Размеры Земли не изменились 5 страница

Бог – это надежда, а надежда сильнее и светлее разума.

Б. Акунин «Алтын-Толобас»

Кроме христиан никто не сумел приемлемым образом обставить завершение жизни.

Правда, чтобы сделать смерть прекрасной и трогательной, им пришлось попросту сказать, что ее нет. Вот вам и все.

Мишель Уэльтек «Платформа»

Глава V

Христианство как великая религиозно-цивилизационная идея (модификация идеи прекрасно-доблестного человека античности в идею христианского смирения и самоотречения)

Возникновение христианства первоначально было воспринято в Римской империи как второстепенное, курьезное и даже забавное событие в истории необъятной империи. То, что в Сирии и Малой Азии появилась секта христиан, почитавшая Распятого Бога, для «здраво-мыслящих» людей того времени (язычников) было нелепицей, абсурдом, курьезом. Да разве так важно, полагали они, что есть чудаки, предпочитающие инобытие легкой и веселой жизни на земле со всеми ее телесными, сексуальными, плотскими радостями бытия. Ну и пусть себе собираются вечерами для бесед о загробном спасении, пусть не посещают театр и не любуются «пляской осы» (древний стриптиз) – сотнями танцовщиц 12–14 лет, возбуждающих эрос даже у столетних мужчин, лишь бы христиане соблюдали законы империи, платили налоги и поклонялись статуям императоров, потому что римские подхалимы приравнивали своих правителей к божествам Олимпа. Если же по непонятному капризу христиане отказываются приносить жертвы статуям императоров, то надо их попросту казнить за непочтение к властям, что и производилось при всех «философски» настроенных правителях Рима. Но почему-то казни не уменьшали числа христиан, зато крайне разлагали язычников из народа, развлекавшегося в то время доносами на своих знакомых до такой степени, что император Траян запретил магистратам принимать доносы на христиан и велел казнить их лишь тогда, когда они сами объявляли себя христианами. Но и таких хватало – люди с радостью, вожделением шли на крест, на костер, претерпевали немыслимые муки сами, видя растление (изнасилование) своих жен и дочерей искусными палачами «языческой волчицы» – Рима, однако сила идеи, негасимой веры и идеи в Христа была сильнее, чем любые крестные муки, телесные боли, изощрения мучителей [273].

Случилось то, что и случается в земной истории – идея язычества исчерпала себя и умирала в агонии инерционного бытия, в апокалипсисе гибели своих ценностей, своих идейных противников.

В чем же заключалась идея гибнувшего, агонирующего язычества. Наиболее рельефно суть языческой универсальной идеи сформулировал поэт Н. Заболоцкий в период советского неоязыческого этапа развития цивилизации:

«Шел смутный шорох тысячи смертей.

Природа, обернувшаяся адом,

Свои дела вершила без затей,

Жук ел траву, жука клевала птица,

Хорек пил мозг из птичьей головы,

И страхом перекошенные лица

Ночных существ смотрели из травы…»

Эти поэтические «озарения» продолжил грузинский поэт Важа Пшавела:

«Кому вражда всего милей,

Кто сеет бедствия повсюду,

Тот должен в хижине своей

Людскую кровь собрать в запруду.

Пусть он ее из кубка пьет,

И в хлебе ест, и словно в храме,

Хвалу святыне воздает,

Крестясь кровавыми руками».

Первозданная, глубинная суть языческой идеи: никакие чужие страдания, беды, муки, кровь и гибель не могут стать преградой к личностным радостям, наслаждениям некоего индивидуума.

Современный культовый эссеист золотого западного миллиарда человечества Мишель Уэльбек в своей столь же культовой книге «Платформа» проводит глубинную взаимосвязь древнего язычества и современного «неоязычества» Запада, пришедшего на смену хрис-тианству, и отмечает их глубинную взаимосвязь: «Каждый замурован в собственной скорлупе и наслаждается своей уникальностью – это тоже мировоззрение» [234, c. 251].

Суть же языческой идеи вне ее «местопребывания» во времени и пространстве от античной Греции и Рима до инков и ацтеков Америки – вседозволенность, воинствующий индивидуализм, как важнейшее средство достижения всех мысленных и не мысленных телесных, материальных благ, принесение человеческих жертвоприношений как средства достижения этого.

При всем разнообразии и модифицированности языческих культов и верований суть идеи едина: личное Я – все, окружающий мир и люди – ничто.

История величайших цивилизаций Южной Америки – инков и ацтеков, многие технические достижения которых неповторимы и в нынешнем развитии общества (в области строительства и т.д.) – наглядное подтверждение проявления важнейших закономерностей, идей развития сообществ, религиозные верования которых – язычество.

«Известно, что испанцы в столице ацтеков, городе Теночтитлане, увидели целые горы, сложенные из черепов принесенных в жертву людей. Практиковали ацтеки и ритуальное каннибальство…»

У инков, сыновей Солнца, главным ритуалом важнейшего праздника – летнего и зимнего солнцестояния – был типичный церемониал человеческих жертвоприношений или Капаккога: «Капак-кога… значит зарыть живым в землю детей пяти и шести лет… В июне и декабре, в дни летнего и зимнего солнцестояния, инки-жрецы закапывали в землю по 500 детей, чтобы отметить этим особое положение солнца на небе… Хронист указывает, что было запрещено брать из семьи больше одного ребенка… Рядом с храмом Кориканга находилось помещение, где размещали белых лам, детей и взрослых, которых приносили в жертву» [272].

Религиозные обряды майя совершались следующим образом: «Паломники из окрестных майских городов собирались на цере-мониальной площади перед пирамидой «Пернатого змея». После окончания богослужения в святилищах Чичен-Ицы жрецы укладывали роскошно одетых девушек, которым предстояло стать «невестами бога полей», на деревянный катафалк и несли по священной дороге к «Колодцу смерти». Грохотали тункули – майские барабаны; рога, изготовленные из морских раковин, трубили в честь Юм-Кама; люди пели торжественные гимны. Потом эта погребальная процессия подходила к «Святилищу последнего обряда». Девушки сходили с катафалка, жрецы вновь очищали дымом копаловой смолы, снова пели флейты, а затем жрецы отводили девушек, одурманенных наркотиком и идеей жертвенной смерти, на жертвенную площадку, брали за руки и ноги, сильно раскачивали и бросали в «водяной дворец Юм-Кама». Люди молились: «О боже, дай нашим полям урожай, позволь вырасти кукурузе, даруй нам дождь и прими этих дев в свой дом на свое ложе» [272].

Более древнего происхождения, очевидно, был ритуал, когда жертву умерщвляли, стреляя из лука. Сначала избранного для этого человека привязывали к мученическому столбу. Потом к жертве подходил жрец, разрезал ножом низ живота и брызжущей кровью натирал статуи бога, в честь которого совершался обряд. Тело жертвы натиралось синей краской, только сердце на груди обозначалось белым кружком и служило мишенью. После этого начинался жертвенный танец. Танцующие с луками и стрелами кружили вокруг столба в ритм тункулей, круг то сужался, то расширялся, пока все участники обряда один за другим не выпускали, наконец, в жертву свои стрелы. Чисто тольтекский, мексиканский характер имел иной способ религиозного жертво-приношения. На площадях жертвенных пирамид его совершали четыре жреца, разрисованные синей краской. Здесь, в городе «Пернатого змея»…, на жертвенный камень на вершине пирамиды жрецы клали предназначенного человека. Каменным ножом жрец вскрывал ему грудь, одним движением вырывал из нее еще трепещущее сердце и сильно бьющей кровью окроплял алтарь или статую бога, которому был посвящен обряд. Тело без сердца тот же жрец сбрасывал с вершины пирамиды. Внизу его подхватывали другие жрецы, сдирали с мертвого кожу и сами одевались в нее [272]. Для языческих империй древности были присущи общие закономерности: «Характерно, что конечным продуктом деятельности языческой мегамашины в Египте стали колоссальные могильники, населенные мумифицированными мерт-вецами, – пирамиды, для построения которых были, по сути, принесены в жертву миллионы рабов, свободных жителей страны.

Языческая идея «бытия через силу, власть, наслаждения» в сочетании с однополюсной моделью Римского мирового господства исчерпала себя и всемогущая, непобедимая, несокрушимая Римская империя была повержена гонимыми, распинаемыми ею же христианами. Почему это свершилось, почему была сокрушена «несокрушимая» империя? Потому, что носителей Великой идеи христианства ничем нельзя было остановить, запугать, подкупить, они действовали по велению души, устремлению сердца. Первохристиане подвергали себя истязаниям, лишениям, посту ради вечного блаженства. Те из них, кто сидел в пустыне, – отшельники, никому особых хлопот не причиняли, но бродячие проповедники Великой идеи, которых было много, составляли постоянную заботу правителей провинций и даже императоров, потому что они ничего и никого не боялись, ни от кого не зависели, а участвовали крайне активно в пропаганде и внедрении в сознание людей Земли постулатов новой, великой, стержневой идеи бытия – христианства.

Да и каким же образом можно было остановить людей – носителей христианства, если не только страх им был неведом, но даже сама их бренная, телесная оболочка казалась им обременительной помехой на пути к вечному блаженству, к высшему служению Идее, учению Христа? По этой же Идее «вечное спасение» от печалей мира лучше всего обеспечивала мученическая смерть, к которой они страстно стремились! [235]

Великие идеи, модифицируясь, видоизменяясь и трансфор-мируясь, «перетекая» из страны в страну, с континента на континент, с цивилизации в цивилизацию, играют центральную роль в становлении новых этносов, цивилизационных моделей бытия «Homo sapiens».

В древности Восток «пришел» на Запад и христианская религия «оплодотворила» индивидуалистический Запад, в результате чего образовался христианский мир, через 2000 лет достигший доми-нирующих позиций в мире.

При этом идеей идей человечества является мысль, стержнем пронизывающая все великие мировые религии, в том числе и христианство.

В чем же суть идеи идей христианства? Устами своих пророков и великих мыслителей люди давно осознали свою принадлежность к роду человеческому и причастность к общей исторической судьбе, поставив общее выше различий, любовь выше недоброжелательства. «Нет ни эллина, ни иудея», – сказано в Библии. «По природе люди близки друг другу, а по привычкам – далеки…» При этом Библия отрицает и свойственную античности мысль о неуклонном вырождении чело-вечества, и теорию безграничного его развития в рамках земной истории. Библия исходит из идеи о параллельном нарастании двух противостоящих сил: добра и зла, из постоянной борьбы между ними. И человек в этой борьбе не может быть пассивным наблюдателем; он призван участвовать в ней. И он сам выбирает, на какую сторону встать [273, c. 20].

Это и предопределило то, что христианство за всю историю своего существования привлекало к себе гораздо больше последователей, чем любая другая религия.

Без сомнения, если бы не личность и не моральный подвиг Христа, человечество не узнало бы Библии, и она так и осталась бы Торой – сборником старинных гимнов и преданий, священных для небольшого, разбросанного по миру народа [276, c. 41–42].

Земной путь Иисуса (в отличие от Будды и Магомета) был краток и печален. Слово «Христос» – это не фамилия, а прозвище. «Христос» – греческое слово, означающее «помазанник». То же значение имеет еврейское слово «мессия». Слово «Иисус» происходит от еврейского слова и означает «спаситель» (Мф. 5.21, Лк. 2.21). История жизни Иисуса, как она была поведана в «Новом завете», знакома. Однако несколько моментов заслуживают комментария. Во-первых, следует отметить, что большинство сведений о жизни Иисуса, которыми мы располагаем, нельзя назвать точными. Мы даже не уверены в том, каково было его подлинное имя. Вполне вероятно, что это было распространенное еврейское имя Yehoshua (по-английски: Джошуа). Год его рождения тоже точно не известен, хотя 6 г. до н.э. – вполне вероятная дата. Даже год его смерти, который, казалось, должен быть хорошо известен его последователям, сегодня также вызывает сомнение. Сам Иисус не оставил после себя никаких письменных документов и, фактически, всю нашу информацию о его жизни мы черпаем из повествования, изложенного в «Новом завете», исключая одну фразу из «Анналов» Тацита о некой секте, существовавшей во времена императора Тиберия [275, c. 42].

В настоящее время в Израиле, в одной из исследуемых иеруса-лимских пещер, обнаружено древнее захоронение, которое должно стать доказательством существования Иисуса Христа. Захоронение пред-ставляет собой склеп из известняка длиной 54 см, возведенный, судя по результату радиоуглеродного анализа, не менее 2 тысяч лет тому назад. Археологи подтвердили, что известняк взят именно из окрестностей Иерусалима.

На одной из стенок склепа ученые смогли разобрать клинопись на арамейском языке: «Иаков, сын Иосифа, брат Иисуса». До этой уникаль-нейшей находки единственным артефактом, упоминающим Иакова, был обрывок пергамента с текстом Евангелия от Иоанна, датируемый 1252 годом.

Профессор Андре Лемер, графолог и филолог из Сорбонны, изучавший сенсационную находку, заявил, что такие захоронения практи-ковались только у евреев и только в течение всего пяти десятков лет – приблизительно от 20 года до н.э. до 30–50 гг. н.э. [274, с. 5].

В ответ на скептические замечания, что это мог быть любой Иаков и любой Иисус, Лемер отметил:

«В древнем Иерусалиме насчитывалось не более двадцати Иаковов, чьих отцов звали Иосифами, а братьев – Иисусами». Ко всему прочему, по мнению ученого, следует обратить внимание и на тот факт, что в надписи упоминается имя брата усопшего, а это обычно не практиковалось. «Стало быть, те, кто хоронил Иакова, сделали надпись с определенным умыслом, чтобы потомки не перепутали именно этого Иакова с каким-нибудь другим. Ведь, как свидетельствуют историки, святой Иаков был забит камнями в конце 50-х–начале 60-х годов н.э. за проповедование божественности Иисуса Христа. По обычаю тех лет тела умерших сначала относили в пещеры, а через год–два, когда плоть истлевала и оставались одни кости, их переносили в известняковые склепы, идентичные тем, что был обнаружен в Иерусалиме», – отмечает французский ученый. «Более того, – напоминает и подчеркивает Лемер, – летописец Флавий упоминает в своих хрониках Иакова, брата названного Христом Иисуса, которого в 59 г. забили камнями, а, следовательно, погребли в склепе в 60 или 61 году» [274, c. 5].

Идеи имеют прочный «фундамент»: будучи основателем хрис-тианства, Христос, в то же время, был набожным и обрезанным евреем, знающим Тору не хуже любого раввина. Отмечают, что Иисус был во многом очень похож на древнееврейских пророков из Ветхого Завета и находился под их глубоким влиянием. Как и пророки, Иисус был необычайно яркой личностью и оказывал глубокое и неизгладимое впечатление на тех, кто встречался с ним. Он, несомненно, обладал Божьим даром в самом глубоком смысле этого слова [275, c. 43, 276].

В основе же фактического распространения христианства лежала интеллектуальная экспансия, тем более удивительная, что она под-креплялась не силой оружия, не преследовала никаких практических целей или материальных интересов. Поводы этой деятельности лежали в ней самой. Это были деяния ради удовлетворения от сознания того, что выполнен долг. Такая искренность влияла на сердца обращаемых и обеспечивала проповеди христианства успех, неизменно превосхо-дивший средства [271, с. 378–381].

Необходимо отметить, что Иисус погиб в сравнительно молодом возрасте и оставил после себя незначительное число учеников. После смерти лидера его последователи образовали всего лишь одну небол-ьшую еврейскую секту. И только в значительной степени, благодаря посланиям Павла и его неустанным усилиям по обращению в христианство новых приверженцев (в том числе иностранного происхождения, что было особенно важно), эта небольшая секта превратилась в динамичное и гораздо более мощное движение, которое объединило в себе не только евреев, но и другие национальности и которое, в конце концов, переросло в самую великую религию мира [276].

Одной из главных заповедей Иисуса, безусловно, было Золотое правило, в тех или иных интерпретациях повторяемое предшествующими ему библейскими пророками: «Не делай другому того, чего не пожелал бы для себя». Сегодня это Золотое правило принято большинством людей, как христианами, так и не христианами, в качестве руководящего как для поведения в повседневной жизни, так и в международной дипломатии [275, 276].

Прошли века. Христианство, победив, сокрушило «несокруши-мую» Римскую империю. Куда девалась вся великолепная культура, техника, искусство, философия! Древние боги признаны демонами во всех городах империи, еще не разоренных германцами: «Там теперь царит один Незримый, одному Распятому хвала». И эти города защи-щают не потомки легионеров-италиков, а те же германцы, только нанятые за деньги [271].

Весьма интересные общественные процессы происходили при этом на восточных окраинах Римской империи. Там победили те самые мечтатели, которые отдавали себя на казнь во время всеобщего благоденствия. Именно Византийская империя выступила хранителем римской культуры, традиций, адаптируемых к христианским ценностям, являясь центром распространения их среди окружающих государств и народов. Именно поэтому осмысление истории Византийской империи – важнейшее средство постижения многовековых тенденций и про-цессов, происходивших в истории восточных славян [271].

Почему же христианство сокрушило суперимперию? Во многом это произошло потому, что христианство выработало идею – Великую, очищающую человечество от языческого беспредела, а также великие святыни и символы, которые озарили данную мечтательно-великую восточную религию, сделали ее на тысячелетия источником и сутью бытия тысяч и тысяч поколений землян многих стран и континентов.

Величие христианской религии заключалось и в том, что, сокру-шив язычество, она не разрушила «до основания» все достижения, идеи предшествовавших поколений, а адаптировала, переосмыслила и впитала их, создав яркую и красочную мозаику великой идеи, пронизывающей бытие человека от рождения и вплоть до его смерти с туманным обещанием быть «оберегом» и путеводителем и в посмертном периоде, именуемом высшим воздаянием и более великим бытием, чем земная жизнь.

Гегель в работе «Жизнь Иисуса» так излагает основы христианского вероучения: «Есть ведь и гражданский закон: око за око, зуб за зуб. Но не превращайте это судебное установление в масштаб вашей частной жизни, не руководствуйтесь им при воздаянии за обиду или при оказании услуги. Подчините мстительность свою и свои, пусть даже справед-ливые, притязания благородным чувствам кротости и доброты в полном безразличии к имуществу своему» [276]. Основополагающая идея Иисуса состоит в том, что «Вам велено также любить своих друзей и свой народ, при этом разрешено ненавидеть врагов и чужих. Я же говорю вам: уважайте человеческое достоинство и в ваших врагах, если уж вы не можете их любить, желайте добра тем, кто ненавидит вас, просите других за тех, кто клевещет на вас другим и стремится погубить вас через других. Тогда вы воистину будете детьми Отца Небесного и уподобитесь всеблагому – он повелевает солнцу своему светить добрым и злым, и посылает дождь свой праведным и непра-ведным. Ибо если вы любите лишь тех, кто любит вас, делаете добро лишь тем, кто делает добро вам, и даете взаймы то, что надеетесь получить обратно, то в чем тут заслуга ваша? Ведь это естественное чувство присуще и злодеям, свой долг этим вы еще не выполнили, ибо целью вашей должна быть та святость, которая подобна святости божества» [276]. Развивая свою великую идею, Иисус вещал: «подаяние милостыни и милосердие – добродетели, достойные всяческого поощрения; однако если они, подобно другим заповедям, совершаются не в духе добродетели, а лишь для того, чтобы это видели люди, то они не имеют никакой цены. Поэтому, если вы подаете милостыню, то не трубите об этом на улицах, не оповещайте об этом всех, подобно лицемерам, стремящимся к тому, чтобы люди их восхваляли; творите милосердие втайне, чтобы левая рука не знала, что делает правая. Наградой же вам, если она вам необходима как побуждение к добру, будет внутреннее сознание того, что вы поступили хорошо и что ваш поступок – помощь, которую вы оказали в беде, утешение, которое вы принесли в несчастье, будет иметь благотворные последствия во веки веков, хотя люди и никогда не узнают, кто это совершил» [276]. Идеи Иисуса – высшая диалектика жизни: «Не думайте, что я пришел нарушить закон. Не нарушить законы пришел я, а завершить их; вдохнуть дух в это мертвое тело, ибо исчезнуть могут небо и земля, но не требования нравственного закона, не долг повиноваться ему. Тот, кто объявляет себя и других свободными от этого долга, не достоин войти в Царство Небесное. Тот же, кто сам выполняет требования этого закона и учит других тому же, тот обретет величие в Царстве Небесном. Однако главное, и этим добавлением я хочу завершить всю систему законов, чтобы вы не стремились, подобно фарисеям и книжникам вашего на-рода, следовать букве закона, которая одна только подвластна суду человеческому, а следовали бы духу закона, действовали бы так, как велит вам долг. Я поясню это на нескольких примерах, взятых из вашего закона. Вам известна древняя заповедь: не убей, кто же убьет, должен предстать перед судом. Я же говорю вам, не только смерть другого человека составляет преступление и должна караться законом, но всякий, несправедливо гневающийся на брата своего, более достоин наказания, согласно духу закона, чем убийца, хотя и не может быть наказан земным судом» [276].

Иисус учил: «Закон велит вам приносить жертвы в указанное время. Если вы, приблизясь к алтарю, вспомните, что обидели человека, и он недоволен вами, то оставьте дар ваш перед алтарем, протяните руку брату вашему, примиритесь с ним, лишь тогда дар ваш будет угоден Богу.

Одна из ваших заповедей гласит: не прелюбодействуй. Я же говорю вам, грех – не только прелюбодеяние, но и вожделение показывает, что в сердце своем вы не чисты. И какое бы чувство, пусть самое оправ-данное и милое вам, вы ни питали к женщине, задушите его, истребите его совсем, даже если, дав волю своему чувству, вы не нарушите букву закона, чтобы это чувство не заставило вас преступить границы дозволенного и не привело бы к тому, что постепенно все ваши правила будут искажены и забыты!» К этим идеям путь – тысячелетия!

Реальность существования Иисуса Христа подтверждают научные факты, в том числе и текстографический анализ Нового Завета.

Арамейский язык – из ветви семито-хамитской семьи языков. В древности это был основной язык в Восточном Средиземноморье. На нем говорил сам Иисус Христос. На арамейском написаны некоторые части библейского Нового Завета, например, Евангелие от Матфея. Но время идет, и языки, как и цивилизации, трансформируются и даже гибнут. Арамейский язык, как и латынь, давно уже относится к мертвым языкам. Язык умер – идеи живут!

Поразительное открытие, которое может перевернуть все представления о земном существовании Иисуса Христа, сделали американские ученые из Техасского университета.

«Ученым, – сообщает в своей новой книге «Кровь и плащаница» Ян Уилсон, – удалось обнаружить следы ДНК человека на знаменитой Туринской плащанице – полотне, в которое, согласно легендам, было завернуто тело Иисуса Христа после того, как его сняли с креста». «К сожалению, предоставленные для исследований образцы настолько малы, что на них можно было найти лишь следы ДНК, которые невозможно использовать для дальнейших исследований», – заявил микробиолог Техасского университета Леонсио Гарза-Вальдес. «Одна-ко, – подчеркнул он, – с уверенностью можно сказать, что мы обна-ружили на плащанице следы человеческой крови и что это – кровь мужчины» [277].

«Возраст самой плащаницы может относиться к первому веку нашей эры, – отметил Гарза-Вальдес, добавивший, что расположение следов крови от ран на руках и ногах явно указывает на распятие.

Однако у ученых нет возможности проводить дальнейшие исследования, поскольку католическая церковь не только отказалась предоставить большое число образцов, но даже заставила вернуть все те, что находились в их распоряжении.

Там, где не хватает фактов, помогает интуиция! Реминисценцию своего восприятия феномена Христа и христианства представил известный российский писатель Ю. Нагибин, переосмыслив через свое творческое воображение основные эпизоды Нового Завета: «Одинокие странствия по каменистой пустыне и пыльным дорогам, удаления от мира, мучительные искусы, проповеди и поучения, бездомность – лисицы имеют норы, птицы небесные – гнезда, а Сыну Человеческому негде приклонить голову, – все это уводило от человечьего тепла в стылую пустоту бестелесности. Он трогал жизнь не перстами, а словом. И как прекрасно было, когда вдруг, устав от бессилия взываний, он схватил плеть и отхлестал торгашей, раскинувшихся в храме со своими товарами, выгнав их вон. Хорошо погуляла треххвостка по жирным спинам и плечам тогдашних любителей мамоны – предтеч нынешних «хозяев» жизни – олигархов, миллиардеров и миллионеров» [278, c. 14].

Великое – многообразно! Христианская идея слагается из великих озарений – предвидений, красочных ритуалов, преданий, заворажи-вающе-интригующих символов. Один из них – Святой Грааль – великий символ и загадка религии Христа.

Если объединить все версии происхождения Святого Грааля в одну, то получится, что Грааль в изначальном виде – это Lapis Exilis, драгоценный изумруд из короны самого Люцифера. Архангел Михаил во главе ангельского войска напал на Люцифера и его легионы восставших духов. Во время битвы Михаил огненным мечом выбил Lapis Exilis из короны врага, и зеленый камень упал в Бездну. Впоследствии из этого камня была сделана чаша, которая и называется Святым Граалем или Чашей Грааля.

Культ Святого Грааля сложился в средневековой Британии. Тогда он представлялся как чаша, из которой Иисус ел и пил во время Тайной Вечери. И действительно, обратившись к Евангелиям, мы можем обнаружить там прямое упоминание о некоей чаше, которая имела особое значение для Иисуса Христа [279].

После того как Иисус был распят на Голгофе и пронзен Копьем, в ту же Чашу собрали кровь Христа, стекавшую из ран. Это сделал «тайный ученик» Иосиф Аримафейский – «человек добрый и правдивый», знаменитый тем, что по разрешению властей снял тело Иисуса с креста, обвил плащаницею и положил в гроб, подготовив все необходимое для ритуала погребения.

Благодаря своему божественному происхождению и предназ-начению, Святой Грааль обладает рядом совершенно фантастических свойств. Прежде всего, в нем заключена великая сила исцеления, вплоть до биологического бессмертия. Независимо от того насколько серьезно болен человек, он не умирал, если обладал Чашей в течение восьми дней. Кроме того, Святой Грааль – это «рог изобилия», он может чудесным образом насыщать своих избранников неземными яствами, что впервые обнаружилось во время заточения Иосифа Аримафейского.

Понятно, что подобный предмет не может достаться простому (а тем более грешному) смертному, потому всякий недостойный, приближающийся к святыне, бывает наказан серьезной раной или болезнью.

Где же искать Святой Грааль? На этот счет легенды дают противо-речивые указания. Наиболее популярна версия, согласно которой Иосиф Аримафейский, повинуясь указаниям Святого Филиппа, покинул Иерусалим и перенес доверенные ему реликвии в Британию. Там, в местечке Гластонбэри, он воткнул в землю свою палку, которая пустила корни и стала прекрасным терновым кустом, который цвел два раза в год. Усмотрев в том чуде знак свыше, Иосиф построил в Гластонбэри церковь, которая со временем выросла в аббатство. Считают, будто Чаша Грааля укрыта где-то в подземельях Гластонбэрийского аббатства.

Другие источники называют возможным местом хранения релик-вии замок Сальват в Испании, будто бы построенный ангелами за одну ночь [279].

Таким образом, великая идея христианства, сокрушив язычество, его уничтожающий индивидуализм, нечувствительность к чужим бедам и страданиям, адаптировала и впитала многие тысячелетние мечтания и устремления человечества, заложенные в нем, о бессмертии (через продолжение загробного бытия), изобилии, справедливости, равенстве, духовном совершенстве.

Известный современный французский философ и эссеист Мишель Уэльбек в своем культовом романе «Платформа», размышляя о сути христианства, высказал весьма своеобразную точку зрения на суть христианства, модификацию религиозных постулатов: «Католицизм… очень быстро отошел от изначального монотеизма, ибо знал, что человеческой натуре потребно иное. Через Троицу, культ Девы, через признание роли адских сил и сил небесных (ангелы – это же восхитительная находка!) он постепенно восстановил подлинный политеизм и только поэтому смог украсить Землю бесчисленными шедеврами» [234].

При этом индивидуалистический Запад более двух тысячелетий идет к восприятию христианских ценностей, но все также они не достижимы для него, как мираж «Фата Моргана» в пустыне.

Людовик Святой, по возвращении из Святой земли в 1254 году, решил построить новое идейно-христианское пространство. Он издал ордонанс, который предписывал подданным вести новый образ жизни! Этот ордонанс одновременно запрещал богохульство, проституцию, расточительство, частные войны и войны между христианами вообще. Одновременно запрещалась всякая несправедливость, порча монет и т.д. [280, c. 101].

Однако инерция язычества, заложенная на уровне генного кода в западном индивидуализме, оказалась сильнее благих пожеланий: злато, власть, корысть так и остались триединой сутью бытия западной цивилизации присно в прошлом, настоящем, ...а в грядущем?

Поиск по сайту: