Размеры Земли не изменились 6 страница

Иллюстрация этого и в том, что в 1534 году испанский дворянин, религиозный фанатик Игнацио-Лопес-де-Рекальдо Лойола (1491–1556 гг.) основал «Общество Иисуса», которое затем превратилось в монашеский орден иезуитов, а Лойола стал его генералом (так называемым «черным папой»). Иезуиты приняли на вооружение все средства воздействия на инакомыслящих, вплоть до террора. В 1548 году Лойола написал книгу «Духовные упражнения», где изложил систему иезуитского образа действий, воспитания, мышления: «Затишье – опаснее и хуже всякой бури, и самый опасный враг – отсутствие врагов!.. Необходимо, чтобы вера в Бога была настолько велика, чтобы человек, не колеблясь, пустился в море на доске, если у него нет корабля! Если церковь утверждает что-то, что нам кажется белым, есть черное – мы должны немедленно признать это!»

Но этого было мало и посему: «Что касается истинного и совер-шенного повиновения и отречения от всякой воли и суждения, я хотел бы, чтобы в этом особенно отличились те, кто служит богу в нашей общине: нужно не только хотеть так, как хочет начальник, нужно чувствовать так же, как он, нужно подчинить ему свое суждение настолько, чтобы благочестивая воля могла покорить разум… Подчиненный должен повиноваться старшему, как труп, который мож-но переворачивать во всех направлениях, как шар из воска, который можно видоизменять и растягивать. Повиноваться надлежит без всяких разговоров, даже ради греха, и надо совершить грех, смертный или простой, если начальник того требует во имя господа нашего Иисуса Христа» [281, с. 227–228]. (Чем не Иван Грозный в масштабах Западной Европы?) Последствия подобных идейно-нравственных установок имели для Европы такие же итоги как через столетия сталинизм – для сла-вянского мира, хотя формы социальных катаклизмов были различны, суть – одна.

Реализация замыслов И. Лойолы была драматично-кровавой, породив фанатизм и изуверство, выходящее за рамки христианского милосердия, «золотого правила» Христа. Даже в этих условиях идея Иисуса проявлялась, реализовывалась во всем величии и драматизме, ибо исключения – лишь подтверждают правило!

Представители иезуитского ордена и ордена августинцев как-то собрались для богословского диспута. Неожиданно иезуиты предло-жили решить исход спора между ними иным путем, путем испытаний. Победит тот орден, чей человек с большей готовностью исполнит любое повеление своего главы. Богословы, избранные для решения спора, согласились [281].

– Брат, – обратился глава иезуитов к одной из безмолвных фигур, стоявших вдоль длинной стены зала, – наши гости замерзли. Именем обета святого повиновения, который ты принес, – возвысил он голос, – я приказываю тебе вынуть голыми руками из очага горящие угли и держать их пред нашими гостями, дабы они могли согреться.

Монах засучил рукава сутаны и, подойдя к горящему камину, погрузил руки в пылающие угли. Раздался треск, и по залу разнесся сладковатый запах горелого мяса. Зачерпнув две полные ладони раскаленных углей, он подошел к присутствующим. Все оцепенели. Между тем монах неторопливо обходил гостей, подолгу останавливаясь перед каждым и протягивая в почерневших и шипящих пальцах угли, от которых исходил сильный жар и запах горелого мяса.

Противная сторона не смогла ответить на вызов и признала себя побежденной [281].

Однако, идеи религиозного христианского фанатизма и экстре-мизма не завершились только лишь «погружением» рук адептов Лойолы в камины с горящими углями: огонь изуверского фанатизма (как затем и сталинского) охватил Европу, сокрушив ее добрую половину!.. По последним статистическим данным в истерии фанатизма и религиозного экстремизма Европа в период средневековья потеряла миллионы сожженных на кострах, утопленных во время «испытаний», удавленных в тюрьмах инквизиции! Искалеченные, сломленные, покончившие с собой из страха перед идеей фанатизма и изуверства Лойолы и его адептов – на порядок выше!

Наряду с ожесточенной классовой борьбой, ужасами религиозных войн в Западной Европе отмечалась мрачная истерия «ведовских» процессов. Лишь в такой обстановке во Франции могли быть всерьез приняты утверждения некоего Труа-Эшеля, стремившегося спасти себя от угрожавшего ему ареста сообщением, что он «выдаст сразу 300 тыс. прислужников сатаны». После этого ему поручили проверить уколом иглы население многих городов и деревень, и он обнаружил 3 тыс. «ведьм» и «колдунов». Этот опыт приказала прекратить королева-мать Екатерина Медичи. Воображение современников неизменно отводило именно дьяволу роль организатора любых тайных конспираций и покушений. Про Ж.Ф. Равальяка, убийцу французского короля Генриха IV, один из «свидетелей» сообщил, что видел, как дьявол появлялся в комнате будущего убийцы «в виде огромного и страшного черного пса» (хотя Ж.Ф. Равальяк был не только правоверным католиком, но при этом и иезуитом) [283].

В Юго-Западной Германии с 1400 по 1560 гг. было казнено по обвинению в ведовстве «всего лишь» 88 человек. Позднее гонения резко усилились. Первая массовая «охота на ведьм» началась в 1562 г., последняя происходила в 1662–1665 гг., но в отдельных районах длилась до 1684 года. Пострадали сотни тысяч людей. Наиболее жестокие преследования проходили именно в Германии, где началась Рефор-мация. В герцогстве Брауншвейгском с 1590 по 1600 гг. сжигали в среднем 10 человек ежедневно. В деревнях около Трира в 1586 г. остались в живых только две женщины – остальных казнили как «ведьм». В 1589 г. в саксонском городе Кведлинбурге, насчитывавшем 12 тыс. жителей, за один день было сожжено 133 человека. В Бамберге епископ Иоганн-Георг II Фукс фон Дорихейм в 1623–1631 гг. отправил на костер сотни «ведьм», пока не был изгнан из своих владений шведскими войсками. Князь-епископ Вюрцбурга Филипп-Адольф фон Эренберг сжег 900 человек, включая собственного племянника и 19 католических священников. В Мельтенбурге (возле Майнца), насчитывавшем 3 тыс. жителей, между 1625 и 1629 гг. было казнено 56 «ведьм». В Бургштадте с населением 2 тыс. человек состоялось более 77 казней, в крохотной деревеньке Айхенбюсль – 19. Гонения перекинулись на Эльзас, Лотарингию и соседние провинции Франции. Но и в протестантских государствах преследования приобрели широкий размах. Затем пуритане перенесли гонения в британские колонии Нового Света. Однако эпицентр конфликта протестантизма и контрреформации точно совпал с эпицентром «гонений». «Ведовской епископ», как прозвали фон Эренберга, и ему подобные не только были организаторами преследований, их самих обуревал страх, порожденный суеверием. И вот результаты: в 1630 г. фон Эренберг и его канцлер тоже были обвинены в колдовстве [284, 285].

Новейшими западными исследованиями предпринимались по-пытки представить гонения как стремление тогдашнего общества определить свои нравственные основы и характер, как результат отношения к политической власти в эпоху Возрождения, как осу-ществление важных социальных функций. Высказывалось мнение, что преследования были выражением желания правящих классов подавить протест народных масс, принимавший форму религиозного месси-нианства, представить церковь с государством действенным защитником общества от «вражеской рати». Но все это выглядит не очень убедительно. Показательно, что подавляющее большинство жертв принадлежало к социальным низам [284]. Как писал американский автор, важно выяснить не то, почему общественные верхи были «одержимы уничтожением ведовства, а почему они были одержимы «созданием» ведовства». К этому замечанию следует добавить, что картина была более сложной, ибо орудием гонений пользовались не только реакционные, но и передовые круги общества [282–285].

В середине XVI века одержимость ведовством, главным образом во Франции, Швейцарии и Германии, приняла жуткие формы – за 10 лет, с 1581 по 1591 гг., в одной только Лотарингии было сожжено более 1000 «ведьм». То же самое происходило и в Бургундии и Гаскони, где фанатики-судьи за короткий срок сожгли около 600 «ведьм». В Германии охота на «ведьм» велась еще с большей жестокостью – в Бамберге, как и в Вюрцбурге, было уничтожено более 600 человек, а в Кельне – свыше 1000. Еще недавно считалось, что число казненных по «ведовским» процессам составляет в Европе около 9 миллионов. Современные же западноевропейские ученые приводят другие данные: в Германии было казнено свыше 20 тыс. человек, а во всей Европе – около 100 тысяч. Однако не следует забывать о том, что многие акты «ведовских процессов» были безвозвратно утрачены – сожжены, потеряны, фальсифицированы. Было ли это сделано намеренно, сгорели ли они в пожарах войны или исчезли преднамеренно, можно только догадываться. Количество изгнанных на чужбину также оценивается в 100 тыс. человек. Примерно столько же отделались другими нака-заниями. Отнесение «охоты на ведьм» к проявлениям социальной истерии, как это предлагает Тревор-Роупер, может способствовать разъяснению дела лишь, если четко выявить содержание столь «рыхлого» понятия. Таким образом, «социальные истерии» в разные исторические эпохи сотрясали как Западную Европу – средневековая борьба с ведовством, фашизм в Германии, маккартизм в США, так и славянский мир – опричнина Ивана Грозного, сталинские репрессии, ельцинско-пугачевско-распутинская вакханалия произвола и насилия [283–285].

О том, что борьба с ведовством была весьма значимым фактором в жизни Западной Европы, говорит и то, что даже первые «листки новостей» – предшественники современных газет – стали издаваться в Германии с целью «поскорее известить население о разоблаченных и сожженных ведьмах». Кроме того, публиковались специальные «Новости о ведьмах». В одном из таких листков от 1616 г. сообщалось, что в вюрцбургском селении Герольцкофен были арестованы четыре старухи, которые признались, что они ведьмы, и показали на допросе: «Во всем герольцгофенском судебном округе вряд ли найдется человек 60, старше семилетнего возраста, которые совсем не были бы причастны к колдовству». На этом основании последовал приказ епископа: «Местные власти должны отныне еженедельно по вторникам, кроме дней великих праздников, учинять сожжение ведьм. Каждый раз их надо ставить на костер и сжигать душ по 25 или 20 и никак не меньше, чем 15» [285, c. 27]. (Чем не сталинские «разнарядки» на аресты и расстрелы по областям и республикам СССР 1937 г.?) История развивается в парадоксально-гротескном измерении – И. Лойола был современником Ф. Рабле, а расцвет «ведовских процессов» приходится на время Й. Кеплера и Г. Галилея, Ф. Бекона, Р. Декарта. Более того, глубокие научные познания, которые вследствие «творений» демонологов стали тогда приписываться дьяволу, делали подозрительной ученость. Один французский историк справедливо писал: «Ренессанс был эпохой, когда самое глубокое и грубое суеверие распространялось в чудовищных размерах и утверждалось несравненно основательнее, чем в средние века». (Следует уточнить, что речь идет преимущественно о позднем Возрождении). Ведовские процессы продлились два столетия и стоили, как в человеческом, так и в морально-интеллектуальном плане, бесчисленных жертв [286, с. 44]. Сотни тысяч несчастных были принуждаемы зверскими пытками и собственным расстроенным сознанием к самым диким признаниям в связи с дьяволом, в наведении магическими заклинаниями порчи на людей, накликании града, уничтожении посевов, истреблении скота. Обвиняемые под пытками оговаривали множество лиц: родственников, знакомых, соседей, вовлекая в водоворот мучений все новые и новые жертвы. Никто, даже судьи, если их можно было заподозрить в недостаточном рвении, не были застрахованы от того, чтобы завтра не оказаться в пыточной камере, а послезавтра – на эшафоте. (Через столетия несостоявшийся священник И. Сталин – прилежный ученик иезуитов, инквизиторов повторил их деяния в масштабе великой евразийской державы СССР). От идеи до антиидеи – шаг.

Никакие несообразности не смущали тогдашнюю юстицию, шло ли дело о светских судах или церковных трибуналах, о судебных учреждениях, подчинявшихся центральной власти либо местным феодалам, происходили ли процессы в католических или протестантских странах. В одном австрийском городе отправили на костер двух женщин, поскольку они «много бродили по лесам, ища коренья» [287, с. 37]. В другом случае жертву предали в руки палача за то, что она «умертвила человека», некоего Гейнца Фогеля, который тут же выступал свидетелем обвинения на процессе (судьи не задавали ему никаких вопросов относительно его «чудесного воскрешения). В третьем случае доказа-тельством «полета на шабаш» считалось отсутствие таких доказа-тельств, в чем усматривалась «хитрость дьявола». Инквизиционный процесс с его презумпцией виновности и непременными атрибутами: моральной и физической пыткой, утаиванием имен свидетелей, лишением подсудимого права привести доказательства ложности обвинения, вымоганием по заранее разработанной единой системе показаний разных лиц, как бы подтверждавших друг друга, создал возможность самых немыслимых самооговоров, доносов и вынесения свирепых приговоров «ведьмам», что еще более подкрепляло суеверие. (Сталин – лишь «прилежный» ученик европейских учителей-инквизиторов, лишь «процесс» смещен на столетия). Так! Великие идеи, не имевшие творческого осмысления, развития, продолжения, зачастую превращались в антиидеи: «Дракон умер – да здравствует дракон?!»

Демонологи разъясняли, что ведовство – духовное преступление (мыслепреступление), наказуемое смертью, даже «если оно не принесло вреда». Это особое преступление, для расследования которого не применимы обычные правила. Судьи, заботясь о безопасности общества, могут приносить в жертву интересы индивидуума. Пытка – религиозное средство, применение которого позволяет вернуть подозреваемого в общество, способ освободить человеческую душу от власти дьявола. Поэтому вырванные признания являлись вполне достаточным основанием для обвинения и других лиц в ведовстве [287, с. 57]. Сталин – лишь «достойный» ученик?

Большинство авторов демонологических сочинений вовсе не были фанатиками. Наоборот, они, как правило, были эрудитами, нередко авторами специальных исследований в различных областях знания с ясностью мышления и умением анализировать предмет с разных сторон, привлекать все доступные сведения и делать правильные выводы из четко проведенного логического анализа фактов [282, с. 389]. Главные интеллектуальные силы эпохи были тогда на стороне демонологов. Ведь в козни дьявола верили Боден и Бэкон, имевшие большую научную эрудицию и авторитет. Отметим, что, подобно дьяволу, принимавшему, согласно демонологическим трактатам, земную оболочку сами эти трактаты тоже имели не только вполне земное основание, но и выражали нередко те противоположные позиции, которые занимали их авторы в идейно-политической борьбе [282].

Противники ведовских процессов клялись, что демонологи возводят на них хулу, обвиняя в неверии в существование дьявола и ведьм, о которых гласит священное писание; просто речь идет о юридических ошибках, об исторгнутых пыткой ложных признаниях, о жертвах судебного произвола. Суеверия преподносились читателю XVI в. нередко как раз с апелляцией к Разуму и Опыту, к трудам крупнейших ученых и писателей эпохи. Автором едва ли не наиболее зловещего опуса «О демонологии колдунов» был Боден, проповедник политической терпимости, чьи идеи предвосхищали философию века Просвещения.

Прошли столетия и социальная истерия «ведовских процессов» Западной Европы была зеркально отражена в «истерии сталинизма» – своеобразного симбиоза средневекового христианства и неоязычества (ведь Сталин, по сути, православный священник!) и это закономерно – до России западная мода, тенденции, закономерности докатывались через столетия. Причина – духовная «импотенция» элиты?

Религиозные войны, сотрясавшие Европу, поставили дилемму – либо взаимоистребление, либо компромисс веротерпимости по отношению к различным конфессиям, вероисповеданиям. В 1598 г. французский король Генрих IV издал Нантский эдикт – декларировал преобладание католической веры при сохранении протестантами их прав и вольностей: «Чтобы не дать никакого повода к слухам и распрям среди… подданных, мы позволили… исповедующим… рефор-мированную религию жить и обитать во всех городах и местах нашего королевства… без преследования, притеснений и принуждений… Все, кто исповедуют …реформированную религию, имеют право занимать и отправлять все общественные должности: королевские, сеньориальные или городские…» Как и большинство реформаторов, Генрих IV завершил свой жизненный путь трагично. «14 мая 1610 года, когда король слушал письмо, которое читал д’Эпернон, иезуит Франсуа де Равальяк напал на Генриха IV с ножом и нанес ему два удара в грудь. Последний удар пришелся прямо в сердце, перерезал сердечную артерию, …король весь плавал в крови…» [282, c. 191–192, 230].

Преобразовала ли христианская идея мир? В период тысячелетнего доминирования христианства на земле заповеди Христа не получили должного признания и реализации в христианских странах. По сути дела, они даже не являются общепринятыми. В настоящее время большинство христиан относится к заповедям «Любите врагов ваших» и «Прощайте должникам нашим» как к чему-то идеальному, что может быть реализовано лишь в каком-то совершенном мире, но не может быть разумным руководством для поведения человека в том реальном мире, в котором мы живем. Ибо вся экономика цивилизованного мира строится на кредитовании и взыскивании долгов с разорившихся, как и юстиция – на неизбежности наказания. Таким образом, самая замечательная заповедь Иисуса остается идеальным, но не претворенным в жизнь пожеланием [282, с. 44].

Христианство, сокрушив идею язычества как основу могущества и величия Римской империи и утвердившись в Европе, стало «знаме-нием», идейным обоснованием и оправданием безудержной экспансии западной цивилизации на всем известном тогда пространстве планеты, характеризуясь порой жестокостью и беспощадностью к противникам, покоряемым народам, цивилизациям, ничуть не меньшей, чем их языческие предшественники.

В XI веке европейское рыцарство и торговая буржуазия под знаменем католической церкви начали первую колониальную экспансию – крестовые походы. Она кончилась неудачей: сельджуки и курды выгнали крестоносцев из Иерусалима и блокировали их города на побережье Средиземного моря. Тогда католики объявили православных такими «еретиками, что самого Бога «тошнит» от них»!

Идентичным было отношение и к православным русичам, которые в восприятии католиков были еретиками и большими врагами, чем «неверные», т.е. мусульмане. На пощаду они не могли рассчитывать, ибо по принятым тогда догматам католической церкви «душа заблудшего еретика, очищенная от скверны лишь огнем костра, на коем сжигали его тело, могла попасть в рай!» Богоугодным делом было предать «заблудшихся православных еретиков» всеочищающему огню, что и предписывала «святая» церковь правоверным католикам! Встретив ожесточенный отпор мусульман, успешно отразивших колониальную экспансию Запада по отношению к Востоку и предвкушая огромные богатства, необъятные земли, доселе бывшие славянскими, при не столь уж сильном отпоре ослабевшей Киевской Руси, Запад направил свою колониальную экспансию против славянства. Так, «шведский король выпросил у папы позволения огласить крестовый поход на бого-отступников и язычников финнов. Всем, кто примет участие в походе, было обещано прощение грехов. Охотников на эту приманку нашлось много. Два года продолжались сборы и весть о них дошла до новгородцев. Узнали они про то, что шведы похвалялись перекрестить их, точно язычников, в «латинство»… В «сбродном» войске головорезов находились и латинские епископы; они шли с крестом в одной руке, с мечом – в другой. Эти люди оказались страшнее монголов, потому что они шли насиловать Веру». Известный российский историк Л.Н. Гумилев высказал верную при всей своей парадоксальности точку зрения на приоритетные ценности бытия человеческого: «Всегда было известно, что война – дело тяжелое и неприятное. Но есть вещи хуже войны: обращение в рабство, оскорбление чтимых святынь, разграбление имущества и, наконец, оскорбительное пренебрежение» [271, c. 190].

Для средневековых рыцарей Европы, лишенных наследства по закону о старшем сыне, были «придуманы» крестовые походы. Спустя некоторое время Испания, задыхаясь от обилия нищих, но очень гордых и темпераментных дворян, начала их тысячами сплавлять на только открытый тогда Американский континент. Несколько позже почти все страны Евразии стали использовать Америку и Австралию с этой целью. На новую родину ехали евреи, украинцы, поляки, китайцы, индусы, а также (вне национальной принадлежности) авантюристы, преступники, нищие. Много было романтиков и безнадежно влюбленных. Ехали все те, кто был лишним на родине.

При этом, в основе глобализационной волны, в ходе которой была открыта и заселена Америка, лежали банальные пороки человечества: жадность, корысть, властолюбие в сочетании с презрительным отношением к аборигенам, тенденцией к их уничтожению.

Историческим фактором является то, что именно поиски золота были основным мотивом действий Колумба. Золото, только золото – вот лейтмотив первого письма Колумба испанской царствующей чете с только что открытого им острова Эспаньола (Гаити). Он с восторгом сообщает, что реки острова в своих водах несут золото, что есть и золотые рудные залежи в горах. Туземцы не имеют понятия о ценности этого желтого металла и отдают его за всякие безделушки. Колумб писал, что первое испанское поселение на Эспаньоле он организовал в «наилучшем для добычи золота месте».

Столкнувшись с чудовищной жаждой золота у европейцев, мест-ные жители были изумлены и напуганы. По словам испанского священ-ника, известного гуманиста Бартоломе де Лас Касаса, автора потря-сающих записок о первых десятилетиях конкисты (завоеваний), один из вождей индейцев, бежавших с захваченного острова Эспаньола на Кубу, предупреждал тамошних жителей, что бог белого человека – золото; он уговаривал бросить все золото, которое у них было, в реки, чтобы белые люди не нашли свое божество и оставили их в покое. Первотолчек глобализации – заурядное корыстолюбие! («Золо-толюбие»!)

Если прочесть знаменитое письмо Колумба королю Фердинанду и королеве Изабелле с Ямайки, становится ясно – бедный индеец был абсолютно прав. Колумб красочно описывает богатства вновь открытых земель, главным сокровищем которых опять же объявляет золото, и философствует: «Золото – это совершенство. Золото создает сокровище, и тот, кто владеет им, может совершать все, что пожелает, и способен даже вводить человеческие души в рай». «Глобализируя» мир, первооткрыватели видели золотой мираж. По оценке эксперта Зетбера, с 1493 по 1520 гг. в Вест Индии, главным образом на Гаити, было добыто всего лишь 22 тонны благородного металла. Из-за этого золота было истреблено почти все коренное население. По различным оценкам, первоначально острова населяло от 1 до 3 млн. аборигенов, а к 1515 году их осталось не более 10 тысяч человек. Если учесть, что в этот же период от рук алчных испанцев погибло множество людей в других регионах Центральной Америки, то можно утверждать, что эти 22 тонны желтого металла стоили жизни не менее 2,5 миллионам индейцев, т.е. по одной жизни за каждые 10 граммов. О своих сооте-чественниках испанец Лас Касас сказал слова, навсегда пригвоздившие их к позорному столбу истории: «Они шли с крестом в одной руке, мечом – в другой и ненасытной жаждой золота в сердце».

10 граммов золота за каждого уничтоженного из 2,5 млн. обитателей Гаити – не окончательная цена данной волны глобализации Америки! Далее последовал прямой геноцид индейцев: лишь золото стало «Богом белого человека», а не Иисус Христос, и всего лишь золото погубило такие высокоразвитые цивилизации Америки, как государство ацтеков на территории современной Мексики и государство инков в Перу. События всюду развивались одинаково: прежде всего, испанцы захватывали все доступное им золото, а затем принуждали обращенных в рабство индейцев к каторжному труду на золотых и серебряных рудниках. У индейцев Перу и Мексики золото практически не выпол-няло функции денег и ценилось лишь как материал для ритуальных и светских украшений, как металл бога Солнца. Происходило это сле-дующим образом: «В предрассветный час вождя ацтеков натирали золотой пудрой, смешанной с благовонными маслами. «Позолоченный» вождь, восседая в окружении свиты на камышовом плоту, отправлялся в плавание по глади озера навстречу восходящему солнцу. Когда раскаленный диск поднимался из-за гор, начиналось торжественное омовение вождя, во время которого жрецы осыпали его из золотых кубков и чаш кольцами, браслетами, кулонами и другими золотыми украше-ниями. После этой процедуры ни у кого не оставалось сомнений, что их властелин – сын Солнца» [28, с. 85–86].

Как и Колумб, завоеватель Мексики полуграмотный Кортес сознательно преувеличивал богатства этих земель. Это было необходимо для того, чтобы успешнее вербовать наемников в отряды, обеспечить себе милость монарха, добыть деньги у банкиров и купцов на организа-цию новых экспедиций. На самом деле запасы золота в этих странах были не так велики (в изделиях), а годовая добыча драгоценного металла и вовсе незначительна.

При осаде и штурме столицы ацтеков Теночтитлана, когда, по сведениям хронистов, погибло 240 тысяч человек из 300-тысячного города, победители захватили всего лишь 600 кг золота. По оценке Зегбера, в последующие 24 года в Мексике было добыто не более 5 тонн этого металла.

В индейских преданиях о гибели Теночтитлана говорится, что испанцы ищут только золото, пренебрегая другими ценностями, даже такими, как нефрит, бирюза, опалы. «Словно обезьяны хватали они золото, жмурясь и гримасничая от удовольствия, как будто оно ярким светом озаряло их сердца» [28, с. 85–86]. Вот такая была и есть истинная идея Запада!

Как в настоящее время важнейшим заклинанием эпохи глоба-лизации являются бренды под названием «Свобода», «Демократия», так и в период средневековой глобализации крест скрывал неутолимую жажду золота, власти, новых земель. Слаб человек, даже вооруженный великой Идеей Христа!

Когда, в начале 30-х годов XVI века, испанское войско ступило на землю инков, там шли междоусобные войны. Местные жители не ждали от чужеземцев никаких бед. Напротив, Великий Инка Атауальпа решил, что это боги явились помочь ему победоносно завершить войну. Писсаро пригласил Великого Инку на пир. Атауальпа прибыл на торжество на удивительных золотых носилках, украшенных бирюзой и опалами, диковинными перьями и клыками животных. Его несли 12 рослых мужчин. Ни он, ни его свита не были вооружены. Этим и воспользовался коварный разбойник. По его сигналу вооруженная солдатня напала на гостей, перебила всю свиту, а вождя взяла в плен.

Продержав Атауальпу несколько дней под стражей, Писсаро пообещал ему свободу, если тот в течение двух месяцев наполнит золотом большую комнату, в которой был заточен, на высоту поднятой руки. Великий Инка согласился на этот фантастический выкуп. По всей стране были разосланы гонцы, и вскоре к месту заточения вождя потянулись вереницы носильщиков, сгибавшихся под тяжестью золотых сосудов, статуй, украшений и самородков. Груда золота росла, но когда истекло два месяца, комната еще не была заполнена до оговоренной высоты. И хотя вождь инков убеждал Писсаро, что ждать осталось недолго, тот решил казнить его, так как, по мнению испанцев, Великий Инка остался бы для них опасным противником. Печально знаменитый выкуп составил 5,5 тонн золота и 12 тонн серебра… Наибольший выкуп в мире!?

Когда стало известно о смерти Атауальпы, в пути находились караваны лам, груженых золотом. Инки спешили выкупить своего вождя, но, узнав, что он вероломно убит, весь груз спрятали в горных тайниках.

В числе прочих сокровищ из рук завоевателей ускользнула громад-ная золотая цепь; по преданию, чтобы ее оторвать от земли, требовалось двести здоровых сильных мужчин!

Но спрятать все свои богатства инки не смогли. Испанцы захватили и полностью разграбили Куско – столицу и богатейший город Перу. Ценнейшие творения древних мастеров они переплавляли или рас-плющивали кувалдами в слитки, которые были удобны для транс-портировки через океан. Этим золотом крыли храмы Европы!

Прошли века, и в наше время, в период «глобальной» демократии, свободы и прав человека боливийский инженер Дантос Думиэль предъявил Испании иск о возмещении ущерба на сумму 212 миллиардов долларов. По его подсчетам, именно столько испанцы вывезли из Боливии золота, серебра и драгоценных камней в период с 1492 по 1800 годы. «Эти ценности принадлежат боливийскому народу, и они должны быть возвращены!», – заявил инженер представителям СМИ Испании.

И что же? Ни один суд, в том числе и Международный арбитраж, не принял его иск к рассмотрению. Как правило, называлась одна и та же причина: никто не поручал инженеру выступать от имени народа. Где же Гаагский трибунал? – Молчит!

«Жива» ли идея? Ученые Туринского университета при опросе в этом году обнаружили в мире новую тенденцию – в жизни многих людей все большее место занимает молитва. Эта особенность нашего времени наиболее четко проявляется в развитых технологических обществах Европы и США.

Исследователи пока не могут объяснить парадоксальное возвра-щение веры в спасительные свойства молитвы, в то время как религии в современном обществе все более отступают на задний план.

Что век грядущий нам готовит? Социологи подсчитали, что в Западной и Центральной Европе 18,1 % людей никогда не молятся. На основании своей методологии предположили, что в ближайшем будущем доля таких людей составит около 30 %, что стало неприятным сюрпризом для святых отцов, собственно и заказавших это иссле-дование. Теперь же туринские ученые доказали обратное, определив, что число итальянцев, никогда не обращающихся к Богу, упало на 4,5 % и составляет 13,6 % опрошенных. Что касается ежедневных молитв, то их сегодня совершают 35 % населения. Еще примерно 50 % молятся нерегулярно. Как показывает статистика, среди молящихся боль-шинство (68 %) составляют женщины. Свою страсть к молитвам они объясняют тем, что она избавляет их от одиночества.

Поиск по сайту: