Потаенная Страна, королевство Ургон, Тригорье, начало осени 6241 солнечного цикла

Гулкие удары молота и звон металла по наковальне были слышны в самом дальнем уголке окутанной тучами крепости. Серые дождевые облака плотными полосами тянулись над страной, и их не останавливали стенами. Они проливали свое содержимое на камни, словно намереваясь растворить известь и обрушить крепость.

Тунгдил, одетый в штаны, сапоги и кожаный передник, проводил большую часть времени в кузнице, перековывая меч Бессмертного в новое оружие. Он лупил изо всех сил, срывая злость. Огненный Клинок он потерял, от Потаенной Страны отказался и от племен гномов отвернулся.

Его здесь ничто не удерживало. Златорукий дважды предотвратил гибель своей родины, и сейчас выполнял свою третью и последнюю миссию. Потом гномы пусть сами улаживают свои дела. Что бы он ни делал и сколько бы жизней ни было положено ради спасения, казалось, разума хватает ненадолго. Ни у одного народа, ни в одном королевстве Потаенной Страны.

Ярость отдавала в руки, делая его удары неточными. Гном прервал работу, отер пот; на пустой левой глазнице больше не было повязки, только белый бинт.

Гном прислонил то, над чем работал, к двери. Пока что Тунгдил не мог сказать, что рождается в его руках. То был не топор, не меч, не булава. Он решил, что жар, молот и его ловкие пальцы создадут нечто новое, и сам над этим не задумывался.

Металл представлял собой неизвестный сплав, это было слышно по звуку, который он издавал во время ковки. И обладал он невероятной прочностью, долго отказывался терять форму и принимать другой вид. Давно гному не доводилось так выкладываться у наковальни.

Златорукий услышал приближающийся звук торопливых шагов, кто-то шлепал по лужам и мокрым камням. В кузницу вошла Зирка, споткнулась о порог. В полутьме задымленной, крохотной комнаты она видела далеко не так хорошо, как он.

– Тунгдил?

Он ударил молотом по тискам, чтобы звуком указать ей дорогу.

– Здесь. Рядом с горном.

– Отправление снова откладывается, – сказала она, ощупью продвигаясь вперед. – Постоянный дождь превратил крохотные ручейки в горах Ургона в потоки, размывшие дороги, как только что доложили королевские разведчики. – Она отыскала его и поцеловала, дождевая вода скатилась с кончика ее носа на его лицо. – Отъезд только через семь дней.

Тунгдил кивнул. Ортгеру придется кормить сто тысяч солдат, используя запасы продовольствия из всех частей королевства, что означало огромные потери. Хорошо, хоть Гаурагар и Идомор поддерживали Ургон зерном.

– Я тоже еще не закончил. – Он показал результат своего труда.

– Как странно, – заметила Зирка. – Такого оружия я не видела никогда.

– Оно будет достойно такого героя, как я, – с насмешкой в голосе произнес гном. – Что поделывают Года и Бешеный?

– С тех пор как они признались друг другу в любви, они неразлучны, – усмехнулась Зирка. – Гномы, дождь, теплая постель – об остальном можно догадаться, правда? Нет лучшей отговорки, чем эта погода, чтобы исчезнуть в своей комнате. Мастер и ученица обучают друг друга, полагаю.

– Хорошо. Тогда они не заметят, что я все время торчу здесь, в кузнице.

Зирка поглядела на пламя.

– Я не возьму в толк, что такого особенного в этом способе ковки. – Подземная провела пальцами по лбу, стирая пот, смешавшийся с дождевой водой. – Мне очень интересно, что ты скажешь по поводу нашего метода.

Тунгдил положил заготовку в жар, а молот – на наковальню. Он обнял гномку, на которой была только тонкая кожаная одежда. Шнуровка позволяла ему любоваться ее грудью. Гном нежно провел кончиками пальцев по ее бритой голове и впился в ее губы долгим страстным поцелуем. В его чреслах вспыхнуло желание.

Златорукий метнул молот к двери, чтобы он, падая, закрыл засов. Девушка улыбнулась и развязала завязки на его переднике.

Они долго занимались любовью, устроившись на одеяле рядом с горячим горном. Тунгдил никак не мог насытиться Зиркой. Ему нравилось гладить ее темную кожу, чувствовать жар ее лона, распалять горн ее страсти в переплетенье тел. Подземная говорила когда-то, что принадлежит к страстному народу. И доказала это не только в бою.

Потом они лежали у огня и смотрели на подрагивающие язычки пламени.

– Тебе будет тяжело расстаться со своим народом, – сказала Зирка.

– У меня нет народа, – ответил Тунгдил, и в голосе его не было печали. – Я много думал об этом и пришел к выводу, что мое сердце принадлежит только одной, – он поцеловал ее в шею. – Тебе. А в остальном мне живется… – он едва не проговорился, имя альва вертелось у него на языке, –… плохо. Пойти к гномам, которые превращают старых врагов в новых под предводительством Гинсгара Милосердного? Или к людям? Среди эльфов я тоже буду чувствовать себя скверно.

– Я дам тебе новый дом, и ты будешь жить у меня, пока тебе будет хорошо со мной. Я не стану удерживать тебя насильно, и ты в любой момент сможешь уйти. Я знаю твое непостоянство. И ты меня о нем предупреждал. – Зирка улыбнулась, надевая свою кожаную одежду. Взгляд Тунгдила с восхищением скользил по ее крепкому телу, достаточно сильному, чтобы не сломаться. Ни в бою, ни во время любовной игры. – Относительно себя я тебя тоже предупреждала. У нас не существует никаких навсегда и навеки. Такого никогда не бывает. Почти никогда.

– Твоя вечность, Зирка, для меня один или два цикла, – задумчиво произнес гном. – В лучшем случае я проживу в десять раз больше, чем ты.

Она продела кожаные шнурки в петли, стянула одежду, таким образом лишая его последнего взгляда на ее женские прелести.

– Странная мысль. Если у нас будут дети, ты сможешь пережить девять поколений собственных потомков.

При слове «дети» Златорукий вздрогнул, но затем он вспомнил, что подземные иначе растят своих отпрысков, чем дети Кузнеца, и расслабился. Если на чужбине его настигнет желание путешествовать, то ему не придется переживать о своих потомках. Мысль о том, что он оставит подземным наследников, которые будут жить дольше других, ему даже понравилась.

Тунгдил тоже стал одеваться.

– Да, мысль действительно странная, – повторил он ее слова и коснулся поцелуем ее кожи. – Я даже описать не могу тебе, насколько сильно радуюсь новому.

– Нужно только вернуть камень в артефакт, – подытожила Зирка. Подойдя к двери, девушка выглянула наружу. В комнату упал луч слабого света, на улице по-прежнему лило. – Потом нас ждет потрясающее время, – она соблазнительно улыбнулась. – И не только из-за меня, – подземная выбежала под дождь и пошлепала по лужам обратно к дому, где жила.

Настроение у Тунгдила улучшилось, ярость утихла.

– О, проклятье! – Он забыл вынуть металл. Если он расплавился, то все его усилия окажутся тщетными.

Гном быстро схватил щипцами рукоять и осторожно вытянул клинок из горна с углями; искры с треском заплясали, потухая, пока не погасли совсем и пеплом не упали на пол.

И действительно, металл стал мягким, как воск на солнце. Он светился золотисто-желтым, словно мед, вниз тянулись длинные нити, застывавшие и серевшие на прохладном воздухе.

– Значит, ты хочешь выглядеть так? – сказал он оружию и быстро окунул его в чан, чтобы закалить и лишить жара. Вода мгновенно закипела, половина ее тут же испарилась. Клинок медленно остывал. Такого Тунгдилу не доводилось видеть еще никогда.

Гном извлек оружие из чана, удивленно повертел его в руках. Оно было черным, как ночь, немного длиннее руки взрослого мужчины. С одной стороны клинок чуть расширялся, из него тянулись длинные тонкие острия, напомнившие Тунгдилу рыбий хребет или гребень; с другой стороны – утончался, как обычный меч. Центр тяжести оружия находился выше рукоятки, что давало удару дополнительную энергию; при этом балансировка была идеальна.

– Значит, будем придавать тебе окончательную форму, – Тунгдил положил клинок на наковальню, снова нагрел и до захода солнца работал над мелкими деталями. Он создал для оружия круглую, длинную рукоять, чтобы можно было держать его двумя руками. Гному казалось, что металл прекратил сопротивляться.

Уже давно наступила ночь, когда он уселся за круглый шлифовальный камень и принялся затачивать лезвие. Яркие искры описывали длинные дуги, отскакивая от двери. Тунгдил проверил клинок, взяв кусочек угля и легонько, не надавливая, проведя по нему. Черный камень легко разделился на две части. Для начала достаточно.

Усталый и голодный, Тунгдил, прихватив клинок, пошел к своему жилью, чтобы немного поесть и попить.

– Я не слишком опоздал, чтобы передать пожелания городов Свободных?

Тунгдил остановился и поднял оружие. Рядом с кузницей под проливным дождем стоял гном. Его плащ с капюшоном промокли насквозь, должно быть, он некоторое время болтался под окном. Для посланника он вел себя крайне странно.

– Покажи лицо!

Гном приблизился, руки его легли на капюшон.

– А я думал, ты узнаешь меня по голосу.

Тунгдил смотрел в знакомые черты лица Брамдаля, Мастера Клинка. Гном вымок до нитки.

– Это снова ты? – Златорукий недоверчиво поднял меч. – Чего ты хочешь?

– Я должен передать тебе наилучшие пожелания от короля Гордислана и других правителей городов и пожелать тебе счастья на пути в Потусторонние Земли, – Брамдаль указал на навес. – Мы можем пойти туда, где сухо?

Тунгдил не доверял бывшему палачу.

– Ты стоишь у кузницы, наблюдаешь за мной, подкарауливаешь меня под дождем – и все ради того, чтобы передать мне наилучшие пожелания? – Тунгдил и с места не сдвинулся. Ему дождь совершенно не мешал. – Ты ведь понимаешь, что твое появление может показаться мне странным.

– Никто не должен знать о том, что мы разговаривали. Потому что моя миссия не заканчивается передачей наилучших пожеланий.

– Ты можешь как-нибудь доказать свои слова, Брамдаль?

Мастер осторожно опустил руку под накидку и вынул кожаный футляр, затем протянул Тунгдилу кольцо с печатью.

– Внутри находится подтверждение того, что я тебе сейчас открою, а кольцо с печатью принадлежит Гордислану, – по его светло-русой бороде стекала вода. – Теперь мы можем пойти внутрь?

Тунгдил указал оружием на вход в кузницу. Они вошли в темное теплое помещение, но лампу зажигать не стали. В свете углей Тунгдил прочел написанное, очень внимательно осмотрев кольцо. Брамдаль действительно был доверенным лицом короля Златоплота.

– Ты всегда был больше, чем просто палачом?

Брамдаль кивнул.

– Геммил и многие другие до него посылали меня с различными поручениями. Моей задачей было наблюдать за людьми, слушать, что они говорят о гномах, и передавать их слова домой. Мы ждали подходящего момента, чтобы города могли открыться и вести торговые дела с людьми. – Посол сел у наковальни, стянул плащ и повесил его у камина, чтобы просушить. – Мы знали, что это вызовет обиду племен, и нужно было как следует обдумать этот шаг. Твой приход к нам облегчил задачу. Но будущее не становится от этого проще.

– Мне показалось, что города Свободных в недавнем прошлом решили наладить торговлю с людьми.

– И ты не обманулся. Мы с тревогой наблюдаем за происходящим в горах. Я слышал разговор Гинсгара и Биланты. Всем известно, как Гинсгар относится к Свободным. В этом тоже заключается причина, по которой мы вскоре будем открыто искать точки соприкосновения с людьми. Смерть Гандогара сыграла решающую роль.

– И это ты должен был мне сказать?

Брамдаль неторопливо кивнул.

– Да. Короли городов видят в тебе разумное дитя Кузнеца, на которое возлагают большие надежды. Они думают, что в грядущем споре за трон Верховного короля ты станешь посредником между племенами. Среди нашего народа нет более великого героя, чем ты. Поэтому они хотят, чтобы ты первым выслушал их. Ведь уже ясно, что племена не поймут причин, что движут нами.

– Свободные боятся собственных братьев и ищут союзников среди людей? Неужели до этого дошло?

– Если Гинсгар останется Верховным королем, то да. – Брамдаль перевернул плащ, чтобы ткань прогрелась с обеих сторон. – До нас дошли слухи, что Гинсгар стремится к тому, чтобы силой разогнать жителей наших городов и присвоить себе богатство.

– И благодаря укреплению торговых связей с людьми вы хотите в случае чего заручиться их поддержкой. – Тунгдил оставался холоден. – Мотивы понятны. Но почему никто не должен был знать о нашем разговоре?

– Гордислан опасается, что у Гинсгара есть план и он немедленно начнет претворять его в жизнь, если узнает, что города готовятся к этому. Мы не успеем договориться с людьми.

Тунгдил помешал угли в горне, добавив свежих, раздул огонь при помощи кузнечных мехов. Послышался треск, стало теплее.

– Скажи королям, что я очень польщен оказываемым мне доверием. Тем не менее я не собираюсь скоро возвращаться в Потаенную Страну. – Гном поглядел в глаза Брамдаля, в которых плясали отблески горна. – Это тоже тайна, и ее нельзя раскрывать. Короли должны быть готовы к тому, что меня не будет на месте, когда дело дойдет до открытого противостояния. Пусть решают свои проблемы сами.

– Ты уходишь от ответственности? – удивленно спросил Брамдаль.

– У меня больше нет ответственности. Довольно. Я дважды спас Потаенную Страну и нахожусь на пороге того, чтобы вместе с моими друзьями сделать это в третий раз. Пусть на мое место придут другие. А я отправлюсь в чужие земли, чтобы изучить их.

Палач выдержал взгляд.

– А что, если однажды ты вернешься и узнаешь, что разразилась война? Война между детьми Кузнеца? Что из-за этого сломаны Врата в Потаенную Страну и сюда бурным потоком хлынули орды чудовищ? – Брамдаль шагнул вперед. – И ты поймешь, что мог это предотвратить?

Тунгдил спокойно улыбнулся.

– Я сказал бы, что другие не сумели сохранить рассудок. Я довольно долго был хранителем Потаенной Страны и не являюсь единственным разумным гномом. Скажи королям городов, чтобы попросили помощи у Биланты. Она умна.

– Твое слово имело бы больший вес среди кланов.

– Я Третий, Брамдаль, и никогда не скрывал этого. Гинсгар сумеет воспользоваться этим обстоятельством, чтобы уничтожить в душах гномов уважение ко мне. – Подойдя к двери, гном распахнул ее и вышел за порог. – Передай мои слова Гордислану. Мое мнение не сможет изменить ничто. – Он кивнул. – Значит, наши постоянные встречи во время путешествий не случайны?

– Ничто в жизни не случайно, Тунгдил Златорукий. – Брамдаль придвинулся поближе к горну. – Я передам твое послание. И буду молиться Враккасу, чтобы ты изменил свое мнение.

– Попытайся. Но это будет напрасно. – Тунгдил закрыл дверь и пересек покрытый лужами двор. Он догадывался, что состоявшийся разговор не даст ему покоя, но был преисполнен решимости предоставить Потаенную Страну ее судьбе. Размышляя, Златорукий вошел в комнату, где его ждал нетронутый накрытый стол. Пивом и вином он по-прежнему пренебрегал и пил только воду.

– А вот и он, наш книгочей! – В дверях показался Бешеный, на нем, к огромному удивлению Тунгдила, не было кольчуги, а только кожаный подкольчужник. Кожанка была застегнута не полностью, словно он надевал ее впопыхах. Подойдя к Тунгдилу, он увидел оружие.

– Это тот меч, что принадлежал Бессмертному?

Молча продолжая жевать, Тунгдил пододвинул к нему клинок рукоятью вперед.

– Он острый.

– Я такого никогда не видел. Как ты его назовешь?

Тунгдил пожал плечами.

Воин поднял оружие, взвесил его в руке, провел несколько взмахов и поискал в комнате предмет, на котором можно было бы его опробовать. Скамеечка для ног пала жертвой гномьего любопытства.

Лезвие легко и ровно разделило доску толщиной в палец, не оставив щепок.

– Клянусь Враккасом! – Бешеный положил клинок на стол. – Какая странная вещь. Легкая, как кинжал, режет, словно самый острый меч, а во время удара ведет себя как топор. – Гном поглядел на свою руку, с большого пальца стекла крохотная капля крови. – И ему пришлась по вкусу моя кровь, – рассмеялся гном. – Там еще железные шипы торчат, книгочей. Тебе придется отшлифовать его.

Тунгдил нахмурился. Он точно знал, что рукоять была гладкой, как мраморная плита. По этой причине он и покрыл ее грубой кожей, чтобы было легче держать.

– Я еще раз посмотрю, – Златорукий судорожно сглотнул.

– Назови его Кровопийцей, – в шутку предложил Боиндил. – Ему пойдет. – Чернобородый налил себе воды и положил в рот большой кусок ветчины.

– Что вы сейчас с Годой проходите? – спросил Тунгдил. – Борьбу?

Бешеный покраснел.

– Тонко подмечено, книгочей.

– Стены шатаются, когда вы тренируетесь, – услышали они за своей спиной насмешливый голос Родарио, решившего присоединиться к ночной трапезе.

– Тебе-то я точно не позволю читать мне мораль, – заявил Боиндил, откусывая еще ветчины. – Ты мастер другой борьбы.

– Ты в последнее время видел, чтобы я с кем-нибудь боролся, мастер горячей крови? – Родарио подсел к нему. – Я верен моей Тасии.

– Конечно, – подмигнул Бешеный, поддевая очередной кусочек. – Если это правда, то пусть это мясцо полетит. – Он выпустил ветчину, и она со смачным звуком шлепнулась на стол. – Что-то плохо дело, актер.

Тунгдил рассмеялся, Родарио тоже.

– Я так рад за тебя, Бешеный, – осклабился лицедей. – Наконец-то появилась дама, которая растопит твое мрачное сердце воина и подарит несгибаемость… гхм… не только твоему духу.

Боиндил широко ухмыльнулся.

– Все хорошо, что хорошо кончается. Я не думал, что это возможно.

– Чтобы мир выстоял, должно происходить не только плохое, – заметил Тунгдил. – Наслаждайся тем, что имеешь.

– Кстати, именно этим они постоянно и занимаются, – снова принялся подтрунивать Родарио. За добродушной насмешкой слышалась радость за молодую любовь.

– Мы боремся. И ничего больше – чтобы оставаться в форме и готовиться к приключениям, которые ожидают нас в Потусторонних Землях. Я пойду с тобой, – сказал Тунгдилу Бешеный. – Это будет мое величайшее приключение.

Родарио зааплодировал.

– Пока никто из вас не спросил меня; я тоже считаю честью пойти в незнакомые земли, чтобы набраться опыта, которым я своим неповторимым способом сумею поделиться с дорогими зрителями.

– Ты тоже идешь? – вырвалось у Бешеного. – Спаси нас Враккас! Он заговорит нас до смерти. Или лампу не вовремя зажжет.

– Ха, очень смешно.

– Слухи расползаются очень быстро. Вот как о твоем поступке в чреве машины. Это можно было решить и иначе.

– Да, смейся, сминатель простыней. Но я скажу вам наперед, что использую вас, – он встал и притворился, что обижен. – Чтоб вы знали, Ортгер нашел для нас другой путь. Дороги хоть и уже, но вполне проходимы. Можем выступать завтра, сказал Лот-Ионан. Брысь, брысь по постелям, герои! – Он ткнул пальцем в воина. – И хватит уже борьбы! Не этой ночью. Или отодвиньте кровать от стены. – Улыбнувшись на прощанье, Родарио ушел.

Тунгдил обрадовался, узнав о скором выступлении. Промедление и так было достаточно большим, а оружие уже готово. Отлично.

– Если все действительно так, как говорит король болтунов и лгунов, – Бешеный поднялся, – то лучше я пойду спать. – Он положил левую руку на плечо Тунгдила. – Ты уверен, что хочешь распроститься с Потаенной Страной? – серьезно спросил гном.

– Да, Бешеный. Я не хочу смотреть, как она вляпается в очередную катастрофу, которая на этот раз будет вызвана внутренними причинами.

– Ты имеешь в виду поступок Гинсгара?

– А что же еще? В худшем случае племена расколются. Одни примкнут к самозванцу Гинсгару, остальные по старой традиции выберут себе еще одного Верховного короля. – Златорукий отпил глоток воды и вспомнил о разговоре с Брамдалем. – К чему это приведет, Боиндил? Ты можешь сказать?

Тот понурил голову.

– Гинсгар спрашивал меня, не хочу ли я командовать его личной гвардией, – тихо признался он. – Я сказал, что подумаю.

– Что ты подумаешь? – Тунгдил хотел уже было упрекнуть своего друга, а потом отмахнулся. – Да, ты прав. Ты должен подумать, и я не имею права давать тебе советы. Я покидаю страну.

Бешеный сел.

– Это нелегко, книгочей. Воззрения Гинсгара, с одной стороны, правдивы, с другой же, он разжигает войну. Он будет безжалостным Верховным королем. – Бешеный провел рукой по короткой черной косе.

– Попомни мои слова: следующими его врагами будут Свободные и Третьи. – Тунгдил отрезал кусок сыра. – Если ты присоединишься к нему, то скоро не сможешь отмыться от невинной крови. Я знаю, что твоя кровь снова жаждет сражений, но разве тебе не стоит рубить головы орков и других чудовищ? – Златорукий положил в рот кусочек и поднялся. – Подумай об этом, когда будешь принимать решение. Гинсгар Милосердный войдет в летописи нашего народа как Верховный король с очень дурной славой. – Он похлопал друга по плечу. – Спокойной ночи, Бешеный. Поговори об этом с Годой и прими решение. У тебя еще есть время до возвращения в Потаенную Страну. – Подхватив оружие, Тунгдил зашагал к выходу.

По дороге Тунгдил провел рукой по клинку, почувствовал его несокрушимую остроту, грубо ощущавшуюся на коже. И не заметил, как порезался. Неглубоко, но этого оказалось достаточно, чтобы выступила кровь.

– Это будет для тебя правильное имя, – сказал он, обращаясь к оружию. – С этого дня нарекаю тебя Кровопийцей. Ты получишь много крови чудовищ и напьешься ею, это я тебе обещаю. А за это сослужишь мне хорошую службу. – Он посмотрел на красные капли на клинке. – Но никогда не вкусишь ты крови гнома. А если осмелишься, я разобью тебя на тысячу осколков.

Мягкое свечение скользнуло по лезвию. Даже если это было всего лишь отражение от лампы, Тунгдил расценил это как согласие. Пакт был заключен.

Поиск по сайту: