К ВОПРОСУ О ПОЛИТИЧЕСКОМ КОНСЕНСУСЕ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ

[†]

Аннотация. Статья посвящена проблемам достижения и поддержания политического согласия в России. По мнению автора, их понимание способно помочь адекватному политическому управлению в условиях трансформации политической системы.

Ключевые слова. Политическое согласие, уровни политического согласия, политический протест.

Во все времена проблема политического консенсуса (согласия) была и остается актуальной, поскольку легитимность любого типа власти зависит того, насколько полно политические институты воплощают общесоциальные ценности, определяющие жизнь индивидов. Политический смысл консенсуса заключается, прежде всего, в признании обществом легитимности сложившихся механизмов принятия решений. В основе демократического консенсуса лежит готовность меньшинства заранее подчиниться решениям представителей победившего в открытом политическом соперничестве большинства. При этом последнее должно обеспечить права меньшинства на протест, критику и оппозицию. Тем самым консенсус трансформирует власть в авторитет.

Консенсус является важнейшей политической ценностью любого социума, поскольку позволяет найти приемлемый баланс принципов организации политической жизни, распределения ценностей, власти и прав. Так или иначе, согласие важнейшее условие поддержания гражданского мира и доверия между обществом и государством. Оно способствует цивилизованному разрешению противоречий и конфликтов в социально-политических отношениях, достижению взаимопонимания по спорным вопросам.

Для России проблема политического согласия приобретает особую значимость из-за затянувшегося транзита к развитой рыночной экономике и реальной демократии. Перед мировым кризисом 2008-2009 годов российской властью активно проводилась мысль о том, что стабилизация после великих потрясений конца двадцатого века свершилась, и теперь страна будет быстрыми темпами развиваться (достаточно только вспомнить амбициозную стратегию 2020). Однако за последние годы стало ясно, что многие обозначенные социально-экономические проекты не только не выполнимы, но и зачастую содержали утопичные ориентиры.

Сегодня Россия, как и прежде, стоит перед выбором стратегии развития и переоценки того, что казалось вполне реально выполнимым ещё несколько лет назад. Наряду с растущим осознанием многих негативных факторов, замедляющих и останавливающих модернизацию страны, в российском общественном сознании достаточно сильна инерция и вполне понятная боязнь перемен. Вместе с тем со стороны общества усиливаются требования к политической системе по обеспечению не только стабильности, но развития и социальной справедливости. Реагируя на такие требования, власть заверяет население, что «все под контролем». При этом не предлагается сколь-нибудь внятных программ (проектов) по противостоянию кризисным тенденциям и поступательному развитию страны.

Такое положение создает у людей образ власти, не имеющей внятной стратегии развития, ее способности действовать на перспективу, а не только ситуативно, в «пожарном режиме». Собственно за последнее десятилетие практически ни один стратегический проект не был эффективно реализован. В результате падает доверие ко многим начинаниям Правительства. Нынешняя ситуация во многом напоминает восприятие в массовом сознании горбачевской перестройки, когда на ее закате в массах была популярна была шутка – на вопрос, что такое перестройка?; следовал ответ – это как в лесу во время ветра: в верху шумят, в середине шевелится, а в низу все тихо. Недоверие, или в большей степени неверие политической элите порождает социальную апатию и пока еще скрытое несогласие с внутренней политикой власти.

Безусловно, успешная сколь-нибудь значимая реализация социально-экономического, политического проекта требует достижения социального и политического консенсуса. Иначе речь идет о достижении консенсусе в отношении базисных ориентиров политического устройства или курса, либо отдельных их аспектов. При этом не согласие не поддается точному определению и количественному измерению. Зафиксировать согласие можно только на основании его следствий. Реально консенсус, включающий в себя даже восемьдесят процентов населения, вряд ли будет достигнут. Здесь важен такой показатель как работоспособность механизмов согласования интересов. В результате функционирования которых, политику властей должно разделять если и не преобладающее, то, по крайней мере, относительное большинство населения.

Важным аспектом политических отношений и политического управления является определение объектов политического согласия. Это позволяет не только очертить ориентиры политического проектирования, но в дальнейшем оценить их соответствие политическим ожиданиям населения. В демократических обществах обычно выделяют следующие объекты достижения согласия, которые могут быть трансформированы в соответствующие им уровни консенсуса [3, с.15].

Первый уровень консенсуса показывает, разделяет ли данное общество предложенные ценностные представления и цели. На данном уровне объектом консенсуса выступают, разделяемые большинством населения, базовые нормы и принципы социально-политических отношений, а также конечные цели, которые составляют основу системы политических ценностей (свобода, равенство и т.д.).

В свое время один из представителей классической политической мысли А. Токвиль обосновал вывод о том, что общество существует только тогда, когда большая часть людей имеет общий взгляд на разные проблемы, общие привычки. Господствующие в конкретном обществе ценности и идеалы предопределяют модели поведения индивида. Общность этих ценностей заставляет индивида приспосабливаться к позициям других людей, тем самым достигается равновесие общественной системы. Другими словами, наличие некоторых базисных ценностей и норм, разделяемых всеми основными социальными группами, с одной стороны задают и определенные рамки для действий для власти, с другой выступают одним из оценки ее легитимности.

В ценностном плане принципиально важно учитывать, что в российском обществе сохраняется запрос на модель взаимоотношений общества, государства и человека, при которой государство добровольно проводит политику, направленную на общее благо. Причем, несмотря на то, что определенная часть гражданского общества начинает объединяться для активного участия в политике и отстаивания своих интересов, большинство населения просто ждет, что государство по доброй воле учтет их пожелания. Ныне ценностные российского общества достаточно устойчивы – это патерналистская ориентированность, которая в немалой мере задает политический дискурс власти – пропаганда необходимости единения с государством ради стабильности. В частности это мы видим в социально-ориентированной, антиоранжевой или антизападной риторике.

Собственно в действиях власти присутствует определенная рациональность, определяемая национальной политической культурой. Поддерживая социально-экономическую (а равно и политическую) стабильность путем государственных трансфертов в социальную сферу власть обретает многочисленных сторонников. К тому же жизненные установки россиян и массовые умонастроения пока располагают к уклонению от активного гражданского участия, нежели в его пользу.

Конечно либеральные идеи, которые в свое время активно продвигались реформаторами и реалии рынка, повлияли на общественное сознание, в особенности – на молодёжь. Однако это влияние выразилось лишь в некоторых колебаниях «ценностной кардиограммы», в целом не меняющих общую иерархию ценностей и распределение в обществе ценностных предпочтений различного типа. Так в настоящее время две трети наших сограждан убеждены в том, что Россия – это особая цивилизация и западный образ жизни здесь никогда не привьётся, и только треть соглашаются с тезисом, согласно которому они непременно должны жить по тем же правилам, что и страны Запада.

В то же время, рассматривая согласие относительно ценностных представлений и целей, в России, следует отметить, что сегодня общество подошло к рубежу, когда существующий порядок вещей все менее устраивает различные социальные слои, люди начнут искать пути и способы более активного влияния на окружающую их жизнь. Соответственно активизируется как само гражданское общество, так и поиск новых форм его участия в политической жизни. Причем это происходит, несмотря на то, что опыт сближения с Западом оказался разочаровывающим, а надежды, которые возлагались на этот процесс, преувеличенными. Нельзя не констатировать и то, что власть сама понимает необходимость диалога с оппозицией, поскольку (пусть даже при имитационной модели демократии) его наличие становится важным аспектом социально-политической стабильности и легитимности.

Второй уровень консенсуса устанавливает правила политического поведения, фиксируемые институционально. Он означает достижение определенного консенсуса между различными политическими силами относительно главных «правил политической игры» (например, выборов или принципов социально-политической мобильности, механизмов выработки политической повестки дня).

Теоретическое обоснование политического согласия на данном уровне принадлежит политическому утилитаризму. С его точки зрения для достижения максимальной выгоды люди в политическом взаимодействии вынуждены ограничивать себя, согласовывать свои действия с окружающими. Наличие взаимозависимости и контроля требует от участников взаимодействия умения согласовывать свои интересы. В противном случае, пострадавшая сторона понесет серьезные потери и покинет его. В результате участник, получивший кратковременный выигрыш, проиграет в долговременной перспективе. Следовательно, согласование интересов является необходимым условием достижения личных целей.

Иначе, общество (государство) является своего рода кооперативным предприятием, которое создается с целью взаимной выгоды. Основным же регулятором социально-политических отношений являются нормы справедливости, возникающие в результате общественного договора. Соответственно, справедливым является общество, которое позволяет достичь этого состояния максимально большому количеству людей.

Очевидно, что правила политического взаимодействия ныне трансформируются. Россияне, оставаясь не включёнными в «большую» политику, и все меньше доверяя многим государственным и общественным институтам (в том числе и оппозиционным), тем не менее, демонстрируют возрастающий интерес и реальную готовность к коллективным действиям и самоорганизации. Начинают «просыпаться» молодёжь и средние слои населения. Можно с определённой долей уверенности констатировать, что эти группы и слои населения, не только включатся в общественную и политическую жизнь, но и востребуют для реализации своих интересов демократические институты и процедуры. В этом наглядно прослеживается новый тренд, который должен учитываться в политических отношениях, а именно появление устойчивого запроса на транспорентные отношения между государством и гражданским обществом, а также на политическую конкуренцию, т.е. на известные демократические ценности.

Добавим, что, по мнению Р. Даля, «Демократия не нуждается ни в изобилии, ни в стандартах материального благополучия, преобладающих сегодня в промышленно развитых странах. Вместо этого она требует разделяемого многими чувства относительного экономического благосостояния, справедливости и возможности успеха – условия, основывающегося не на абсолютных стандартах, а на сравнительной оценке использованных и упущенных возможностей» [1, с.40].

Важнейшим фактором, который необходимо отразить в политическом взаимодействии, является требование, связанное с равенством возможностей. Несмотря, что население России исторически очень чувствительно к проблеме справедливости, а разочарование в рыночных реформах привело к определённому подъему эгалитаристских умонастроений, большинство отдаёт предпочтения равенству возможностей, считая это более справедливым, чем механическое нивелирование условий жизни.

Высоко динамичная социальная мобильность 90-х и начала 2000-х завершилась. Сегодня мы имеем новую социально-политическую структуру общества, в которой все более четко выделяются относительно устойчивые социальные слои и группы, связанные властью, крупным бизнесом и государственным управлением. Новый политический класс, следуя закону самосохранения, выстраивает свою систему удержания достигнутых властных позиций. Основными методами, которой стало ограничение политической конкуренции, прежде всего, путем существенного сокращения доступа лиц, не связанных с нынешней политической элитой к каналам властной мобильности. В итоге тип рекрутирования политической элиты в нашей стране близок к системе гильдий (закрытой), чем к антрепренерской (открытой), которая хоть в усеченном виде, но существовала в 90-е годы. Кстати, благодаря которой нынешняя элита находится у власти.

Формирование по гильдейскому принципу (на основе землячества, родства и профессиональной принадлежности), привело к тому, что во власти по признанию Д.А. Медведева обнаружился кадровый голод. С другой стороны изменить эту систему представляется для власти весьма трудной задачей, поскольку приведет к существенным внутри элитным противоречиям и конфликтам, а также потере властных позиций. Учитывая тесную взаимосвязь власти и собственности, а также рентный и коррупционный характер многих экономических отношений это действительно сложнейшая проблема. Однако, без создания и функционирования механизмов политической конкуренции, вряд ли можно вести речь об устойчивом развитии страны. Более того, по мере, пусть даже трудном утверждении рыночных отношений и роста благосостояния граждан, объективно будет повышаться их желание и возможности в политическом участии, отстаивании своих политических интересов. В этом контексте неслучайно актуализируется запрос общества на создание реальной конкурентной среды практических во всех областях его жизнедеятельности, и особенно в политической. Неравные политической правила игры только будут содействовать росту протестных настроений, а значит важнейшей потребность политической в ближайшей и среднесрочной перспективе является определение ориентиров политического относительно правил политического поведения.

Третий, обозначенный выше, объект политического консенсуса выдвигает на передний план проблему «власть – оппозиция». Консенсус по поводу политики означает согласие большинства относительно основных форм организации политической власти (например, признание данной формы правления). При этом разногласия могут существовать по поводу, например, отношения к членам правительства, а не к форме управления.

В фокусе политики должны находиться институции, образующие «базовую структуру» социальных и экономических отношений общества. Эти институции, трактуемые расширительно, должны включать в себя фундаментальные конституционные гарантии политических, религиозных и личных свобод, систему экономической организации и владения собственностью, а также такие общественные институты социализации, как образование и средства массовой коммуникации.

Очевидно, что в данных институциях должен быть достигнут определенный консенсус. В этой связи необходимо определиться со следующим: если речь идет согласии, то должны существовать соглашающиеся стороны, среди которых важное место занимает власть и оппозиция.

Концептуальные основания любого политического проекта покоятся на допущениях человеческой психологии относительно того, как мир действует каузально. Такого рода допущения лежат в основе консенсуса между властью и оппозицией. Здесь весьма важны следующие обстоятельства: во-первых, естественная готовность сторон следовать действующим законам, установлениям, нормам, а также признание институтов, призванных претворять их в жизнь; во-вторых, ощущение принадлежности к некой общности, что способствует определенному нивелированию роли социально-политических различий.

Думается, что в этом контексте весьма будет полезен подход Ролза о необходимости «постоянно возобновляемого консенсуса». Данный подход вполне может быть положен в основу теоретического базиса политического проектирования в отношении дихотомии «власть-оппозиция».

Во-первых, принципы согласия легитимны, если они вытекают из «постоянно возобновляемого консенсуса» мнений. Причем эти мнения развиваются и утверждаются в условиях их свободного выражения и рамках конституционного правления. Это означает, что совместимость взглядов субъектов политики с общественно принятыми убеждениями представляет важный элемент в оценке политической разумности образа жизни или системы ценностей.

Во-вторых, общество, его группы не должны отчитываться перед представителями и официальными лицами. Другими словами, власть (как и оппозиция) не должна требовать от граждан представлять релевантные для нее причины своего политического выбора.

Следует особо подчеркнуть, что данные положения ориентирует как власть, так и оппозицию исходить из требований, являющихся отражением запросов общества. В частности такими показателями для налаживания консенсуса должно быть восприятие населением правильности политического мироустройства. Применительно к российской действительности, о негативных тенденциях восприятия населением сложившихся общественных отношений и социально-политической ситуации в стране свидетельствуют следующие показатели [2, с.65].

– Распространённым в общественном сознании чувства несправедливости всего происходящего вокруг, которое свидетельствует о нелегитимности у россиян не только системы общественных отношений, сложившихся в России, но и тенденции делегитимизации власти в глазах населения, идущей в последние годы. Так данное чувство испытывало в 2011 г. хотя бы иногда свыше 90% всех россиян, а 46% испытывали его часто. Учитывая, что вопросы справедливости/несправедливости в российской культуре выступают каркасом национального самосознания, то это достаточно значимый сигнал неблагополучия в общественных отношениях, который нашел свое выражение в протестных выступлениях.

– Чувство стыда за нынешнее состояние своей страны. Данное отношение связано с отрицанием сложившегося в России «порядка вещей», «правил игры». Если в 2008 году людей, часто испытывающих стыд за страну, было 15%, то в 2011 – 28%. Причем четыре-пять лет назад эти чувства вытекали в основном из недовольства своей индивидуальной ситуацией, то в настоящее время – это следствие несовпадения реальности с социокультурными нормами, широко распространёнными во всех слоях россиян, что также свидетельствует о снижении легитимности власти.

– Чувство, что дальше так жить нельзя. Количество людей с 2008 испытывающих настоящее чувство выросло с 26% до 29% в 2012г. Причем социологи отмечают расширение представительство людей из благополучных слоев общества в данной группе.

– Страх перед беспределом и разгулом преступности в стране, за последние три года вырос очень значительно – с 28% до 36%. Кстати, примечателен тот факт, что наиболее данный показатель свойственен Москве, где 56% испытывали его часто и лишь 9% не испытывали его практически никогда. Это в некоторой степени является одним из факторов, того, почему именно в столице протестное движение получило наибольшее распространение.

Таким образом, отсутствие политического консенсуса, а главное механизмов и институтов его нахождения на фоне растущей социальной напряжённости, приводит к тому, что протест начинает выплескиваться на улицы. Причем рост недовольства населения связан, прежде всего, с защищенностью прав и свобод граждан, социальной справедливостью, возможностями социальной и политической мобильности, социально-психологическим состоянием населения, а личными материальными интересами, которые могут сыграть роль детонатора, но не являются при этом глубинной причиной возможности такого рода выступлений.

В этих условиях необходимость достижения политического согласия объективно возрастает. Собственно принципы, создающие благоприятные условия достижения политического согласия известны – это всеобщая распространенность норм терпимости, компромисса, гражданственности, т.е. приверженности беспристрастным легальным процедурам, понятиям общего благосостояния, толерантности, примирению частных интересов этнических, лингвистических, религиозных и экономических групп, а также существование институциональных, проработанных государством форм разрешения социальных и политических конфликтов. Первую роль в примирении и согласовании различных интересов должны играть политические институты – и законодательные органы, суды, коалиции политических партий, политики – объединяющие плюралистическое общество. Однако главное здесь своевременность, желание и воля власти к планомерному и безусловному воплощению их в жизнь.

Литература

1. Даль Р. Введение в экономическую демократию. – М., 1991.

2. Двадцать лет реформ глазами россиян (опыт многолетних социологических замеров): аналитический доклад. – М.: Институт социологии РАН, 2011.

3. Михайленок О.М. Парадигма согласия (консенсуса) в политологии // Согласие в обществе как условие развития современной России (политические и социальные аспекты). – М.: Ин-т социологии РАН, 2011.

Поиск по сайту: