Социальные нормы и их виды

Нормативное регулирование общественных отношений в современный период осуществляется с помощью достаточно сложной и многообразной совокупности социальных норм. Социальные нормы обусловлены уровнем развития общества - и сферой их действия являются общественные отношения. Определяя должное либо возможное поведение человека, они создаются коллективами людей.

Следовательно, социальные нормы–это правила, регулирующие поведение людей и деятельность создаваемых ими организаций во взаимоотношениях друг с другом. Социальные нормы характеризуются тем, что они являются:

- правилами поведения людей, указывая на то, какими должны быть их поступки;

- правилами поведения общего характера (в отличие от индивидуальных правил);

- не только общими, но и обязательными правилами поведения людей в обществе, которые обеспечены для этого принудительными мерами воздействия.

Благодаря приведенным свойствам социальные нормы способны оказывать регулирующее воздействие на общественные отношения и сознание их участников.

Многообразие видов социальных норм объясняется сложностью системы общественных отношений, а также множественностью субъектов, осуществляющих нормативное регулирование общественных отношений.

Все социальные нормы, действующие в современном обществе, подразделяются по двум основным критериям:

- способу их формирования (создания);

- способу обеспечения (охраны, защиты).

В соответствии с этими критериями различают следующие виды социальных норм:

Нормы права - правила поведения, которые устанавливаются и охраняются государством.

Нормы морали (нравственности, этики) – правила поведения, которые устанавливаются в обществе в соответствии с представлениями людей о добре и зле, справедливости и несправедливости, долге, чести, достоинстве и охраняются от нарушения силой общественного мнения или внутренним убеждением.

Нормы обычаев – это правила поведения, сложившиеся в обществе в результате многократного повторения в течение исторически длительного периода времени и вошедшие в привычку людей; они охраняются от нарушения естественной внутренней потребностью людей и силой общественного мнения.

Нормы общественных организаций (корпоративные нормы) - правила поведения, которые устанавливаются самими общественными организациями и охраняются мерами общественного воздействия, предусмотренными уставами этих организаций.

Религиозные нормы - правила поведения, которые установлены различными вероучениями, используются при совершении религиозных обрядов и охраняются мерами общественного воздействия, предусмотренными канонами этих религий.

Отличительными чертами права как социального регулятора являются его формальный характер, т.е. его внешнее выражение в официальных юридических источниках (законах, международных конвенциях, судебных решениях и т.д.), системность или четкая взаимосвязь правовых норм, общеобязательность предписаний, обеспеченность государственным принуждением в случае посягательства на нормы права.

Деление социальных норм возможно и по содержанию. По этому признаку выделяются экономические, политические, экологические, трудовые, семейные нормы и т.д. Социальные нормы в их совокупности называются правилами человеческого общежития.

Право и мораль

Наиболее важными регуляторами поведения людей всегда выступали обычаи, право и мораль. Как известно, самыми древними правилами поведения людей были обычаи. Обычай наиболее близок к инстинкту, потому что люди исполняют его, не задумываясь, зачем это нужно, - просто так заведено испокон веков. Обычай сплотил и упорядочил первобытную общность людей, но там, где они не преодолели его господство, развитие общества застыло на мертвой точке, потому что обычаи душили творческую фантазию, стремление к новому, необычному.

Младшей сестрой обычая явилась другая система правил поведения - мораль. Правила морали возникают так же стихийно, как и обычаи, но от обычая они отличаются тем, что обладают идейным основанием. Человек не просто механически повторяет то, что до него исполняли испокон веков, а делает выбор: он должен поступить так, как предписывает ему мораль. Чем руководствуется человек, обосновывая свой выбор? Совестью, которая рождает чувство долга. Смысл морального долга состоит в том, что один человек узнает себя в другом, сочувствует другому.

Хотя мораль, как и обычай, ориентировала человека на соблюдение коллективных интересов, на коллективные действия, она явилась важным шагом вперед по сравнению с обычаем в становлении индивидуального начала в людях как природных существах. Мораль представляет собой систему принципов глубоко личного отношения человека к миру с точки зрения должного. Мораль – это, прежде всего, жизненный ориентир, в котором выражается стремление человека к самосовершенствованию. Ее основная функция - утверждение подлинно человеческого в человеке. Если механическое повторение обычаев еще близко к инстинкту, то совесть, долг, чувство ответственности, присущие морали, абсолютно чужды миру природы, они являются плодами «второй природы» человека - культуры.

Именно по мере культурологического развития общества у людей постепенно начинают формироваться собственные, индивидуальные потребности и интересы (экономические, политические, социальные). И в связи с защитой личности, отдельного человека и его личных интересов возникла третья система правил поведения - право. Становление этой системы тесно связано с возникновением неравенства внутри общности людей, последовавшего за неолитической революцией (переходом от присваивающей экономики к производящей). Неравенство развивалось по двум направлениям: неравенство в престиже, а, следовательно, во влиянии и власти, и неравенство в имуществе. Естественно, у обладателей этих ценностей (престижа или имущества) возникает потребность защищать их от посягательств других, а также потребность упорядочить новые общественные отношения, чтобы каждый «знал свое место» в соответствии с личными возможностями.

Таким образом, право изначально возникает для выражения притязаний людей на те или иные блага как дозволение, реализуемое индивидом в целях удовлетворения своих собственных потребностей посредством силового воздействия на других индивидов. Но этот способ защиты был недостаточно надежным. Кроме этого, пользуясь силой, можно не столько защитить свои, сколько присвоить чужие права. Это вело к беспорядку, грозившему гибелью общества. Поэтому в обществе возникла новая организация, призванная упорядочить отношения между людьми, - государство, а инструментом государства стал закон - акт, изданный государством и обязательный к исполнению под страхом физического принуждения. В законе (и других официальных источниках) закреплялись признанные обществом права (притязания на социальные блага). Следовательно, право может быть охарактеризовано как совокупность правил поведения, определяющих границы свободы и равенства людей в осуществлении и защите их интересов, которые закреплены государством в официальных источниках и исполнение которых обеспечивается принудительной силой государства[144].

В настоящее время правовые и моральные нормы занимают в системе нормативного регулирования доминирующее, главенствующее положение. Это не в последнюю очередь обусловлено тем, что и те, и другие имеют наиболее обширную сферу действия - потенциально они охватывают все общество. В этом плане сфера действия морали и права в значительной мере пересекается. В то же время они являются самостоятельными элементами нормативной системы, единство, взаимосвязи и взаимодействие которых заслуживает особого внимания.

Единство правовых норм и норм морали основывается на общности социально-экономических интересов, культуры общества, приверженности людей к идеалам свободы и справедливости. Единство между правом и моралью выражается в том, что:

- в системе социальных норм они выступают самыми универсальными, распространяющимися на все общество;

- у норм морали и права единый объект регулирования - общественные отношения;

- как и нормы права, нормы морали исходят от общества;

- нормы права и нормы морали имеют сходную структуру;

- нормы права и нормы морали выделились из слитных (синкретичных) обычаев первобытного общества в ходе его разложения.

Право и мораль служат общей цели – согласованию интересов личности и общества, развитию и духовному возвышению человека, защите его прав и свобод, поддержанию общественного порядка и гармонии. Мораль и право выступают мерой личной свободы индивида, устанавливают границы дозволенного и возможного в регулируемой ими ситуации поведения, способствуют балансу интересов и потребностей. Они являются фундаментальными общеисторическими ценностями, входят в содержание культуры народа и общества, показывают уровень социального прогресса цивилизации.

Вместе с тем нормы права и нормы морали всё же отличаются друг от друга следующими признаками:

По происхождению. Нормы морали складываются в обществе на основе представлений о добре и зле, чести, совести, справедливости. Они приобретают обязательное значение по мере осознания и признания их большинством членов общества. Нормы права, устанавливаемые государством, после вступления в силу сразу же становятся обязательными для всех лиц, находящихся в сфере их действия.

По форме выражения. Нормы морали не закрепляются в специальных актах. Они содержатся в сознании людей, существуют и действуют как свод неписаных правил в виде поучений и притч. Недавние попытки навязать обществу четко сформулированные вышестоящими партийными инстанциями заповеди в виде Морального Кодекса строителя коммунизма («Человек человеку друг, товарищ и брат») вряд ли могут расцениваться как удачный эксперимент. В свою очередь, правовые нормы в современных условиях чаще всего получают письменное выражение в официальных государственных актах (законах, указах, постановлениях, судебных решениях и т.д.), что повышает их авторитет, придает их требованиям четкость и определенность.

По механизму воздействия. Право может регулировать только поступки людей, т.е. только такие их действия (или бездействие), которые воспринимаются и осознаются самим действующим субъектом как общественные акты, как проявления субъекта, которые выражают его отношение к другим людям. Правовые нормы не могут прямо вмешиваться в мир мыслей и чувств. Правовое значение имеет только то поведение человека или коллектива, которое выражено во вне, во внешней физической среде – в форме телодвижений, действий, операций, деятельности, совершаемых в объективной действительности.

«Лишь постольку, поскольку я проявляю себя, поскольку я вступаю в область действительности, - я вступаю в сферу, подвластную для законодателя. Помимо своих действий, - писал Маркс, - я совершенно не существую для закона, совершенно не являюсь его объектом»[145]. Поэтому человека нельзя привлечь к юридической ответственности за низменные чувства и грязные мысли, если они не объективировались во вне в той или иной общедоступной форме, но мораль однозначно осуждает и то, и другое. Мораль предъявляет требования не только к благородству поступков, но и к чистоте мыслей и чувств. Действие норм морали осуществляется через формирование внутренних установок, мотивов поведения, ценностей и устремлений, принципов поведения, и в определённом смысле не предполагает наличия неких заранее внешне установленных механизмов регулирования. Как известно, основным внутренним механизмом нравственной саморегуляции является совесть, а неформальным, внешним – обычаи и традиции как многовековая коллективная мудрость народа.

По способу охраны от нарушений. Нормы морали и нормы права в подавляющем большинстве случаев соблюдаются добровольно на основе естественного понимания людьми справедливости их предписаний. Реализация и тех и других норм обеспечивается внутренним убеждением, а также средствами общественного мнения. Само общество, его гражданские институты, коллективы решают вопрос о формах реагирования на лиц, не соблюдающих моральные запреты. При этом моральное воздействие может быть не менее действенным, чем правовое, а иногда и более эффективным. «Злые языки страшнее пистолета!» – восклицал Молчалин в знаменитой пьесе Грибоедова. Такие способы охраны вполне достаточны для моральных норм. Для обеспечения правовых норм применяются еще и меры государственного принуждения. Противоправные действия влекут за собой реакцию государства, т.е. особую юридическую ответственность, порядок возложения которой строго регламентирован законом и носит процессуальный характер. Человек наказывается от имени государства. И хотя в каждом отдельном случае могут непосредственно нарушаться и интересы отдельных «частных» лиц, государство не может доверить применение мер юридической ответственности к правонарушителю этим «частным» лицам. Правонарушитель открыто противопоставил свою волю общей воле, воплощенной государством в нормах права, и его осуждение и наказание должно носить не только личный, но и государственный характер. Государство даже в правонарушителе должно видеть «человека, живую частицу общества, в которой бьется кровь его сердца, солдата, который должен защищать родину, члена общины, исполняющего общественные функции, главу семьи, существование которого священно, и, наконец, самое главное - гражданина государства. Государство не может легкомысленно отстранить одного из своих членов от всех этих функций, ибо государство отсекает от себя свои живые части всякий раз, когда оно делает из гражданина преступника»[146].

Последствия аморального, безнравственного поведения также могут быть тяжёлыми и непоправимыми. Однако нарушение нравственных норм, в основном, не влечёт за собой вмешательства государственных органов. В моральном отношении человек может быть крайне отрицательной личностью, но юридической ответственности он не подлежит, если не совершает никаких противоправных поступков. Ответственность за нарушение нравственных норм носит иной характер и не имеет строго регламентированной формы и процедуры осуществления. Мораль располагает традиционной и достаточно ограниченной системой санкций. Наказание выражается в том, что нарушитель подвергается моральному осуждению или даже принуждению, к нему применяются меры общественного и индивидуального воздействия (замечание, требование извинения, расторжение дружеских и иных взаимоотношений и т.п.). Это ответственность перед окружающими людьми, коллективами, семьёй и обществом, а не перед государством.

По степени детализации. Нормы морали выступают в виде наиболее обобщенных правил поведения (будь добрым, справедливым, честным, не завидуй и т.д.). Требования морали категоричны и не знают исключений: «не убий», «не солги». Правовые нормы представляют собой детализированные, по сравнению с нормами морали, правила поведения. В них закрепляются четко определенные юридические права и обязанности участников общественных отношений. Давая конкретную формулу правомерного поведения, право стремиться подробно обозначить все варианты запретов. Например, заповедь «не убий» в уголовном законе представлена целым реестром составов: просто убийство; убийство матерью новорожденного ребенка; убийство, совершенное в состоянии аффекта; убийство, совершенное при превышении пределов необходимой обороны либо превышении мер, необходимых для задержания лица, совершившего преступление; и даже – причинение смерти по неосторожности. Кроме этого, как видим, право считает правомерным (при соблюдении установленных в законе условий) причинение смерти в состоянии необходимой обороны, либо при задержании преступника.

По сфере действия. Нормы морали охватывают практически все области взаимоотношений людей, в том числе и правовую сферу. Право воздействует только на наиболее важные сферы общественной жизни, регулируя только общественные отношения, подконтрольные государству. Как уже отмечалось, мораль призвана воздействовать на внутренний мир человека, формировать духовную личность, право же не способно вторгаться в сферу чувств и эмоций, в глубинный внутренний мир личности. Однако сфера действия морали не безгранична. Большинство правовых процедурных и процессуальных моментов (последовательность стадий процесса законотворчества, порядок ведения судебного заседания, осмотр места при дорожно-транспортном происшествии) являются этически нейтральными и в силу этого - не могут регулироваться моралью.

Нельзя забывать, что в каждой стране официально признается, по общему правилу, одна единая и единственная система права, которой должно подчиняться все население этой страны. Моральные требования не составляют такой единой и единственной системы. Мораль может дифференцироваться в соответствии с классовым, национальным, религиозным, профессиональным или иным делением общества: господствующая мораль – корпоративная, мораль правящей элиты и управляемых. Групповая «мораль» особенно криминализированной и маргинализированной частей общества, чаще расходятся с общими для всех граждан правовыми установлениями, чему яркие примеры в немалом количестве можно найти в жизни современного российского общества. Однако их тиражирование через средства массовой информации без должного акцента на негативность и крайнюю патологичность подобных явлений уже приводит к распространению таких субкультур отдельных групп на всё общество (например, в языке бытового общения).

Различия в моральных принципах и моральных установках существуют не только между определенными социальными группами (можно указать на особенности профессиональной этики врачей, юристов, учителей и т.п.), но и между людьми одной и той же социальной группы. Достаточно вспомнить индивидуальный свод морали одного из героев романов Л.Н. Толстого – Вронского: «Жизнь Вронского была тем особенно счастлива, что у него был свод правил, несомненно определяющих все, что должно и не должно делать. Правила эти несомненно определяли, что нужно заплатить шулеру, а портному не нужно; что лгать не надо мужчинам, а женщинам можно; что обманывать нельзя никого, но мужа можно; что нельзя прощать оскорблений и можно оскорблять и т.д.». Понятно, что подобных «индивидуальных» правовых норм не может быть.

По принципу действия. В юридической литературе давно отмечается, что норма права исходит из формального равенства между теми людьми, на которых распространяется ее действие. Право в этом смысле есть применение равного масштаба к разным людям. Например, в современном обществе действуют принципы всеобщего и равного избирательного права, согласно которым все избиратели имеют один голос, хотя кто-то образован, а кто-то не очень, кто хорошо разбирается в политических проблемах, а кто-то хуже и т.д. Но право и не может действовать иначе, потому что оно охраняет и выражает интерес каждого – в данном случае – избирателя, а интересы всех избирателей равны. Мораль не признает этого равенства. По ее канонам, кому больше дано, с того и больше спросится[147].

Различия права и морали служат основанием их взаимодействия и сотрудничества. Они служат высоким целям – идеалам добра и справедливости, достижению гармонии и процветания, развитию личности и общества, обеспечению и поддержанию общественного порядка. Реализация правовых норм, их исполнение во многом обусловливается тем, насколько они соответствуют нормам морали. Чтобы правовые нормы действовали эффективно, они, по крайней мере, не должны противоречить моральным ценностям общества. В некоторых случаях право способствует избавлению общества от устаревших моральных норм. Например, именно через право шел процесс преодоления кровной мести - одного из постулатов морали прошлых времен. Одновременно ряд правовых норм (в частности, уголовные нормы) непосредственно закрепляют в законе моральные нормы, подкрепляя их юридическими санкциями.

Нравственность не только относительно самостоятельное по отношению к праву и многочисленным внешним условиям, но во многом неизменное на протяжении значительных временных отрезков явление. Ей присуща определённая константа, которая при всех изменениях экономики, политики, структур власти сохраняет некий тип самобытного нравственного мышления, выступающий основой, в том числе, и для российской правовой традиции. Именно менталитет как отражение более глубоких пластов нравственной и правовой психологии позволяет увидеть, как формируется действенная модель организации социальной жизни отдельной личности и народа в рамках конкретной культуры и традиции.

В связи с этим нельзя категорично утверждать, что право проводится в жизнь только принудительными методами. Ведь большинство граждан соблюдает правовые нормы добровольно, а не под страхом наказания. Конечно, реализация права представляет собой сложный процесс, в котором используются и методы убеждения, профилактики, воспитания, дабы побудить субъектов к правопослушанию. Исследования психологов показали, что в обеспечении подчинения правилам такие факторы, как доверие, честность, правдивость и чувство причастности, гораздо важнее принуждения. Как отмечает Г.Дж. Берман, именно тогда, когда праву доверяют, и принудительные санкции не требуются, оно и становится эффективным: кто правит законом, тому незачем присутствовать повсюду со своим полицейским аппаратом. Сегодня это доказано от противного – тем фактом, что в наших городах тот раздел права, санкции которого наиболее суровы, а именно уголовное, оказалось бессильным и не может породить страх там, где оно не сумело создать уважение иными средствами. Сегодня каждый знает, что никакая сила, которую способна применить полиция, не может остановить городскую преступность. В конечном счете преступность сдерживает традиция законопослушания, а она, в свою очередь, как раз и основана на глубоком убеждении, что право не только институт светской политики, но и имеет отношение к высшей цели и смыслу нашей жизни[148]. Тесно соприкасаясь, право и мораль, как правило, поддерживают друг друга в упорядочении общественных отношений, позитивном влиянии на личность, в формировании у граждан должной нравственной и правовой культуры, в предотвращении ряда преступлений. Такие преступления, как азартные игры, проституция или наркомания, как правило, не связаны с сознательным желанием причинить вред, а относятся к так называемым «преступлениям без жертв». В данном случае недостаточно упразднить за них обычные уголовные санкции, связанные с заключением или штрафами, высвободив тем самым массу времени и энергии полиции, судов и пенитенциарных органов[149]. Здесь более целесообразно создание новых правовых процедур, как в рамках самих уголовных судов, так и вне их: новых общественных служб типа литургий – для вынесения решений (коль скоро поведение таких лиц антиобщественно), включая участие в них психологов, социальных работников, духовенства, а также членов семьи, друзей, соседей – до, во время и после слушания дела. Большинство правонарушителей отнюдь не больные люди, и мы обязаны подходить к рассмотрению этих дел более гуманно и творчески, осуждая не людей, а их поведение и конкретные условия, порождающие это поведение[150].

Итак, в процессе осуществления своих функций право и мораль должны помогать друг другу в достижении общих целей, используя для этого свойственные им методы. И задача заключается в том, чтобы сделать такое взаимодействие возможно гибким и глубоким. Особенно это важно в тех отношениях, где проходят грани между юридически наказуемым и общественно порицаемым, где правовые и нравственные критерии тесно переплетены. Нравственными и правовыми критериями выступают базовые понятия – добро, зло, честь, достоинство, долг и др., а также принципы – справедливости, гуманизма, уважения, открытости, формального равенства и др.

Эта сложная взаимообусловленность права и морали выражается в том, что эти фундаментальные начала являются всё же общими, универсальными для всей нормативно-регулятивной системы общества. Однако, именно в праве, справедливость как формальное выражение равенства в свободе характеризует в основном внешнюю приверженность нравственности, связанностью с ней лишь только посредством регулятивной формы, а не внутреннего содержания. Приблизительно того же мнения придерживается и В.С. Нерсесянц: «…справедливость входит в понятие права… право по определению справедливо, а справедливость – внутреннее свойство и качество права, категория и характеристика правовая, а не внеправовая… только право и справедливо. Ведь справедливость потому собственно и справедлива, что воплощает собой и выражает общезначимую правильность, а это в своём рационализированном виде означает всеобщую правомерность, т.е. существо и начало права, смысл правового принципа всеобщего равенства и свободы. И по смыслу, и по этимологии (iustitia) восходит к праву (ius), обозначает наличие в социальном мире правового начала и выражает его правильность, императивность и необходимость»[151].

Право и мораль плодотворно «сотрудничают» в сфере отправления правосудия, деятельности органов правопорядка и юстиции. Это может выражаться в различных формах: при разрешении конкретных дел, анализе всевозможных жизненных ситуаций, противоправных действий, а также личности правонарушителя. Часто право не может квалифицировать то или иное деяние как правонарушение (преступление) без соответствующих моральных критериев (подобный поступок – зло), поскольку иначе невозможно правильно определить признаки и меру ответственности за такие, например, деяния как «хулиганство», «оскорбление», «клевета», «унижение чести и достоинства», оценочных понятий «цинизма», «особой жестокости», «корысти», «низменных побуждений», «личной неприязни», «морального вреда» и др., выступающих мотивами и элементами многих правонарушений.

Тесное взаимодействие норм права и морали не означает, что процесс этот ровный, гладкий и бесконфликтный. Между ними могут довольно часто возникать острые противоречия, коллизии, расхождения. Нравственные и правовые требования не всегда и не во всём согласуются, а нередко прямо противоречат друг другу. Например, на Руси широко была известна взаимопомощь при поимке преступника на месте преступления, вора при краже или прелюбодея в объятиях чужой жены. Наказание следовало немедленно и не влекло последствий – кровной мести, так как рассматривалось как само собой разумеющееся (совершённое по совести, по обычаю). Еще в советский период многожёнство осуждалось как моралью, так и преследовалось Уголовным кодексом (наказывалось лишением свободы). Между тем, современный Уголовный кодекс РФ в отношении подобных деяний просто молчит, т.е. полностью нейтрален, а в нравственной сфере данный проступок относится к весьма серьёзному аморальному поведению, разрушающему семейный союз как основу нравственной социализации личности и устоев общества.

Причины возникающих противоречий между правом и моралью заключаются в их специфике, в том, что у них разные методы регуляции, различные подходы, критерии при оценке поведения субъектов. Имеет значение неадекватность отражения ими реальных общественных процессов, интересов различных социальных слоёв, групп, классов. Расхождение между правом и моралью вызывается сложностью и противоречивостью, несбалансированностью самой социальной жизни, бесконечным разнообразием возникающих в ней жизненных ситуаций, появлением новых тенденций в общественном развитии, неодинаковым уровнем нравственного и правового развития сознания людей, изменчивостью социальных и природных условий и т.д.

Мораль по своей природе более консервативна, чем право, она неизбежно отстаёт от течения жизни, от тенденций экономического, научно-технического и политического развития общества, а, соответственно - и от новелл законодателей, которые стремятся их отразить в нормативных правовых актах. Мораль формировалась веками, а содержание правых норм в той или иной мере менялось каждым новым политическим строем. И сейчас право более подвижно, динамично, активнее и эластичнее реагирует на происходящие изменения (проблемы смены пола, гомосексуализма, эвтаназии и аборта, изменения пола зародыша ребёнка на ранних стадиях беременности по желанию родителей и т.д.). Право своим неуёмным темпераментом и молодостью, новизной и революционностью, формальностью и утилитарностью как бы подталкивает мораль в его развитии к изменениям, соответствующим современному уровню развития общества.

Между нормами права и морали могут возникать и конфликтные ситуации, которые негативны не только для отдельной личности, но и для всего общества в целом. Многое из дозволенного правом может находиться под запретом моральных норм, и наоборот, то, что запрещает право, разрешает мораль. Так, например, нормы российского законодательства (Закон 1992 г. «О трансплантации органов и (или) тканей человека») закрепляют презумпцию «согласия индивида на трансплантацию». Между тем ряд граждан по причине различных моральных и религиозных убеждений категорически против того, чтобы их умерший родственник был донором, однако нормы права требуют проведения трансплантации для спасения жизни иных людей, если умерший при жизни не выразил в установленной форме своё нежелание быть объектом трансплантации. Столь же остра проблема эвтаназии. Одни считают, что моральный долг врача – гуманное прекращение страданий, другие – что аморально вмешательство иных лиц в вопросы жизни и смерти. Сторонники и противники эвтаназии есть и в странах, где она официально разрешена (право дозволяет, а мораль осуждает), и в странах, где она официально запрещена (право запрещает, а мораль разрешает).

Также неоднозначно оцениваются правом и моралью, например, клонирование (повторение генотипа из стволовых клеток) животных и человека, многоразовое заключение и расторжение брака одним и тем же лицом. Между тем, очевидно, что здесь встаёт другая более острая проблема – нравственных целей и ориентиров для самой науки, научной деятельности и научного эксперимента. Может ли наука, двигаясь по пути прогресса и эволюции, пусть даже в самых благородных целях просвещения и познания научной истины, нарушать моральные императивы?

Последствия бомбардировки Хиросимы и Нагасаки, а также создание в 1953 году А.Д. Сахаровым водородной бомбы, способной уничтожить всё живое в радиусе нескольких десятков километров, должно было отрезвить человечество и поставить жирную точку в этом вопросе для всей науки. И дело здесь не в аморальных и беспринципных политиках, которые могут её использовать в своих корыстных интересах, а в самой науке, которая, обожествляя саму себя, оторвалась (отчасти по вине государства) от общества, его нравственной и духовной среды, его насущных жизненных интересов. Она не может быть вне моральных принципов, а, наоборот, должна соблюдать, утверждать и даже бороться за них вместе с активной частью общества, указывая направления взвешенного, а не патологичного прогресса цивилизации. И, к сожалению, право, находясь на передовой социальных изменений, не справляется со сложной задачей сдерживания духовно-нравственных патологий во всех сферах жизнедеятельности общества, а иногда само их усиливает.

Таким образом, удельный вес, сфера действия того или иного регулятора в различные исторические эпохи то расширялась, то сужалась. В нынешних условиях кризисного состояния российского общества и всей цивилизации противоречия между правом и моралью крайне обострились. Резко понизился порог нравственных требований, предъявляемых к личности и обществу. Легализация многих сомнительных форм обогащения, безудержная погоня за наживой и удовольствием неразвитых душ сильно подорвали моральные устои общества.

Изменились социальные и духовные ценности. Мораль неразвитого большинства общества стала более терпима и снисходительна к разного рода ловкачеству, противоправным действиям. В результате обвальной криминализации общества право не эффективно осуществляет свои регулятивные и охранительные функции, иногда просто «не замечает» многие опасные антисоциальные явления.

Необходимо отметить, что оптимальное совмещение этического и юридического всегда было трудноразрешимой проблемой всех правовых систем. И, как показывает опыт, идеальной гармонии здесь достичь не удаётся – противоречия неизбежно сохраняются, возникают новые, усугубляются старые. Их можно в какой-то мере уменьшить, ослабить и сгладить, но не снять полностью.

Вершин нравственности не достигло ни одно общество, так как нравственность - это не абсолютная константа, а относительная. Это бесконечный поиск идеала и гармонии, взвешенности и соответствия, адекватности и соразмерности, справедливости и целесообразности, гуманизма и воздаяния. Это движение к развитию, совершенствованию и самосовершенствованию, бесконечности и прогрессу.

Вопросы и задания для самостоятельной работы:

1. 1.Дайте понятие соционормативной системы.
2. В чём заключается суть ненормативного регулирования? Охарактеризуйте его виды.
3. Назовите виды социальных регуляторов и перечислите их основные признаки?
4. Каково соотношение права и морали?
5. Покажите различия между правом и моралью по основным критериям.

Дополнительная литература по теме:

1. Агешин Ю.А. Политика, право, мораль. Право. М. 1982.
2. Баранов В.М. Корпоративные и правовые нормы: некоторые проблемы взаимодействия в современной России //Власть и общественость.Социальные аспекты взаимодействия. Н.Новгород. 1997.
3. Батурин Ю.М. Проблемы компьютерного права. М. 1991.
4. Головкин Р.Б. Право в системе нормативного регулирования современного общества. Владимир. 1999.
5. Емельянов С.А. Право: определение понятия. М. 1992.
6. Козлихин И..Ю. Право и политика. СПб. 1996.
7. Мальцев Г.В. Социальная справедливость и право. М. 1977.
8. Мальцев Г.В. Социальные основания права. М., 2008.
9. Мальцев Г.В. Нравственные основания права. М., 2008.
10. Маркс К., Энгельс Ф. Критика Готской программы (любое издание).
11. Матузов Н.И. Право в системе социальных норм //Правоведение. 1996. № 2.
12. Мотовиловкер Е.Я. Теория регулятивного и охранительного права. Воронеж. 1990.
13. Черданцев А.Ф. Понятие технико-юридических норм и их роль в формировании общественных отношений /\Советское государство и право. 1964. № 1.
14. Чистое учение о праве Ганса Кельзена. М. 1987.

ЛЕКЦИЯ 8. ПРОБЛЕМЫ СУЩНОСТИ ПРАВА

8.1. Основные концепции правопонимания (марксистская, психологическая, нормативистская, естественно-правовая, социологическая)

Люди ищут такое понятие права, которое бы вбирало бы все богатство этого социального явления. Осмысление природы права имеет богатую историю. Известны естественно-правовая, историческая, реалистическая, психологическая, нормативистская, социологическая, позитивистская и некоторые другие доктрины права. Они существенно отличаются друг от друга. Если для одной из них право есть, прежде всего, природное, естественное явление (Цицерон, Локк), то для другой – выражение исторически складывающегося духа народа (Савиньи, Пухта), для третьей – защищенный государством интерес (Иеринг, Трубецкой), для четвертой – императивное переживание людей (Петражицкий, Мэрилла, Фрэзер), для пятой – внешний регулятор социальной жизни (Штаммер, Кельзен), для шестой – система правоотношений, поведение людей (Эрлих, Шершеневич) и т. д. При всех различиях многие из таких доктрин представляли собой какой-либо шаг в познании природы права. Наряду с идеями, оказавшимися неоправданными, они содержали рациональные моменты, которые внесли свой вклад в общее ученье о праве. В связи с этим следует охарактеризовать их подробнее.

Изучение феномена права как целостного социального института носит название правопознания. Методология правопознания – это особые направления науки, изучающие природу, принципы и методы изучения права. Данные принципы и методы познания права основываются, в свою очередь, на онтологических аксиомах-постулатах о специфике (природе) социальной реальности. Поэтому в зависимости от мировоззренческих установок исследователя в рамках методологии правопознания имеются несколько типов правопонимания, соответствующих основным направлениям философской мысли. Типы правопонимания – это философско-юридические концепции, содержащие исходные мировоззренческие принципы объяснения права как самостоятельного социального явления. Эти фундаментальные мировоззренческие концепции в силу своей всеобщности и принципиального для исследователя характера являются по самой своей природе философскими. Та часть философии, которая занимается объяснением смысла, закономерности, природы права называется философией права. Поэтому различные концепции философии права и образуют главное содержание типов правопонимания, по-разному раскрывая сущность права как социально-юридического явления.

Основным философским школам соответствует несколько типов правопонимания. Рассмотрим основные методологические подходы к правопознанию в рамках материализма и идеализма.

Примером материалистического типа правопознания может служить марксизм. Для марксистского типа правопонимания характерны следующие положения.

1. Сущность и развитие права, как и государства, обусловлены, в конечном счете, материальными условиями жизни общества, прежде всего – типом производственных отношений, определяемым, в свою очередь, господствующими формами собственности на средства производства. «Мои исследования привели меня к тому результату, – писал К. Маркс в предисловии к работе «К критике политической экономии», – что правовые отношения, так же точно как и формы государства, не могут быть поняты ни из самих себя, ни из так называемого общего развития человеческого духа, что наоборот, они коренятся в материальных жизненных отношениях, совокупность которых Гегель, по примеру английских и французских писателей XVIII века, называет «гражданским обществом», и что анатомию гражданского общества следует искать в политической экономии»[152].

2. Право, как и государство, по своей социальной природе явление классовое. Это означает, что оно возможно только в классовом обществе; появляется с делением общества на классы; выражает, в конечном счете, интересы экономически и политически господствующего класса (например: в капиталистическом обществе – буржуазии, в социалистическом обществе – рабочего класса и всех трудящихся).

3. Право, хотя и обусловлено экономическими отношениями, обладает, однако, относительной самостоятельностью как феномен общественного сознания и национальной культуры, оказывая активное обратное воздействие на все сферы жизни общества, в том числе – на экономическую.

4. Со сменой типа производственных отношений, наступающей, как правило, в ходе социальной революции, меняется и классовая сущность права, т. к. оно начинает отражать интересы, прежде всего, того класса, который получает политическую и экономическую власть.

5. С исчезновением классов в рамках коммунистической формации право утратит свой политический характер и постепенно отомрет вместе с государством. Человеческие отношения будут регулироваться неполитическими социальными нормами (правилами коммунистического общежития), отражающими гармоничные и неантагонистические интересы членов общества.

Таким образом, марксизм усматривает сущность права, прежде всего, в том, что оно есть возведенная в закон государственная воля господствующего класса, содержание которой определяется (в конечном счете) материальными, производственными условиями его существования.

На основе философского идеализма и его течений сформировалось несколько типов правопознания, среди которых наиболее фундаментальны юридический позитивизм и естественно-правовая доктрина.

Естественно-правовой тип правопонимания имеет глубокие источники в политико-правовой мысли Древней Греции, Древнего Рима, получил развитие в эпоху средневековья, а наибольший расцвет и современное звучание – в период буржуазных революций XVII-XVIII веков. Суть этого подхода к правопознанию заключается в оценке права с позиций справедливости, где подлинным, «естественным» правом могут считаться только такие нормы законодателя, которые соответствуют «естественной природе» – природе человека, природе вещей, природе мироздания. Естественный тип правопонимания характеризуют следующие основные положения.

1. Теоретическое и практическое различение права и закона. Наряду с позитивным (принятым законодателем) правом существует высшее, настоящее – «естественное» право, свойственное человеку от природы (право на жизнь, на свободу, на сопротивление угнетению, собственности и т. д.). Как отмечает В. А. Четвернин, естественно-правовая методология в объяснении и оценке правовых явлений исходит из того, что «право» – это социальный феномен упорядочения человеческой жизни, имманентный человеческому бытию, обладающий в этом качестве большей ценностью, чем закон, что право есть необходимый регулятор межчеловеческих отношений, который отличается от «производного», «несовершенного», «недостаточного», а иногда даже «неприемлемого» закона тем, что право всегда «истинно», «разумно», «естественно», «действительно», «человечно» и т. д.»[153].

2. Не всякий юридический закон, будучи даже безупречным по форме, содержит в себе право. Содержание любого закона должно быть подвергнуто проверке с позиций его соответствия «естественным» человеческим, общественным, природным и т. д. нормам: все, что противоречит в позитивном праве «естественному» праву, не может считаться правом.

3. Право и мораль концептуально едины: сам термин «правовое» означает содержательное соответствие юридическим предписаний требованиям морали, где мораль выступает определяющей правотворческой и правоприменительной детерминантой права.

4. Источник прав человека находится в самой «человеческой природе». Свои права и свободы человек приобретает от рождения и эти права не могут как «дароваться» человеку государством, так и отчуждаться в пользу последнего.

Данная доктрина сыграла большую роль в критике феодализма как системы, не соответствующей «природе человека», послужив теоретической базой буржуазных революций XVII-XVIII веков. Идеи этой школы отражены в Декларации независимости США 1776г., французской Декларации прав человека и гражданина 1789г. В настоящее время этот тип правопонимания стал основой различных юридико-философских концепций права.

Позитивистский тип правопонимания основывается на позитивизме (positivus – лат.: положительный) – направлении философского идеализма, отстаивающем принцип, что единственным источником истинного, действительного («положительного») знания может быть только что-то конкретное (конкретная, т. е. естественная наука, конкретное, т. е. в законах, указах, постановлениях и т. д. право и т. п.). Положение морали, философии, аксиологии (теории ценностей) в силу их высокой абстрактности не могут быть проверены посредством опыта и поэтому они ложны, лишены объективного критерия проверки (верификации), т. е. спекулятивны. Истинно только то, что может быть проверено опытом, что положительно существует, фиксируется нашими органами чувств. В соответствии с этими философскими посылками позитивистское правопознание исходит из следующих положений.

1. В отличие от естественно-правовой доктрины позитивизм отождествляет право и закон, изданный государственной властью. Действительным правом признается любая по содержанию норма, если только она по своим формально-процедурным критериям получила официальное признание государством. Проверять ее соответствие каким-то абстрактным принципам «человеческой природы» позитивисты считают для права абсолютно излишним ввиду бессмысленности такой проверки. Всякий критерий «истинности» и «естественности» нормы будет лишь продуктом пристрастий проверяющего, не поддающимся научной верификации. Единственным основанием права может быть лишь сам факт его существования в тех или иных официальных источниках – законах, указах и т. д.

2. Если естественно-правовой тип правопонимания содержательно отождествляет право и мораль, то позитивизм наоборот – жестко их разграничивает. Для права определяющее значение имеет сама по себе юридическая форма, а не моральное содержание закона, указа и т. д. Конечно, форма и содержание должны быть адекватны, но в случае расхождения решающее значение для права имеет санкция государства и включенность в существующий правопорядок.

3. Источник прав человека, согласно этому подходу, находится в законодательстве. Человек имеет права не в силу некой своей «природы», а в качестве гражданина конкретного государства и последнее определяет эти права в Конституции.

4. Предметом изучения права должны быть не некие внегосударственные принципы добра и справедливости, а только сами «положительные» нормы, записанные в текстах законов и доступные, таким образом, для непосредственного наблюдения и восприятия. Исследователь должен анализировать эти тексты в соответствии с правилами логики, грамматики, юридической техники и т. д.

Таким образом, позитивизм отрицает «естественное право» и понимает под правом только юридические акты – результаты правотворческой деятельности государства, либо какие-то иные эмпирические (конкретные) факты действительности.

В рамках позитивистского типа правопонимания сложилось несколько самостоятельных, отличных друг от друга концепций права.

Нормативизм, автором которого был немецкий юрист Ганс Кельзен, делит сферу жизнедеятельности субъекта на две области – область сущего и область должного, к которой он относит и право. Оно, таким образом, не имеет обоснования вне сферы норм долженствования и его сила зависит от логичности и стройности системы юридических норм – пирамиды норм, где каждая норма черпает свою законность в норме более высокой юридической силы. Сила всего права основана на «основной норме», принятой законодателем. В основании пирамиды норм находятся индивидуальные акты – решения судов, договоры, предписания администрации, которые, таким образом, включаются в понятие права. «Норма, – писал Г. Кельзен, – доставляющая акту значение правового (или противоправного) акта, сама создается посредством правового акта, который, в свою очередь, получает правовое значение от другой нормы. Если некий фактический состав с точки зрения права есть исполнение смертного приговора, а не умышленное убийство, то это его качество – не могущее быть чувственно воспринятым – обнаруживается только усилием мысли, т.е. при сопоставлении с уголовным и уголовно-процессуальным кодексом. То, что обмен письмами означает с точки зрения права заключение договора, следует единственно и исключительно из того, что фактические обстоятельства этой переписки соответствуют условиям, определенным в гражданском кодексе. То, что некое собрание людей есть парламент и что в правовом отношении результат их деятельности есть закон, – другими словами: то, что эти события обладают таким смыслом, – означает, что вся совокупность относящихся сюда обстоятельств соответствует норме конституции. Иначе говоря, содержание реальных событий согласуется с содержанием некой нормы, которая признается действительной. Правопознание направлено на изучение тех норм, которые имеют характер норм права и придают определенным действиям характер правовых или противоправных актов».[154]

Другим течением позитивизма является психологическая теория Л.И. Петражицкого, которая, как и иные позитивистские доктрины, исключает из понятия права его сущностные и аксиологические (ценностные) аспекты, определяя это понятие эмпирическими (конкретными) признаками. В теории Л.И. Петражицкого правом признается не формальная норма законодателя, а данная психическая реальность – правовые эмоции людей. Эти эмоции носят так называемый императивно-атрибутивный характер, то есть представляют собой переживание чувства обязанности что-то сделать (императив) и чувства правомочия на что-то (атрибутивная норма). В эмоции эти два чувства неразрывно связаны. Все правовые переживания делятся на два вида: переживание позитивного (установленного государством) и переживания интуитивного (автономного, личного) права, которые не связаны с позитивным. Интуитивное право, в отличие от позитивного выступает подлинным регулятором поведения и поэтому должно рассматриваться как действительное право. Его универсальным и специфическим признакам Л.И. Петражицкий считал двусторонние активно-пассивные человеческие переживания – эмоции, которые предполагались элементарными частицами феномена права. Так, разновидности переживания интуитивного права данная доктрина считает переживание по поводу карточного долга, переживание детьми своих обязанностей в игре, взаимное переживание прав и обязанностей в преступных сообществах, которые, таким образом, формируют «игорное право», «детское право», «патологическое право» (психически больных) и т.д. Как видим, границы понятия права, отчерченные нормативизмом (формальные акты государственной власти), значительно раздвигаются и в это понятие включаются психические отправления человека. Л.И. Петражицкий считал, что признание правом только того, что установлено государственной властью, неоправданно сужает круг явлений, представляющих право. «... В глубине явления человеческого духа кроется, так сказать, третий род права, третья идея права, мать и общий источник установленных двух категорий права и причина того обстоятельства, что оба эти различные явления называются правом»[155]. В силу этого психологическая доктрина Л.И. Петражицкого по исходным методологическим принципам примыкает к позитивизму: для права безразлично содержание правовых переживаний: описание последних ставится на место исследования сущностных и аксиологических аспектов права[156].

Третьей разновидностью методологии правового позитивизма является социологическая теория права. Для нее характерно, как и для естественно-правовой доктрины, разграничение права и закона. Однако, суть этого разграничения иная. Право как должное (в законах) рядополагается не сущностным принципам человеческого духа (естественному праву), а воплощенному в правоотношениях так называемому «реальному праву», или «сущему праву», или «живому праву», создаваемому различными субъектами общественных отношений в процессе жизнедеятельности. Право здесь – не высшее должное – идеалы, ценности, высший разум, божественная воля, как в праве естественном, а эмпирические факты поведения субъектов правоотношений – физических и юридических лиц. Нормы «живого» права должны как-то выделяться из конкретного поведения. Эту функцию – формулирование права – осуществляют, согласно данного подхода, судьи в процессе юрисдикционной деятельности. Они отыскивают нормы «реального права» и на их основе выносят решение, не будучи жестко связаны государственными предписаниями. В этом случае судья выступает не только правоприменителем, но и субъектом правотворчества, делая фактическое юридическим на основе конкретной целесообразности.

Таким образом, в типах правопознания находят выражение различные методологические установки по исходным проблемам соотношения бытия и сознания, должного и сущего, материи и духа. Эти феномены тесно взаимосвязаны: поэтому между типами правопознания, несмотря на существенные различия их гносеологических позиций нет непроходимых перегородок. Так, например, в вопросе природы прав человека марксизм во многом сходится с естественно-правовой школой, признавая дозаконодательное происхождение прав человека, но, в отличие от нее, толкует эти права не идеалистически, а конкретно-исторически и материалистически – как явление, определяемое совокупностью общественных отношений, в которые включен человек. Обе доктрины отрицают октроированность (дарованность) прав человека государством.

Много точек соприкосновения у марксизма и позитивизма. Все это свидетельствует о цельности и преемственности процесса правового познания[157].

Существование различных концепций правопонимания зачастую не разрешает проблему адекватного познания правовых явлений, а лишь усложняет ее, так как варианты «расширенного» понимания права приходят в противоречие с традиционными конструкциями юридической теории.

С другой стороны, одной из причин перманентной критики нормативного правопонимания выступает несогласованность традиционного категориального аппарата юриспруденции с появляющимися новыми правовыми категориями и понятиями.

В своей знаменитой работе «Чистая теория права» Г. Кельзен подчеркивал, что для того чтобы дать определение права, следует начать со словоупотребления, т.е. установить, что означает слово «право» в немецком языке и его эквиваленты в других языках (law, droit, diritto и т.д.). Далее он предлагал выяснить, имеют ли социальные явления, обозначаемые этим словом, сходные признаки, отличающие их от других сходных явлений, и достаточно ли значимы эти признаки для того, чтобы служить элементами понятия социальной науки. В результате такого исследования, заключал автор, могло бы выясниться, что словом «право» и его иноязычными эквивалентами обозначаются столь различные предметы, что никакое общее понятие не может охватить их все[158].

Исходя из этимологического значения слова «правовой» в русском языке, следует связать его со всем правильным и справедливым в нашей жизни. Традиционно в отечественной юридической литературе считалось, что право в этом отношении неотделимо от справедливости. «Право», «правовое», «справедливое» – это один ряд близких по значению слов[159].

Существует несколько значений при использовании термина «право». Во-первых, «право» как русское слово употребляется в том смысле, что кому-то что-то принадлежит: власть, воля, возможность поведения. Здесь слово «право» употребляется в противовес таким словам, как «обязанность», «долг». Во-вторых, известно использование термина «право» в смысле правила поведения, установленного или принятого в общественной жизни. Право, понимаемое в этом значении, в настоящее время имеет много разновидностей: общее право, естественное право, каноническое (церковное) право, мусульманское право, международное право, корпоративное право, теневое право[160].

В юридической науке эти смысловые различия прослеживаются в большей степени применительно к использованию таких понятий, как «объективное право» и «субъективное право»[161], и в меньшей степени – применительно к рассмотрению права естественного и позитивного.

Понятия субъективного и объективного права не следует путать с проблемой объективного и субъективного в праве. Как писал А.Б. Венгеров, итогом определения многообразного содержания права на теоретическом уровне является его понимание как объективного и субъективного в праве. Объективного тогда, когда это содержание детерминировано социально-экономическими, политическими и иными потребностями. И субъективного тогда, когда это содержание не является обоснованным, а, наоборот, произвольно, опровергается всей социальной практикой[162].

Что же касается категорий «объективное право» и «субъективное право», то они представляют собой условные фразеологические понятия (выражения, словосочетания), принятые в мировой юридической науке. Нельзя не заметить, что если понятие «право» употреблялось безо всяких оговорок, то под ним всегда подразумевалось объективное право. Без употребления слова «субъективное» право обычно мыслится как объективное (совокупность норм), хотя бы слово «объективное» при этом и отсутствовало.

Однако следует указать и на то, что в юриспруденции давно существует протест против слова «субъективное». Отдельными авторами даже высказывались предложения заменить его терминами «личное», «индивидуальное», «конкретное»[163] и др. Слово «субъективное» наводило на мысль о каком-то необычном и загадочном праве, а не о том, которым обладают и пользуются все люди в повседневной жизни. Тем не менее, этот протест не был направлен против самой сущности проводимого разделения.

Большинство отечественных ученых убеждены, что правовая наука воспользовалась терминами «объективное» и «субъективное» неслучайно и не для того только, чтобы разграничить два тесно соприкасающихся явления, а для того, чтобы полнее отразить их общественно-юридическую природу, функциональную роль и социальное назначение[164].

Любопытно, что даже Л. Дюги, последовательно отрицавший значение субъективных прав личности и подменявших их теорией «социальных функций», тем не менее, писал, что выражения «объективное право» и «субъективное право» удобны, ясны и точны и поэтому пользование ими «вполне законно»[165]. Во-первых, известная целесообразность термина «субъективное» связана с тем, что все носители (обладатели) предусмотренных законом прав и обязанностей в юридической науке называются «субъектами правами». Во-вторых, словами «личное», «индивидуальное» право выражался бы, по существу, лишь момент принадлежности права субъекта, но не отражался бы философский аспект понятия. Дело в том, что «субъективное право» не только указывает на принадлежность права субъекту, но и отражает тот факт, что принадлежащее субъекту право зависит в известных пределах от его личного желания и усмотрения, особенно в смысле использования. Норма же права объективна: она не зависит от воли и желания отдельного лица, ею нельзя распоряжаться как чем-то личным, индивидуальным. Будучи общим, безличным, отвлеченным правилом, норма не принадлежит и не может кому-либо принадлежать.

Таким образом, субъективное право субъективно в том смысле, что, во-первых, связано с субъектом и, во-вторых, зависит от его воли и сознания. Объективное право объективно в том смысле, что, во-первых, не приурочено к конкретному субъекту и, во-вторых, не связано с его волеизъявлением и личным усмотрением[166].

В литературе не раз предлагалось объединить два понятия права в одно, точнее, включить систему субъективных прав граждан, наряду с правовыми отношениями и правовыми взглядами, в содержание объективного права или просто права (С.Ф. Кечекьян, Я.Ф. Миколенко, А.А. Пионтковский, Л.С. Явич и др.). Речь идет о так называемой широкой трактовке права. Эти стремления усилились с признанием теории естественного права[167].

Однако и такая позиция (заметим, не разделяемая нами) не мешает видеть в праве, понимаемом так широко, два среза, два ответвления: исходящие от государства обязательные предписания и юридические возможности отдельных лиц. Одно понятие не поглотило другое. Объективное и субъективное право остаются пока что самостоятельными категориями, тесно связанными, но отражающими разные стороны правовой действительности. Можно согласиться с тем, что «не могут быть оправданы попытки объединить объективное и субъективное право единым понятием права, поскольку эти явления лежат в разных плоскостях правовой реальности»[168].

Следует с уверенностью утверждать, что и признание теории естественного права не колеблет в целом учения об объективном и субъективном праве, ибо во всех цивилизованных обществах, где господствуют идеи естественно-правовой доктрины, деление права на объективное и субъективное, тем не менее, сохраняется. Ведь даже «прирожденные» права без закрепления и гарантирования их позитивным законодательством соответствующих государств могут оказаться пустыми декларациями.

Сегодня параллельное существование естественного и позитивного права также мало у кого вызывает сомнения: эти понятия на протяжении тысячелетий различались в мировом политико-правовом опыте. Именно поэтому нельзя естественное право вводить в общее определение права, ибо этим будет подорвана основная идея естественной доктрины. Ведь суть этого учения как раз в том и состоит, чтобы не смешивать два разных феномена – законы государства и «прирожденные» права личности. Дж. Дель Веккьо отмечал, что было бы ошибочным ставить идею естественного права, т.е. правовой идеал, на место понятия права, так же как пытаться выяснить этот идеал путем определения понятия права, так как они принадлежат к разным сферам бытия, что позволяет им существовать независимо друг от друга[169].

Недопустимо и вредно как отождествление, так и противопоставление естественного и позитивного права. Признание и законодательное закрепление естественных прав человека придает делению права на объективное и субъективное новое звучание и значение, тем более что речь, собственно, идет об одной и той же проблеме, только в разных ее аспектах, органично дополняющих друг друга.

В современных условиях прирожденные права и свободы давно закреплены большинством государств в своих нормативных актах и подтверждены в межгосударственных, международных документах. Таким образом, естественные права и свободы санкционированы государством, превращены им в органический компонент нормативно-правовых регуляторов. Как отмечается в юридической литературе, ныне в цивилизованном обществе нет оснований для противопоставления естественного и позитивного права, поскольку последнее закрепляет и защищает естественные права человека, составляя единую систему правового регулирования[170].

В современной зарубежной литературе проблема соотношения объективного и субъективного права закономерно дополняется указанием на право позитивное: «Объективным правом называется система правил, регулирующих жизнь в обществе, соблюдение которых, в свою очередь, гарантируется публичной властью. Объективное право часто отождествляется с позитивным правом, то есть с совокупностью юридических правил, действующих в данный момент и в данном обществе. Однако такое видение предмета оказывается зауженным, поскольку состояние права в некотором обществе в определенный момент не может рассматриваться отдельно от явлений более масштабных, не может рассматриваться изолированно от своих источников или от общего контекста, от тенденций в сфере идеологии. Однако в зависимости от ситуации (в отличие, например, от английского) во французском языке (как и в русском языке – от авт.) одним и тем же термином обозначаются как собственно объективное право, так и прерогативы, признаваемые за индивидами или за группами индивидов, то есть те самые субъективные права, которые объективное право закрепляет за юридическими лицами и которые наделяют этих юридических лиц правом владения имуществом или правом власти над окружающими»[171]. Данные весьма справедливые положения могут быть взяты за основу в дальнейших рассуждениях.

Правда, в отечественной литературе последних лет появились иные взгляды, касающиеся соотношения позитивного и объективного права. Так, Я.В. Гайворонская, различая нормы правовые и нормы юридические, считает, что право в целом может быть определено как система правовых норм, призванных отразить сущностно-содержательные моменты правового феномена, а позитивное право предстанет как система юридических норм – наиболее формализованных и связанных с государством по способу формирования и обеспечения. Следовательно, позитивное право – часть объективного права[172].

Кроме этого, в этой статье приводиться еще и мнение В.К. Бабаева, считающего юридические нормы составляющими позитивного права, а правовые – права естественного[173]. К тому же, недавно появилось предложение В.А. Муравского различать закон (как содержащий юридические нормы) и актуальное право (как содержащее правовые нормы, вырабатываемые в процессе реализации социальной деятельности). При этом, если Я.В. Гайворонская полагает, что правовая норма воплощается в общественном сознании либо (в меньшей степени) в поведенческом процессе[174], то В.А. Муравский утверждает, что актуальное право существует только как деятельность, социальное движение, осмысленное в терминах и закономерностях юриспруденции[175].

Методологическим недостатком подобного рода понятий «права» и соответствующих определений, на наш взгляд, является то, что посредством них пытаются охватить как собственно правовые явления в юридическом смысле, представления о которых весьма конкретны и не вызывают серьезных споров (например, субъективное юридическое право, позитивное право), так и те социальные явления, которые не могут расцениваться как право в юридическом смысле (такие, как естественное право, как правосознание – интуитивное право, как «живое», социальное право – сложившийся порядок отношений и т.д.). Конечно, в реальной общественной жизни все эти явления образуют сложную взаимодействующую систему, оказывая друг на друга определенное воздействие, постичь которую юридическая наука сумеет лишь в комплексе с другими общественными науками. Но то, что собственным (специфическим) объектом познания теории права должно выступать «право юристов», т.е. право в юридическом смысле, не может подвергаться сомнению (кстати, как и само реальное существование такого весьма своеобразного общественного явления). Ни одна другая наука не может претендовать на его исключительное исследование, в то время как естественное право, интуитивное или социальное (неформальное) право могут и должны изучаться в

Поиск по сайту: