно сомневался, что Камилла плакала, поражённая красотой и эмоциональностью исполнения. Как бы высоко она ни поднимала свою гордую голову, она так же несчастна, как и он сам, как и Дэниел. Они все заперты в этой клетке, в этом красивом роскошном аду…

Джейсон сумел отправить Софию в дом как раз вовремя. Буквально через пять минут его нашла прислуга, чтобы сообщить, что его требует к себе Астон.

На вилле перед кабинетом хозяина тоже было устроено что-то среднее между маленькой библиотекой и приёмной, где мог разместиться секретарь. Элен Вернье сидела за письменным столом и что-то торопливо набирала в ноутбуке. Увидев Джейсона, она кивнула в сторону двери в кабинет:

— Готовьтесь. Он сильно не в духе.

Джейсон вздохнул:

— Что опять случилось? Или на него жара так действует?

— На него жена так действует, — пояснила мисс Вернье. — Она только что у него была. Примчалась чуть ли не в слезах. Не знаю, что там у них было, меня попросили выйти, но разговор был о вас.

— Она там? — обеспокоенно спросил Джейсон.

— Нет, ушла. Идите, не заставляйте его ждать.

Джейсон открыл дверь в кабинет. Он не представлял, что он успел за сегодня такого сделать, чтоб вызвать слёзы Камиллы. Встретился в саду с её дочерью? Она плачет, когда он играет на фортепьяно, плачет, когда он разговаривает с Софией… Кажется, с беременными женщинами такое бывает.

Астон стоял спиной ко входу возле большого французского окна, откуда лился яркий, но уже смягчённый приближением вечера свет. Кабинет, как и весь дом, был оформлен не в столь классическом, порой даже тяжеловесном стиле, который обычно предпочитал Астон. Цвета были более светлыми, прозрачными, мебель более лёгкой. Дух Прованса чувствовался и в общей атмосфере, и в мелочах…

— Что вы себе позволяете, Коллинз? — обернувшись, рявкнул Астон. — Ваше отношение оскорбительно!

— Я не совсем понимаю, где и когда…

Джейсон не договорил фразы, вздрогнув от стремительного движения Астона в его сторону. Тот пересёк комнату и остановился напротив него.

— Чемоданы моей жены! — раздражённо пояснил Астон. — Это настолько мелочно…

Джейсон ничего не понимал, но ситуация была настолько нелепой, просто абсурдной, практически комичной, что он не смог сдержать еле заметный смешок:

— Не припоминаю, чтобы каким бы то ни было образом наносил оскорбления багажу вашей жены. С ним что-то произошло?

Он понимал, что не стоит этого делать, но не мог остановиться: фраза получилась издевательской.

Астон побледнел, губы сжались от ярости в тонкую нитку.

— Сегодня, когда разбирали багаж, — проскрежетал он сквозь зубы, — вы отозвались о её вещах в непозволительных выражениях.

Джейсону потребовалась пара секунд, чтобы сообразить. Почти сразу после того, как ему показали комнату, он решил осмотреть окрестности и вышел в сад через заднюю дверь. Перед ней в небольшом холле прислуга как раз разбирала чемоданы, определяя, что и в какую комнату отнести. Вещей было довольно много, часть оказалась не промаркирована при упаковке, и возникла путаница. Примерно половина была уже рассортирована: Джейсон заметил отдельно стоящие шоколадно-коричневые кожаные чемоданы Астона, которые все уже знали, — он пользовался этим набором несколько лет и на нём были монограммы; тёмно-синий чемодан мисс Вернье с аккуратной биркой; детский чемоданчик с какими-то зверюшками, явно принадлежавший Софии.

Здешняя прислуга консультировалась с охраной, которая помогала чемоданы переносить, но телохранители оказались не особо хорошими помощниками. Гертлинг спросил проходящего мимо Джейсона:

— Это не ваши вещи?

Он указал на три сияюще новых чемодана «Луи Виттон» из одной серии, все в надписях «LV». Джейсон бросил на них короткий взгляд и сказал:

— Нет, я не испытываю склонности обклеивать себя с ног до головы нелепыми логотипами. Мои чемоданы — вон те два.

Значит, вещи принадлежали Камилле, и ей, разумеется, тут же донесли об ужасающем неуважении, проявленном к её персоне.

— Я всего лишь сказал, что чемоданы не в моём вкусе, — попробовал оправдаться он. — Не думал, что моё мнение так много значит.

— Вы проявили неуважение, причём в присутствии охраны, прислуги и гостей.

— Разве там был кто-то из гостей?

— Там была мисс Лерман. И это не имеет значения. Вы ни при ком не имеете права так отзываться о моей жене!

Поиск по сайту: