EPOV Всю поездку на метро я пытался вспомнить, кем я был до Беллы. Глаза вниз, тихий, почти всегда молчаливый… соглашался со всем, что говорила Виктория. Даже в моих глазах не было сопротивления. Не важно, что происходит, подчиняйся… принимай. Слушайся. Улыбайся. Не показывай пренебрежения. Не показывай злости или страха, если тебе не приказали. Я ненавидел то, что мне снова нужно быть таким. Казалось, что это самая ужасная измена Белле, или, точнее, Доктору Белле. Я постоянно говорил себе, что это только на несколько дней… это игра. Но самое грустное, что я был этим рабом 14 дней назад. В моем подсознании мне казалось, что… хоть я и выучил пару новых трюков, глубоко внутри я всё еще был этим слабовольным человеком. Нет. Я не такой. И не буду таким. Поприкидывайся несколько дней, достань то, что тебе нужно и убирайся оттуда к чертям собачьим. Ты не станешь снова игрушкой Виктории. Внутренняя борьба продолжалась, когда я добрался до аллеи, которая вела к клубу. Здесь я впервые встретил Эммета. Я осмотрелся кругом, всё еще было темно. Было бы лучше, если бы я умер здесь? Было бы всем легче от того, что я пропал бы, как тот мальчик? Я вытащил ключ и выдохнул, отомкнул замок, слегка дёрнув ключом, как всегда, и открыл дверь. Когда я зашел внутрь, мурашки побежали по моей коже, и я сразу же понял, я изменюсь, находясь здесь. Не было ощущения нормальности от того, что я нахожусь здесь, как это всегда было. В раздевалке было темно, все лампы выключены. Я слегка приподнял язык во рту, прикасаясь к маленькому квадратику. Будь осторожен. Не надкусывай. Темница всегда закрыта, и только у Виктории есть ключ. В другом случае, я мог бы просто проскользнуть сюда, зайти в темницу, достать улику и убежать. Но в жизни ничего не бывает так просто. Я тихо прошел мимо раздевалки и еще раз переступил красную линию. Она практически шипела на меня, зная, несмотря на то, что Виктория не знала, что в этот раз я не такой, я не оставил свою душу и сердце позади, когда переступил её. Теперь я переступил через тебя будучи собой, ёбаная линия. Теперь в клубе отец Кэти… здесь любовник Беллы… я больше не тень шлюхи. Я кто-то…. Я что-то значу. Я особенный. Я любимый. Я еще не видел Викторию. Я даже не мог уловить запах её парфюма. Может я пришел раньше неё. Может она проспала. Ага, конечно. Я представил, как Чарли колесит по окрестностям, ищет хорошее место для парковки, где его не будет видно из клуба или рядом, с наушником на месте, в ожидании услышать самые позорные звуки. Я всё еще ненавидел, что ему, или кому-либо вообще, придется слушать это. Но я был унижен и раньше. В клубе было пусто и темно, клетка вампира свисала с потолка, чуть ли не улыбаясь мне, словно она скучала по мне. Я проигнорировал её и повернул направо, в коридор с приватными комнатами. Мне не нужен свет, чтобы ориентироваться здесь. Я знаю этот коридор наизусть… и темнота всегда была моим другом… до недавнего времени… пока ангел не показал мне магию света. Пожалуйста, Белла, прости меня. Мне было больно думать о ней, мои ноги были словно каменные. Пожалуйста, подожди. Я тоже умру за тебя. Я истеку кровью, буду кричать, умолять, голодать и гореть за тебя. Не теряй веры в меня. Подожди. Спускаясь вниз по лестнице, я наконец достиг подвальных помещений клуба. Здесь происходят самые главные события клуба. Здесь можно достать наркотики, в основном в двух комнатах справа от меня. Я прошел вниз по коридору, мимо двери в темницу, она была заперта на простой замок и на висячий. Дверь, в конце этого темного коридора со стенами из серых кирпичей, ведет в комнату, которую она называла моей. Она не заперта. Здесь нет ничего особенного, в основном только я. Открыв дверь, я включил свет, и лампа над моей головой зажглась резким ярким светом, причиняя боль моим глазам. Самая простая комната. Серые кирпичные стены, простая кровать с металлическими наручниками, две пары в изголовье и две пары в ногах. Я не всегда сплю прикованным, но бывает. Наручники всегда должны быть здесь, это одно из правил Виктории. Постель была аккуратно застелена черным пледом, и я не был уверен, я ли сделал это, или кто-то постирал бельё и заправил её, пока меня не было. Я решил, что это неважно и поставил сумку на кровать, зная, что пока что можно не раскладываться. У меня были проблемы, и я ничего не сделаю, пока не получу своё наказание. Я снял майку, сложил её и положил на кровать. Разулся, снял носки, положил их в кеды и запихнул их голыми ступнями под кровать. Я прокашлялся и расстегнул джинсы, спустил их, обнажая моё белое нижнее белье, поднял одну ногу, чтобы снять штаны, потом другую. Сложил их и положил рядом с майкой. Теперь бельё, шлюха, - прошипел на меня мой внутренний раб. Я приказал себе начать играть свою роль и сделать это. Я выдохнул и, нахмурившись, стянул вниз бельё, чувствуя холод на заднице. Так же сложив их, я положил трусы на джинсы. А теперь самое интересное. Пожалуйста, прости меня, Белла. Казалось, мне потребовалась вечность, чтобы сделать это… но я опустился на колени на бетонной пол, наклонил голову вниз, уже чувствуя стыд, и сложил руки за спиной, убедившись, что моя поза правильна. Не сутулиться, не горбиться. Я хотел плакать. Я чуть не заплакал. Но я продолжал орать на себя, что я должен быть сильным, быть таким, каким я был, даже если это только игра. Я старался. И старался. И снова. Мои колени начали немного ныть, но я привык к этому. Я уже давно не стоял на коленях. Было приятно… чувствовать свободу. Я услышал стук её каблуков на лестнице и напрягся. Я всегда напрягался при первых признаках скорого появления Виктории. Смотри вниз. Соглашайся со всем, что она говорит. Не показывай ей свои новые глаза, те, которые тебе дала Доктор Белла. Те, которые полны радости, и гордости, и силы… глаза окрашенные в цвета свободы. Прячь их, как и все остальные ценные приобретения. Она скорее выцарапает их, чем позволит тебе иметь что-то настолько драгоценное. Она почти здесь. Она не торопится, всегда делает из своего прихода фарс. Теперь я чувствовал аромат её духов. Мне не хватает запаха клубники и фрезий. Мне не хватает света. Мне не хватает тёплых одеял и мягких подушек… и тишины. Мне не хватает бормотания Беллы во сне. Я уже хочу домой. Я в такой жопе. Я непроизвольно вздрогнул, когда она неожиданно заговорила, отрывая меня от моих теплых, уютных воспоминаний. «Доброе утро, Эдвард», - сказала она довольно. Я всё еще не видел её, только пол и часть её туфель. Только она могла носить десятисантиметровые красные каблуки в 6 утра. «Отвечай», - сказала она также сладко. «Доброе утро, Виктория», - я изо всех сил старался говорить соблазнительно и спокойно. Я снова почувствовал квадратик под языком, надеясь, что я скоро смогу вытащить его изо рта и спрятать в темнице. Она подошла ближе и погладила меня по волосам, я был уверен, она осматривает меня. Это прикосновение не было нежным, оно было словно прикосновение уверенной, твёрдой руки к лошади, руки, проверяющей её состояние перед забегом. Я заставил себя закрыть глаза и слегка простонать. Ей нравилось, когда я жаждал её, нуждался в ней, хотел чувствовать касание её рук. Я приказал своему члену встать… и он наполовину подчинился. Казалось, он вздохнул и задрожал, когда я почувствовал ногти Виктории, массажирующие мой скальп. Прости, Белла. Я не хочу использовать тебя для чего-то такого… но… мне нужно представить тебя, как ты ходишь вокруг меня, прикасаясь ко мне, как к собственности… возвращенному ДВД. «Хороший мальчик. Я тоже по тебе скучала», - она продолжала играть с моими волосами, и я немного притих, «Тишина». Слава Богу. Молчать иногда так легко. Иногда нет. Неожиданно я вспомнил, как мои губы были сжаты металлической проволокой, и я попытался оттолкнуть эти воспоминания, держа глаза закрытыми. «Только посмотри, что с тобой сделала Рэйвен», - непринужденно сказала она, водя рукой по моей шее, её пальцы двигались по моим шрамам. Теперь её руки были на моей заднице, она стояла сзади меня, её ноги по бокам от моих, и она начала массажировать меня. Я зажмурился сильнее и сжал зубы, но тренер-раб внутри меня потребовал, чтобы я расслабился. Ты под прикрытием, сказал он мне, играй свою роль, черт побери. Я заставил себя расслабиться, и Виктория толкнула меня в спину и приказала, «Вниз, мальчик». Теперь я стоял на четвереньках и смотрел на пол, а она раздвинула мои ягодицы и начала исследовать своего зверька на предмет ущерба. «Она тоже насиловала тебя», - казалось, она уже знала об этом, и я начал думать, что может быть она уже разговаривала с Рэйвен… и моя паранойя усилилась. «Кровь была?» - она грубо осматривала меня, «Отвечай». «Нет, Виктория», - ответил я, пытаясь сдержать себя и не закричать. Через несколько минут, она прекратила и схватила меня за волосы на затылке, поднимая меня на колени, «Вставай, мальчик». Мои руки вернулись на место, за спину, а она обошла меня и встала слева. Она громко цокнула языком, и сказала, уже не так радостно, «Ты потолстел, блядь». [«блядь» как сущ-ое]. Она ущипнула меня за бедро и повернула запястье, держа мою кожу между указательным и большим пальцами. Я вздрогнул, но не осмелился заорать, или даже выдохнуть. Я смотрел вниз, вспоминая вкусняшки у Беллы… я не достаточно тренировался в эти две недели. Вот дерьмо. Она резко ударила меня по лицу, и я ахнул. Блядь! Я чуть не выронил жучок. Я сильнее прижал его языком и закрыл рот. Смотри вниз, говорил я себе, и подчинялся. «У тебя не было времени на тренировки?» - спросила она, ударив меня по другой щеке так же сильно. Мне не было разрешено говорить. Я должен молча терпеть это. Она схватила в кулак мои волосы, и тогда я почувствовал её злость. Раньше я гордился тем, что делал свою работу и никогда не жаловался, никогда не доставлял проблем Виктории. И думая об этом теперь, меня тошнило. Интересно, что Белла увидела во мне, когда я впервые подошел к ней, заговорил с ней… слабость во мне должна была вызвать у неё отвращение. «Ёбаная ленивая шлюха», - проворчала она, отпихивая мою голову, и я снова опустил её, как было нужно, «Ты жрёшь, как будто это твоя последняя пища. Будешь сидеть без еды два дня». «Ты не заслужил мой ошейник», - строго сказала она, стоя передо мной, её руки на моих плечах. Это первые правдивые слова от неё. «Ползи в темницу, бесполезная потаскуха», - выплюнула она. Я снова опустился на четвереньки, вышел из комнаты и пошел вниз по коридору. Я слышал, как она шла за мной, не произнося ни слова. Я шел не торопясь, так, как ей нравилось. Я дошел до двери и остановился. Она обошла меня и, отомкнув замки, толкнула дверь и сказала, «Внутрь». Я зашел внутрь и ждал, стоя на четвереньках. Зажглась очередная яркая лампа. В этой комнате было несколько разных ламп. Красный свет – для наказаний, которые почти что приносят удовольствие… тусклый оранжевый свет – для отдыха между сессиями… и резкий белый свет, который только добавляет напряжения и не оставляет темных углов, он для особенно тяжелых сессий. Сейчас включен белый свет. Свет, при котором я видел, как Виктория убивает. Мне не нужно было поднимать глаза, чтобы увидеть, что здесь находится. Это комната так же знакома мне, как и клуб. Большая, просторная комната, без окон, снова серые кирпичные стены, со множеством различных полок и крючков, на которых были всевозможные игрушки Виктории, которые она собирала годами. В дальнем углу был крест в форме ‘Х’, обычно он был укрыт простыней, огромный крест, обитый черной кожей с петлями на каждом конце, с ремнем на застежке посередине, чтобы держать талию прижатой. На паре стен были металлические квадраты, к ним были прикреплены петли, которые держали цепи. Еще здесь был позорный столб из вишневого дерева, который так любила Виктория, и который я должен был каждый день протирать маслом и заботиться о нем. Еще клетка, большая, круглая, она свисала с потолка. И еще одна поменьше стояла в левом углу, в ней я мог только лежать или сидеть в позе зародыша. Здесь были постоянные вещи, но также много нового материала, который появлялся и исчезал, в зависимости от настроений Виктории. У меня было чувство, что сегодня здесь должно быть что-то новое. Интересно, с чего она начнет, и насколько она вообще зла на меня. Время покажет. Я уже давно не вызывал у неё проблем, почти всё время, что я проводил здесь, мне причиняли боль, но она играла со мной, не была сердита для меня. Это что-то новое. Она закрыла дверь за нами, но не заперла её, как делала обычно. «Поднимайся», - она снова дёрнула меня за волосы, и я поднялся на колени, сложив руки за спиной. «Ты сильно расстроил меня, Эдвард», - она стояла у стены, в паре метров от меня, осматривая свои приспособления, «Я так хорошо натренировала тебя. Ты был идеален. И эта маленькая пиздёнка испортила тебя». Я нахмурился, прищурив глаза в ярости. Она говорит о Белле. Ты ёбаная сука! Я чуть не поднял на неё глаза, но потом раб внутри меня, который хотел, чтобы я играл свою роль, схватил меня за горло, напоминая мне, зачем я здесь. «Мне придется начать сначала», - вздохнула Виктория, и я услышал звон цепей, когда она подошла ко мне сзади. Я почувствовал холодный металл на запястьях и услышал щелчок, когда наручники замкнулись. Снова звон, когда металл прикоснулся к моей шее, и щелкнул еще один замок. Цепь от ошейника натянулась так, чтобы я смотрел на потолок, и щелкнул ещё один замок, соединяющий цепь ошейника с наручниками, заставляя меня выгнуть спину вперед. «Я не хочу делать это с тобой, Эдвард», - она провела пальцем от моего подбородка вниз по шее. Потом она обошла меня и начала одевать такие же наручники на мои лодыжки, цепь от них также присоединялась к наручникам на запястьях. «Ты вспомнишь, как идеальна я была для тебя», - сказала она, двигая ногтями по моей заднице, «Ты будешь умолять, когда снова увидишь меня. Ты вспомнишь, как хорошо тебе было со мной». Сомневаюсь. Я был довольно-таки уверен, что она не сможет сделать ничего, что заставит меня чувствовать всё это. Никакая боль не доведёт меня до такого. И потом она позвала, «Заходите, Сэр Кэвин». Дверь в темницу открылась и внутрь зашел высокий, мускулистый мужчина. У него были длинные чёрные, слегка вьющиеся волосы, чёткие черты лица, как у модели, идеальные грудные мышцы, плоский, накачанный живот. На нём не было майки, но были надеты черные кожаные штаны, с его правого бедра свисала серебряная цепочка. Его ботинки зловеще цокали об пол. Он посмотрел на меня, улыбка играла на его розовых губах, обнажая идеальные белые зубы. Его загорелая кожа ярко контрастировала с серой стеной за его спиной. Он остановился в паре шагов от меня и скрестил руки на груди, наклонив голову на бок, он осмотрел меня, даже не стесняясь надолго остановить взгляд внизу. Вся эрекция, что у меня была, умерла, я чувствовал это, зная, что буду наказан за это сегодня. Виктория схватила меня за волосы сзади, словно держа меня на месте. «Сэр Кэвин, это Эдвард», - представила она меня сладким голосом. «Здравствуй, Эдвард», - сказал он, у него был глубокий, мужественный голос, и он искренне улыбался. Я только выдохнул, молясь, что это не то, о чем я думаю. Виктория бы не поступила так со мной. Она знает, я ненавижу это. Больше, чем что-либо. Я сказал ей с самого начала… никаких мужчин. Вот блядь!! «Подойдите, Сэр Кэвин», - предложила Виктория, «Можете потрогать». БЛЯДЬ!! Нет, Виктория, НЕ ДЕЛАЙ этого со мной! Я не был настолько ужасен!! Нет, она не сделает этого. Она пытается напугать меня. Он не торопясь подошел ближе, осторожно передвигаясь, словно я дикое животное, или что-то в этом роде. «Шшш… всё в порядке…» - говорил он, приближаясь, «Я не сделаю больно, ангел». Я еще раз шумно выдохнул, и мой страх было слышно, и Виктория дернула меня за волосы, напоминая мне о моем поведении. Он стоял передо мной и неуверенно начал поднимать руку. Теперь я слышал своё дыхание, и это не хорошо. Они оба знали, что я начал сильно паниковать. Я старался держать себя под контролем… собраться.
