Становление и развитие идеи правового государства

Проблемы правового государства всегда волновали передовых людей, прогрессивных мыслителей древности, средневековья и современности. Разумеется, смысл и содержание идеи правового государства у одних мыслителей, политических и общественных деятелей зачастую расходились со смыслом и содержанием его у других мыслителей и государственных деятелей. Однако дело не в этом. А в простой констатации непреложного факта, что независимо от взглядов и суждений о правовом государстве (как бы оно ни называлось), существование последнего неизменно ассоциировалось с торжеством гуманизма, закона и законности, добра и справедливости.

Вопросы правового государства широко обсуждаются и в наше время. Основная причина такого внимания к правовому государству заключается не только в гуманизме самой идеи его возникновения, но и в поисках путей ее наиболее адекватного оформления и эффективного осуществления. Ведя речь о правовом государстве, идее или теории как о вполне определенной системе требований к политическому идеалу, необходимо отграничивать историю формирования этой системы от истории политико-правовой мысли в целом и от истории наиболее развитых, передовых и прогрессивных (в современном понимании) направлений философии права, - ограничивать в том предположении, что не все устремления мысли вели к конструкции идеи правового государства. При всех противоположных, широких и суженных прочтениях содержания идеи о правовом государстве главной философско-правовой проблемой становится соотношение и приоритеты в связи категорий «Право-Государство-Закон», а главным политико-правовым требованием – установление тех или иных границ роли и деятельности государственной организации в организации в обществе, с соответствующими гарантиями.

Зачатки теории правового государства в виде идей гуманизма, широкого и ограниченного притязания господствующего класса принципам демократизма, установления и сохранения свободы, господства права и закона прослеживаются еще в рассуждениях передовых для своего времени людей: мыслителей-философов, историков, писателей и юристов Древней Греции, Рима, Индии, Китая и других стран. Так, еще в знаменитых диалогах под названием «Государство», «Политик», «Законы» и др. древнегреческого философа-идеалиста Платона (428-348 гг. до н.э.) проводилась мысль о том, что там, где закон не имеет силы и находится под чьей-либо властью», неизбежна «близкая гибель государства»: «Соответственно, там, где законы установлены в интересах нескольких человек, речь идет не о государственном устройстве, а только о внутренних распрях».

Тирания, неизбежно приходящая, по мнению Платона, на смену демократии, опьяненной «свободой в неразбавленном виде», когда чрезмерная свобода оборачивается чрезмерным рабством, есть наихудший вид государственного устройства, где царят беззаконие, произвол и насилие. Только там, заключал Платон, «где закон – владыка над правителями, а они его – рабы, я усматриваю спасение государства и все блага, какие только могут даровать государством боги»[95].

Аналогичные идеи, заложившие основу теории правового государства, развивались также в работах «величайшего мыслителя древности», как называл его К. Маркс, Аристотеля (384-322 гг. до н.э.). Именно ему, стоявшему на позициях защитника права индивида, частной собственности как проявления в каждом человеке «естественной любви к самому себе» и развивавшего в противоположность Платону взгляд на государство как на продукт естественного развития, как на высшую форму человеческого общения, охватывающую собой все другие формы (в виде семьи, селения и др.), принадлежат крылатые слова о том, что Платон мне друг, но больший друг – истина».

Выражая свое отношение к государственной власти, праву и закону, Аристотель постоянно проводил мысль о том, что «не может быть делом закона властвование не только по праву, но и вопреки праву, стремление же к насильственному подчинению, конечно, противоречит идее права». Там, где отсутствует «власть закона», делал вывод Аристотель, там нет места и (какой-либо) форме государственного строя. Закон должен властвовать над всем»[96].

С идеями передовых мыслителей Древней Греции о праве, свободе, человеческом достоинстве и гуманизме перекликаются гуманистические воззрения и взгляды древнеримских политических и общественных деятелей, писателей, историков, поэтов. Особенно отчетливо это прослеживается в работах знаменитого римского оратора, государственного деятеля и мыслителя Марка Тулия Цицерона (106-43 гг. до н.э.), а также - в многочисленных произведениях других римских писателей и философов эпохи римской империи.

«Что такое государство? Чьим достоянием оно является?» – спрашивал Цицерон. И тут же отвечал: достоянием народа, понимаемым не как «любое соединение людей, собранных вместе каким бы то ни было образом», а как «соединение многих людей, связанных вместе между собою согласием в вопросах права и общностью интересов». Государство, пояснял Цицерон, с точки зрения его соотношения с правом, есть ни что иное, как «общий правопорядок». В основу же права он неизменно вкладывал присущие человеческой природе, равно как и природе вообще, разум и справедливость. Ему принадлежат слова: «Несправедливый закон не создает права»[97].

Разумеется, до полного завершения процесса созидания самого здания под названием «теория правового государства» было еще очень далеко. Предстояло пройти еще огромный интеллектуальный путь, измерявшийся даже не столетиями, а тысячелетиями. Но, тем не менее, начало, причем обнадеживающие, было положено.

Как считает О.А. Омельченко, идея о правовом государстве как о положении пределов государственной власти могла родиться в Средние века только как идея о правовой монархии, монархии, существование которой вытекало и из доводов разума, и из видов общества. Параллельно история мысли должна была сформировать хотя бы минимальную антиэтатистскую устремленность в поиске политического идеала и, с другой стороны, хотя бы зародыш отвлеченного субъективного права индивида, вытекающего из человеческого его естества. Такая совокупность рациональных предпосылок не формируется в истории философии права ранее эпохи позднего средневековья – к ХШ в. Именно в это время три политико-правовых учения и обосновали должные пределы и самой государственной организации, и ее властвования. Эти пределы были предписаны естественными правами человека в его природном бытии, едиными и присущими каждому (Фома Аквинский), общими для всего мира началами права и свободы, ценностями, опять-таки в корне определенными природой человеческого бытия, единство следования которым только и может обеспечить универсальное единство политического установления всего земного мира, которое в свою очередь только и может даровать столь желаемый подлинный гражданский мир (Данте), и началом моральной автономии человека, реализующей собственный его духовный выбор и предназначение к высшему состоянию (М. Лютер)[98].

Очень многие было сделано для развития теория правового государства мыслителями последующих, особенно ХУШ-ХIХ веков. Ряд положений теории правового государства развивался, в частности, усилиями таких носителей передовой общественно-политической мысли, боровшихся против произвола и беззакония, как Дж. Локк, Ш. Монтескье, А. Радищев, А. Герцен и многие другие[99].

Однако основанием концепции право-государственного устройства стала философия великого немецкого ученого И. Канта (1724-1804), который, основываясь на прогрессивных идеях своих предшественников, создает целостное учение о правовом государстве. Он полагал, что источником развития общественно-исторического процесса как совокупности всех известных действующих государств, а не одного, отдельно взятого государства является социальный антагонизм. Его суть выражается в том, что люди склонны вступать в общение друг с другом, жить сообща. Однако в силу присущей людям недоброжелательности, эгоизма они оказывают друг другу противодействие и тем самым разрушают общество, создают реальную угрозу его распада, уничтожения.

Разрешение противоречия между социальной природой человека и его эгоистическими интересами, обеспечение реального равноправия всех его членов, по мнению И. Канта, становится возможным лишь в условиях всеобщего правового гражданского общества. Как видим, сам термин «правовое государство» Кант еще не применял. Ближайшей предпосылкой такой конструкции стало «всеобщее правовое гражданское общество», где действует принцип, согласно которому законодатель не может решить относительно народа того, что народ не может решить относительно самого себя. Если же государство уклоняется от данного принципа, от соблюдения прав и свобод и не обеспечивает охрану законов, то оно рискует потерять уважение и доверие своих граждан, побуждает их к занятию по отношению к себе позиции отчужденности. Квинтэссенцию предложенной Кантом теории право-государственного устройства принято видеть в общем требовании «правовых законов» и, в частности, в одном из итоговых постулатов «Учения о праве»: «Государство есть соединение некоего сомножества людей под правовыми законами». Как видно, основное здесь – содержание понятие «правовые законы», которые обеспечивают должный порядок в государстве. «Итак, вот всеобщий правовой закон: действуй вовне так, чтобы свободное употребление твоего произвола могло вместе сосуществовать со свободой каждого другого как общий закон». Поэтому право есть сущность условий, под каковыми произвол одного может вместе объединиться, по всеобщему закону свободы, с произволом другого. Не право к политике, «но, напротив, политика всегда должна применяться к праву».

Таким образом, право понимается И. Кантом как единство трех элементов – естественного и позитивного права, а также справедливости. В основе естественного права лежит категорический императив – действуй так, чтобы правило твоих действий могло быть правилом для всех. Право имеет место там, где люди могут свободно следовать этому императиву, не встречая каких-либо препятствий со стороны других лиц и государства. Все, что ограничивает произвол одного человека по отношению к другому, в соответствии с изложенным императивом и является подлинным правом.

Проведение категорического императива в жизнь обеспечивается позитивным правом, устанавливаемым и закрепляемым государством. В условиях правового гражданского состояния государство призвано служить личности, охранять ее от любого произвола, в том числе и от произвола государственных органов. Изложенная задача успешно решается в случаях, когда источником власти выступает народ. Им же формируется законодательная власть. Исполнительная власть подчиняется законодательной и, в свою очередь, назначает судебную власть. Такой способ организации власти, по мнению И. Канта, должен обеспечить не просто разделение властей, но и их равновесие.

Правовое государство должно создавать необходимые условия для реализации правового императива. Его реальное проявление становится возможным лишь в обществе, обеспечивающем с помощью государства, равноправие всех его членов, а также свободу всех и каждого. При этом свобода понимается как право лица подчиняться только тем законам, на которые это лицо дало согласие[100].

Собственно понимание «правового государства» как особого состояния государственного устройства утвердилось в германской литературе государственного права в первой половине ХIХ в. Термин «государство права» (Rechtstaat) появился в 1813 году в книге К.Т. Велькера «Конечные основания права, государства и наказания»; во всяком случае, до того момента подобный термин не обнаруживается.

Однако, по Велькеру, «Rechtstaat» – это некоторое историческое состояние общества во взаимоотношениях с государственной властью, а не определенная система требований к политико-государственному установлению. На так называемой «третьей стадии» человеческой истории, «в возрасте мужества» и с развитием разума, возникает «государство права» (учитывая понимание Велькера, такой перевод будет точнее), основанное на разуме и свободе воли; и этот новый нравственный порядок отражается в ценностях права. Таким образом, данное понятие, по Велькеру, не имело того содержания, которым оно было наполнено в будущем[101].

Концептуальные положения теории правового государства, ее основы были предложены другим крупным немецким государствоведом и видным государственным деятелем Робертом фон Моллем в работах, опубликованных в 1832-1834 гг. Принципы этого правового государства в общем виде мыслились следующим образом: «Коренное начало правового государства состоит в том, чтобы свято охранять всякое право – и в особенности не отдельных лиц, а совокупности»; свобода гражданина есть основание правового государства. «Государство должно действовать единственно в том случае, когда достижению разумного, законом дозволенного и общеполезного предприятия преграждают путь внешние препятствия, совершенное или целесообразное и действительное удаление которых для частных лиц невозможно»[102].

Еще одно учение о правовом государстве связано с акцентированно христианской политической философией Фридриха Юлиуса Шталя (1802-1861). Это учение нередко рассматривают как единственно подлинное и плодотворное. В этом есть основание: Шталь вернулся к определению государственности и, главное, форме ее установлений, следуя критерию, изначально не приемлющего двусмысленного толкования – верховному божественному порядку. По Шталю, государство тогда формируется как правовое, когда оно представляет божественный порядок, а его установления выражают нравственные идеи, опять же отвечающие высшему смыслу мироустройства. Из этого следовало важнейшее из рассуждений, которыми Шталю обязана философия конструкций правовой государственности: государство не имеет абсолютной власти на земле, а напротив, имеет точные границы; если же и идет речь о неограниченности государства (о его суверенитете), то только формальной, материально же полномочия власти и ее осуществление не идут далее должных пределов.

Исходя из такового понимания, Шталь вполне определенно идентифицировал свое «государство божественного права» с конституционной монархией[103].

Идея формирования особой правовой государственности, подчиненной сформулированным Кантом, Молем, Шталем принципам, далеко не равно положительно была воспринята германской правовой наукой того времени. Государствоведение и философия права, стоящие в русле традиций Гегеля, высказывали сомнение не только в осуществимости, но и в целесообразности конструирования правовой государственности. Одним из категоричных критиков идеи тогда выступил И.К. Блунчли. Отмечая, что мысль о право-государственном устройстве по вполне понятным причинам должна была получить настроение в массе людей, «ищущих защиты против раздробленности власти и произвола», он заключал: «Государство не может быть ни исключительно правовым, ни исключительно полицейским. Одностороннее развитие правового государства превратило бы его в простое учреждение для отправления правосудия, в котором законодательная власть установляла бы общие начала права, суд прилагал и охранял бы его в отдельных случаях, а правительству оставалась бы только деятельность судейского слуги или жандарма». Если превалирование полицейского начала в деятельности государства ведет к пренебрежению интересами личности, то превалирование правового начала ведет к поглощению государственного права частным, к снятию с государства социально-духовных и социально-благотворительных забот и др[104].

Позиция И. Блунчли заслуживает внимания по трем основаниям. Во-первых, она свидетельствует, что далеко не все научное творчество в государствоведении непременно направлялось по пути конструирования правового государства, даже тогда, когда эта идея получила некоторое признание. Во-вторых, с самого начала в идее правового государства видели именно доминирование прав и статуса индивида и умаление роли государства. В-третьих, она засвидетельствовала несомненное нарастание научных и политических позиций идеи правового государства, которую необходимо было разбирать и опровергать, пытаясь найти собственные слабости и методологическое несовершеннство.

О времени вхождения идеи о правовом государстве в правовую науку России нельзя сказать определенно. По-видимому, это происходило на рубеже 60-70-х годов ХIХв. Изданные тогда переводы германских классических работ по государственному праву (Р. Моля, И. Блунчли) едва ли не впервые дали примеры употребления термина «правовое государство», да и переводился он по-разному: «правомерное государство», «юридическое государство». Позднее слово «правовое государство» стало общепринятым. Причем идея о правовом государстве по своему существу представлялась русскому государствоведению не заслуживающей особого внимания, поскольку в России тогда главенствовала политико-правовая теория Гегеля. Теория правового государства была затребована российской правовой наукой в атмосфере общественно-политических дискуссий, сопровождающих канун, а затем свершение и конец первой русской революции, в атмосфере дискуссий о государственном переустройстве на конституционно-парламентской основе. В России правовое государство рассматривалось как альтернатива диктатуре, которая могла прийти на смену слабеющему самодержавию. В.М. Гессен писал: «Правовым называем государство, которое в своей деятельности, в осуществлении правительственной и судебной функций, связано и ограничено правом, стоит над правом, а не вне и над ним»[105]. «Правовое государство предполагает господство права во всех сферах государственной жизни; оно отрицает всякий абсолютизм и произвол власти и бесправие подвластных, притом не только в области частных отношений, но и в области политической, в отношениях граждан к государственной власти», - отмечал Н.И. Палиенко[106]. Философские основы в понимании идеала правового государства применительно к российской правовой науке заложил П.И. Новгородцев (1886-1924), который признавал наличие твердых принципов и бесспорных элементов в праве, над которыми ни государство, ни политика не властны[107].

Завершая анализ истории формирования и развития концепции правового государства, следует указать, что в ХХ веке она получила признание и у политиков и была претворена в реальной жизни. В частности, все политические режимы, которые были присущи Германии за ХХ-ое столетие, неизменно присваивали себе статус «правового государства». Соблазна присвоить себе такой статус не избежал даже фашистский режим Гитлера. В настоящее время идеи правового государства прямо или косвенно признаются конституциями Германии, Франции, Австрии, Болгарии, Греции и некоторых других государств.

Как известно, развитие нашей страны после октября 1917 года не было связано с реализацией идеи правового государства. Появление в 1988 г. в официальной советской политико-государственной доктрине положений о правовом государстве было неожиданным. Однако за прошедшее десятилетие концепция правового государства не только перешла в ранг конституционного принципа, но и в плоскость практической реализации. Правда, процесс формирования правового государства в Российской Федерации пока что сталкивается со значительными трудностями, идет весьма медленно и достаточно противоречиво. Пока что не удалось реализовать в полной мере ни один из основных принципов правового государства.

Поиск по сайту: