Женька стояла в ванной комнате, уткнувшись лбом в зеркало. Вокруг витал терпкий запах и вечная Арбенина толчками ударялась в уши. Ничего было больше неинтересно и неважно. -Зачем я живу?, - спросила Женя у своего отражения, - Ради кого? Ради чего? Единственного человека, который был по-настоящему важен мне, я прогнала. Прогнала из-за каких-то дурацких принципов. Из-за них я отказалась от возможности снова быть счастливой. Из-за них я умерла. Меня больше нет. Давно нет, если смотреть правде в глаза. Острое лезвие оставило первый след на коже. Больно не было. Слёзы не застилали глаза. Женька просто водила лезвием бритвы по венкам и удивлялась капающей на кафель крови. -Как просто…, - прошептала, - И совсем не больно. Еще немножко – и я уйду. Туда, где не будет ничего. Где всё будет спокойно. И правильно. На Жениной руке появился еще один надрез. Она глубже нажала лезвием и вот теперь действительно стало больно. Кровь уже не капала, а текла на холодный пол. -Еще чуть-чуть, - уговаривала себя Женя, - Потерпи немножко, и всё закончится. Снова надрез. Странно – оказывается, в жизни всё совсем не так, как в кино. И кровь больше не течет на пол. Ей нужны всё новые и новые надрезы, этой крови. Чтобы её было много. Женька осторожно присела на пол. Закружилась голова. Кровь стекала и вместе с ней потихоньку уходила жизнь. -Мне не нужна эта жизнь без Ленки, - снова прошептала Женя, - Без неё ничего не имеет смысла. А я сама отказалась… сама… Откинулась назад голова. Кожа стала совсем белой. И веки отяжелели так, что – кажется – уже не поднять. Женька старалась не думать. Это было не так сложно – вместе с кровью утекала не только жизнь, но и мысли. Тяжелые, горькие. Все они растворялись на ледяном кафеле. -Прости меня, мама, - прошептала Женя и закрыла глаза, - Прости меня. А еще через секунду открыла снова. -Что же ты делаешь, доченька?!, - родной и полузабытый голос прозвучал где-то в голове. И вдруг к нему прибавился еще один: - Не надо, малыш. Не нужно сюда торопиться. Сквозь звучащие голоса прозвенел звонок. Женька долго не могла понять, в дверь звонят или это телефон. Оказалось – второе. -Аллё, - Женя стояла посреди кухни и смотрела, как из руки кровь стекает уже на линолеум. -Привет, милая, - Саня… Сашка звонит. Смешной и несчастный. Всё понимает, но довольствуется тем, что ему дают. Сашка. Он же несчастлив. И его Женя делает несчастливым. Всем вокруг только горе приносит. -Саш… Ты счастлив?, - Шурик помолчал немного, ошарашенный резким Женькиным вопросом. Помолчал, а потом пробормотал вдруг, - Я тебя люблю, Женя. В этом моё счастье. Рядом ты – хорошо, не рядом – тоже… хорошо. Главное ты будь, Жень. Будь. А остальное неважно. -Но я же…, - Женька уже едва сдерживала слёзы. -Да я знаю, - отмахнулся, - Ты любишь Лёку. Это наше с тобой счастье и проклятие одновременно. Но я всё равно счастлив, Жень. Это… так. -А если я… -Как только ты захочешь уйти – уйдешь. Женька… Я же сказал: я люблю тебя. И ты совершенно свободна. Ты можешь делать всё, что хочешь. -Сашка… Я люблю тебя, Сашка… Женя бросила трубку телефона и посмотрела на капли крови, блестящие в свете свечей. Вздохнула и пошла за аптечкой.
Прошел еще один месяц. По просьбе Женьки, Шурик теперь почти каждый день ночевал у неё дома. Странные это были отношения – между ними давно не было секса, не было физического притяжения. Как брат, Саша поддерживал Женю и всегда был рядом с ней. -Мой Ланцелот, - улыбалась Женька и трепала Шурика по волосам на затылке, - Мой рыцарь. Октябрь месяц вместе с осенним дождем принёс шокирующую новость: после всех этих лет Юлька сдала позиции и теперь имела статус постоянной Лёкиной девушки. Впервые услышав об этом, Женька подумала, что сейчас умрет. А потом вдруг ощутила радость. Радость от того, что значит – всё верно – и чудеса действительно бывают. И что правду говорили те, кто утверждал, что нужно ждать и верить. И тогда всё действительно будет. Идиотизм этих странных отношений дошел даже до того, что Лёка, Юля, Женька и Саня вдруг сдружились – как они это называли – семьями. Ходили друг к другу в гости, выпивали литры коньяка и не почти не смущаясь целовали друг друга в щеки при встрече и прощании. Вот только Лёка и Женька всё время опасались остаться наедине. Даже на секунду не оставались вдвоем в замкнутом пространстве. Шурик усмехался понимающе, когда Женя ходила за ним, словно привязанная. А Юлька и не понимала ничего – она с головой была в этом новом для неё и необычном чувстве. Иногда Лёка и Юля заходили в гости. Рассказывали о своих планах, стремлениях. И Женька с тоской понимала, что всё это – и мечты, и желания – Лёка уже проходила с ней. С ней, не с Юлей… С ней же… -Привет!, - вопреки обыкновению, Лёка одна улыбалась Жене с порога. Но какой же жалкой была эта улыбка! Какой смущенной и растерянной. -Привет…, - Женя распахнула дверь и пропустила нечаянную гостью, - Что случилось, Лен? -А почему что-то должно было случиться?, - Лёка пьяно покачивалась, стягивая ботинки. -Да так… Ну заходи, раз пришла. -А ты что, мне не рада, мелкая? -Да нет, всё в порядке. Просто мне сегодня еще сочинения проверять. Кофе налить? -А покрепче у тебя ничего нет? Женька вздрогнула от острого ощущения дежа-вю. Всё было странно и так… пугающе. Пока Лёка возилась в прихожей со шнурками кроссовок, Женя поставила кофе и закрыла глаза на секунду. Один Бог знал, как сильно ей хотелось обнять такую далекую и недоступную свою любовь. Обнять, прижаться крепко-крепко, напиться её ароматом, коснуться губами колючих прядей волос. Но тяжким пульсом отдавалось в голове одно слово: «нельзя». -А я татуировку сделала, - Лёка, покачиваясь, зашла в кухню и присела на табуретку. -Какую? -А вот гляди… Быстро сняла рубашку, задрала рукав футболки и почему-то опустила взгляд. Женька сделала шаг. И ахнула, разглядев на Лёкином предплечье потрясающе красивую птицу, с расправленными крыльями. И буквы над ней: четыре буквы Жениного имени. -Ты с ума сошла, - Женя не верила своим глазам. Но – да – вот они, эти четыре буковки, выполненные каким-то интересным орнаментом. Как будто буквы позора. И счастья одновременно. -Я рассталась с Юлей. -Я догадалась. Женька вздохнула тяжело и присела, избегая смотреть на Лёкино плечо. Почему-то эти буквы, это имя – всё было чужим и как будто постыдным. Дрожали руки. И приходилось сжимать их крепко-крепко, чтобы не было так больно. -Ты вернешься ко мне, мелкая? Мы будем снова вместе? В Лёкиных словах прозвучала такая острая надежда, что из Женькиных глаз сами собой полились слёзы. -Ленка… Да что ж ты делаешь-то… Ленка…, - прошептала с отчаянием, - Ленка… -Что? Что? Жень! Возвращайся… Ведь так много времени прошло. Уже два года. А мы не вместе. Это неправильно, неверно, мелкая. Ты возвращайся… И будет всё хорошо. Это же я, мелочь… Слышишь? -Я не мо-гу…, - простонала Женя, едва сдерживая слёзы, - Не могу… -Но почему? Ведь Юли нет больше! -Юли нет… Она же любит тебя, глупыш… Любит… Как я могу сделать ей еще больнее? -Но я же из-за неё тебя бросила!, - крикнула Лёка, раздражаясь, - Я тогда смогла, а ты теперь не можешь? Почему? -Потому что я – не ты. Женька очень хотела разозлиться. До боли ей хотелось вспылить и объяснить Лене, что так – нельзя. Что нельзя направо и налево крушить чужие души. Хотела… Но не смогла. Сил хватило лишь на то, чтобы попытаться взять себя в руки, улыбнуться криво и налить в чашки кофе. Темный-темный, без малейшего проблеска света. -Ты же любишь меня, Жень, - Лёка явно не собиралась легко сдаваться. -Люблю… И ты знаешь всё, что я скажу тебе дальше. Извини. Пусть всё будет лучше как раньше, ладно? Давай хотя бы попытаемся…
Ты дарила мне розы… Розы пахли полынью Знала все мои песни… Шевелила губами. Исчезала мгновенно. Не сидела в засаде. Никогда не дышала тихонько в трубу…
Мы скрывались в машинах… Равнодушных таксистов. По ночным автострадам… Нарезали круги. Ты любила холодный, обжигающий виски. И тихонько касалась дрожащей руки.
И они попытались. Так старательно пытались, что все окружающие не знали, что и думать. -Эти две сумасшедшие, кажется, снова вместе, - смеялся Толик в разговоре с Кристиной. -Да они просто друзья!, - доказывал Шурик. -Мир сошел с ума, - резюмировал Паша и со смехом смотрел на парочку, идущую в обнимку вдоль общежития. …-А помнишь, как ты ко мне через окно на третьем этаже лазила? -Ага… А Кристина на меня орала как сумасшедшая… -А как ты пупок прокалывала, помнишь? А теперь бы стала прокалывать? -Смеешься? Конечно, нет! Что я – враг своему телу, чтоли? -А давай по каменной лестнице напрегонки? -Ты что, мелкая! Мы же не дети уже – какое там наперегонки. -Эх ты, большая и старая! -Ах, так? Догоняй! И они, громко топая, неслись наперегонки по ступенькам, рискуя споткнуться и вопя от радости. После работы Женьку теперь встречали и Лёка, и Шурик. Прикрикивали на особо шумных детей и увлекали подругу куда-нибудь гулять или есть мороженное в любимой кофейне на улице Ленина. Как-то на выходных все вместе съездили в Питер, моментально в него влюбившись и хором решив, что несмотря ни на что, лучше Таганрога городов просто не бывает. Женя летала. Как было хорошо быть рядом. Как хорошо было в любой момент брать за руку, ничего не боясь и чувствовать теплое дыхание за своим затылком. Как сладко было не думать ни о чём – и просто жить – так, как живется. Шурик тоже был счастлив. Настолько, насколько мог. Женя была поблизости, а о большем он уже давно не мечтал. Только так и не остановился поезд времени, а еще сильнее развел пары. Мелькали мимо недели, месяцы, отличаясь один от другого только снегом да листвой. Торопились сменить друг друга - боялись остаться в памяти или раствориться навсегда? Только непонятно было, чего же теперь ждать от будущего – ведь все трое понимали, что вечно так продолжаться не может и однажды точно кому-то придется что-то выбирать. И, как повелось с самого начала, выбирать пришлось, конечно же, Женьке… -Что ты делаешь?, - выдохнула Женька, всеми силами пытаясь отпихнуть Лёку подальше, - С ума сошла? Всё это, действительно, было похоже на сумасшествие. Лёка принеслась в выходной с самого утра и даже не сбросив ботинки, накинулась на Женю с поцелуями. -Ну что ты, мелкая, - просопела куда-то в ухо, - Иди ко мне… Ты не представляешь, как я соскучилась… -Да перестань ты!, - закричала Женя и со всей силы стукнула Лёку по коленке, - Ты что? Лёка согнулась от боли и застонала. А Женька вдруг начала смеяться. Как комично выглядела её любовь, скорчившаяся в прихожей и баюкающая коленку. -Ленка…, - сквозь смех выговорила Женя, - Что на тебя нашло-то? -Да ну тебя, - проворчала, снимая, наконец, куртку и кроссовки, - Ничем тебя не проймешь. Это страсть была, балда ты. А ты не поняла ничего. -Страсть?, - Женька снова расхохоталась, - Ленка, ты что? Какая это страсть? Это самая натуральная попытка изнасилования! -Чего?, - Лёка, старательно пряча улыбку, нагнулась и вдруг подхватила Женю к себе на плечо, - Ах, ты так? Ну держись! Хохоча и брыкаясь, Женька приземлилась на диван. Лёка упала сверху. Засопела куда-то в шею, бормоча что-то неразборчивое. -Ленка! Ай, перестань щекотаться… Ленка! Ленка… Смех оборвался. Сверху на Женю глянули такие большие и знакомые синие глаза. И чертики в них прыгали через голову и стоили смешные рожицы. -Ленка… Женька сама не смогла бы объяснить, как так вышло. Но ощущение теплого тела сверху, знакомых рук, обнимающих за плечи, крепкого бедра, вжавшегося между ног – всё это свело с ума и заставило закрыть глаза и с головой погрузиться в страстный, нетерпеливый поцелуй. В этом объятии не было ничего нежного – царапая плечи, они срывали друг с друга одежду, впивались поцелуями в самые неожиданные места и всхлипывали сквозь стоны. Лёка рывком сдернула с Жени брюки и снова вдвинула бедро между её распахнутых ног. Она знала каждый кусочек этого горячего и такого желанного тела. Но сегодня она не могла думать. Не было сил сдерживать себя. -Ленка…, - Женя ахнула и, кусая Лёкино плечо, притянула её еще ближе. Правая Женькина нога обвивала Лёкину талию, а спина изгибалась в ритмичных, глубоких движениях. Вжимаясь в горячую плоть, Лёка сжалась вдруг и, опустившись чуть ниже, накрыла губами Женину грудь. Страстный стон был ей ответом. Ладони переплелись, оставляя синяки и ссадины, и губы раздвинулись, стремясь принять в себя больше этой сладкой, дрожащей под поцелуями кожи. -Ленка… Ленка…, - на последнем дыхании закричала Женя, двигаясь быстрее и быстрее, - Ленка… -Я не люблю тебя…, - выдохнула Лёка, - Не люблю тебя… Мелкая… Не люблю… И на последнем вздохе Женя снова закричала, каждая из её мышц содрогнулась и Лёка ловила каждое из этих движений, прижимаясь к губам, лаская ладонями самые неожиданные места и царапая ногтями самые больные. -Ленка… , - прошептала и закрыла глаза, - Ленка…
*** Они сидели на уютной маленькой кухне, чуть неряшливой и до ужаса уютной – как раз в стиле Кристины. Уже выросший животик девушки был как раз «в тему» в этом небольшом помещении. И чашки с птицами в тему, и блюдца… -Кристь, а вы решили уже, как малыша назовете? -Нет еще. Мы же даже пока не знаем, мальчик будет или девочка. -Ты, наверное, рада очень, да?, - эх, не сдержалась Женька, вздохнула-таки чуть завистливо. -Я уже даже не знаю. В первый момент была очень рада. Даже показалось, что опять Толю люблю. А теперь не знаю. Понимаю, что это теперь точно на всю жизнь – и боюсь. -Чего боишься? -Ну, раньше я бы в любой момент от Толика ушла. А теперь куда я пойду? -А зачем тебе уходить от него? -Ну мало ли, зачем…, - замялась Кристина, - Всякое бывает. Ладно, Жень, ты лучше расскажи, что у тебя в жизни происходит. Как там наше недоразумение? -Крысь, я же просила её так не называть, - поморщилась Женька, - Нормально у нас всё. Знаешь, я так подумала – не нужны мне больше эти признания в любви и красивые слова. Что толку от них? Ленка со мной, а остальное… Не так важно. -А Шурик? -Шурик… , - Женька вздохнула, - Знаешь, Крысь, он говорит, что рад за меня. И я почти ему верю. -Он тебя любит. -Я знаю. Но, к сожалению, ничего не могу сделать. Обманывать его было бы еще более неправильно. -А как на счёт будущего?, - улыбнулась Кристина, - Помнишь свои пламенные речи? -Да помню… Но какое будущее с Ленкой? Мы сейчас вроде как дружим… Как будто ты её не знаешь… Знала Кристина. И Женя знала не хуже. Поэтому молчали они о том, что иногда въедливой змеей проникало в сердце. Вот только не помогали никакие разумные доводы затмить то, что происходило каждую секунду в душе. Вот только руки как и прежде тянулись к рукам, и не было никакой возможности прожить друг без друга и дня. Вот только любые разговоры обычно заканчивались совсем не дружескими объятьями: -Лёка, что ты делаешь... Прекрати…, - это стало уже своеобразной игрой. Лёка играла соблазнительницу, а Женя – невинную девушку. Доходили до предела, когда играть становилось невозможно – и улетали в свой собственный маленький мирок… Тяжело было. Конечно же. Уже не убеждали собственные доводы, и «свободная любовь» не казалась таким уж верным решением. И больно было, и тяжело, и холодно. И ссоры были. А как же без этого. Женька даже иногда плакала от обиды. Плакала и понимала: ничего, ничего… всё пройдет… помирятся… И мирились. Вот только один раз так поссорились, что испугались. Показалось – навсегда. В этот день Женя собрала у себя «девичник». Кристинка пришла на правах лучшей подруги. Марина и Анечка – как бывшие соседки по общежитию. Распили пару бутылок вина и с удовольствием принялись перетирать кости мужчинам: все, кроме Жени, уже давно были замужем. Болтали, не задумываясь особо ни о чём. Кристинка первая заметила, как неудобно вдруг стало Женьке и поспешила на помощь: -Жень, ну а у тебя-то что с нашей ошибкой природы, а?, - эх, Кристя, грубовато у тебя получилось, не так бы надо… -А ничего, - неожиданно жестко ответила, - Всё как всегда: полная любовь и согласие. -Вот, девчонки, за кого замуж надо было выходить! За Лёку! Видите как – любовь и согласие… Не то, что у нас. Рассмеялись все, спало напряжение. Но осадок всё равно остался. Белый, как известка. И такой же мерзкий. Где-то около полуночи прозвенел звонок. Девчонки, уже слегка навеселе, начали смеяться, обсуждать, чей муж за кем пришел. А на пороге стояла… Лёка. С букетом белых роз и бутылкой коньяка. -Привет, мелкая!, - заулыбалась, протискиваясь в дверь, - А я к тебе. Можно? -Можно, - вздохнула Женька, принимая «подношение», - Только у меня гости. -Гости – это хорошо, - философски пробормотала Лёка, развязывая шнурки на кроссовках, и вдруг заорала: - Гости, привет! -Привет…, - неуверенно ответили с кухни. Но всю неуверенность как рукой сняло, когда Лена просочилась внутрь. Сразу пошли объятия, радость и общие воспоминания о «ушедшей студенческой юности». Под разговоры незаметно прикончили коньяк, выпили даже «НЗ» - небольшую бутылочку ликера, которую Женька берегла на особый случай. И завели разговор о женской сущности. -Фигня!, - авторитетно заявила Лёка, даже не выслушав до конца Кристинкин монолог, - Все женщины одинаковые по своей сути. -Значит, и ты одинаковая?, - влезла Анечка. -Нет. Я не одинаковая. Да и какая с меня женщина? Гибрид какой-то непонятный… -И в чём же мы одинаковые, интересно?, - самоуверенность Лены почему-то безумно раздражала Кристину весь вечер. Именно сегодня ей захотелось, наконец, разобраться – кто прав, кто виноват. -А во всем. Вот простой пример: девочка выходит замуж за мальчика. Почему? Вариант А: потому что любит. Тут всё нормально. Вариант Б: залетела. Тоже нормалек. Вариант С: за деньги выходит. Ну, тоже можно понять. Но есть еще вариант Д: выходит потому что пора. А то еще, не дай Бог, старой девой обзывать начнут. -Ну и что с этого? -А то, что всего четыре варианта. Больше нету. -А какие еще нужны?, - Кристина посмотрела на Лёку как на пришельца с другой планеты. Она еле сдерживала себя, чтобы не закипеть. -А многие нужны. В каждом человеке должна быть индивидуальность. А когда её нет – это не человек, а так… Фигня. -Леночка, я что-то не пойму, при чём тут твои слова о том, что женщины все одинаковые – и индивидуальность человека? Человек индивидуален по своей сути, - Кристя аж привстала на стуле. Женя тихонько сжалась в углу. Она уже поняла, чем всё это кончится и очень боялась ссоры. -Это не так. В мире полно посредственностей! Стадо людей серо и безлико. Редко когда выбиваются яркие личности. А в женской среде – особенно. -Значит… Значит, ты – именно такая яркая личность? Почему, интересно? Потому что с женщинами спишь? А мы все – серые мышки? -Я этого не говорила! И ориентация тут ни при чём. Просто кто-то до конца жизни будет жить как все, выходить замуж за средненького мужика, работать на средненькой работе и мечтать об отпуске. А кто-то будет добиваться успеха, покупать машину и жить так, как хочет. -Это ты на Женьку намекаешь? Или на меня? -Ни в коем случае, золотце!, - Лёка усмехнулась и эта усмешка добила Кристину. Она вскочила, выхватила из вазы букет роз и со всей силы швырнула его в девушку. -Ты чего?, - вскочила, засверкала синими глазищами. Девчонки сжались, стараясь быть незаметными. -А того!, - прошипела Кристя, еле сдерживая ярость, - Слушай сюда, ты, ярко выраженная индивидуальность! Ты еще в этом мире ничего настолько не добилась, чтобы иметь право оскорблять людей, ясно? Ты чего сюда притащилась сегодня, а? Индивидуальность свою показать? Кому? Женьке? Убедиться еще раз, что она готова за тобой на край света на животе ползти? Ты цветочки какие притащила? Розочки? Ты Женюрку уже столько лет знаешь – и не смогла выучить, что она белые розы терпеть не может? Ты вообще что-нибудь о ней знаешь? Знаешь, что она любит, а что нет? Знаешь, как переживает и о чём думает? Да ничего ты о ней не знаешь, кроме того, что она сама рассказывает. А спрашивать тебе некогда – ты же яркая индивидуальность. Эгоистка ты, и больше ничего! Женя, Ксюха, Юлька… Дальше перечислять? Что ж ты с посредственностями спишь, а, Лена? Заразиться не боишься? Или это половым путем не передается? -Кристина, ты не увлекайся!, - выплюнула Лёка, быстро туша сигарету в пепельнице, - В наших отношениях мы как-нибудь без тебя разберемся! Что-то я ни разу не заметила, чтобы Женька жаловалась. -А кому она, по-твоему, жаловаться будет? Тебе? Или всё-таки мне, как подруге, а? -А что, жаловалась? -А представь себе! И не раз! А ты думала, ты у нас ангел во плоти, да? -Перестаньте…, - тихий Женькин шепот почему-то мигом остановил пикировку. Все уставились на девушку, - Я вас очень прошу, прекратите. -Жень, это уже давно должен был кто-нибудь ей сказать, - пробормотала Кристина, - Извини. Какое-то время в квартире стояла полная тишина. Лёка яростными взглядами пронзала Женьку, Кристина – Лёку. А Марина с Аней вообще думали только о том, как бы поскорее оказаться дома. -Ладно, Жень, мы пойдем, наверное, - девчонки синхронно поднялись, - Спасибо тебе за всё, здорово посидели… Как во сне Женька проводила их до двери. Молча смотрела, как Кристина застегивает крючки на шубе. А потом шагнула, обняла её и, уткнувшись носом в пушистый воротник, прошептала: «Я тебя люблю, Кристя… Спасибо». *** А в кухне мерила шагами линолеум Лёка. Закуривала сигарету и тут же тушила. И снова закуривала. Не остановилась даже когда Женька осторожно села на стул и закрыла глаза. -Лена, сядь, пожалуйста, - виновато получилось… -Не сяду. Что это было? Ответь мне. -В смысле?, - огромная усталость накрыла девушку с головой и не давала дышать. -Что Кристина мне тут говорила? Всё это действительно так? -Нет, Леночка. Всё не так. Я люблю тебя. -Не отделывайся общими фразами. Ты что, действительно жаловалась ей на меня? -Я не жаловалась. Я делилась. Советовалась. -А кто давал тебе право обсуждать меня с какими-то посторонними людьми?, - Лёка, наконец, села и уставилась на Женю. А та даже не пыталась выдержать взгляд. -Кристина не посторонний человек. Она мой друг. -А я? -А тебя я люблю. Лен, я очень устала, правда. Пойдем спать? -Она устала. Здорово. Она устала. А как ты думаешь, как после всего этого Я себя чувствую? Мне наговорили целый вагон гадостей, а ты говоришь, что устала. А мне что теперь с этим делать? -Забыть. Я прошу тебя, пойдем спать… -Да не пойду я спать!, - заорала, откидывая ногой табуретку, - Хватит так со мной разговаривать! Я тебе не игрушка, чтобы вот так себя вести! Отвечай немедленно, что из того, что говорила Кристина – правда. Или я уйду сейчас. Ну? Не смогла Женька ответить. Опустила голову на сложенные руки и заплакала. Тихонько – чтобы не видно было. А Лёка постояла, буравя её взглядом, и вылетела, хлопнув дверью. Рыдания словно наполнили Женю целиком, она уже не сопротивлялась им. Всхлипывала, стонала, иногда почти рычала даже. Сквозь пелену слёз видела чьи-то руки, сующие таблетку, потом стакан с водой. Как-то неожиданно очутилась на диване в большой комнате. И прижимаясь к теплому плечу, потихоньку успокаиваясь. Только через несколько часов отступила жесткая боль, стягивающая сердце. Только через несколько часов Женька смогла открыть глаза и спросить: -Почему ты вернулась? -Ну, я же знала, чем всё это кончится, - Кристина деловито достала из шкафа плед, укутала девушку, села рядом и взяла за руку, - Тебе легче? -Да, легче. Кристь, спасибо тебе. Но… Зачем ты всё это затеяла? -Я не сдержалась. Эта её самоуверенность сводит меня с ума. Она же искренне считает себя центром вселенной! Что она говорила тебе после того, как я ушла? -Потребовала сказать, что в твоих словах было правдой. -А ты что ответила? -Ничего. -Почему? -Потому что в твоих словах ВСЁ было правдой, - вдруг совершенно спокойно сказала Женя, -Всё, понимаешь? И про цветы, и про эгоизм… И про то, что я поползу за ней куда угодно. А она даже после этого говорила только о том, что ОНА чувствует и переживает. А знаешь, почему? -Почему? -Потому что знает, что в моем сердце есть место только для неё… И прощения завтра буду просить я у неё, а не она у меня. -Ты что, с ума сошла?, - Кристинка аж заискрилась вся от ужаса, - Ты еще и прощения собираешься у неё просить? Да она на коленях приползет завтра – увидишь! -Не приползет… Никуда она не приползет. Права оказалась, конечно, Женя. Только через неделю ей удалось поговорить с Лёкой – та изображала из себя неприступную стену. Не помогали ни извинения, ни признания в любви. Даже обещания никогда не пересекать их с Кристей не помогли. Потребовался еще месяц, чтобы пробить эту стену. И всё пошло по-старому.
Но постепенно подкатывала усталость. Хуже всего было ночами, когда не спалось, и нельзя было включить компьютер из-за отключенного электричества. Тогда Женька расставляла по комнате свечи, зажигала их медленно, подходила к зеркалу и долго стояла, упершись лбом в равнодушное стекло. А потом усаживалась поближе к батарее, доставала блокнот и составляла из слов-строчек бессмысленные и бездумные стихи. И летал в наушниках плеера голос Арбениной, и яркая луна светила даже сквозь задернутые шторы, и пальцы крепко сжимали ручку, и не получалось, не получалось даже в рифмованных бессмыслицах выразить всё то, что камнем оседало в душе и не давало вздохнуть, и хотелось просто заснуть… И уже не просыпаться. Но звонил телефон, или настойчивый звук в дверь заставлял выключить плеер и потихоньку шлепать к входной двери. А там – друзья, знакомые и просто люди. И нужно было улыбаться, рассказывать что-то смешное и ждать, когда же все оставят в покое, чтобы снова зажечь свечи, завернуться в плед и устроиться поближе к батарее... -Жек, как ты думаешь, чего она от меня хочет?, - Янка смотрела вопросительно, сидя напротив Жени и раскачиваясь на табуретке. -Не знаю, Яночка. Тебе виднее. Это же тебя она… любит. Женька разлила по кружкам чай и пристроилась на подоконник, поджав ноги. Они сидели на Яниной кухне, и уже около часа длился этот бессмысленный и никому не нужный разговор. Всё повторялось до смешного похоже: Лёка познакомилась с Янкой в Жениной школе, пообщалась немножко, и, конечно, моментально влюбилась. Да и как же можно было не влюбиться в маленькую смешливую девчонку, душу компании и великую тусовщицу? Женя на всю жизнь запомнила свой первый разговор с Яной. Обе они были учительницами литературы и беседа, конечно же, шла о писателях и книгах. -В этом плане мне, конечно, безумно повезло, - вещала Янка, помешивая кофе, - Родители родили меня с зелеными, как и положено, глазами. Но вот с волосами получился недосмотр – до «копны золотистых вьющихся волос» мне было далеко. Волосы были темные, прямые и как я ни пыталась их изменить – толку было мало. Правда, однажды я даже купила банку перекиси водорода, которая вполне могла исправить ситуацию, но вместе с мамиными воплями вся надежда о светлых волосах утекла в унитаз. Вместе с ней утекла и мечта стать одной из принцесс типа Анжелики из одноименного романа. Хотя, ты знаешь, я не обольщалась. Если с волосами еще был шанс что-то сделать, то грудь и ноги отрастить никак не представлялось возможным. Янка хохотала, глядя на едва сдерживающую смех Женьку. -Ну да, да! Вот так повлияла на меня эта литература. Знаешь, я во времена своей прыщавой юности вообще была свято уверена, что «Анжелика» - это прямое руководство к действию. Ты бы меня видела, когда я как в «Анжелике» пыталась посмотреть на одного мальчика из своего класса «томным взглядом, уносящим своей глубиной в обещания вечного блаженства и безрассудной страсти». -И что было?, - давясь смехом, спрашивала Женя. -А что было… Пацан ничего не понял и с испуга треснул меня по голове пеналом. С тех пор свой «изумрудный взгляд» я не использовала. Хотя о Жофрее мечтала еще долго. Знаешь, я не так давно пыталась перечитать заветные несколько «Анжеликиных» томов. И удивилась просто безмерно. -Чему? -А тому, как часто Анжелика прыгала туда-сюда: то королева, то рабыня. То служанка, то опять королева… Прикинь, я всю «Анжелику» первый раз в пятом классе прочитала. А «Тимура и его команду» на втором курсе. -Почему так?, - Женя уже не могла удержаться от хохота. -А фиг знает, - сохраняя серьезное выражение лица, отвечала Яна, - Мне в детстве как-то однофигственен был и Тимур с его командой, и Незнайка с его луной. Вот тоненькие брошюрки любовных романов – это было да! Всем классом перечитывали. Янка не была как-то особенно красива. Вот глаза – с этим Женька соглашалась – действительно, были особенные. Изумрудные, блестящие. И очень большие. А в остальном… Невысокого роста крашеная блондинка, одетая всегда безумно и необычно, она брала в основном своим бесконечным обаянием. Рядом с ней всегда хотелось улыбаться и радоваться жизни. И шутить, и смеяться бесконечным Янкиным шуткам. Неудивительно, что Лёка влюбилась. И неудивительно, что именно с Женей обсуждала Яна эту дикую и ненужную никому влюбленность. -Жень, ну я не знаю, - закатила глаза Яна, вырывая Женьку из воспоминаний, - Какая еще любовь? Я вообще не по тому делу. -Не по какому?, - устало спросила Женя, заранее зная ответ. -Я только с мальчиками, - смущенно прошептала Янка, пряча в глазах усмешку. Она любила играть, эта забавная и в общем-то очень хорошая девушка. -Значит, так ей это и скажи. -Я говорила! А она сидит и смотрит. И молчит. Так молчит, что мурашки по коже… Ну я не знаю, Жень! Меня нельзя так любить! -А как можно? -Ну… Попроще как-нибудь, знаешь? Жень! Ну скажи, что мне делать? И Женька говорила. Успокаивала. Гладила по голове и говорила, что всё у Лёки пройдет – перебесится, мол. Говорила и сама в это не верила. А на следующий день уже Лёку успокаивала. Подбадривала, поддерживала. И говорила, что всё обязательно будет хорошо, что она добьется, и что Яна рано или поздно сдаст позиции… Чувствовала Женька: все повторяется. И еще повторится. И еще. И снова будет у Лёки безответная любовь, и снова Женя окажется рядом, и снова станет впитывать в себя чужие проблемы и искать поводы для надежды. И снова Лена воспрянет духом и уйдет с новыми силами для новых побед. И снова придется остаться одной, перезваниваться вечерами с Кристиной и тихо выть, с ненавистью глядя в зеркало. И всё было бы просто, если бы не огромная, бесконечная любовь, граничащая по своей глупости и ничтожеству с банальным мазохизмом. Самое смешное, что больше всего на свете Жене хотелось, чтобы Лёка была счастлива. Ей хотелось подарить целый мир. Поднять в небо, закружить и показать огромную вселенную, в которой нет места боли. И как только появлялся кто-то, в кого Лёка влюблялась, ревности не было. Было бескорыстное желание счастья. Женька уже давно научилась любить не для себя, и не для Лёки. Просто любить. Это было ни с чем не сравнимое чувство. Кристально чистое. Оторванное от земли. Она готова была отдать все за то, чтобы увидеть блеск счастья в Лёкиных глазах. Но видела только отблеск. Она молилась, чтобы появился человек, тот самый, настоящий, который согреет ее душу, очистит от накипи будней, раздует огромный костер любви. Но он не появлялся. Были только победы. Влюбленности. Увлечения. И ничего больше. Как-то зимой Женя написала Лёке письмо. Она пыталась описать в нём все свои эмоции и чувства, все радости и горести. Сидела долго, а в итоге на листке бумаге осталась только одна строчка: «Я люблю тебя, Ленка». В этом-то и было всё дело. Когда однажды Лёка позвонила и радостно закричала, что Янка теперь всегда будет с ней и что у них всё хорошо, Женя приняла решение. Пора было что-то менять. И теперь Женька знала, как. Первая беседа с психотерапевтом прошла тяжело. Женя не ожидала увидеть в этом качестве молодую интересную женщину – она думала, что все врачи либо бородатые интеллигентные мужчины, либо взрослые серьезные женщины в строгих костюмах. Девушка в джинсах и модном пиджаке на месте психотерапевта застала её врасплох. Но почему-то через неделю Женька снова спешила на прием. И снова. И снова. Постепенно она начала доверять этой улыбчивой теплой женщине, которая с таким вниманием её слушала и так сопереживала её проблемам. -Здравствуйте, - Женька смущенно просовывала голову в дверной проем и блестела глазами навстречу врачу, - Можно? -Да, Женечка, заходите, - Настя улыбалась в ответ на Женькину радость и указывала на кресло. Девушка усаживалась, откидывалась на мягкую спинку и вздыхала спокойно и уверенно. Настя перебрала какие-то листки на столе, а потом отложила их в сторону и внимательным взглядом посмотрела на Женю. -Давайте с Вами сегодня поговорим о том, какого человека Вы смогли бы полюбить. И в первую очередь кто это должен быть: мужчина или женщина? -Я не знаю. Кроме Лёки у меня не было никаких женщин. А мужчины… Кроме Виталика я никого из них не любила. Сравнивать не с чем. -А давайте не будем сравнивать. А просто попробуем представить себе ваш идеал человека. -Ну, он должен быть добрым. С понимающими глазами. Чтобы слушал меня. Чтобы мои проблемы были для него важны так же, как свои собственные. Чтобы всегда можно было опереться. Надежный чтобы был. Вроде, всё. -Всего-навсего? А Вы не заметили, Женя, что перечислили разными словами очень похожие качества. -Заметила…, - прошептала Женька, - Мне очень хочется, чтобы обо МНЕ думали. Чтобы не только я о ком-то, но и обо мне тоже. -Хорошо, - Настя заулыбалась, делая какие-то пометки в блокноте, - Теперь давайте подумаем о внешности. -Внешность никакого значения не имеет. Мне всё равно. -А если это будет безногий карлик?, - засмеялась доктор. -Пусть даже безрукий – лишь бы любил меня. И чтобы я любила. -Очень хорошо! Но ведь с ним будет сложно заниматься сексом, верно? -Да, - Женька неожиданно погрустнела, - Но это же Вы так… Абстрактно. -Не совсем, Женечка. Раз мы выяснили, что внешность не имеет для Вас принципиального значения, а характер такой подходит как мужчине, так и женщине, то давайте попробуем рассмотреть сексуальную сторону вопроса. -Мне никогда ни с кем не было так хорошо, как с ней, - выпалила девушка и покраснела. -Не стесняйтесь, Женя. Мы же договорились, что стесняться не будем. -Да, конечно. Просто трудно, понимаете? Одним словом, после Лёки у меня были связи с мужчинами. Это было не так противно, как с Виталиком. И физически было неплохо. Но морально - никак. А с Лёкой – это было море эмоций, прежде всего именно эмоций, а не физическое влечение… Ну, физическое тоже было, только… Вы понимаете? -Понимаю, конечно. После Виталика Лена стала первой, с кем Вы сблизились? -Да. Она… Она была такая нежная, заботливая. Первые месяцы мы вообще только целовались… И руками там чуть-чуть… И она не настаивала никогда ни на чём. И я перестала бояться. И вообще, вышло, что в первый раз, когда мы по-настоящему занимались любовью – это я была инициатором. -Значит, таких чувств, как с Леной, Вы ни с одним мужчиной не испытывали? -Нет. Хотела… Я же очень хочу семью, Настя. Я детей хочу. Хочу мужа с тетей познакомить. Но при этом… Мне страшно. -Чего Вы боитесь? -Мне же придется с ним спать… С мужем. А смогу ли я всю жизнь терпеть? -Ну, а если у Вас будет девушка – Вы её не сможете с тетей познакомить? -Рассказать ей правду? Что Вы! Она никогда не поймет… -Правду о чём, Женечка? -Ну, Вы понимаете…, - Женька опустила глаза, - О том, что я… Лесбиянка. -А Вы считаете себя лесбиянкой?, - спокойно спросила Настя. -Не знаю. Нет, наверное. -Тогда зачем так себя называете? -Вырвалось просто. Женька сжала руки между колен и упорно старалась не смотреть Насте в глаза. А та, напротив, всё время пыталась поймать взгляд девушки. -Женечка, ты стесняешься обсуждать это со мной?, - видимо, психолог решила, что пора переступить барьер и перейти на «ты». -Да. -Почему? -Вы сами знаете, почему. Потому что мы сейчас обсуждаем мою любовь к… женщинам. А Вы – женщина. И можете неправильно меня понять, и… , - Женька осеклась под откровенно смеющимся взглядом Насти, - Что? Что я говорю… не так? -Я тебе нравлюсь?, - улыбка не сходила с лица женщины, - И если нравлюсь, то как – как собеседник, как друг или как женщина? -Как друг, - выпалила Женя, - Меня еще никогда никто так… не слушал. -И ты мне очень нравишься как друг. А раз так – давай договоримся, что ты будешь делиться со мной всем, чем захочешь. Не боясь того, как я на это отреагирую. Хорошо? -Хорошо!, - девушка прямо-таки засияла улыбкой, - Я рада, что Вы всё понимаете. Я попробую рассказать, только в другой раз, хорошо? -Конечно. Как захочешь. В следующий раз, или через неделю – не так важно. Неделю ждать не пришлось. Уже через два дня Женька прилетела на приём взбудораженная, вся в слезах. Оказалось, что сегодня Лёка приняла решение. Поскольку Яне не слишком нравилось их с Женей общение, Лена решила исключить Женю из своей жизни. Странно, но очередной удар не показался не то, что смертельным – даже сильным не показался. Привыкать начала Женя, чтоли… И только после этого из неё бурным потоком полились слова. Она рассказывала Насте о страхе быть осмеянной из-за того, что она встречается с девушкой. О страхе перед тетей и дядей – вдруг узнают, такой позор будет. О страхе перед будущим – ведь никакого будущего у этих отношений никогда не было и быть не могло. О том, как тяжело изо дня в день только отдавать, и принимать любой поступок, любые слова, только мыча иногда сквозь слезы: «Лена-Леночка… Маленькая… Глупая… Злая… Что ж ты делаешь-то…» И постепенно Женька начала понимать, что для того, чтобы что-то изменить в своей жизни, приходится жертвовать. Жертвовать любовью, дружбой, или еще чем-то. И если ей хочется спокойствия, семьи, и чтобы всё было как у людей – придётся забыть, выкинуть из головы эту сумасшедшую девчонку с ярко-синими глазами и смешными чертиками… В эти тяжелые недели девушка окончательно увлеклась интернетом. Просиживала ночи напролет в одном и том же чате , общаясь с разными людьми, знакомясь и прощаясь. Перестала видеться с Лёкой, с Яной. Только Кристине был открыт доступ в новую Женькину душу. И как прежде проводили они вечера, укутываясь в сигаретный дым, и ставшие уже ненужными слова. А потом случилось то, что в один миг перевернуло всю жизнь девушки и вдруг в одночасье наполнило её новыми, невиданными ранее красками. *** Всё началось с обычного никнэйма в чате. Женька общалась со старыми знакомыми и вдруг увидела строчку: «К нам приходит Илия». И что-то ёкнуло в душе. И всплыла в памяти фраза, сказанная на одном из сеансов Настей: «Вам нужно попытаться влюбиться, Женя. В кого угодно – хоть в соседа по лестничной площадке». -А почему бы и нет?, - пронеслась мысль и Женя смело бросилась в бой. Так началась другая, совершенно новая жизнь. Илия при знакомстве оказался обыкновенным Ильей, молодым хирургом из Москвы. Он совсем недавно пережил несчастную в своей невзаимности любовь и теперь был подавлен и растерян. Смешно, но вместо влюбленности Женька нашла человека, которому просто нужна была помощь. Длинными ночами девушка просиживала в чате, пытаясь вытащить Илью из состояния глубокой депрессии. Они говорили абсолютно обо всем – иногда могли проговорить по восемь-десять часов подряд, но и этого было безумно мало. Женя не обольщалась. Она знала, что как только Илье станет лучше, он уйдет. Она знала, что ни о какой любви не может быть и речи – как и о том, чтобы увидеться в реальной жизни. Они были друг для друга как будто спасительными канатами – тянули вместе то, что раньше не под силу было вытащить в одиночку. Так прошло два месяца. За это время Лёка успела окончательно очаровать Янку, переехала к ней жить и вся светилась от радости. И впервые в жизни Женьке было… всё равно? Нет, не всё равно, но как-то равнодушно отнеслась она к этому событию. Кольнул в сердце застарелый страх и затих устало. Дни проходили как в тумане, Женя словно впала в анабиоз – ночами разговаривала с Ильей, а днем приходилось работать, в полусонном состоянии, на излете сил. Но наступал вечер и она вновь и вновь стремилась к синему экрану монитора. Какие сказочные картины открывались Женьке в общении с Ильей… Нереальные в своей простоте и красочности. Он мог говорить о чем-то очень банальном, а Женя читала и видела своими глазами то, о чем ей рассказывали. Они редко говорили друг о друге. Прятали за неумелыми комплиментами и пустыми словами тягу друг к другу. Избегали даже банального «я скучал», «я рада тебе». Всё изменил один вечер. -Привет!, - Лёкин голос с трудом прорывался сквозь помехи, и Женька еле-еле разбирала слова, - Я тебе с мобильного звоню. Пошли погуляем? -Я не могу…, - начала, было, девушка, глядя на компьютер. Через час они должны были пересечься в чате с Ильей. Начала и… осеклась. Неужели она была готова сказать «нет»? Сказать «нет» Лёке – невероятно… - Да, давай встретимся. Конечно. -Давай минут через пятнадцать? На набережную приходи. К каменной лестнице. Лады? -Хорошо. Внизу увидимся. -Договорились. Бывай. Лёка отсоединилась, а Женя внимательно посмотрела на трубку телефона и решила, что это либо временное помутнение рассудка, либо… Улыбнулась и отправилась собираться. *** Лена появилась, как всегда, стремительно. Подлетела к одиноко стоящей Женьке, поцеловала быстро в губы и вручила букет красных гвоздик. -Привет, мелкая. -Привет. А в честь чего цветочки? -А что, уже нельзя дарить красивым девушкам цветы просто так?, - Лёка улыбнулась и, взяв Женю за руку, повела её вдоль набережной. -Можно, почему нет. Спасибо. Что случилось у тебя, чудовище? -Ничего. А почему должно было что-то случиться? Женька внимательно посмотрела на чертят в синих глазах, вздохнула, и, присев на лавочку, спросила: -С Янкой поругались, чтоли? -От тебя ничего не скроешь, - рассмеялась натянуто и села рядом, - Мне поговорить с тобой надо, мелкая. -О чём? -О нас. -Опять…Это было бы смешно, если бы не было так грустно, - улыбнулась Женя. -Да уж… Жень… Как ты думаешь – может, у нас что-то и получится, а? -Солнышко, сколько раз уже мы пытались? И всё зря. У нас с тобой на роду написано быть только друзьями, - один Бог знает, как тяжело дались девушке эти слова, - Мы уже взрослые люди и можем оценивать ситуацию правильно. Ты ведь не любишь меня. -Люблю! -Может быть. Но любишь совершенно иначе. Не так, как… Можно было бы любить. -Я запуталась совсем, мелкая. Я не могу без тебя… -Но и вместе у нас не получается. -Женька, я многое поняла теперь. Я вела себя с тобой, как свинья. Я заставляла тебя мучиться, страдать. Но ты дорога мне, безумно дорога. У меня в жизни ты была самым светлым моментом. Я знаю, я была не права. Я не слушала тебя, не понимала. Не давала себе труд задуматься о том, что чувствуешь ты… Но я тебя люблю, и это факт. И теперь всё будет по-другому, понимаешь? Лёка еще что-то говорила, а Женя смотрела на звезды в глубине залива, дождалась момента, загадала желание и вдруг… поняла. Поняла, что слушает сегодня Лену вполуха. Поняла, что думает только о том, что уже полчаса Илья ждет её в чате и, наверняка, волнуется. И поняла, что в этот момент он, его спокойствие, его уверенность гораздо важнее мифической надежды на счастье. Это внезапное решение заставило девушку вздрогнуть. А потом в голове появилась какая-то легкая мелодия, как будто на скрипке кто-то заиграл вдруг. И стало тепло и хорошо. И пузырьки счастья наполнили Женькину душу. Она посмотрела на Лёку, а потом вдруг притянула её лицо к себе и поцеловала долгим поцелуем. -Это… Ты что? Согласна?, - Лена выглядела ошарашенной. -Я люблю тебя, Леночка, - улыбнулась Женя, - Я никого и никогда не буду любить так, как тебя. Но эта любовь – мой крест на всю оставшуюся жизнь. А сейчас я поняла, что в мире есть еще много других вещей, кроме моей любви к тебе. -Что? Что ты имеешь ввиду? -Ты поймешь. Обязательно поймешь, но позже. А теперь прости… Мне нужно бежать. Поднялась и побежала вдоль пляжа. А Лёка сидела, пыталась прийти в себя, и всё еще чувствовала вкус горячих губ на своих губах.
