Апостол Крайнего Севера

«Господь всем человеком хощет спастися и в разум истины приити» (1 Тим. 2; 4); за всех людей пролил Он Кровь Свою бесценную, и потому для каждого человека, кто бы он ни был, отверзает Он объятия Своей Божественной любви. И ученому мужу, и безграмотному простецу, и богатому вельможе, и последнему нищему, и полудикому обитателю жарких пустынь Аравии, и просвещенному греку, и жалкому кочевнику холодных северных тундр — всем открыт доступ в Царство Небесное, всем проповедуется Евангелие Христово, все призываются ко спасению. Никто не забыт у Отца Небесного и, когда настает время благопотребное, Он посылает особых избранников Своих, которые проповедуют слово спасения сидящим во тьме и сени смертной. Таким избранником был для бедных обитателей нашего дальнего Севера, лопарей, преподобный отец наш Трифон, Кольский или Печенгский чудотворец.

Жил преподобный Трифон при царе Иоанне Васильевиче Грозном, родом был из области Новгородской, и во Святом Крещении был наречен Митрофаном. Он был сыном священника, с детства любил храм Божий, пел и читал там, а иногда любил укрыться от людского взора и молиться тайно Господу Богу. Однажды в таком уединении он услышал голос: "Не здесь твое место: тебя ждет земля необитаемая и жаждущая". Повинуясь этому таинственному голосу, он пошел в далекий Кольский край на реку Печенгу, к диким лопарям. Под видом торговли завязал он с ними знакомство, потом стал говорить о вере. Лопари обожествляли не только злых духов, но даже гадов и летучих мышей, поклонялись камням. Митрофан стал проповедовать им единого истинного Бога, Творца неба и земли, единого Отца и Спасителя всех людей. Но нелегко было ему бороться с суевериями и с застарелыми заблуждениями идолопоклонников; особенно против него восстали кебуны, или жрецы идольские, для которых идолослужение было выгодным ремеслом. Они готовы были растерзать нового проповедника истины. Не раз они жестоко били его, таскали за волосы и всячески наругались над ним (поносили его). Но Господь хранил раба Своего. Митрофан с кротостью переносил побои и ругательства, и когда свирепела злоба, то уходил в горы, а потом снова являлся на проповедь.

Но видно и в дикаре есть совесть, есть желание познать истину: были между лопарями и такие, которых трогало терпение и незлобие проповедника, его самоотверженная любовь к ним, несмотря на их преследования. И вот, когда он снова являлся к ним, и одни из них злобно кричали: "Убьем его!", другие спокойно говорили: "Он ни в чем не виноват перед нами, напротив, он нам же желает добра: за что же убивать его?" И число таких мало-помалу стало возрастать. Между тем Бог послал Митрофану усердного помощника, иеродиакона Феодорита, который лет пятнадцать жил на Соловецком острове и потому хорошо знал язык лопарей. Феодорит перевел на лопарский язык несколько молитв, а это было великой услугой для Митрофана. Когда много лопарей уверовало в Господа Иисуса, то Митрофан пошел в Новгород, чтобы испросить у архиепископа Макария грамоту на построение храма. После этого он привел с собой плотников и сам за три версты носил на плечах своих бревна на постройку дома Божия. Потом Митрофан отправился в Колу, нашел там иеромонаха Илию, который освятил храм, крестил новообращенных лопарей, и постриг в монашество самого проповедника с именем Трифона. Это было около 1532 года. Тогда святой Трифон стал строить на устье реки Печенги обитель во имя Пресвятой Троицы. Между тем он усердно продолжал и проповедь Евангелия диким лопарям. Он бодро путешествовал по тундрам и горам, от шалаша до шалаша (никаких там селений не было), утопая в болотах, перенося страшные северные морозы, терпеливо принимая всякое поругание ради Господа. Бог благословил труды его: нашлись из лопарей такие, которые пожелали посвятить себя на служение Господу, а иные стали приносить новой обители кто что мог: жертвовали и деньгами, и землями, озерами и другими угодьями. Печенгский монастырь стоял в самом суровом краю, у студеного моря, у Ледовитого океана; хлеб сеять там было нельзя: не вызревал он, да и земля кругом — каменистая, стужа нестерпимая, снег только среди лета сходил на малое время. Поэтому преподобному Трифону не раз приходилось отправляться в Новгород, чтобы там собирать хлеб для любимой своей обители. Звания игумена он не принимал, но был истинным отцом для своих иноков.

По делам обители он прибыл в Москву, где с радостью встретил его прежний сотрудник Феодорит, теперь уже бывший в сане архимандрита. Трифон и Феодорит подали царю просьбу от обители, когда тот с царевичем Феодором шел в храм. Добрый царевич вышел из храма в придел, как бы по случаю снял с себя верхнюю одежду и, послав ее к Трифону, велел сказать: "Царевич желает, чтобы его милостыня предупредила царскую: пусть преподобный употребит эту одежду на облачение церковное". А царь наделил Трифона как церковной утварью, так и угодьями. Возвратясь в родную обитель, Трифон принес ей радость и мир. Она теперь была обеспечена рыбными ловлями и другими угодьями. А на собранные в Москве пожертвования он построил для новокрещеных особый храм святых Бориса и Глеба на реке Пазе. Во время восьмилетнего голода он сам ходил по Новгородскому краю, собирал подаяния и отсылал в обитель.

И в глубокой старости он не переставал трудиться. Однажды купил он в Коле ручные жернова и на своих плечах понес в обитель, за сто пятьдесят восемь верст. Напрасно ученики просили его не мучить себя такой ношей: "Братие, — сказал он, — тяжелое бремя лежит на потомках Адамовых: до веселья ли нам? Нет, Трифон, лучше тебе повесить камень на шею, чем соблазнять братию!" И он донес жернова на себе до самого монастыря. Раз медведь вошел в его келью, опрокинул квашню и начал есть тесто. Входит преподобный и говорит: "Иисус Христос, Сын Божий, Бог мой, повелевает тебе выйти из кельи и стоять смирно". Медведь вышел и встал у ног преподобного. Угодник Божий взял палку, наказал виновного и сказал, чтобы впредь не смел беспокоить обитель, и отпустил его. С того времени медведи никогда никакого вреда не делали ни оленям, ни другим животным обители. В последние годы преподобный нередко удалялся в пустыньку, где построил он храм Успения Богоматери и проводил время в молитве. В этой пустыньке он завещал и похоронить его. Он прожил на Печенге около шестидесяти лет, и почил в глубокой старости в 1583 году. Ростом он был невелик, сгорблен, несколько плешив, с длинной седой бородой.

Спустя семь лет после его кончины царь Феодор Иоаннович осаждал Нарву. Осажденные немцы на рассвете направили было пушки свои на царский шатер, когда царь еще спал. И вот, является ему во сне благолепный старец в иноческой одежде, и говорит: "Встань, государь, выйди из шатра, иначе будешь убит". — "Кто ты такой?" — "Я тот Трифон, которому ты подал свою одежду, чтобы твоя милостыня предварила другие. Господь Бог мой послал меня к тебе". Царь проснулся, и едва успел выйти из шатра, как ядро из города ударило прямо в постель царскую. Благочестивый государь был глубоко тронут милостью Божией и послал в обитель Печенгскую найти блаженного Трифона, но получил ответ, что он уже семь лет как скончался. Тогда царь оказал много милостей обители его.

Мощи преподобного покоятся под спудом, на месте погребения их, на Печенгском погосте. После шведского разорения, когда в обители было убито сто шестнадцать человек иноков и мирских, оставшиеся в живых иноки, для безопасности, переселились в город Колу к Благовещенской церкви. Но если кому из иеромонахов случалось бывать близ места прежней обители, он непременно пел панихиду над гробом ее основателя. Иеромонах Иона не только не выполнил этого устава, но еще и сидел на могиле старца Ионы, замученного шведами. Лишь только он отъехал оттуда на несколько верст, как поражен был параличом. Сознавая свой грех, он стал молить преподобного простить его. На четвертую ночь явились ему два светоносных мужа, один в одежде иерейской, другой — в монашеской. Первый говорил: "Отец мой, святой Трифон, прикоснись к больному, чтобы он был здоров". — "Ты, отец Иона, почтен саном пресвитера, — отвечал второй, — на твоей гробнице сидел он, и ты должен исцелить". — "Нет, — сказал Иона, — ты мой учитель, я твой ученик". — "Если называешь меня учителем, то должен исполнить мою волю", — сказал Трифон. Тогда Иона осенил крестным знамением болящего и сказал: "Во имя Святой Троицы, молитвами преподобного Трифона, будь здоров и не нарушай пределов, положенных отцами". И больной тотчас выздоровел...

Поиск по сайту: