Массовые представления 2 страница

Например, бог Белее, похитив у Перуна скот, прятался от пре­следования, оборачиваясь то камнем, то деревом, то змеем, то ка­ким-нибудь животным и даже человеком. Иногда идол, изобра­жающий Белеса, был снабжен атрибутами скота — рогами и копы­тами. Интересно, что, по преданиям, бог Белес состязался с пасту­хами в бросании диска и был связан с музыкой и танцами. Можно предположить, что эти особенности так или иначе находили свое отражение в общих ритуальных действах древних славян.

Баба-яга — лесная слепая старуха-волшебница, которой до сих пор пугают малых детей, — с самого начала жила в лесу в избушке на курьих ножках. Одна нога у Бабы-Яги была костяная, груди огромные. Забор вокруг ее избушки был сложен из человеческих костей, а на заборе висели человеческие черепа. Засовом, запи­рающим ворота, была человеческая нога, а вместо замка — рот с острыми зубами. По этой сказке Баба-Яга похищала маленьких детей, которых старалась изжарить.

И здесь можно предположить, что взрослые не только расска­зывали детям сказку про Бабу-Ягу, но и проделывали ряд ритуаль­ных действий, оберегающих детей от ее посягательств.

А вот построение сказки о Кощее бессмертном, чья смерть находилась в яйце, а яйцо в утке, а утка в зайце, а заяц в сундуке, а сундук тот зарыт под дубом, а дуб стоит на острове-океане, на­талкивает на мысль о ее игровом характере, о воплощении ее в за­бавной игре.

Если разобраться, то и кикимора, которая в ранних сказках о ней представала маленькой женщиной-невидимкой, по ночам беспокоящая маленьких детей и пугающая мужчин, по сказке обя­зательно путала пряжу, поскольку сама любила прясть или плести кружева. Нетрудно вообразить себе, что по вечерам сказку эту рас­сказывала детям мать или бабушка, когда сидела за прялкой или плела кружева. Очень соблазнительно представить себе, что, по всей вероятности, сказывалась эта сказка в характере мелодиче­ского речитатива.

Если разобраться, то игровые моменты есть и в сказке о Ле­шем — злом духе, воплощающем лес, враждебную человеку часть пространства. Леший считался хозяином леса и зверей. Помимо всего прочего Леший был связан одновременно с водой и расти­тельностью. По сказке одет он был в звериную шкуру с рогами и копытами. Левая стороны его одежды была всегда была запахнута на правую, а левый лапоть надет на правую ногу. Пугал он людей своим смехом. Хотя и нет доказательств, но невольно представля­ешь себе, что во время одного из земледельческих праздников, кто-то из крестьян был так обряжен.

Мы не случайно выделили особенности перечисленных нами языческих богов. Это перечисление можно было бы продолжить, но и сказанного вполне достаточно, чтобы с большой долей веро­ятности говорить, что эти особенности, как и особенности других, не упомянутых нами богов и мифологических персонажей, так или иначе выражались не только в самом обряде, но и были в ка­кой-то, пусть в весьма малой степени театрализованными элемен­тами, будучи составной частью древних языческих праздников.

Есть и четвертый источник, причем историки считают его главным. Это средневековые хроники, анналы, написанные по­сторонними свидетелями. Так, мы узнаем, что согласно «Повести временных лет» князь Владимир Святославич совершил попытку создать в 980 году нечто подобное общегосударственному языче­скому пантеону. В Киеве, на холме, вне княжеского теремного двора, были поставлены идолы богов Перуна, Даждьбога, Стрибо-га и Макоши (единственный бог — женщина), около которых про­исходили самые различные языческие действа и празднества.

Но каковы бы ни были эти источники, становится ясным, что служение языческим богам, как правило, сопровождалось опреде­ленными религиозно-зрелищными ритуалами, обрядами и праз­дниками, которыми отмечались основные моменты трудовой дея­тельности и которые поэтому, но всей вероятности, несли в себе элементы театрализации. А так как эти ранние обрядовые ритуа­лы-зрелища, как и, несомненно, уже тогда существовавшие трудо­вые песни (организующие ритмические движения) и примитив­ные, связанные с трудовыми процессами (например, при обмоло­те зерна) пляски, естественно, носили коллективный характер, можно предположить, что в какой-то мере они были источником возникновения не только религиозных, но и бытовых языческих праздников. Причем последние уже к началу XI века во многом утратили свое былое религиозное значение, поскольку отмечали они основные моменты трудовой жизни славянина-земледельца. Надо полагать, что уже тогда в этих празднествах (а их у древне­русского народа было множество)"⁷ были и ряженые, и пляски, и песни, и игра на музыкальных инструментах и «гуляния»⁶*, в ко­торых находил свое воплощение творческий дух народа. Кстати, народные гуляния с давних времен процветали на Руси.

Собственно, как я думаю, истоки русского современного Не­традиционного театра в какой-то степени можно отнести к тому же времени.

КАЛЕНДАРНЫЕ ПРАЗДНИКИ

Естественно, что, размышляя об особенностях праздничных действ на Руси, я прежде всего обратился к так называемым кален­дарным праздникам.

Их происхождение напрямую связано с окружающей русский народ природой. Вглядываясь в ее явления, замечая периодически происходящие в ней перемены, подмечая повторяющуюся из года в год смену времен года, наблюдая явления сопутствующие этим изменениям, запоминая их, в его сознании невольно складывался своеобразный календарь природы. Не случайно у всех месяцев го­да в давние времена были особые славяно-русские названия, заме­чательные тем, что они очень ясно выражали особенности кален­дарного времени, к которому относились. Некоторые из них были связаны с явлениями природы, некоторые — с сельскохозяйствен­ными работами. Так, январь назывался просинец, февраль — лю­тый, апрель — цветень, июнь — червень, сентябрь — ревун, октябрь — листопад, декабрь — студень и т.п.

Закономерным было и естественное появление связанных с тем или другим природным событием праздников, преследующих определенную цель. Нет сомнений в том, что праздники, связан­ные с переменой времен года, различными природными катаклиз­мами и явлениями, были самыми древнейшими. А во времена язычества, пожалуй, и единственными. Затем, в последующие го­ды, уже насыщенные многими театральными элементами, они от­личались причудливой смесью языческих обрядов с христиански­ми обычаями.

Таких праздников было много, и все они в те времена носили ритуальный, обрядовый и в то же время праздничный и чаще всего игровой характер. Среди них, бесспорно, наиболее известен идущий с языческих времен и доживший до наших дней праздник славянских народов дохристианского происхождения Широкая Масленица.

Широкая Масленица

Родившись в глубокой древности, этот календарный праздник, связанный с противопоставлением Весны Зиме, по-прежнему явля­ется одним из самых любимых народом календарных праздников.

Прежде всего, следует отметить, что при общей схеме прове­дения праздника Масленицы и символике обряда, связанного с древними славянскими традициями проводов Зимы и встречи Весны, ее конкретное содержание, ее конкретные детали в каждой местности имели и до сих пор имеют свои, порой весьма отличаю­щиеся в деталях между собой особенности. Порождены эти осо­бенности, прежде всего, неодинаковым пониманием в разных краях Руси одних и тех же явлений природы. И все же из-за возни­кающих от этих обстоятельств трудностей я, чтобы представить себе характер и содержание этого праздника, позволил, пользуясь его общей схемой, собрать воедино дошедшие до нас древние опи­сания Масленицы.

В его основу положена не только возникшая еще тогда об­щность построения Масленицы, но и описания тех действ, кото­рые чаще всего встречались в разных районах Руси.

Прежде всего, обращает на себя внимание, что для всех рос­сиян Масленица до сих пор — самый веселый (с играми, забавами, розыгрышами), самый разгульный и поистине всеобщий народ­ный праздник, связанный с древнеязыческим поклонением солнцу. Не случайно самым главным символом Масленицы был и остается блин как земное олицетворение солнца, такой же, как солнце, круглый, желтый и горячий. Сама же Масленица олице­творялась женщиной с пышными формами — символом дающего жизнь на земле.

Чаще всего основные праздничные гуляния (хороводы, игры, забавы), о характере и особенностях которых я уже говорил, проводились в определенном месте: на опушке леса, на берегу реки, за околицей или в другом большом, но ограниченном простран­стве. Кстати, вспомним (я говорил и об этом), ведь именно место проведения отличало праздники на Руси от западных празднеств, которые, как правило, начинались шествиями по улицам и в кото­рых принимали участие большинство жителей города.

Любопытно, что в каком бы краю России ни проводилась Ма­сленица, этот праздник состоял из трех в какой-то мере инсцени­рованных действий, олицетворявших одно главное событие: сме­ну времен года, приход весны на смену зиме. Причем строился праздниктак: «Встреча», «Чествование» и «Проводы» Масленицы.

Подготовка к встрече Масленицы начиналась загодя, с суббо­ты предшествующей недели. Во многих деревнях делали из соломы женское чучело Масленицы, наряжали ее в кафтан, надевали шап­ку, опоясывали кушаком, а ноги обували в лагпи. Хозяйки вечером этого же дня или с утра в понедельник заканчивали печь блины.

Сама же масленичная неделя, каждый день которой носил определенное название,"" была насыщена самыми различными, соответствующими каждому дню своими праздничными обрядо­выми и необрядовыми действиями, играми и затеями. От начала и до конца праздника на нем царила атмосфера удивительной ра­скрепощенности, всеобщей радости и веселья. По дошедшим до нас источникам понятно, что сил, энергии, задора у празднующих хватало на все. Само же масленичное действо развивалось так.

Встреча Весны обычно начиналась до того, как на холмах ра­стаивал снег, что давало мальчишкам возможность в канун соору­жать снежные горы. При этом они скороговоркой произносили: «Звал-позывал честной Семик широкую Масленицу к себе в гости во двор. Душа ль ты моя. Масленица, перепельные косточки, бу­мажное твое тельце, сахарные твои уста, сладкая твоя речь! Приез­жай ко мне в гости на широкий двор на горах покататься, в блинах поваляться, сердцем потешиться...»

В понедельник ранним утром хозяйка, имеющая сына 8—10 лет, давала мальчику испеченный блин и посылала его встречать Масленицу. С блином в руках мальчишка скакал на кочерге и «закликал» Масленицу

В это же время девушки усаживали соломенную куклу в рас­писные сани и с песнями везли ее в гору:

Наша Масленица годовая,

Наша Масленица годовая!

Наша Масленица годовая,

Она гостья дорогая.

Она гостья дорогая,

Она пешею к нам не ходит.

Вся на комонях разъезжает.

Все на комонях разъезжает,

Чтобы коники были вороные,

Чтобы коники были вороные,

Чтобы слуги были молодые!

Здравствуй Масленица!⁷"

Сани с Масленицей сопровождала молодежь, чаще всего ря­женая цыганами. Иногда рядом с Масленицей-чучелом садилась в сани женщина, которая сидела за прядильным станком.

Чуть ранее на гору взбегали другие молодые девушки и, обра­тившись лицом на восток, клали поясные поклоны. А потом, «за­кликая» Весну, заводили хоровод и пели песни, в которых привет­ствовали приход Весны:

Ой, Масленица на двор въезжает,

Широкая на двор въезжает!

А мы, девушки, се состречаем,

А мы, красные, ее сосгрсчаем:

Ой,да, Масленица, погостюй недельку,

Широкая, погостюй другую!

Масленица: «Я поста боюся!

Широкая: «Я поста боюся!

Ой, да, Масленица, пост еще далече.

Широкая, пост еще далече!

Нетрудно заметить, что приведенный текст, его диалогическая форма явно указывает на игровой характер этих хороводов.

Как только сани с Весной поднимались на вершину холма, ре­бятишки с криком: «Приехала Масленица! Приехала Масленица!» сбегали с «горы». А девушки заводили с Масленицей разговор-диалог:

- Весна-красна,
Что ты нам принесла?

- Красное Летичко.

- Весна-красна,
На чем пришла?

- На жердочке,
На бороздочке.

На овсяном колосочкс, На пшеничном пирожочке.

- Весна, весна,
На чем пришла?

- На сохе, на бороне, На кобыле вороне...

Чествование Весны в разных местах проходило по-разному. Но обычно вокруг Весны девушки с венками из цветов водили хо­роводы. Очень часто одна из девушек затем надевала худую муж­скую одежду, а кто-нибудь из подошедших парней рядился в жен­ское платье, брал старое ведро и палку. Затем они, ударяя палкой по ведру и разгоняя встречных помелом, ходили по деревне и со­бирали гостинцы, а присоединившиеся детишки поздравляли с наступлением Масленицы и выпрашивали блины.

В некоторых местностях мужики сражались в городки, моло­дежь каталась на санках с гор (иногда на маленьких санках пара­ми), устраивались веселые катания на лошадях. Детишки же, обычно после обеда, собирались на горе и, скатываясь с нее, вы­крикивали:

Широкорожам Масленица, Мы тобою хвалимся.

На горах катаемся. Блинами объедаемся!⁷¹

Кое-где на Масленицу в том месте, где проходил праздник, ставили высокую жердь. К ее вершине привязывали курицу и дру­гие предметы: платок, шапку и т.п. Каждый желающий (а таких было много) должен был добраться до вершины шеста и достать то, что ему приглянулось. Но сделать это было трудно. Собравши­еся вокруг дружным смехом встречали неудачника.

С понедельника на вторник парни разбрасывали по улицам в большом количестве солому. Когда девушки выходили гулять, ре­бята тут же, налетев на них, начинали зарывать их в солому.

Все дни Масленицы детишки катались с гор. И только со сре­ды или четверга к ним присоединялись взрослые. Съезжали на чем угодно: на санях, салазках, обледенелых рогожах, поодиночке, па­рами, целыми компаниями. Парами обычно скатывались с горки молодожены.

Вообще, следует заметить, что больше всего внимания и поче­стей на Масленицу оказывали молодоженам. По установившейся традиции они, нарядно одетые, выезжали в расписных санях «на люди». Сани с молодоженами подъезжали к горе в то время, когда там собиралось много мужиков и холостых парней. Как только мо­лодой поднимался на гору, мужики кричали: «Молоду такого-то — на горку!» Она, услышав приглашение, выходила из саней и, по­клонившись на ту и другую сторону, беспрерывно кланяясь, шла к ожидающему ее мужу. А зашедши на горку, еще отмерив в одну сто­рону три низких поклона и севши к супругу на колени, целовала его два или три раза. Но стоящие тут зеваки, не довольствуясь та­кою малою любезностью новобрачных, держали санки, говоря: «Еще, еще раз подмажь, ходче пойдет!» и заставляли ее таким обра­зом целовать десять раз и более и тогда только отступали их катить­ся. Скатившись, молодая опять целовала мужа один раз»⁷².

С четверга, который в большинстве мест называли «широ­ким», масленичное веселье развертывалось во всю ширь. По ули­цам, образовав «масленичный поезд», целый день с песнями, по­рой весьма фривольными, разъезжали веселящиеся селяне.

В центральных местностях России во главе такого санного ма­сленичного поезда двигалась большая специально изготовленная рогожная повозка, в которую «гусем» было впряжено не меньше десяти лошадей. На каждой лошади восседал «вершник» в разор­ванном рубище, весь измазанный сажей. Один вершник держал большой кнут, изготовленный им к масленичным дням, другой - метлу. У всех вершников на шее висели коровьи колокольчики и всяческие погремушки. В увешанную вениками и тоже испачкан­ную сажей повозку сажали пьяного, испачканного сажей, в разор­ванном и облитом пивом рубище мужика. Около него ставили бо­чонок с пивом, а напротив — сундук со съестными припасами. Под смех и шутки односельчан поезд, проехав по всем улицам, от­правлялся в соседнее село.

На свой манер масленичный поезд устраивали сибиряки. За­ранее заготовив соломенное чучело с мужскими атрибутами, наря­див его в мужичье платье, чучело это водружали на площадку, уста­новленную и укрепленную на связанных санях. В каждые сани (а их обычно было двое или трое) впрягали по одной лошади. На передок саней ставили пустую бочку, рядом стол с закуской и пу­стыми бутылками. Посредине площадки возвышалась высокая жердь с укрепленным на ней почти наверху колесом. На это коле­со в сидячем положении привязывали чучело с висящим на нем куском коровьего масла и бутылкой со стаканами.

Обычно с четверга люди всем миром, либо как участники, ли­бо как зрители, выходили на кулачные бои, брали приступом снежный городок, проводили конные состязания. Вообще, ката­ние на тройках наперегонки, с песнями, шутками, поцелуями и объятиями — одна из непременных масленичных забав.

В конце Масленицы, в воскресенье, разыгрывались проводы Масленицы.

Начинались проводы с того, что молодежь, которая по обы­чаю должна была непременно украсть дровни, водрузив на них чу­чело Масленицы, с песнями и шумом ездили дотемна по деревне. Затем, выехав за околицу или в центр того места, где во время праздника обычно собирался народ и где заранее был приготовлен костер, поджигали его и сжигали Масленицу. Когда с горящего чу­чела летели искры, старые женщины обычно приговаривали: «Это летят молоко, мясо, блинки» (ведь после Масленицы начинался Великий пост).

Из дошедших до нас источников можно понять, что во время проводов Масленицы молодежь вела себя весьма бурно, выкрикивая: «Убирайся вон, рваная старуха, грязная. Убирайся вон, пока цела!» — и, кидая в огонь блины, продолжали: «Гори, блины! Гори, гори, Масленица!»

У масленичного костра всегда собиралось множество селян. Подбрасывая солому в огонь, ребятишки все время повторяли: «Масленица, прощай! А на тот год опять приезжай!» Девушки и парни водили хоровод, звучали различные песни. Под песню, например, такую: «Масленица-обманщица, обманула нас,/ В великий пост дала редьки хвост./ А мы редьку не берем, /Кота за уши дерем!/ Дорогая гостья, Масленица, / Авдотья Изотьевна,/ Много ты добра истратила, / Много вина пила, выпила...»⁷¹ Со­бравшиеся вокруг костра выхватывали из него головешки или пучки горящей соломы, которые разбрасывали по полю.

Кстати, и это очень показательно — не так уж трудно видеть в этом обряде определенный магический смысл. Ведь бег с огнем, несомненно, относился к языческой весенней солнечной обрядо­вой магии.

Веселье вокруг костра длилось до тех пор, пока чучело Масле­ницы не сгорало.

Гораздо позднее, в конце XVII века, девчата и бабы разыгры­вали целое представление — «Похороны Масленицы». Вот что можно было прочесть о таком представлении в одном из сохра­нившихся описаний: «Делают из соломы куклу с руками, надева­ют на нее бабью рубашку и сарафан, а на голову навязывают пла­ток. В таком: виде кукла эта изображает собою Масленицу. Затем одну бабу наряжают попом, надевают на нее рогожу вместо ризы и в руки дают ей навязанный на веревке ошметок — вместо кадила. Двое из участвующих в обряде берут Масленицу под руки и в со­провождении толпы под предводительством «попа» пускаются в путь из одного конца деревни в другой, при пении различных пе­сен. Когда же процессия выступает в обратный путь, то Маслени­цу сажают на палки вместо носилок, накрывши ее пеленкой. До-шедши до конца деревни, процессия останавливается. Тут куклу-Масленицу раздевают, разорвут и растреплют всю. Во время ше­ствия с Масленицей «поп», размахивая кадилом, кричит «аллилуйя», а за ним кричит, шумит вся толпа — кто во что горазд: кто плачет, кто воет, кто хохочет...»⁷⁴

Следует заметить, что обряд похорон весны был наиболее устойчивой частью древнего весеннего игрища и, как многие ка­лендарные праздники, перешедшие из крестьянского быта в го­родскую среду, сохранился до середины XIX века.

X БЕК. РУССКИЙ НЕТРАДИЦИОННЫЙ ТЕАТР И ПРИ­НЯТИЕ ХРИСТИАНСТВА

ЦЕРКОВНЫЕ ПРАЗДНИКИ

Более насыщены театрализацией были и остаются церковные праздники. Хотя некоторые исследователи считают, что правосла­вное богослужение «избегало драматического элемента», позволю себе с этим не согласиться, и постараюсь доказать ошибочность такого мнения.

Принятие в конце X века (988 год) христианства повлекло за собой уничтожение идолов, запрет языческой религии и ее обря­дов. В то же время, как мне думается, по мере утверждения и рас­пространения на Руси христианства, и в частности православных церковных праздников, почти все стороны общественной и част­ной жизни, причудливо ассимилировавшись с насыщенными зре­лищными элементами различных языческих праздников, получи­ли особый отпечаток религиозности. Не случайно по введенному церковному календарю многие православные праздники не толь­ко совпадали с языческими, но и сохранили многие древние обы­чаи и обряды! Более того, некоторые православные святые приня­ли черты языческих богов. Так, Георгий Победоносец стал олице­творением солнечного бога Хороса или Даждьбога. Илья Пророк соответствовал богу грома и молнии — Перуну. Покровитель скота Власий — языческому Велесу. Сравнении эти можно было бы про­должать, но для меня важно то, что у наших предков, как и у мно­гих западных народов в Средние века, особое распространение получила вера в то, что святые покровительствуют разным сторо­нам человеческого бытия и разным отраслям -знаний. Именно под влиянием этих верований у русского народа сложились самые раз­нообразные празднества.

Появление последних не было случайным. Православная цер­ковь, освободившись в 1453 году от влияния Константинополя, всячески выражала свою самостоятельность, свою значимость в жизни народа и тем самым стремилась отвлечь народ от языческих игрищ. Она не столько фактически освобождается от подчинения Византии и становится независимой, сколько провозглашает себя преемницей восточной церкви, единственной хранительницей благочестия.

Средневековая православная церковь всеми доступными ей способами, в том числе {более чем вероятно), осознавая силу зре­лищного искусства, идеологически воздействовала на народные массы. И конечно, понимая, что одним из самых эффективных средств сохранения и дальнейшего утверждения православия мо­гут стать праздники, центром которых является богослужение, естественно, постаралась в своих целях противопоставить народ­ным игрищам церковные праздники. И не только ввела их в оби­ход, но и всячески подчеркивала их значимость.

Как видим, это обстоятельство — принятие Русью христиан­ства — оказало значительное влияние на развитие и самобытность русских праздников.

Любопытно, что и в поныне существующем православном церковном календаре (во многом определяющем церковную жизнь), как я думаю, для увеличения числа церковных праздни­ков, обозначены даты не только празднований всех событий, свя­занных со Священным писанием, но и дни памяти христианских святых.

В то же время, знакомясь с месяцесловом, в котором перечи­слены в календарном порядке справляемые на Руси праздники, легко увидеть, что в нем выразились и чисто народные элементы с их понятиями, верованиями, обрядами и поверьями. Правда, замечу, что по мере утверждения и распространения на Руси пра­вославия почти все стороны не только общественной, но и част­ной жизни были отмечены печатью церковности.

Естественно, что каждый из этих праздников, в том числе и церковные, используя разные выразительные средства, имел свои особенности.

Как известно, к церковным праздникам относятся в первую очередь так называемые «двунадесятые» праздники. Их в году 12! Так, 7 января'* праздновалось Рождество, 19 января — Крещение (Богоявление), 15 февраля — Сретенье, 7 апреля — Благовещенье (Вход в Иерусалим, Вербное воскресение), в первое воскресение после весеннего равноденствия и полнолуния — Пасха, на 40-й день после Пасхи — Вознесение, на 50-й день после Пасхи — Троица, 19 августа — Преображение, 28 августа — Успение, 21 сентября -Рождество Богородицы, 27 сентября — Воздвижение, 4 декабря -Введение во храм. (Вообще же, в православном церковном кален­даре значится весьма значительное число самых разнообразных праздников.)

Во всех двунадесятых праздниках, во всех праздничных цер­ковных службах менялось содержание богослужения и некоторые ритуальные, связанные с конкретным праздником действа, но са­ма же внешняя его театральность, пышная торжественность не менялась и была присуща всем перечисленным праздникам

В то же время ритуал русских православных праздников, их по­строение, как правило, принципиально отличалось от западноевро­пейских. Если в последних (особенно до XVII иска) значительное ме­сто занимали различные обряды, ритуалы, где огромную роль играли шествия, которые от начала и до конца обставлялись действиями, проводимыми под открытым небом, и в которых практически уча­ствовало огромное количество селян или горожан, то в России праз­дник, в центре которого была служба о храме,⁷¹'обычно продолжался (а иногда и начинался) чаше всего в узком кругу и «под крышей». Ду­маю, что в таком построении праздника огромную роль играли кли­матические особенности Руси. В частности, длительная зима с оби­лием морозов и снегопадов. Тогда становится понятным, почему цер­ковные праздники, как и большинство других праздников на Руси. имели, да и до сих пор имеют, два связанных между собой места про­ведения. Одно — в храме, где присутствуют все верующие прихода, и другое — его продолжение — дома, в кругу семьи, близких, друзей и приглашенных знакомых. Правда, как и календарные, многие цер­ковные праздники заканчивались народными гуляниями под откры­тым небом.

Из перечисленных мною двунадесятых праздников два праз­дника до сих пор являются наиболее важными и самыми почитае­мыми народом. Это Рождество и Пасха.

Собственно, и тот и другой праздник являются как бы само­стоятельными тематическими циклами: рождественским и пас­хальным.

Не думаю, что требуются особые доказательства правильности того, что содержание того или другого праздника определяет не только структуру и характер его проведения, но и поведение и дей­ствия всех его участников.

Рождественский цикл

Рассмотрим цикл праздников, связанных с Рождеством. Уже само название праздника «Рождество Христово» говорит о содер­жании этого библейского события. Прежде всего обращает на се­бя внимание, что появлению младенца на свет и первым дням его существования на земле посвящены два праздника: собственно рождение Христа и его крещение. Благодаря определенным дей­ствиям они, как бы перетекая из одного в другой, составляют еди­ный цикл, длящийся 13 дней. Начало его — Сочельник (вечер 6 ян­варя), затем собственно день рождения Христа — Рождество (7 ян­варя), потом святые дни — Святки (с 7 января по 13 января) и день крещения Христа — Крещение.

Сочельник

Вечер в канун Рождества назывался (и до сегодняшнего дня называется) Сочельник. Название его происходит от слова «се-чень» — лепешки, испеченной на конопляном масле.

В этот вечер село заливалось огненным морем. Дым больши­ми столбами подымался к небу. Все деревья в садах обвязывали со­ломенным «перевяслом», чтобы они хорошо родили. Избу тщательно убирали, стол устилали сеном или соломой. И среди каж­дого двора возвышалась заранее положенная куча соломы, кото­рая после церковной службы поджигалась. По преданию, делалось это для того, чтобы умершим родственникам не было холодно ле­жать в мерзлой земле.

В Сочельник начинались народные гуляния. По улицам в са­нях возили Коляду — девицу, одетую сверх одежды в белую рубаш­ку. Колядовщикипели, например: «Уродилась Коляда накануне Рождества». Можно предположить, что Коляда была одним из сла­вянских божеств. Одни исследователи в Коляде усматривают праз­днества в честь Перуна, другие видят связь этого обычая с солнце­стоянием, как обряд, связанный с земледельческим трудом, с забо­той об урожае. Для меня же важно, что время возникновения коля­док не было связано с христианством. При этом обряд колядова­ния, по сути, был большим коллективным народным праздником, который только после принятия Русью христианства стал сопут­ствовать празднествам церковного календаря, связанным с рожде­нием и крещением Христа.

Колядки по своей сути и содержанию были поздравительны­ми песнями-приветствиями, песнями-пожеланиями доброго уро­жая и долголетия в адрес хозяев лома и его близких.

Одним из обязательных элементов обряда колядования было участие в нем ряженых — обычай, уходящий своими корнями во времена раннего язычества. Рядились они медведем, конем, ко­зой, рогатой нечистью. А то просто подпоясывали полотенцем вы­вороченные наизнанку шубы. При этом, судя по имеющимся опи­саниям, широко использовалась самая примитивная гримировка, обычно комического характера, и даже изготовленные из бересты маски. Совершенно закономерно, что и поведение ряженых, и не только ряженых, было, мягко говоря, озорным. Конечно, от нача­ла и до конца обряд колядования носил импровизационный ха­рактер. При этом в начале обряда, когда шествующие ходили по деревне вокруг того или другого дома, исполнялись «обходные пе­сни». Исполнялись эти песни серьезно, торжественно. Затем, если колядовщиков приглашали войти в дом, они исполняли песни, адресованные непосредственно разным членам семьи, и в первую очередь хозяину дома. После чего последний одаривал исполните­лей пирогами, орехами и т.п. Так как угощали в каждом доме и да­ров накапливалось много, то еще до начала хождения по деревне среди колядовшиков выбирался человек, который собирал в ме­шок все полученные угощения. Если же хозяева скупились на на­грады, то вместо радостных пожеланий исполнялись так называ­емые «корильные» колядки.

Надо полагать, что в проведении обряда колядования были не только озорство и забава, но и сказывалась то, во что верил в то время народ, — его магическая функция.

Поиск по сайту: