Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

В Генеральной дирекции



С участием Комитета

Июля 1974 года

СИЗОВ Н.Т.В сущности, замечания, сформу­лированные киностудией и объединением в за­ключении (от 24.5), не осуществлены в этом варианте. Взять, к примеру, вашу трактовку будущего фильма, изложенную в сценарии, в отношении победоносного окончания войны. В данном варианте нет ясности в отношении ос­новной темы (победа армии, народа).

Сцена с военруком как была дегенератив­ной, так и осталась.

Сцена с висящей женщиной как была, так и осталась. Ни к чему в советском фильме такие евангелические тенденции. Перекличка от убийства петуха к вознесению ее на воздух -как это еще можно определить?

Вы вставили новую хронику, но сейчас здесь все перемешалось - Сиваш, атомная война, полуголые солдаты. Надо хотя бы их разбить.

Прояснилась немного ситуация вначале с матерью и героиней, но потом опять все сме­шалось. У меня ощущение, что, в сущности, все замечания не реализованы, все осталось, по существу, по-прежнему. До срока сдачи (28 ию­ля) надо сделать еще попытку редактирова­ния и перемонтажа картины. Картина в том же состоянии, надо решать, что с ней делать.

Есть ли у Главной редакции свои замеча­ния?

НЕХОРОШЕВ Л.Н.Мне кинокартина сейчас кажется затянутой. Очень затянут, многотемен второй разговор автора с Натальей. Надо найти более мускульный монтаж с хроникой.

ПАВЛЕНОК Б.В.Вопрос: что монтировать и как? Идет стопроцентный пацифистический монтаж, о чем уже говорили и писали. Надо ве­сти разговор по существу.

НЕХОРОШЕВ Л.Н.Если по существу, то, как сложилась уже картина, дать другой монтаж невозможно. Это надо или принимать в осно­ве, или отвергать.

ПАВЛЕНОК Б.В.Никогда это в основе не от­вергалось. Но уже говорили, что надо испра­вить. Непонятная символика, непонятные ве­щи - это говорилось уже не один раз.

Речь идет о том, можно ли выпускать кино­фильм на экран в таком виде? Нельзя. Автор не хочет идти нам навстречу, а фильм по-прежнему понятен только ему. Есть только ви­димость того, что замечания учтены, а все ос­талось по-прежнему: и типография, и военрук, и весь военный эпизод (читай, как хочешь, и атомную бомбу и др.), осталась и висящая жен­щина, и петух.

Поначалу ясно, где сон, где явь, где воспо­минания, даже отбиваются цветом, а во вто­рой половине все смешивается, где мать, где жена - не поймешь.

ХУЦИЕВ М.М.Я должен отвести обвинение от Тарковского, что ничего с картиной не дела­ется и что он упрямится. Накануне мы смотре­ли совершенно другой вариант и поддержали это направление. Другое дело, что это в прин­ципе можно не принимать.

Сейчас сцена с военруком не вызывает, по-нашему, таких возражений, как раньше. То же о хронике. Можно спорить о завершенности этого эпизода, но сам локальный марш через Сиваш, когда стоял один, то вызывал претен­зии, но сейчас, с новой хроникой - совсем дру­гое дело. Замысел, по крайней мере, был тот, что советский народ на своих плечах вынес ог­ромную тяжесть и продолжает нести новые кризисы. Берлин и победа невозможны без подвига каждодневного, солдатского. Я никак не воспринимаю его пацифистским. Может быть, здесь еще эпизод не до конца расчищен.

Что касается женщины, то в предшествую­щем варианте она не складывалась, но сейчас, на мой взгляд, в этом ключе она сложилась. Нашла свое место. Она может по вкусу не нра­виться, но евангелистских ассоциаций у меня не возникает. Единственный смысл этой сцены для меня - многозначность женщины, припод­нятой над кроватью.

Нам казалось, что картина в монтаже сдела­ла большой шаг вперед. Андрей Арсеньевич очень много работал, сделал все, о чем говори­ли, кроме женщины. Мы решили вынести ее на обсуждение. Раньше я был резко против нее, сейчас она, по-моему, на месте.

КРЕМНЕВ Б.Г.Если быть справедливым, то я должен сказать со всей откровенностью, что работа проведена очень большая, добросове­стная, очень мучительная. Все по многу раз пе­ределывалось. К чести Андрея Тарковского, он отнесся к замечаниям очень внимательно. Очень много стало ясно, выстроилось. Напри­мер, в художественном и тематическом отно­шениях стали абсолютно ясны испанцы. Вве­ден новый эпизод со стратостатом, он стоит на месте, верно подчеркивает дух эпохи, вре­мени.

К эпизоду типографии не было предъявлено никаких серьезных требований, но она сильно сокращена. У меня сцена типографии не вызы­вает никаких возражений, здесь нет никакого криминала.

Сцена с военруком. Мне с самого начала не нравилась эта сцена, в том смысле, как изо­бражен человек, прошедший войну. Но эта сцена снята точно по сценарию, хотя по тексту у меня лично есть много замечаний. Качест­венно в этом эпизоде сделано очень много. Сейчас ясно, чисто показан подвиг этого чело­века. Другое дело, что я не принимаю самого человека, но эпизод сложился в минимально приемлемом плане. Ушли те реплики, которые мы требовали убрать. Главная мысль ясна.

ПАВЛЕНОК Б.В.В том-то и дело, что мысль ясна, но принять ее нельзя. Вы что, считаете, что картину можно принять? Мы считаем, что картина не готова.

КРЕМНЕВ Б.Г.Вопрос прояснения: в первой половине фильма ясность достигнута. Что ка­сается второй половины, то там идет болтан­ка, которую надо устранить. Что касается хро­ники, то она еще не сложена. Есть здесь неко­торая неясность, которую надо устранить. Над хроникой надо думать. Здесь может быть и па­цифистская пропаганда.

ПАВЛЕНОК Б.В.Не пацифизм, а бессмыс­ленность подвига нашего народа в войне. И так можно читать.

(...)

ОРЛОВ Д.К.Я думаю, каких-то вещей мы здесь просто недоговариваем. Принимая сти­листику этой картины, ее язык и образы, необ­ходимо внести в эту картину идейную ясность

- вот о чем идет речь. Начинаются недоумения
с первого кадра-гипноза. Для чего он?

ХУЦИЕВ М.М.Мы пытались это убрать, но это не вышло. Это ввод в стилистику картины.

ОРЛОВ Д.К.Может быть, в стилистику это и вводит, но есть и другие соображения. От это­го кадра до эпизода с автором (со словами: есть совесть, память)... Я не понимаю, как это вяжется с началом. Ну, пусть я понять не могу: она моет голову, валится потолок, уйма таких вещей, мне непонятно, но пусть это остается, это язык режиссера. Хотя мне видится в этом натужность, искусственность, надуманность.

Первая половина, по сравнению с предшест­вующим вариантом, выстроилась, но с момен­та хроники (наши оборванцы-солдаты, красав­цы-американцы) в картине все начинает брез­жить. Взгляд автора на этот эпизод нашей ис­тории очень субъективен, для меня лично не­приемлемый.

Эпизод с военруком, с ненормальным, деби­лом-военруком прямо монтируется с идущими оборванцами. Если мы запустили этот сцена­рий, то надо добиваться ясности - смысловой и концепционной. Евангелистические моменты - "кому явился ангел в виде горящего куста?" и другие. У нас церковь отделена от государст­ва, и методы доказательства у нас иные - неевангелистические.

ТАРКОВСКИЙ А.А.Вопрос не только к Павленку и Орлову: откуда такое количество ко мне претензий? Как можно заподозрить во мне такое количество мыслей, которые я хочу про­тащить в фильме? Откуда такое отношение?

Я не считаю картину такой совершенной. Но и не считаю справедливым, что я ничего с ней не сделал. Это несправедливо.

ПАВЛЕНОК Б.В.Мои претензии не вообще к автору, а к фильму. Может быть, следовало бы сначала похвалить, а потом предъявить пре­тензии. Но мы говорили по существу. Главные требования к фильму не были осуществлены. То, что лучше стал фильм, - это так. Речь не идет о том, чтобы переделывать всю картину, ее стилистику, перекраивать Тарковского под Шукшина. Речь идет о трех вмешательствах в картину. Я говорю о кинокартине, а не о режис­сере Тарковском. У меня к нему претензий нет.

(...)

СИЗОВ Н.Т.Со всем, что сказали Павленок и Орлов, я целиком согласен. Меня удивляет, почему такое неуважительное, пренебрежи­тельное отношение к нашему мнению? Я в де­сятый раз прошу: сделайте другую хронику о Советской армии. Бог с ней, со стилистикой, пусть будет, какая есть. Но показать" Красную армию в таком виде - политически неверно. Почему мы видим не тот фильм, который был заявлен в сценарии, а другой? Могу процитиро­вать ваш сценарий: о победоносном заверше­нии войны, о судьбе героини, прошедшей через все испытания...

Ничего не изменилось по существу. Ввели только сцену со стратостатом, сократили не­много военрука. Но надо его еще сократить, чтобы не дегероизировать военрука после его подвига. Хроника нуждается в чистке, в перекомпа­новке. Надо показать, что победа Советской армии спасла мир, это общеизвестно. Есть и соответствующая хроника.

Я категорически возражаю против возне­сенной женщины. Вам это кажется хорошо, но это плохо, так как никто не поймет вашего за­мысла. Нравится вам это или нет - этого в фильме быть не должно. Надо делать поправ­ки в течение оставшегося времени. Надо взять, товарищи Хуциев и Кремнев, заключе­ние, подписанное мною, и внимательно прой­тись по замечаниям. То, что требуется, это предельный идеологический минимум. Не мак­симум, а элементарные требования. То, что не­понятно, где кто, бог с ним, но что вываливает­ся за пределы наших требований, должно быть убрано.

Надо, Андрей Арсеньевич, понять ситуацию: если поправки не будут сделаны, картина при­нята не будет. Надо доводить дело до конца и сделать те минимальные требования, о кото­рых мы здесь говорили. Надо, чтобы к концу той недели, к приезду товарища Ермаша, сде­лать поправки и показать картину. Если нет, вам придется представлять ее самому.

ПАВЛЕНОК Б.В.А метраж?

СИЗОВ Н.Т.Сколько сейчас? 3100? Как быть с этим? Этот вопрос надо решить в Комитете. (...) Надо, Андрей Арсеньевич, при окончатель­ном монтаже думать и о размерах, о судьбе кар­тины, о прокате. Если не выйдет, то об этом придется говорить с товарищем Ермашом. На одну пленку мы пока переводить не будем. Андрей Арсеньевич, прошу начать работу и до 22-го (до приезда товарища Ермаша) сде­лать то, о чем мы говорили.

После поправок картину предстояло пока­зать лично товарищу Ермашу. От позиции тог­дашнего главначальника советского кино за­висело, конечно же, не все, но многое. Сам Ф.Т.Ермаш в уже перестроечные годы описы­вал свои впечатления с благоговейным вос­торгом: "В конце июля 1974 года на студии со­стоялся первый просмотр 'Зеркала". Это был рабочий просмотр еще на двух пленках. Перед нами предстало зрелище необычайное, со­тканное из почти неуловимых тончайших ню­ансов душевных состояний героев на фоне на­шей почти уже прошлой жизни. Всех покори­ла Маргарита Терехова своим трепетным про­никновением в хрупкий и мужественный одно­временно образ матери. Невиданная до сих пор хроника, особенно измученные войной, но не останавливающиеся солдаты, которые тя­нут плот с орудием по бесконечной жиже ли­мана. Это была поразительная правда..."

К сожалению, столь трепетные слова Фи­липп Тимофеевич почему-то не произнес сра­зу после просмотра вслух, он высказал тогда совсем иное. По крайней мере, сам Тарков­ский в тот же день сделал в своем дневнике такую примечательную запись: "29 июля. Сно­ва начинается спектакль со сдачей фильма. В четверг Ермаш не дал разрешения на выпуск фильма: все в нем ему якобы непонятно. "Не могли бы вы сделать немного пояснее?"Неко­торые сцены ему вообще не понравились: "Вы­режьте их просто-напросто! Зачем они вооб­ще нужны ?" и так далее, и тому подобное.

Это была чрезвычайно противная сцена. Как будто Ермаш хотел сыграть плохо заучен­ную роль или исключительно неловко проде­монстрировать свою "верность принципам". Как всегда он производил невероятно смехо­творное впечатление - то ли деспота, то ли сверхограниченного человека. В роли Пред­седателя Госкино он являет собой, конечно, весьма убогую фигуру".

Вот тебе на! Кто же из них - киноначальник или режиссер -оказался честнее?Гадать нет необходимости, ибо сохранилась стенограмма того обсуждения.

ОБСУЖДЕНИЕ

кинокартины "Зеркало" в Генеральной

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.