Генезис представлений о юридическом лице

Вопрос о том, что есть юридическое лицо, имеет давнюю историю, ему посвящено множество работ, в том числе весьма известных правоведов. Тем не менее этот, один из «вечных» вопросов юриспруденции, подобно вопросу о понятии права, до сих пор не получил своего разрешения. Традиционно первые представления о юридическом лице связываются с римской юриспруденцией и римским правом. Большинство исследователей указывает на римские муниципии, городские общины, на их правовое положение, именно в них они видят первый правовой образ юридического лица. Однако в литературе высказывались и другие предположения. В частности, И. А. Покровский писал о том, что «быть может, кое-где (например, в греческом праве) эти города уже рассматривались в имущественном обороте, как особые юридические лица»¹⁵. Правда, он не раскрывает оснований своего вывода, но подчеркивает тот момент, что идея

¹² См.: Иеринг Р. Юридическая техника. С. 92-94.

¹³ Каминка А. И. Очерки торгового права. СПб., 1911. Вып. 1. С. 165.

¹⁴ См.: Там же. С. 166.

¹⁵ Покровский И. А. История римского права. СПб., 1913. С. 316-317.

юридического лица вообще для примитивного юридического мышления недоступна¹⁶.

Сами представления о муниципиях как самостоятельных субъектах права складывались не сразу, не были результатом теоретического изыскания, формировались в ходе решения практических вопросов, в частности, вопросов подсудности, представительства в суде, наличия или отсутствия конкретных процессуальных прав и т. д. Часть вопросов, касающихся правоспособности муниципий, так и не были окончательно решены римским правом. Также не сразу и не окончательно были решены вопросы о юридической личности частных корпораций, казны (первоначально aerarium, а затем fiscus), учреждений. Несмотря на то что теория юридического лица как стройная система правовых представлений в завершенном виде не была выдвинута римскими юристами, сама идея юридического лица и ее основные практические выражения, как справедливо отмечал И. А. Покровский, были созданы римским правом.

Одна из первых теорий юридического лица, претендующих на объяснение его природы, является (как уже нами указывалось ранее) теория фикций (нередко именуемой «теорией олицетворения»), которая возникла еще в период Средневековья¹⁷, получила развитие в работах Савиньи, Пухты, Виндшейда, Резлера, Арндтс, Унгера, Рота, Бирлинга, других авторов¹⁸. Суть данной теории заключается в противопоставлении человека как конкретного, материального, «естественного» субъекта права искусственному, вымышленному, воображаемому лицу — юридическому лицу. Для Савиньи юридическое лицо — это искусственный, фиктивный субъект, квазичеловек,

¹⁶ См.: Там же. С. 313.

¹⁷ Глоссаторы, как отмечал Л. Л. Герваген, первые говорили о «законом установленной фикции»; при решении вопросов о силе большинства и представительстве universitas фикция, по его мнению, являлась продуктом необходимости, ибо единогласное постановление всех членов корпорации оказывалось весьма редким явлением. (См.: Герваген Л. Л. Развитие учения о юридическом лице. СПб., 1888. С. 17.) Канонисты первые назвали корпорацию лицом, применяя это название вначале к церкви. Данный результат был достигнут благодаря тому, что они начали отличать правовое понятие лица от «реального понятия» о человеке. (См.: Там же. С. 19.)

¹⁸ Один из последних обзоров взглядов представителей различных воззрений на сущность юридического лица, в том числе сторонников теории-фикции, дан в работе: Козлова Н. В. Понятие и сущность юридического лица. Очерк истории и теории: Учеб. пособие. М., 2003. С. 107-182.

созданный для юридических целей и лишь в сфере частного права. Данный субъект, будучи фикцией, не обладает сознанием, волей (не является мыслящим субъектом), он сам не может действовать; воля представителей юридического лица, определенных физических лиц, рассматривается им как воля юридического лица. Савиньи отмечает такое же противоречие у сумасшедших и у детей: здесь в качестве их собственной воли рассматривается воля их представителей¹⁹.

Г. Ф. Шершеневич, основываясь на необходимости обособить имущество для осуществления общей цели в гражданском обороте и при этом избежать грозящей общему капиталу опасности подвергнуться взысканию со стороны кредиторов отдельных вкладчиков считал выходом из данного затруднения замену действительного физического лица воображаемым, фиктивным субъектом. Этот искусственный субъект, по его мнению, становится участником всех отношений, связанных с осуществлением общей цели, он становится центром этих отношений, средством обособления и достижения экономических интересов многих людей²⁰. Из всех используемых для обозначения юридических лиц терминов наиболее подходящим он считал термин «фиктивное лицо»²¹. В своей «Общей теории права», развивая ранее изложенные в курсе гражданского права представления о сущности юридического лица, он констатировал, что проделанный им обзор различных теорий о природе юридических лиц, обнаруживает, что в первоначальной теории фикции (олицетворения) кроется настоящее объяснение. По его мнению, теория фикции совершенно верно утверждала, что нормы объективного права могут создавать субъекты права; но она неверно полагала: 1) будто человек сам по себе, в силу своего человеческого достоинства, субъект права; 2) что юридическое лицо есть перенесение свойств субъекта права на нечто другое, quasi homo. На самом деле, по Г. Ф. Шершеневичу, всякий субъект права, физическое или юридическое лицо, есть создание объективного права; субъекты права — это те центры, юридические точки, к которым нормами объективно-

¹⁹ См. подробнее изложение и критику позиции Савиньи: Герваген Л. Л. Развитие учения о юридическом лице. С. 31 и сл.

²⁰ См.: Шершеневич Г. Ф. Учебник русского гражданского права. М., 1995. С. 88-89.

²¹ Там же. С. 91.

гоправа прикрепляются субъективные права, как коррелативы обязанностей²².

В современной российской юридической науке также есть сторонники теории олицетворения. Так, Е. В. Богданов пишет о том, что«юридическое лицо — это не социальная реальность, а фикция, камуфляж»²³. Он настаивает на том, что фикцией является само существование юридического лица — субъекта права, также его цель (под которой он имеет в виду персонифицированную ответственность); обособление имущества в юридическом лице — это тоже фикция (так как владеть, пользоваться и распоряжаться имуществом, на его взгляд, могут лишь физические лица). Кроме того, фикцией у него является способность юридического лица выступать от своего имени в гражданском обороте. Конструкция юридического лица, согласно Е. В. Богданову, прежде всего необходима в целях перенесения ответственности по сделкам с того, кто действительно формирует и изъявляет волю — человека, на юридическое лицо, которое не мыслит и не проявляет воли, что особенно видно в компании одного лица²⁴.

Из последних работ, отстаивающих основные положения данной теории, можно назвать опубликованную недавно монографию молодого казахстанского ученого И. П. Грешникова. В ней автор пошел дальше создателей теории фикции и признал фикциями кроме юридических лиц также другую группу субъектов права — физических лиц, а затем и вовсе пришел к выводу о том, что все право состоит из фикций; на его взгляд, фикция лица и фикция вещи — это два исходных момента цивилистики. Причем он полагает, что уже римская гражданско-правовая личность (persona singularis) представляет собой юридическую фикцию²⁵. Однако если обратиться к упомянутой им работе Н. Л. Дювернуа, то мы в ней найдем совсем иное объяснение оснований, причин и временных рамок появления фикций применительно к субъектам права: «Решающий вопрос, необходимый в духе времени и совершенно чуждый рим-

²² См.: Шершеневич Г. Ф. Общая теория права: Учеб. пособие: В 2 т. М., 1995. Т. 2. Вып. 2, 3, 4. С. 182.

²³ Богданов Е. В. Сущность и ответственность юридического лица // Государство и право. 1997. №10. С. 99.

²⁴ См.: Там же.

²⁵ См.: Грешников И. П. Субъекты гражданского права: юридическое лицо в праве и законодательстве. СПб., 2002. С. 7-8; 34.

ской мысли, где же душа этой особи (коллегии. — С. А.)? И ответ — это res inanimata, над коей невозможно таинство крещения, это не есть лицо в том смысле, в коем личны одаренные душою люди, стало быть — это persona representata, persona ficta. Вот где, откуда, как и на какой основе возникла идея и конструкция фиктивных лиц. Это вовсе не римская идея. Фикция вовсе не нужна римлянам, которые пришли к обособлению права приватного, правоспособности частной и личности путем историческим, без всяких фикций. Фикция нужна была юрисконсультам XIII в., чтобы найти примирение этой обособленной гражданской личности классического мира со своей действительностью»²⁶. Г. Дернбург также категорически возражал против того вывода, что римляне рассматривали юридическое лицо как фикцию. Он писал: «Мнение, что римляне в юридическом лице усматривали фикцию, ни на чем не основано»²⁷. Схожие мысли о том, что римские юристы были мало расположены заниматься спекуляциями, отрешенными от действительности, и умозрительное оперирование фикциями можно всецело отнести на счет средневековой юриспруденции, содержатся в работе Н. Суворова²⁸. Возможно, И. П. Грешников отождествляет понятие «фикция» и понятие «абстракция»? Дело в том, что Н. Л. Дювернуа, И. А. Покровский, а также В. Б. Ельяшевич, на которых ссылается И. П. Грешников, неоднократно отмечали то обстоятельство, что представления о лице как субъекте права у римских юристов имеют абстрактный характер, но не считали их конструкцию лица (субъекта права) фикцией.

Теория фикции, на наш взгляд, «схватывает» весьма важный момент, касающийся природы юридической личности, а равно всей правовой системы. Имеется в виду их рациональная, «вторая» природа, она есть творение разума, мира духа. Но, с другой стороны, эта теория отказывается признавать реальность созданных данным правовым миром юридических лиц. Но чем реальнее юридических лиц, например, правовые отношения, субъективные права, юридические обязанности и т. д.? По существу, признавая вымыслом, фикцией юридических лиц, следует также признать несуществующей, фиктивной всю правовую систему. Естественно, такой вывод не устраи-

²⁶ Дювернуа Н. Л. Чтения по гражданскому праву. Т. 1. Введение и часть обща" (Вып. 2. Лица. Вещи). 4-е изд. СПб., 1902. С. 432.

²⁷ Дернбург Г. Пандекты. Т. 1. Общая часть. М., 1906. Т. 1 С. 161 (сноска 8).

²⁸ См.: Суворов Н. Об юридических лицах по римскому праву. Ярославль, 1892. С.43.

вает представителей данного направления, они предпочитают не экстраполировать его на другие элементы правовой системы. Но есть иной, не менее значимый аспект, он состоит в том, что когда представители этого направления говорят о вымысле законодателя и юридической науки, то они тем самым закрывают вопрос о сущности юридического лица, никакой сущности у него нет. Данная теория на самом деле ничего не объясняет, фактически она отказывается от попыток обнаружить, выявить природу этого феномена. С нашей точки зрения, фикция имеет смысл лишь в рамках нормативной системы, в качестве одного из средств, используемых законодателем; в теории же применение фикций можно расценивать как признание неспособности исследователя раскрыть сущность явления, как его умышленный уход от объяснения причин происходящего (Л. Л. Герваген образно именовал эти невыясненные явления правовой жизни «юридическими сфинксами»²⁹). В этом смысле взгляды представителей данного направления некорректно относить к числу теорий, объясняющих природу юридического лица.

Критики теории олицетворения иногда в своей полемике уходят так далеко, что усматривают прямую связь между этой теорией и теорией абсолютизма. В частности, Салейль в ранее названной работе писал о том, что теория фикции, с точки зрения публичного права, есть теория абсолютизма; что она выступает в тот исторический момент, когда складывается теория абсолютной монархии³⁰. На наш взгляд, такая связь если и существует, то является чисто внешней, поверхностной, в этом смысле мы разделяем возражения, высказанные по поводу обоснованности такого обвинения Г. Ф. Шершеневичем³¹.

Некоторые моменты сближают позицию сторонников воззрения о юридическом лице как фикции с представлениями об этом субъекте права Р. Иеринга и его последователей. Близость воззрений Р. Иеринга и приверженцев теории-фикции можно обнаружить в попытках немецкого ученого рассматривать юридическое лицо (по крайней мере в его гражданско-правовом значении) в качестве тех-

²⁹ См.: Герваген Л. Л. Институт собственности, как основание системы гражданских прав, и учение о юридическом лице. Пг., 1917. С. 69.

³⁰ См.: Saleilles. R. Dela personnalite juridique. 1992. P. 364. (Цит. по: Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Т. 2. С. 183).

³¹ Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Т. 2. С. 183.

нического инструмента, юридического средства³². Фикции, как известно, также относятся к числу средств (согласно терминологии советской школы права) юридической техники. Однако Р. Иеринг не считал юридическое лицо фикцией, он обращал внимание на то, что некоторое внешнее сходство с фикцией имеет «искусственное расширение естественных понятий, например, распространение понятия ... лица — на юридические лица...»³³. Следовательно, для него юридическое лицо имеет, как и для сторонников теории фикции, технический характер, но иной, не связанный с признанием несуществующего явления существующим. Юридическое лицо технически выполняет роль представителя (носителя или дестинатора прав) тех физических лиц, которые «стоят позади него», будь это замкнутый круг (universitas personarum) или неопределенная множественность лиц (universitas bonorum, например, больные — в лечебном учреждении).

Последователь воззрений Р. Иеринга Н. М. Коркунов, как уже отмечалось, рассматривал юридическое лицо в качестве скобок, в которые заключены однородные интересы некоторой группы лиц. Им также делался акцент на технический характер юридического лица. В. Б. Ельяшевич вслед за Р. Иерингом и Н. М. Коркуновым рассматривал юридическое лицо в качестве приема юридической техники. Он считал данный прием гениальным по его простоте, имея в виду, что в отношениях с третьими лицами в сложных организациях применяются те же нормы, что и к отдельным лицам; благодаря чему сложные по своей структуре объединения получают возможность принимать участие в гражданском обороте с чрезвычайной легкостью и удобством. Своеобразие внутриорганизационных правоотношений, по его мнению, с использованием данного приема во внешнем обороте не проступают³⁴. Юридическое лицо для него — «это общие скобки (как видно, в этом он солидарен с Н. М. Коркуновым), которые обнимают различные по своей юридической сущности явления»³⁵.

³² См.: Иеринг Р. Юридическая техника. С. 75,94.

³³ Там же. С. 96.

³⁴ См.: Ельяшевич В. Б. Юридическое лицо, его происхождение и функции в римском частном праве. С. 447.

³⁵ Там же. С. 24.

Юридическое лицо и вообще субъект права как прием юридической техники рассматривал и Г. Ф. Шершеневич, правда, в контексте представлений о нем как о фиктивном, воображаемом субъекте³⁶. Здесь можно усмотреть некоторое единство, общий (объединяющий представителей разных воззрений) «инструментальный подход» к понятию юридического лица. Однако в этом общем подходе можно установить существенное различие между взглядами Р. Иеринга, Н. М. Коркунова, В. Б. Ельяшевича и взглядами представителей теории олицетворения. Оно состоит в том, что первая группа правоведов усматривает в юридическом лице нормативную конструкцию, а другая — фикцию, т. е. они видят здесь использование разных правовых средств (приемов) юридической техники.

В советский период С. Н. Ландкоф (в высказываниях которого о юридических лицах оригинально переплетались имущественно-целевые, технико-правовые и пользовательско-дестинаторские аспекты, позволяющие его отнести к представителям разных направлений) считал, что: «Нет юридического лица как субъекта прав. Есть юридическое лицо только как удобство оборота, как юридическая техника (подчеркнуто нами.— С. А), облегчающая... пользователям участвовать в товарном обороте»³⁷. Б. И. Пугинский (признаваемый автором теории «правового средства») также рассматривает юридическое лицо в качестве правового средства, обеспечивающего участие организации в гражданско-правовых правоотношениях; для него юридическое лицо — это правовая категория, применяемая государством в целях придания юридического статуса соответствующим организациям³⁸.

На наш взгляд, подход к пониманию юридического лица в качестве юридического средства позволяет раскрыть важный, но не самый значимый его аспект. Юридическое лицо как правовое средство (прием) — это только внешняя, инструментальная сторона данного феномена; здесь раскрывается лишь правовая форма и совершенно не затрагиваются волевой, деятельностный, иные его аспекты. Собственно говоря, инструмент не имеет своей особой сущности, он

³⁶ См.: Шершеневич Г. Ф. Общая теория права. Т. 2. С. 182.

³⁷ См.: Гражданский кодекс РСФСР: Научный комментарий /Под ред. СМ. Прушницкого, С. И. Раевича. М., 1928. Вып. 3. Субъекты права (лица). С. 33-34.

³⁸ См.: Пугинский Б. И. Гражданско-правовые средства в хозяйственных отношениях. М., 1984. С. 161-162.

есть лишь приложение чьей-либо воли (у Б. И. Пугинского — воли государства, у Р. Иеринга — интересов частных лиц как дестинаторов, носителей прав). Именно поэтому, как представляется, Р. Иеринг не ограничился указанием на то, что юридическое лицо есть правовое средство и обратился к тем, кого он считал пользователями прав, принадлежащих юридическому лицу. Но парадокс состоит в том, что, раскрыв скобки юридического лица, он тем самым разрушил конструкцию юридического лица, ту, которая вызывала его восхищение, которую он приводил в качестве примера юридической красоты. За разрушенными же перегородками конструкции юридического лица он обнаружил лишь то, что должен был обнаружить — человека (его правовую личность). При этом сущность юридического лица для Р. Иеринга и его последователей так и осталась «вещью в себе», момент обособления правовой личности человека, таинство превращения ее в правовое лицо оказались скрытыми под обломками разрушенной правовой конструкции.

К технико-правовому или инструментальному воззрению на сущность юридического лица примыкает позиция тех исследователей (так называемой юридической школы), которые рассматривают его как детище, творение правопорядка; как то, что создается законодателем. Прежде всего, это касается Лабанда, Еллинека, Кельзена и их предтече — Рюмелина. Рюмелин видел в юридическом лице центр, особый пункт приложения прав и обязанностей (дословно: «пункт приражения»). Без такого пункта приложения, определяющего, кто уполномочен и кто обязан, само понятие права и обязанности не имеет никакого смысла. Именно поэтому, согласно Рюмелину, все позитивные правовые системы, использующие понятия субъекта права, обязанности, права и т. д., должны принимать и данный пункт приложения. В качестве такого пункта обычно выступает отдельный человек, но им может быть и юридическое лицо, где соединяются известным образом люди, призванные к осуществлению прав. Для него вся сущность юридического лица заключается именно в моменте приложения всех прав и обязанностей к самостоятельному пункту и отделение их от участников³⁹. Но если Рюмелин, как отмечал

B.Б. Ельяшевич, лишь поставил вопрос о том, можно ли рассматри-

³⁹ См.: Rumelin. Metodisches uber juristische Personen. Freiburg, 1891. (Цит. по: Ельяшевич В. Б. Юридическое лицо, его происхождение и функции в римском частном праве C. 14-15).

вать новый пункт приложения прав в юридических лицах как субъект права, то представители юридической школы дали на него свой ответ⁴⁰.

Лабанд сущность юридического лица усматривал в самостоятельной правоспособности и волеспособности, акцентируя внимание на этих, формально-юридических моментах. Он писал: «Существо юридического лица состоит в самостоятельной правоспособности, которая в свою очередь предполагает опять самостоятельную волеспособность: для юридического лица частного права правоспособность и волеспособность ограничиваются областью имущественных прав; для государства — юридического лица публичного права — правоспособность и волеспособность простираются на область публичного права; юридическая личность государства состоит в том, что государство имеет самостоятельные права господства и самостоятельную волю господства»⁴¹. Таким образом, согласно Лабанду, главный, сущностный критерий юридического лица — это наличие или отсутствие у него правоволеспособности.

Для Г. Еллинека понятие субъекта права (вне зависимости от того, идет ли речь о физическом или юридическом лице) есть понятие чисто юридическое. Субъект в юридическом смысле — это не существо или субстанция, а данная извне, созданная волею правопорядка способность. Для него субъект права — порождение объективного права, законодательства⁴². В этой позиции явно преувеличивается, гипертрофируется роль законодателя, который не просто опосредует возникновение субъектов права, юридических или физических лиц, создает для этого необходимые предпосылки, правовые условия, а собственной волей созидает их, творит правовых деятелей, участников правоотношений и т. д. Безусловно, вне правопорядка, без правового признания сложно представить себе субъект права, тем более, юридическое лицо. Однако с помощью закона можно сформировать лишь внешнюю правовую форму, юридическое лицо как правовую возможность, но не действительного, дееспособного, активно проявляющего себя вовне, субъекта права.

⁴⁰ См.: Ельяшевич В. Б. Юридическое лицо, его происхождение и функции в римском частном праве. С. 14.

⁴¹ Laband. Staatsrecht des deutschen Reichs. 1. 57 (Суворов Н. Об юридических лицах по римскому праву. С. 87).

⁴² См.: Еллинек Г. Общее учение о государстве. СПб., 1903. С. 106.

B.Б. Ельяшевич справедливо обращал внимание и на другой аспект: правопорядок может связать свойство юридической личности с любым явлением или понятием, он связывает это свойство с союзами или учреждениями, но какими основаниями он при этом руководствуется, почему с одними организациями это свойство связывается, а с другими нет?⁴³

Еще один представитель данного воззрения на юридическое лицо Г. Кельзен видел в нем созданную правопорядком особую юридическую форму, правовое средство (последний момент сближает его с представителями ранее указанной позиции). Как отмечал C.Н. Братусь, для Кельзена юридическая личность — это персонификация норм, регулирующих поведение одного лица (физическое лицо) или множества (юридическое лицо); юридическое лицо есть комплекс норм, охватывающих множество людей вплоть до государства. Следовательно, конечным адресатом этих норм выступает не сама форма (юридическое лицо), а физические лица⁴⁴.

Кроме названных авторов, как уже отмечалось, особое значение правопорядка как первоосновы для возникновения юридических лиц придавалось представителями теории фикции, которые считали, что именно нормы объективного права способны создавать данный вид правовых субъектов и без них юридические лица существовать не могут. Как представляется, действительно, нельзя недооценивать значение объективного права для процесса создания юридических лиц. Вместе с тем одних норм права недостаточно для того, чтобы юридическое лицо могло существовать в реальности, объективное право в данном отношении не всесильно. Н. В. Козлова весьма в этой связи уместно приводит Указ Петра I от 27 октября 1699 г. № 1706, предписывавший купцам торговать компаниями, однако не приведший к появлению ни одной компании, ввиду отсутствия в петровской России для этого необходимых условий⁴⁵.

Отдельную группу воззрений, раскрывающих сущность юридического лица, составляют так называемые реалистические теории,

⁴³ Ельяшевич В. Б. Юридическое лицо, его происхождение и функции в римском частном праве. С. 20.

⁴⁴ См.: Kelsen. Allgemeine Staatslehre. 1925. Подробнее см.: Братусь С. Н. Юридические лица в советском гражданском праве. С. 95-96; Он же. Субъекты гражданского права. М., 1950. С. 173.

⁴⁵ См.: Козлова Н. В. Понятие и сущность юридического лица. С. 130.

берущие начало от Безелера. Именно он, как утверждается в литературе, первый выступил против романистической доктрины во имя германистических идей и ясно сформулировал положение о том, что в корпорации создается самостоятельный субъект, самоопределяющийся и, благодаря своей цели и организации, независимый от воли отдельных лиц; что юридическое лицо возникает рядом с человеком путем естественного правообразования, является волеспособным⁴⁶. По этому пути пошли многие другие авторы, объединяемые той общей идеей, что юридическое лицо есть реальный субъект, реальное лицо (Блюнчли, Кунце, Барон, Сальковский, Лассон, Дан, Цительман, Гирке, Дернбург, Мишу, Салейль и др.).

Блюнчли рассматривал юридическое лицо (главным образом государство) как живое существо, обладающее (подобно человеку) телом и душой; Кунце полагал, что цивилистические коллективные лица, корпорации — это реальные существа, там где нет естественного единства, необходимо прибегнуть к фикции; Сальковский считал, что в корпорации субъектом является совокупность всех членов в данный момент, что организованное единство естественных лиц есть что-то реальное, а не фиктивное; Лассон же усматривал реальность юридического (морального) лица в каждой общеполезной цели, правовая личность у него создается тем, что люди предоставляют ей свои физические и интеллектуальные способности⁴⁷.

Согласно Гирке, жизнь человека есть одновременно и индивидуальная и общественная: человек раздваивает свою волю и сфере обособленного существования отдельной воли противопоставляет сферу связанности ее общей волей. Таким образом он производит «общественные тела», проникающиеся самостоятельной волею целого. В корпорации множество воль порождает из себя единую волю, здесь отдельные воли сливаются в новое волевое единство; в институте, напротив, единая воля часть себя самой пересаживает в объединяемое ею множество: «Корпорация есть союз с коренящеюся в нем самом личностью; ее душа есть единая общая воля, ее тело— союзный организм. Учреждение... есть союз с насажденною ему извне личностью; его душа — единая учредительская воля (воля учредителя), ее тело — органическое приспособление, путем кото-

⁴⁶ См.: Ельяшевич В. Б. Юридическое лицо, его происхождение и функции в римском устном праве. С. 2.

⁴⁷ См.: Герваген Л. Л. Развитие учения о юридическом лице. С. 68-70.

рого этой воле служат постоянно люди»⁴⁸. Для Гирке юридическое лицо не ограничивается имущественной правоспособностью и может обладать авторскими правами, честью и т. д. Юридические лица, как и физические, состоят в отношениях подданства к государству, должны обладать правом голоса на выборах. Юридические лица, подобно индивидам, обладают органами, но органами не физическими, а юридическими. Посредством них проявляется хотящее и действующее в них единство, их воля — пружина их внешних движений. Юридическое лицо может быть виновно в совершении недозволенных действий, может быть добросовестным или недобросовестным, может ошибаться, присягать, оно есть живой социальный организм⁴⁹.

Особую позицию среди представителей реалистического направления занимал Цительман, отстаивавший идею субъекта — бестелесной воли. В ранее названной работе он доказывал необходимость наличия, во-первых, внутренней, субъективной способности лица быть субъектом права и, во-вторых, наличия предписания закона, признающего за ним эту способность. При одновременном присутствии двух этих компонентов можно говорить о существовании субъекта права. Применительно к юридическим лицам для Цительмана важным представляется не то, кому принадлежит имущество, а чьей воле оно подчиняется, чья воля господствует над ним. Раскрывая понятие юридического лица, а равно понятие субъекта права вообще он обращает внимание на то, что здесь вовсе не требуется телесность, не требуется физического субстрата. Но это, однако, не означает того, что юридическое лицо, как любой другой субъект права, не является реальным правовым лицом.

Применительно к учреждениям субъектом является не весь человек, а лишь его воля в одном каком-либо направлении. Если имеются несколько учредителей, то возникает лишь один субъект права, под которым он понимает однонаправленную волю нескольких учредителей. Применительно к корпорациям Цительман отстаивал принцип единства во множестве, идею соединения отдельных воль в одну общую волю корпорации. Связующей силой, объединяющей

⁴⁸ Gierke. Deutsches Privatrecht. 1. 1895. S. 474. (Цит. по: Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. 2-е изд., испр. и доп. СПб., 1910. Т. 2. С. 397).

⁴⁹ См.: Суворов Н. Об юридических лицах по римскому праву. С. 94-102.

воли участников корпорации в одну общую волю, по Цительману являются цели, преследуемые корпорацией, а также сознательное стремление ее участников соединиться. Таким образом, воля корпорации для Цительмана представляет собой правовую личность, субъекта права. Аналогичным образом наследственная масса («лежачее наследство»), учреждение, понимаемые как воля, являются лицами. Он выступает против термина «юридическое лицо», предлагает термины: «телесные» и «бестелесные» лица⁵⁰.

К числу представителей реалистического направления можно отнести также Г. Дернбурга, который рассматривал юридические лица как социальные организации с самостоятельной правоспособностью⁵¹. Он полагал, что юридическое лицо существует уже на первых ступенях развития государства и права, например, в Риме народ с древнейших времен как таковой имел юридическую личность, а по его образцу — и общины и корпорации. Юридические лица, по его мнению, не являются чем-то телесным, но из этого не следует, что они не существуют; правильнее признать их представлением, но вовсе не фикцией, что далеко не одно и то же. Представление об юридическом лице, в отличие от фикции, подводит нечто действительно существующее под соответствующее этому понятие. Такое представление соответствует действительному положению вещей, оно является не плодом фантазии, а результатом рассудка, пользующимся общим признанием. «Таким образом, юридическое лицо не есть фикция», — заключал он⁵².

Л. Мишу и Р. Салейль также признавали реальность юридических лиц как некоего коллективного образования. Так, Л. Мишу, как уже отмечалось, усматривал реальность юридического лица в коллективных, длительных интересах группы, отличных от интересов индивидуальных. Согласно его концепции, следует различать «юридическое лицо» и «моральное лицо»; организация, которая может быть субъектом прав и обязанностей («моральное лицо»), не обязательно должна являться юридическим лицом. Важно, чтобы юридическая среда признала существование данной организации в качестве правовой личности. Человеческий коллектив, по его мнению, становится моральной личностью тогда, когда обладает двумя каче-

⁵⁰ См. подробнее: Герваген Л. Л. Развитие учения о юридическом лице. С. 70-73.

⁵¹ См.: Дернбург Г. Пандекты. Т. 1. С. 128.

⁵² Там же. С. 160-161.

ствами: во-первых, собственным интересом, не совпадающим с интересами его участников; во-вторых, когда этот коллектив имеет организацию, способную выражать коллективную волю в правоотношениях⁵³. Салейль, как и Мишу, исходил из признания реальности юридического лица как человеческого коллектива, имеющего волю и интерес, отличные от воли и интересов составляющих его индивидов. По мнению Салейля, идея правовой личности как юридическая реальность — это юридическое представление, творение разума. Только в качестве идеального отношения, воспринимаемого коллективом, оно является реальностью⁵⁴. Реальность юридического лица, как отмечал М. И. Кулагин, признается и французским Кассационным судом, определением Палаты по гражданским делам которого от 28 января 1954 г. было декларировано, что юридическое лицо не является созданием закона, им обладает в принципе любое образование, наделенное возможностью выражать свою коллективную волю для защиты законных интересов, которые вследствие этого должны быть юридически признаны и защищены⁵⁵.

В российской дореволюционной юридической науке также можно указать множество сторонников реалистического подхода к определению сущности юридического лица. К их числу, в частности, относятся: Н. Л. Дювернуа, Н. Суворов, И. А. Покровский, Е. Н. Трубецкой, А. И. Каминка, В. И. Синайский и многие другие известные правоведы. Согласно Н. Л. Дювернуа, юридические лица суть реальные особи, но их реальность имеет не физический, а правовой характер. Их юридическая личность устанавливается методом юридическим, как отдельные люди, так и союзы людей суть лица в смысле права, juris interpretatione. H. Суворов разделял позицию Г. Дернбурга, согласно которой юридические лица суть общественные организации (тем самым, усматривая в юридическом лице реальность скорее социальную в широком смысле этого слова, чем собственно правовую); он рассматривал корпорации и учреждения (именуемые им «институтами») в качестве волеспособных и дееспо-

⁵³ См.: Michoud L. La theorie de la personnalite morale et son application en droit francais. 2-ed. P. 1924. T. 1. P. 121. (Подробнее см: Кулагин М. И. Государственно-монополистический капитализм и юридическое лицо // Избранные труды. С. 35-36).

⁵⁴ Saleilles R. De la personnalite juridique. P. 573-574, 629. (Подробнее см.: Братусь С. Н. Субъекты гражданского права. С. 178-179.)

⁵⁵ См.: Кулагин М. И. Государственно-монополистический капитализм и юридическое лицо // Избранные труды. С. 36.

собных субъектов⁵⁶. К Анненков признавал объяснения Н. Суворовым сущности юридического лица наилучшими, присоединяясь к точке зрения, что юридическое лицо есть имеющая самостоятельную правоспособность общественная организация⁵⁷.

Для И. А. Покровского, напомним, юридическое лицо имеет такую же природу, как и физическое лицо; оно не является фикцией и не является физической реальностью; оно является реальностью юридической, есть некоторый абстрактный центр хозяйственной жизни, обособленный от отдельных правовых личностей, создавших его. Он критиковал точку зрения «наивного реализма» (позицию авторов теории фикции) за то понимание реальности в сфере права, согласно которому реально лишь то, что осязаемо⁵⁸. По его мнению, воля корпорации представляет несомненный факт реальности, нельзя отрицать наличность корпоративной воли как некоторого произведения индивидуальных воль, идущих в одном и том же направлении; именно воля корпорации является основанием ее ответственности⁵⁹. В плане определения сущности юридического лица важно то, что это лицо есть, по его мнению, производное от человека, что в юридических лицах индивидуальная личность находит себе естественное продолжение и восполнение, а также то, что оно создается частной волей, а не концессией со стороны государства.

Е. Н. Трубецкой резко критиковал авторов теории фикций, полагая, что для объяснения природы юридических лиц не стоит прибегать к соответствующему техническому приему (средству). Приписывая права учреждениям и корпорациям, мы вовсе не вынуждены вымышлять что-либо несуществующее, считал он. Соединение людей в обществах, преследующих определенные цели, также учреждения суть величины для него весьма реальные. Раз субъект права — вообще не то же, что человек, то называть учреждения и корпорации юридическими лицами — не значит создавать фикции⁶⁰. В качестве условий существования юридических лиц он

⁵⁶ См.: Суворов Н. Об юридических лицах по римскому праву. С. 137-138; 153-154.

⁵⁷ См.: Анненков К. Система русского гражданского права. Т. 1. Введение и общая часть. СПб., 1910. С. 254.

⁵⁸ См.: Покровский И. А. Основные проблемы гражданского права. 3-е изд., стереотип. М., 2001. С. 147

⁵⁹ См.: Там же. С. 158.

⁶⁰ См.: Трубецкой Е. Н. Энциклопедия права. М., 1917. С. 174-176.

называл, во-первых, наличие такой цели, которая не может быть достигнута усилиями отдельного лица; во-вторых, наличие материального субстрата, под которым он понимал имущество и (или) физических лиц; в-третьих, юридическое признание со стороны государственной власти. Всякое юридическое лицо для него — это постоянная организация⁶¹. Следует отметить, что отдельные высказывания Е. Н. Трубецкого по поводу природы юридического лица имеют весьма противоречивый характер и могут быть интерпретированы различно.

А. В. Михайловский разделял представления о том, что правопорядок, признавая те или иные соединения людей самостоятельными субъектами юридических отношений, не создает никаких фикций, а имеет дело с реальными явлениями жизни. Он называет эти соединения людей «социальными образованиями» и «общественными организациями», они представляют собою единое целое, живущее своими особыми интересами, стремящееся к определенной цели, они проникнуты особым духом, имеют свою волю, могут проявлять ее в действиях⁶². В качестве необходимых условий бытия юридического лица он, как и Е. Н. Трубецкой, называл наличность цели, субстрат и признание со стороны правопорядка.

Ф. В. Тарановский, как и многие другие авторы, рассматривал юридических лиц в качестве коллективных субъектов юридических отношений, считая их столь же реальными, как и лиц физических. Оставляя в стороне «матафорическое учение о социальном организме», он считал исторически верным фактом существование особых коллективных субъектов права, призываемых к жизни потребностями общественного оборота⁶³. К числу представителей реалистического направления можно отнести также А. И. Каминку. Он отмечал, что наши представления о юридическом лице ценны лишь постольку, поскольку они отвечают реальным явлениям⁶⁴. А. И. Каминка разделял мнение И. А. Покровского о том, что юридическое лицо не есть нечто мертвое и безжизненное, что оно является клеточкой социального организма и жизненность, активность ему придает, как и физическому лицу, воля. Но, в отличие от И. А. Покровского, а также

⁶¹ См.: Там же. С. 184-186.

⁶² См.: Михайловский А. В. Очерки философии права. Т. 1. С. 492-493.

⁶³ См.: Тарановский Ф. В. Учебник энциклопедии права. Юрьев, 1917. С. 147-148.

⁶⁴ См.: Каминка А. И. Основы предпринимательского права. Пг., 1917. С. 124.

В. Б. Ельяшевича, сущность юридического лица он непосредственно связывал со строением, структурой корпораций, союзов⁶⁵.

Согласно В. И. Синайскому, субъект права вообще есть понятие чисто юридическое, тот, кому в гражданском обороте принадлежит частноправовая сфера, кто является ее носителем, ее центром, — и есть лицо в праве, или субъект права. Все правовые лица реально создаются гражданским оборотом. За понятием юридического лица скрываются реальные явления жизни — носители прав и обязанностей в гражданском обороте⁶⁶. Под именем юридического лица следует разуметь не человека, а союз или учреждение. Подобно В. Б. Ельяшевичу, идею юридического лица он усматривал в том, что в гражданском обороте юридические отношения связываются непосредственно с союзом или учреждением, независимо от юридических отношений членов союза или вообще тех лиц, которые являются представителями юридического лица⁶⁷. Таким образом, для него, как и для Н. Л. Дювернуа, И. А. Покровского, юридическое лицо представляло собой правовую реальность.

Особое место среди представлений о юридическом лице как некоторой реальности занимают взгляды Л. И. Петражицкого. Он утверждал, что для успешного построения учения о субъектах права, в частности для решения загадочных проблем о юридических лицах, следует исходить из того положения, что правовые явления и их элементы суть явления не материального, а духовного мира, для их отыскания и изучения следует обращаться к психике тех, которые переживают «подлежащие» психические процессы, приписывают себе и другим представляемым существам соответствующие права, обязанности. Приписывая казне и другим юридическим лицам права и обязанности, т. е. переживая соответствующие правовые суждения, юристы имеют подлежащих субъектов «под руками» — в своей психике. Он рассматривал их в качестве несомненно реальных юридических субъектов⁶⁸. Л. И. Петражицкий видел возможность значительно расширить горизонт и умножить материал для учения о юри-

⁶⁵ См.: Там же. С. 127 и ел. , а также: Каминка А. И. Очерки торгового права. Вып. 1. С.238-267.

⁶⁶ См.: Синайский В. И. Русское гражданское право. М., 2002. С. 91-93.

⁶⁷ См.: Там же. С. 113-114.

⁶⁸ См.: Петражицкий Л. И. Теория права и государства в связи с теорией нравственности. Т. 2. С. 407-408.

дических лицах, например, когда мы не знаем владельца магазина или типографии, то в нашей правовой психике фигурирует «магазин», «типография» как юридические лица, таким же образом «студенчество» университета — это юридическое лицо студенческого неофициального права и т. п.⁶⁹ Таким образом, для него субъективные представления, субъективная реальность — это и есть юридические лица.

В советский период появилось также немало представителей реалистического направления в понимании сущности юридического лица, правда, многие из них по идеологическим соображениям пытались дистанцироваться от основоположников воспринятых ими теорий «буржуазной» юридической науки, «неспособной решить проблему юридического лица». О. С. Иоффе справедливо замечал, что взгляды А. Терехова, Г. М. Колоножникова и других не выходили за рамки сложившихся в дореволюционной литературе представлений⁷⁰. П. И. Стучка в ранний период рассматривал юридическое лицо как коллективную личность, С. Н. Ландкоф считал, что для раскрытия сущности государственных юридических лиц вполне достаточно обрисовать их материальную основу, А. В. Венедиктов в 1928 г. рассматривал государственный трест в качестве юридического лица только в сфере отношений с третьими лицами (своим вышестоящим органам трест противостоит «не как юридическое лицо гражданского права», а как орган государства), при этом исходил из той исходной посылки, что притязать на научность может лишь такая конструкция юридического лица, которая учитывает образующий его людской субстрат⁷¹. Разработанная А. В. Венедиктовым в результате его более поздних научных изысканий (1938-1955 гг.) теория коллектива, также может быть отнесена к реалистическому направлению. О. С. Иоффе главное положение этой теории усматривал в том, что в основе гражданской правосубъектности государственных органов лежит, во-первых, единство государственной социалистической собственности; во-вторых, оперативное управление ее составными частями. За каждым юридическим лицом стоит собст-

⁶⁹ Там же. С. 416.

⁷⁰ См.: Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. Гражданское правоотношение. Критика теории «хозяйственного права». М., 2000. С. 293-296.

⁷¹ См.: Там же. С. 298-301.

венник — советский народ, организованный в государство; оперативное же управление имуществом, выделенным государственному органу — юридическому лицу, осуществляет назначенный государством руководитель вместе с возглавляемым им коллективом рабочих и служащих⁷².

Кроме того, в советской юридической науке появились такие теории юридического лица реалистического направления, как: теория социальной реальности (в качестве основоположника данной теории Е. А. Суханов⁷³ и О. А. Красавчиков⁷⁴ называли Д. М. Генкина, а О. С. Иоффе⁷⁵ — Н. Г. Александрова), согласно которой юридическое лицо рассматривалось как социальная реальность, наделенная имуществом для достижения общественно полезных целей или для решения социально-экономических задач государства и общества⁷⁶; теория государства (С. И. Аскназия), смысл ее заключается в том, что за юридическим лицом стоит советское государство, являющееся собственником его имущества⁷⁷; теория директора (Ю. К. Толстого), по которой воля юридического лица — это воля его руководителя (директора), являющаяся независимой от воли других работников⁷⁸. О. С. Иоффе совершенно справедливо объединяет все указанные теории (независимо от того, что они противостоят друг другу) в одну общую группу, а именно: в группу воззрений, признающих юридическое лицо в качестве социальной реальности, иначе, по его мнению, они не обращались бы к выявлению людского субстрата, а также к характеристике экономической основы юриди-

⁷² См.: Там же. С. 304.

⁷³ См.: Гражданское право: Учебник: В 2 т. / Отв. ред. Е. А. Суханов. Т. 1. С. 176.

⁷⁴ См.: Красавчиков О. А. Сущность юридического лица //Советское государство и право. 1976. № 1. С. 49. В данной статье О. А. Красавчиков писал о том, что поиск субстрата юридического лица должен иметь своей целью не «людей» («стоящих за»), а их социальные связи; что юридическим лицом является не «государство», не «коллектив», не «директор», а организация, обладающая совокупностью определенных признаков (С. 49, 51). Эта теория получила в литературе название «теории организации» или «теории социальных связей».

⁷⁵ См.: Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. С. 307.

⁷⁶ См.: Генкин Д. М. Юридические лица в советском гражданском праве //Проблемы социалистического права. 1939. № 1. С. 91.

⁷⁷ См.: Аскназий С. И. Об основаниях правовых отношений между государственными социалистическими организациями // Учен. зап. Ленингр. юрид, ин-та. Вып. IV. Л., 1947. С. 5.

⁷⁸ См.: Толстой Ю. К. Содержание и гражданско-правовая защита права собственности в СССР. Л. 1955. С. 88.

ческого лица. Но социальных реальностей существует множество, поэтому важно выявить не только специфику юридического лица по сравнению с другими социальными реальностями, но и особенности каждой более частной социальной реальности в границах общего понятия юридического лица⁷⁹.

На наш взгляд, главная проблема состоит не в этом, она заключается в том, что большинство представителей советско-российской и зарубежной юридической науки рассматривали и продолжают рассматривать юридическое лицо не как собственно правовой феномен, явление, имеющее юридическую природу, вполне самостоятельную по отношению к другим видам социальных явлений,а как что-то около-правовое, некую организационную социальность (отсюда — поиски имущественно-людского субстрата), хотя и близко примыкающую к праву, однако, вполне от него обособленную. Для нас спор между представителями вышеназванных теорий не имеет принципиального характера и стоит в стороне от проблемы собственно правовой сущности юридического лица.

В этом же русле «социального реализма» находятся идеи Н. Г. Александрова, полагавшего, что хозяйственным органом является не весь коллектив рабочих и служащих, а администрация, возглавляемая директором⁸⁰; В. П. Грибанова, рассматривающего юридическое лицо в качестве организации, за которой стоит государство, администрация во главе с ответственным руководителем и весь коллектив рабочих и служащих⁸¹; самого О. С. Иоффе⁸²; С. Н. Братуся⁸³ и многих других авторов советского и постсоветского периода⁸⁴.

⁷⁹ См.: Иоффе О. С. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. С. 308-309.

⁸⁰ См.: Александров Н. Г. Законность и правоотношения в советском обществе. М., 1955.С. 154.

⁸¹ См.: Грибанов В. П. Юридические лица. М., 1961. С. 4-52.

⁸² См.: Иоффе О. С. Ответственность по советскому гражданскому праву. П., 1955. С. 66-67; Он же. Избранные труды по гражданскому праву: Из истории цивилистической мысли. С. 293-321.

⁸³ См.: Братусь С. И. Юридические лица в советском гражданском праве. С. 67. Он же. Субъекты гражданского права. С. 91 и ел.

⁸⁴ Подробный анализ воззрений правоведов советской и постсоветской эпохи на сущность юридического лица содержится ранее в работе: Козлова Н. В. Понятие и сущность юридического лица. Очерк истории и теории. С. 166-182. Автор делает вывод о том, что в современных условиях все большее распространение получает взгляд на юридическое лицо как на реальный субъектправа. (Там же. С. 186.)

В юридической литературе, мировой и российской, существуют взгляды, отрицающие в той или иной степени необходимость юридических лиц («негативные концепции»). В первой главе (§ 1) уже упоминались некоторые авторы, так или иначе отрицавшие значение конструкции субъекта в праве (Виндшейд, Беккер, Шварц и др.). Применительно к юридическим лицам особенно выделяется позиция д. Бринца, называвшего юридические лица «чучелами» и полагавшего, что им нет места в гражданском праве. Имущество может принадлежать не только кому-нибудь, но и чему-нибудь, это что-то есть цель. Самое приемлемое для него определение имущества так называемых юридических лиц — это целевое имущество⁸⁵. Данная позиция активно обсуждалась в зарубежной и российской науке и имела последователей. Сегодня ее активно поддерживает Е. А. Суханов, полагающий, «что современная коммерческая практика содержит много доводов в пользу теории "целевого имущества", объяснявшей сущность юридического лица как персонифицированного имущества, специально предназначенного для участия в гражданском или торговом (коммерческом) обороте»⁸⁶. В отличие от А. Бринца, Е. А. Суханов не предлагает исключить институт юридического лица из системы гражданского права. В. Ф. Попондопуло также считает, что благодаря форме юридического лица происходит «персонификация имущества» предприятия; в этом он усматривает основную «служебную» роль юридического лица⁸⁷. К теории «целевого имущества» близко примыкает теория «коллективной собственности» П. Планиоля, рассматривавшего юридическое лицо как коллективное имущество. Его идеи получили поддержку в дореволюционной России благодаря Ю. С. Гамбарову, признававшему реальность лишь человеческой личности и считавшему юридическое лицо лишь формой коллективного обладания⁸⁸. Отрицательное значение для юридических лиц имела теория Р. Иеринга, так как признавала не само юридическое лицо в качестве субъекта права, а дестинаторов, пользователей его прав, которые и являются истинными

⁸⁵ См. подробнее изложение и критику его позиции: Суворов Н. Об юридических лицах по римскому праву. С. 58-61.

⁸⁶ Гражданское право: Учебник: В 2 т. / Под ред. Е. А. Суханова. М., 1993. Т. 1. С. 76.

⁸⁷ См.: Попондопуло В. Ф. Правовой режим предпринимательства. СПб., 1994. С. 94-96

⁸⁸ См.: Гамбаров Ю. С. Курс гражданского права. СПб., 1911. Т. 1. С. 450.

правовыми субъектами. Само же юридическое лицо не имеет собственных интересов, целей, не может иметь прав.

К наиболее радикальным сторонникам «негативной концепции» в российской дореволюционной литературе можно отнести Л. Л. Гервагена, внесшего (как это ни парадоксально) значительный вклад в исследование природы юридического лица. Если в своей первой работе («Развитие учения о юридическом лице») он лишь обозначил свое намерение «перестроить все здание права»⁸⁹, то в более поздней работе, изданной в 1917 г., он выразился более определенно. Л. Л. Герваген писал: «Какую бы область права ни взять, нигде нет необходимости в присвоении разрешенным правительством союзам людей личности. Таким образом, учение о юридическом лице не только несостоятельно и ложно, но оно и совершенно лишнее, да и вредное!»⁹⁰ Он считал невозможным найти такое определение понятия права в субъективном смысле, которое было бы применено как к физическим лицам, так и к юридическим; предлагал сдать в архив заблуждений юридической мысли как учение о том, что союзы людей могут иметь право собственности в субъективном смысле, так и присвоение им особой юридической личности, а заодно в науке о праве вообще необходимо отрешиться от присвоения какому либо слову особого значения, «значения юридического», не совпадающего с общеупотребительным значением данного слова или противоречащего последнему⁹¹.

В советский период негативное отношение к институту юридического лица было высказано В. В. Лаптевым, который в связи с предлагаемым им понятием хозяйственного органа, характеризующим организацию в качестве участника хозяйственных отношений и по горизонтали и по вертикали, полагал излишним использование института юридического лица, характеризующего правосубъектность социалистических организаций лишь частично⁹². Сходную

⁸⁹ См.: Герваген Л. Л. Развитие учения о юридическом лице. С. VIII (предисловие).

⁹⁰ Герваген Л. Л. Институт собственности, как основание системы гражданских прав, и учение о юридическом лице. С. 32.

⁹¹ См. Там же. С. 63, 81-82.

⁹² См.: Лаптев В. В. Субъекты хозяйственного права // Советское государство и право. 1975. № 4. С. 80, 87-88. Он же. К совершенствованию хозяйственного законодательства // Советское государство и право. 1967. № 7. С. 96; Он же. Предмет и система хозяйственного права. М., 1969. С. 50-52.

позицию по данному вопросу в 1974 г. заявил другой представитель науки хозяйственного права — И. А. Танчук⁹³. Данную позицию, на наш взгляд, справедливо критиковали О. А Красавчиков, О. С. Иоффе и другие цивилисты⁹⁴.

Поиск по сайту: