Легко ли утешить ребёнка

Однажды падишах Акбар собрал большой совет. Все пришли, только одного Бирбала не было. Подож­дал немного падишах и послал за ним солдата. Бирбал сказал солдату: «Сейчас приду». Вернулся солдат во дворец и передал слова Бирбала. Полчаса прошло, а Бирбала всё нет. Послал падишах второго солдата по­торопить главного советника. Бирбал и ему сказал, что скоро будет. Снова долго ждал Акбар и не дождался. В гневе приказал падишах третьему солдату отправить­ся к Бирбалу и хоть силой, но привести его на совет. Понял Бирбал, что Акбар рассердился, а когда падишах в гневе, с ним шутки плохи. Быстро надел он придвор­ный наряд и поспешил во дворец. Войдя в дарбар, он поклонился падишаху и молча сел на своё место.

—Что у тебя там стряслось, Бирбал! – сердито спро­сил падишах. – Трижды я посылал за тобой, а ты всё не шёл. Что это значит?

—Ничего особенного, владыка мира! Просто ребё­нок плакал, а я никак не мог его успокоить, поэтому...

—Пустое болтаешь, – возмутился Акбар. – Любого ребёнка можно успокоить, если дать ему то, что он просит. Получит, что ему хочется, и сразу утихнет. А ты сколько времени потратил! Нет, я тебе не верю...

—Хуже нет, когда дети капризничают, – ответил Бирбал. – Видно, вам, хузур, ещё не приходилось нянчиться с детьми, когда они заупрямятся.

—Ну кто же тебе поверит, Бирбал? Будь я на твоём месте, мигом успокоил бы дитя, – стоял на своём падишах.

—Покровитель бедных! Говорят: «Падишах – отец, а подданные – его дети». Уговоримся, что я – дитя, а вы – мой отец и меня успокаиваете. Если успокоите, вы победили.

Бирбал подвернул платье, шлёпнулся на пол, скри­вил лицо и захныкал. Падишах сошёл с трона, подсел к нему, стал его гладить, ласкать, приговаривать:

—Ну, что же ты так плачешь, сынок?

«Сынок» увидел около себя падишаха и пуще преж­него заревел. Акбар прижал его к себе, погладил по голове и ласково спрашивает:

—Сынок, ну скажи мне, чего ты плачешь? Может, хочешь чего-то, скажи, я сделаю всё, что ты захочешь.

Но Бирбал ничего не слушал. Досада разобрала па­дишаха: никак он ребёнка не успокоит. Бирбал и сам порядком устал, даже плакать больше не мог. Пере­дохнул он немного и сказал плаксиво:

—Хочу сахарного тростника-а-а! Дай мне сахарного тростника!..

Падишах тут же приказал принести охапку сахар­ного тростника и положить перед Бирбалом.

—Ну, вот тебе сахарный тростник. Ешь, сколько хочешь!

—Не-ет, не-ет, ты сам давай мне по стебельку, – канючил Бирбал.

Акбар выбрал самый хороший стебель и протянул Бирбалу. Но «дитя» опять закапризничало.

—Этот плохой, – захныкал «ребёнок», надув губы, и отшвырнул стебель.

Дал ему падишах другой стебель, а он и его бросил на пол. И так несколько раз. Наконец взял он всё-таки кусок стебля – и опять в слёзы.

—Сыночек, чего же ты теперь плачешь? Чего ещё хочешь?

«Дитя» помолчало, а потом заныло:

—Не-ет, не-ет... сам очисти его и да-а-ай мне-е-е... Падишах очистил стебель и подал Бирбалу. Тот откусил кусочек, остальное бросил на пол и снова за­плакал.

—Ну, что теперь? – спросил падишах.

—Хочу, чтобы ты разломал его на мелкие кусочки! Падишах разломал, а Бирбал опять расплакался.

—Ну, а теперь, детка, о чём ты плачешь?

—Положи кусочки мне в карман.

Падишах и это сделал, а «ребёнок» подождал не­много и снова захныкал. Плачет, а сам кусочки сахар­ного тростника из кармана вынимает и по полу раз­брасывает.

—Дитя моё, я сделал всё, как ты хотел, чего же ты опять плачешь?

—Собери кусочки вместе, хочу, чтобы было, как раньше, – заныл «ребёнок».

—Как раньше – уже не получится, – терпеливо объяснил падишах.

—А как же я тогда утешусь и успокоюсь? – с улыбкой спросил Бирбал.

Падишах был очень доволен вазиром.

—Ну, Бирбал, молодец ты, право же, молодец! Доказал свои слова на деле. Очень трудно утешить ребёнка.

Гнев падишаха рассеялся. Бирбал отряхнул одеж­ду и, улыбаясь, сел на своё место.

Так прошёл этот день у падишаха и Бирбала – в ребячьих забавах.

Бирбал у малайского раджи*

Однажды на дарбаре у малайского раджи Рохсена все хвалили, прославляли Бирбала, и раджа Рохсен решил проверить его ум. Отправил он Акбару письмо: «Высокородно, да неблагородно, низкородно, да бла­городно, уличную собаку и осла на троне поскорее достаньте и пришлите мне. Если через шесть месяцев не пришлёте, пойду на вас войной».

Прочитал падишах письмо и даже в лице изменился от тревожных дум, голова кругом пошла. Как раз в это время пришёл в дарбар Бирбал. Видит он, что по­темнел лицом падишах, и спрашивает, что его так обес­покоило.

—Слова тут не помогут, читай письмо и сам всё поймёшь. Как достать то, что от меня требуют? При­дётся, видно, воевать: понапрасну кровь людская про­льётся, а виноват буду я. Вот о чём я горюю.

Прочитал Бирбал письмо и сказал:

—Ничего тут трудного нет, напрасно вы тревожи­тесь. Напишите радже, что нужно время, дайте, мол, год сроку.

Повеселел падишах, послушался Бирбала – послал письмо радже малайскому. А Бирбал начал искать то, о чём в письме говорилось. Ох и трудное это было дело! Где тут справиться за год – год всё равно что ни­чего. Взял он у падишаха лакх рупий на расходы и от­правился в столицу раджи Рохсена. Поехал он под ви­дом ростовщика и прихватил с собой всё необходимое, чтобы вести это дело на чужбине.

Снял Бирбал красивый дом как раз напротив дома котвала159 и стал деньги в рост давать. Проценты брал небольшие, и дело пошло бойко. А сам времени не те­рял, старался сойтись поближе со своим соседом-котвалом. Бирбал часто устраивал у себя в доме весёлые развлечения, и котвал постоянно приходил к нему по­слушать пение и музыку, посмотреть танцы. Бирбал привечал и угощал котвала, и очень скоро они под­ружились. Прослышит котвал про хорошего певца или музыканта и тотчас посылает за ними солдата, а тот ведёт их к Бирбалу. Они поют, играют, танцуют, а хозяин дома щедро их вознаграждает.

Случилось как-то раз одной вешье приехать в тот город. Была она молода, красавица писаная и большая мастерица петь и танцевать. Пожалуй, даже апсары небесные могли бы поучиться у неё этому искусству. Котвал так её нахваливал, что все, кто слушал его, за­горались одним желанием – поглядеть на неё и по­слушать её пение.

—Друг мой! – сказал Бирбалу котвал. – Вы только узнали про неё – и уже сам не свой, а как услышите пение да увидите танцы красавицы, на всю жизнь запомните. Надо, чтобы она спела и станцевала у вас в доме.

Бирбал дал своё согласие.

На другой день, к вечеру, явилась вешья к Бирбалу. Она и вправду танцевала и пела очень искусно. Все гос­ти без устали хвалили её. Спросил Бирбал у котвала:

—Как её наградить?

Котвал поднял два пальца: надо, дескать, дать ей двести рупий. Бирбал тут же деньги отсчитал. Получи­ла красавица щедрую плату и обрадовалась.

—Господин сетх! Никогда не встречала я такого доброго человека. Мне просто не хочется расставаться с вами!

Однажды котвал принялся уговаривать «ростовщи­ка» жениться. Хотелось ему, чтобы тот навсегда остался в этом городе. Бирбал принял совет друга и сказал:

—Я могу жениться только на девушке из знатного рода, господин котвал.

—Это моя забота, – ответил котвал. – Все силы на это положу, а найду вам невесту.

—Воля ваша. Прикажете – женюсь, – промолвил Бирбал.

Котвал котвалом и останется. Кто-кто, а уж он свое­го добьётся.

Пустился котвал хлопотать и устроил дело – со­сватал Бирбалу девушку красивую и родовитую. Да­же сумел показать её жениху160. Друзья жениха и род­ные невесты всё обговорили и скоро по законам и обычаям, указанным в шастрах, справили свадьбу. Новобрачная вошла в дом «ростовщика».

Ещё больше сдружились котвал и «ростовщик». Друг без друга и дня прожить не могут. Днём ли, ве­чером ли, но хоть раз в день непременно свидятся.

А дома «ростовщик» завёл такой порядок: из дому не уйдёт, пока жену по спине плёткой не огреет.

Купил он однажды спелый арбуз, разрезал его по­полам и завязал каждую половинку в чистую тряпку. Из узелков, конечно, красный сок закапал. Показал он узелки жене и говорит:

—Смотри, держи язык за зубами, никому ни слова, а не то несдобровать тебе. Я сегодня отрубил головы сыновьям раджи.

Запер он узелки в сундук, хлестнул жену по спине плёткой два раза и вышел из дому. Только он вышел, жена заплакала, заголосила. На её стоны и вопли сбе­жались соседи. Увидел толпу котвал, кликнул страж­ников – и к соседу. А женщина рыдала всё громче и громче.

—Ты что плачешь? – спрашивает котвал.

—Сегодня мой муж отрубил головы сыновьям рад­жи и запер их в сундук. Меня без всякой жалости отхлестал по спине плетью и сказал: «Берегись! Молчи, а коль скажешь кому – пеняй на себя». От его побоев, от боли я и плачу.

Огнём горели у неё на спине рубцы от мужниной плётки. Она оголила спину и показала их котвалу. У него от гнева глаза налились кровью. Немедленно при­казал он стражникам найти и арестовать ростовщика. Словно туча саранчи накрыла улицы – то стражники разбежались по городу, искали Бирбала. А он спокойно прогуливался и вдруг был схвачен одним из отрядов стражников. С бранью и пинками приволокли они его к котвалу.

—Господин котвал! – взмолился «ростовщик». – Как же так? Вы мой друг, и при вас солдаты так со мной обращаются!

—Ах ты, убийца! – закричал котвал, нахмурившись. – Ты ещё посмел назваться моим другом, позоришь меня! Нет тебе пощады за такое преступление. Один только раджа может решить твою судьбу.

Котвал привёл Бирбала к радже.

—Владыка мира! Этот человек отрубил царевичам головы.

В порыве гнева раджа, ничего не проверяя, прика­зал «ростовщика» повесить. Котвал тотчас повёл его к месту казни.

В эту пору с обвиняемым был его старый слуга, хозяин послал его к своей жене за помощью. Поведал ей слуга о беде, что случилась с её мужем, а она в ответ:

—Хорошо ещё, братец, что я жива осталась. Об одном молю, чтобы этого лиходея поскорее повесили. Он всегда так жестоко со мной обращался.

Пошёл слуга к «ростовщику» и всё ему пересказал. Тогда «ростовщик» послал его к вешье и велел сказать, что пойдёт на казнь мимо её дома, пусть, мол, выйдет свидеться, и попросил котвала:

—Господин котвал! Сделайте милость, проведите меня мимо дома вешьи.

Котвал подумал: «В конце концов, бедняга идёт умирать, надо ему снисхождение сделать». Подошёл Бирбал к дому блудницы и дал ей знать о себе. Она вы­глянула из-за занавески и, увидев его под стражей, стала котвала упрашивать:

—Господин котвал! Очень вас прошу: на два часа задержите казнь этого человека. Я пойду к радже, буду молить его о милости.

И котвалу двести рупий в руку суёт. Знает, что без взятки полиция ничего не сделает. Взял котвал денеж­ки и сразу повеселел.

—Хорошо, иди, я задержу казнь на два часа, но поторопись. Нарядилась вешья получше, украсила себя драго­ценностями и отправилась к радже. Хитростью удалось ей сделать так, что он согласился смотреть её пляски. Начала она петь и танцевать, да так искусно, что совсем покорила сердце раджи.

—Вешья! – воскликнул раджа. – Я очень тобой до­волен. Проси какой хочешь награды.

—О раджа! Если вы мною довольны, то даруйте жизнь ростовщику.

—Да ведь его уже, наверно, нет в живых, повесили, как было приказано.

—А если он жив, то прикажите его помиловать, – просила вешья.

Согласился раджа и послал котвалу приказ отпус­тить ростовщика.

Блудница пешком пришла к месту казни, увела не­счастного к себе домой и приняла с большим почётом. Очень она горевала, что он попал в такую беду.

—Об этом ты не беспокойся, милая. Я всё это нарочно подстроил. Теперь я должен вернуться на родину, пробуду там несколько дней, а потом приеду и тебя с собой заберу, – сказал Бирбал, пошёл домой, закончил свои дела и уехал в Дели.

Вскоре он повидался с падишахом и рассказал ему всё, что с ним на чужбине приключилось.

—Владыка мира! Готово всё, что раджа требует.

—А где же это «всё»? – спросил падишах.

—Да я там же пока и оставил, – ответил Бирбал. Несказанно обрадовался падишах этой вести.

—Теперь мне нужно письмо, чтобы представить радже всё то, что он потребовал, – напомнил Бирбал.

Велел Акбар приготовить письмо на имя раджи и поставил под ним свою печать. Взял Бирбал письмо, ночь побыл с семьёй, а утром вновь собрался в путь. На этот раз он выехал пышно, как и подобает вазиру: со свитой и слугами, со слонами и лошадьми.

Через несколько дней прибыл он в малайское царст­во. Добрался Бирбал до столицы, поставил шатры под городской стеной и отправил гонца известить раджу о своём приезде. Раджа послал своего вазира встретить Бирбала, и, когда тот приехал во дворец, его приняли с большим почётом. Сам раджа поднялся с места и уса­дил его возле себя. После вежливых вопросов о здо­ровье Бирбал подал радже письмо Акбара и сказал:

—Падишах прислал вам всё, что вы требовали. Очень обрадовался раджа.

—Вы просили «уличную собаку» – это господин котвал. Вот он сидит перед вами, государь. Ещё два ваших желания – это две женщины из вашего города. Велите их привести.

Послали солдат, и вскоре они привели жену Бирбала и вешью.

Тогда Бирбал и поведал всю свою историю:

—О раджа! Одна из них – моя жена. Когда я послал к ней за помощью, она и не подумала о спасении своего супруга. А ведь она из родовитой семьи, значит, про неё можно сказать: «Высокородно, да неблагородно»161. А эта вешья – женщина низкого происхождения, но все видели, как великодушно она меня защищала. Вот и выходит: «Низкородно, да благородно». Показав пальцем на котвала, Бирбал сказал:

—О раджа! Этот котвал ведёт себя в точности как уличная собака: пока собаке кидаешь куски – она перед тобой виляет хвостом. Много удовольствия и радости испытал котвал в моём доме, но стоило моей жене сказать, будто я убил царевичей, и он, ничего не проверив, сразу же арестовал меня.

—Так. А «осёл на троне»? – спросил раджа.

—Котвал привёл меня к вам на суд, и вы тут же объявили приговор: повесить. Не узнали даже – убиты ли царевичи или живы. Значит, осёл на троне – это вы. Теперь соблаговолите написать мне расписку, что получили сполна всё, что требовали, – попросил Бирбал.

Закончив дела, он забрал свою законную жену и мо­лоденькую вешью и вернулся в Дели. На другой день он явился в дарбар, всё пересказал и отдал Акбару рас­писку раджи. Падишах обрадовался такому исходу де­ла, и за свои труды Бирбал получил щедрую награду.

Бесчестный судья

Жила в Дели мусульманка по имени Фатима. Муж у неё давно умер, детей не было. Она устала от одино­чества, мирская суета ей наскучила и решила она от­правиться на богомолье в Мекку. Распродала вдова своё хозяйство и драгоценные украшения, а вырученные золотые монеты сложила в мешок, горловину завя­зала, камедью162 запечатала и на неё свою печать по­ставила. В мешке было восемьсот мохуров. Решила Фатима отдать этот мешок на хранение честному пра­воверному мусульманину. Долго раздумывала она и наконец вспомнила про одного кази163. Слыл он в Дели набожным и честным человеком. Фатима пришла к нему со своим золотом, сделала салам и сказала:

—Господин судья! Я хочу поехать на богомолье в Мекку, но есть у меня одно затруднение. Хочу попросить вашей помощи.

—Биби164, какое такое у тебя дело, чем я, ничтожный, могу тебе помочь? Говори, не медли, – ответил казн.

—В этом мешке восемьсот мохуров, – стала объяс­нять Фатима. – Я хочу отдать их вам на хранение. Если умру в дороге – можете потратить деньги по своей воле, ну а коль вернусь жива и здорова, вы отдадите мне мешок в целости и сохранности.

Обрадовался кази и говорит:

—Всей душой рад я, ничтожный, помочь такой добродетельной и набожной женщине, как ты, биби. Оставляй спокойно всё, что захочешь.

Фатима отдала судье мешок и поехала на богомолье в Мекку. Была она женщина предусмотрительная и пометала все свои монеты особым знаком, да так, что­бы никто тот знак не заметил.

Пока она добиралась до Мекки и путешествовала по святым местам, прошло пять лет. А кази тем време­нем задумал подлое дело – украсть золотые монеты. Он нашёл такой хитрый способ, что и золото забрал, и печати на мешке не тронул, – с виду всё осталось, как было.

Воротилась Фатима домой, пришла к кази. Он ей мешок отдал, вдова обрадовалась, поблагодарила кази и, довольная, пошла домой. Открыла – и в глазах у неё потемнело: вместо монет – там камни и куски меди! Схватила Фатима мешок, прибежала к кази и показывает, что внутри лежит.

—Биби! – ответил судья. – Я-то ведь не знал, что у тебя в мешке было. Каким ты мне его дала, таким и назад получила. Откуда мне знать, золото в нём или камни?

—Господин кази! – взмолилась вдова. – Здесь бы­ло всё моё добро, больше у меня нет ничего, и жить мне не на что. Сделайте милость, отдайте моё золото, пожалейте сироту – и зачтётся вам заслуга, да и я век за вас буду молиться. Сама же я, своими руками, от­считала восемьсот мохуров и положила в мешок. Если не хотите отдать всё, отдайте хоть половину. Весь город считает вас достойным человеком, люди вам верят. Негоже вам так обманывать слабую женщину.

Разозлился казн за такие слова, глаза выпучил и говорит:

—Хватит с меня! Замолчи сейчас же! Ещё хоть слово дурное мне скажешь – и плохо тебе будет. Прикуси язык да уходи подобру-поздорову, не то я тебя вы­швырну.

Несчастная вдова совсем растерялась и молча уш­ла. В душе у неё кипела обида на бесчестного судью. «Пойду к падишаху, – подумала женщина. – Иначе не заставить мошенника отдать золото».

Пришла она к падишаху и рассказала свою историю. Акбар приказал позвать кази. Тот явился во дворец, и падишах спросил у него:

—Что ты можешь сказать о её золотых монетах?

—Милосердный государь! Как собралась она в паломничество, так вручила мне мешок, запечатанный камедью и печатью. По возвращении её, через пять лет, я отдал ей мешок в целости и сохранности. Не знал я, что у неё там – пыль или же священный пепел165.

Падишах отпустил судью, но чувствует, что дело тут нечисто, и говорит Фатиме:

—Ты не беспокойся. Получишь свои деньги назад. А пока иди домой и жди.

Много дней подряд пропавшее золото не шло у падишаха из головы, ни о чём другом он и думать не мог. Однажды ночью он встал, взял ножницы и разре­зал полог над своей кроватью, а сам потихоньку ушёл в другую комнату. Утром пришёл слуга-постельничий и стал убирать постель. Вдруг заметил он дырку в по­логе, перепугался и позвал других слуг. Задрожали они все от страха, убоявшись гнева государева. Стали прилаживать полог так, чтобы дырку не было видно. Тут один старый бывалый слуга и посоветовал:

—Не так уж это страшно. Есть в городе один искусный штопальщик. Позовите его, и он так починит по­лог, что старого от нового не отличишь.

Так и сделали слуги. И впрямь, штопальщик очень ловко заделал дыру – даже не найти дырки. Пришёл падишах в опочивальню и стал искать на пологе дыру, но как ни смотрел – ни дыры, ни следов починки не нашёл.

Наутро Акбар позвал постельничего и начал допрос. Слуга, бедняга, совсем сбился, не знал, как отвечать, чтобы не прогневить государя. Видит падишах, что у слуги от страха руки-ноги трясутся, и говорит:

—Чего ты боишься? Скажи мне правду, и я прощу тебя.

—Владыка мира! Вчера я убирал вашу постель, глянул невзначай на полог и так и замер, увидев на нём дыру! Совсем я покоя лишился, очень гнева вашего боялся. Созвал я всех слуг, и один старик посоветовал полог починить и штопальщика назвал. Я привёл сюда того мастера, и он заштопал полог. Вот и всё, больше ничего не было. Владыка мира! Коль я в чём оплошал, пожалейте меня, бедного, помилуйте!

—Приведи ко мне штопальщика, тогда я тебя помилую, – строго сказал падишах.

Слуга тотчас исполнил приказание. Падишах ото­слал слугу и спросил у штопальщика:

—Говори по правде, приходилось ли тебе когда-нибудь чинить мешок, запечатанный камедью?

—Приходилось, владыка мира! Это ведь моё ремесло. Года два-три назад один кази велел мне починить мешок.

—А что в том мешке было?

—Куски олова и меди, а ещё немного мела.

—Что дал тебе судья за труды?

—Два золотых мохура.

—Где же они? Можешь ты их показать?

—Покровитель бедных! Я могу показать только один золотой, другой я разменял и потратил.

—Ладно! Хватит и одного, живо неси его сюда.

И падишах велел позвать Фатиму и кази. Вскоре все трое пришли в дарбар. Увидел кази штопальщика и в лице переменился. Падишах заметил это и совсем потерял доверие к судье. Взял он у ремесленника зо­лотую монету и подал её Фатиме:

—Погляди получше и скажи: есть на ней знак, которым ты свои монеты метила или нет?

Пригляделась Фатима, нашла свою метку и пока­зала её падишаху. А он спросил штопальщика:

—Скажи-ка, миян, не этот ли мешок ты чинил ког­да-то?

—Этот, этот! – отозвался штопальщик.

—А в каком месте он был разрезан?

—Владыка мира! Приглядитесь повнимательней, и вы найдёте следы моих стежков, их почти и не видно.

Падишах повернулся к кази.

—Всё у тебя на глазах проверяется. Если ты с чем-то не согласен, говори!

Кази молчал, не знал, куда от стыда деваться, и глаз не подымал.

—Арестовать этого мошенника! – приказал падишах.

Бесчестного судью отвели в темницу. Дом его обы­скали и нашли золотые монеты. Фатима их все по од­ной перебрала и показала свои метки. Имущество кази падишах забрал в казну, а вдове отдал её мохуры и напоследок сказал:

—Впредь будь поосторожней, не делай больше таких глупостей.

Штопальщику в награду за правдивость Акбар по­дарил пять золотых.

Поиск по сайту: