Таким образом, с формально-юридической точки зрения по УПК РФ полномочия защитника состоят из его субъективных прав (ч. ч. 1 и 2 ст. 53) и его обязанностей (ч. 3 ст. 53).
Следует отметить, что, поскольку адвокат-защитник имеет не только полномочия, предусмотренные УПК РФ, но и права, предусмотренные ст. 6 ФЗ "Об адвокатуре", следует сделать вывод о том, что полномочия адвоката-защитника шире, чем полномочия защитника, не являющегося адвокатом. Последний в силу отсутствия у него соответствующего статуса не имеет возможностей реализовывать права, предусмотренные ст. 6 ФЗ "Об адвокатуре". Нельзя не обратить внимание и на то, что в ФЗ "Об адвокатуре" установлен ряд гарантий независимости адвоката, которые по своей сути позволяют адвокату-защитнику требовать их соблюдения от должностных лиц, ведущих производство по уголовному делу, и иных лиц, так или иначе причастных к процедуре уголовного судопроизводства. Защитник, не обладающий статусом адвоката, естественно, не имеет таких правовых возможностей <6>.
--------------------------------
<6> См., напр.: Воронов А. Некоторые проблемы защиты прав граждан в уголовном процессе // Мировой судья. 2007. N 10.
Таким образом, поскольку в российском законодательстве существует два уровня профессиональных прав адвоката-защитника, причем ни ст. 6 ФЗ "Об адвокатуре", ни ст. 53 УПК РФ, ни иные нормы УПК РФ по отдельности не содержат всего перечня прав адвоката-защитника, следует прийти к выводу о том, что профессиональные права адвоката-защитника представляют собой комплексный правовой институт, сочетающий в себе полномочия адвоката и полномочия защитника.
Согласно словарю С.И. Ожегова "полномочие" - это "официально предоставленное кому-нибудь право какой-нибудь деятельности, ведения дел" <7>. Определение понятия "право" (в субъективном смысле) здесь же толкуется как "охраняемая государством, узаконенная возможность что-нибудь делать, осуществлять" и как "возможность действовать, поступать каким-нибудь образом" <8>. Из вышеизложенной интерпретации понятий и терминов, использованных законодателем при конструировании ст. 6 ФЗ "Об адвокатуре" и ст. 53 УПК РФ, следует вывод, что понятия "полномочия" и "права" (в субъективном смысле) используются в законе и на практике как синонимы <9>.
<9> Следует при этом отметить, что З.В. Макарова небезосновательно замечает: "По какой причине законодатель употребил два разных понятия в одной статье, непонятно. Вообще следует отметить, что вольное обращение с этимологическим значением русских слов дает возможность толковать уголовно-процессуальные нормы "кому как заблагорассудится". Такое впечатление, что УПК писали иностранцы, плохо владеющие русским языком". См.: Макарова З.В. Профессиональная защита подозреваемых, обвиняемых. СПб.: Юридический центр Пресс, 2008. С. 203 - 204.
Об этом свидетельствует и анализ научной литературы. Так, В.Н. Ивакин в одной из своих работ <10> указывает, что в процессуальной теории во многом под влиянием цивилистической науки сложился взгляд, согласно которому полномочия представителя есть не что иное, как субъективные права <11>, и приводит ссылку на соответствующие источники <12>, хотя сам В.Н. Ивакин с таким подходом не согласен, как и некоторые другие исследователи <13>. Тем не менее спор о различном содержании понятий "право" (в субъективном смысле) и "полномочия" мы считаем непродуктивным.
--------------------------------
<10> См.: Ивакин В. Полномочия адвоката - представителя в гражданском и арбитражном процессе и их оформление // Арбитражный и гражданский процесс. 2008. N 1. Хотя следует отметить, что сам В.Н. Ивакин этой точки зрения не придерживается, чему и посвящена его вышеуказанная работа, хотя сам при этом не приводит определение понятия "полномочия", которое бы позволило отграничить его от определения понятия "право" (в его субъективном смысле). Наряду с этим в одной из своих более ранних работ уважаемый автор приводит свое мнение о том, что полномочия отличаются от субъективных прав тремя существенными признаками: 1) они представляют собой правовые возможности совершения процессуальных действий не от своего собственного имени, а от имени другого лица; 2) полномочия производны от субъективных прав; 3) возникновение и дальнейшее существование полномочий у представителя по общему правилу зависят от воли представляемого лица. См.: Ивакин В.Н. Понятие "полномочия представителя" в ГПК и теории // Проблемы применения и совершенствования Гражданского процессуального кодекса РСФСР: Сб. науч. тр. Калинин, 1984. С. 70 - 71. Следует отметить все же, несмотря на различия, о которых говорит В.Н. Ивакин, субъективные права и полномочия в уголовно-процессуальной науке и в науке об адвокатуре, как правило, не разграничиваются.
<11> Субъективные права большинством авторов понимаются как дозволительные средства правового регулирования, гарантирующие управомоченному субъекту в целях удовлетворения интересов пользование конкретным социальным благом, обеспеченное юридическими обязанностями других участников правоотношений и возможностью защиты со стороны компетентных органов. См.: Шериев А.М. Субъективные права, свободы и законные интересы как объекты правовой охраны и защиты: проблемы теории и практики: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Краснодар, 2008. С. 9.
<12> См.: Розенберг Я.А. Представительство по гражданским делам в суде и арбитраже. Рига, 1981. С. 77; Гражданское процессуальное право / Под ред. М.С. Шакарян. М., 2005. С. 116 - 117 (автор главы - О.П. Чистякова); Коршунов Н.М., Мареев Ю.Л. Гражданский процесс. М., 2006. С. 120; Колоколова Э.Е. Адвокат - представитель в гражданском процессе России. М., 2005. С. 112 - 114.
<13> См.: Купрейченко С.В. Защитник в уголовном процессе на стадии предварительного расследования: Автореф. дис. ... канд. юрид. наук. М., 2007. С. 9 - 10.
Вместе с этим, учитывая, что объем прав адвоката не равен объему прав адвоката-защитника, а объем прав адвоката-защитника не равен объему прав защитника, не обладающего статусом адвоката, а также многоуровневость полномочий адвоката-защитника и закрепление этих полномочий не в только в ст. 6 ФЗ "Об адвокатуре" и ст. 53 УПК РФ, а еще и в целом ряде иных норм УПК РФ и других законодательных актах, представляется необходимым заявить о существовании в российском праве межотраслевого правового института <14> профессиональных прав адвоката-защитника.
--------------------------------
<14> В теории права отмечается, что в правовой институт входит обособленная группа норм, регулирующих однородные отношения и отличающихся качественным единством, существуют так называемые межотраслевые (комплексные) институты, состоящие из норм различных отраслей права, но регулирующие взаимосвязанные родственные отношения (см., напр.: Теория государства и права: Учебник / Под ред. А.С. Пиголкина. М.: Городец, 2003. С. 128; Бабаев В.К. Теория государства и права. М., 2003 С. 389; Мелехин А.В. Теория государства и права: Учебник. М.: Маркет ДС корпорейшн, 2007. С. 315 - 316).
Необходимость введения в научный оборот понятия "профессиональные права адвоката-защитника" в данном случае обусловлена как вышеприведенными обстоятельствами, так и тем, что имеется объективная необходимость в отграничении институтов прав адвоката, прав защитника и прав адвоката-защитника друг от друга. Имеется и необходимость в отграничении профессиональных прав адвоката-защитника от его процессуальных прав и непрофессиональных прав.
В словаре С.И. Ожегова определение понятия "профессия" интерпретируется как "основной род занятий, трудовой деятельности" <15>, а "профессиональный" - это "такой, который полностью отвечает требованиям данного производства, данной области деятельности" <16>. Использование при конструировании рассматриваемого определения термина "профессиональный" объясняется сущностью и направленностью адвокатской деятельности, которая нашла свое отражение и на законодательном уровне: она выражается в оказании квалифицированной юридической помощи в целях защиты прав, свобод и интересов, а также обеспечении доступа к правосудию, причем именно на профессиональной основе (ч. 1 ст. 1 ФЗ "Об адвокатуре").