Джордж Буш, Бренд Скоукрофт. Мир стал иным (послесловие)

БРЕНТ СКОУКРОФТ

Все было кончено. Произошло событие, которое я раньше даже не мечтал увидеть в своей жизни. Я был ошеломлен и не верил в происходящее. Нет, не то чтобы я не видел его приближения. Я уже свыкся, даже стал немного рав­нодушным к зрелищу постоянно критикуемого Горбачева, но после путча все признаки стремительного заката были налицо. Нет, сами события формиро­вали четкую тенденцию: это была скорее просто неспособность понять, что столь эпохальное событие может происходить на самом деле.

Моей первой реакцией на последний спуск флага СССР с флагштока Кремля была гордость за ту роль, которую мы в этом сыграли. Мы ста­рались изо всех сил столкнуть Советский Союз в этом направлении в таком ритме, чтобы это не вызвало взрыва в Москве, тем более глобаль­ной конфронтации, что исторически нередко случалось во время пред­смертных судорог великих империй. Мы сыграли свою роль в подготов­ке благополучного исхода этой великой драмы, но главным актером в финальных сценах был, несомненно, Горбачев. Он не планировал и не хотел такого исхода. Он начал с попыток сделать Советский Союз более совершенной, более эффективной и более человечной версией самого се­бя. Он не мог понять, что в попытках навязать реформы сопротивляю­щейся системе он выдергивал нити из ткани самой этой системы. В кон­це концов, так и не реформировав систему, он уничтожил ее.

Несмотря на его блестящий ум, у Горбачева был фатальный недостаток. Он не мог принимать трудные решения и их придерживаться. Он стал масте­ром тонких маневров и лавирования. Когда нападали на него лично и припи­рали его к стене, он искусно и умело оборонялся. Однако когда приходило время выбирать и проводить в жизнь жесткую программу экономических ре­форм, он, подобно Гамлету, уклонялся от выполнения этой задачи. Хотя я охарактеризовал его склонность колебаться как недостаток, для нас она ока­залась скорее благом. Если бы Горбачев обладал авторитарной, сталинского склада политической волей и решительностью его предшественников, воз­можно, нам бы до сих пор противостоял Советский Союз. Он был бы обнов­ленным и помолодевшим, однако обладал бы, по крайней мере, некоторыми из тех качеств, которые делали его столь серьезной угрозой для стабильности и безопасности Запада.

Это был редкий, великий исторический момент. Внезапно настал конец эпохе тотальной и неумолимой враждебности. И, что самое невероятное, с обеих сторон не прозвучало ни одного выстрела.

Окончательное падение советской власти и распад империи привели нас на грань величайшей трансформации системы международных отношений после Второй мировой войны и завершили почти восемь десятилетий потря­сений и конфликтов. Мир, который окружал нас в январе 1989 года, характеризовался соперничеством сверхдержав. Борьба во время холодной войны сформировала наши представления о внешней и внутренней политике, наших институтах и процессах, вооруженных силах и военной стратегии. И вот в мгновение ока все это исчезло. Мы оказались в уникальной ситуации, не имея ни опыта, ни примеров, стоя в одиночку на вершине власти. Это была - и ос­тается таковой - беспрецедентная ситуация в истории, которая предоставляет нам редчайшую возможность формировать лицо мира и налагает на нас вели­чайшую ответственность делать это мудро, на благо не только Соединенных Штатов, но и всех остальных стран.

ДЖОРДЖ БУШ

Я почувствовал огромный заряд, наблюдая за окончательным распадом Советского Союза. Мне было приятно видеть, как возобладали свобода и са­моопределение - по мере того, как республика за республикой заявляли о своей независимости. Действительно, как сказал мне Горбачев во время на­шей последней беседы, России и ее соседям еще предстоит пройти немалый путь, но я всегда был уверен, что в итоге, будучи поставленными перед выбо­ром, народы Центральной и Восточной Европы и Советского Союза откажут­ся от коммунизма и выберут свободу. Я помню много просветленных, счаст­ливых лиц в толпах в Варшаве, Гданьске, Праге и Будапеште, почувствовав­ших, что свобода близко. Это была их победа. Мы все - Восток и Запад - бы­ли победителями. Думаю, что именно это сделало возможными большую часть этих процессов - то, что они не были кому-либо в ущерб. Я убедил Горбачева в том, что мы не пытаемся извлечь выгоду из переживаемых Со­ветским Союзом или его союзниками трудностей, а искренне желаем, чтобы перестройка увенчалась успехом. Я мог ему верить и, надеюсь, он знал, что тоже может верить мне в нашей совместной работе по разрешению междуна­родных проблем, которые вставали перед нами по мере того,, как изменялся наш мир. Думаю, что наши отношения позволили сгладить и решить многие проблемы в самые критические моменты.

Мне чрезвычайно повезло, что на мою долю выпала привилегия служить Президентом в то время, которое стало заключительным периодом холодной войны. Перемены, участниками которых мы стали, явились кульминацией многолетних усилий многих людей как в самих Соединенных Штатах, так и в других странах. Мы опирались на тщательное планирование и успехи Ро­нальда Рейгана и его администрации, которые, в свою очередь, опирались на работу своих предшественников. Начиная с тех, кто служил в армии, и закан­чивая теми, кто планировал и осуществлял политическую линию на протяже­нии сменявших друг друга администраций, - все приложили свою руку к то­му, чтобы холодная война подошла к мирному завершению. Роль Горбачева, Шеварднадзе и других мужественных реформаторов из их окружения была здесь заглавной. Без них холодная война еще продолжалась бы и страх перед нависшей угрозой ядерной войны не покидал бы нас.

В то время как мы, разумеется, не представляли (и не могли предугадать), что произойдет во время нашего пребывания у власти, думаю, что нашим достижением или вкладом стало то, как мы управляли описанными здесь ключевыми заключительными событиями по мере того, как они разворачива­лись. Кое-кто полагает, что исход революций в Восточной Европе, объедине­ние Германии либо «Буря в пустыне» были предопределены, но ничто не бы­ло ясно до конца. Мы задали верный тон мягкого поощрения реформаторов в Восточной Европе, оказывая постоянное давление на коммунистические пра­вительства, чтобы они продвигались к большей свободе, и при этом не при­жимая Советы к стене и не провоцируя их на кровавую бойню, В отношении Германии: тесно работая с Гельмутом Колем, нам удалось сплотить союзни­ков вокруг идеи объединения и убедить Советы принять объединенную Гер­манию в новое НАТО - наверное, самый важный момент в трансформации Европы. Это положило конец разделению Европы и показало, что подлинный мир, мир без страха, был на расстоянии вытянутой руки. В «Буре в пустыне», как я надеюсь, мы создали позитивный прецедент для будущих ответов на международные кризисы, формирования коалиций, правильного использова­ния ООН и тщательного культивирования поддержки наших целей внутри страны и за рубежом. И самое важное, я надеюсь, что мы продемонстрирова­ли, что Соединенные Штаты больше никогда не потерпят агрессии в между­народных отношениях.

Я горжусь нашими достижениями и выражаю признательность за муд­рость, опыт и проницательность самой лучшей команде, которая работала вместе со мной в администрации. Если в истории когда-либо было время, когда командная игра и товарищество решали все, то это было именно то время. Я до сих пор убежден, что у нас в нужное время в нужных местах бы­ли нужные люди. Мне также повезло, что у меня было столь много мудрых друзей среди мировых лидеров: от Оттавы до Парижа, Бонна и Лондона, от Токио до Каира, Анкары и Эр-Рияда, чьи советы я искал и в которых нуждал­ся.

Глядя в будущее, я глубоко убежден в той роли, которую Соединенные Штаты должны играть в новом мире, лежащем перед нами. Мы обладаем по­литическим и экономическим влиянием и силой, чтобы добиваться своих це­лей, но как ведущая демократическая страна и маяк свободы, сполна наде­ленная свободой, ресурсами, территорией, мы еще и несем непропорциональ­но большую долю ответственности за использование этой мощи для дости­жения общих целей. На нас также лежит бремя лидерства. Однако наше ли­дерство опирается не только на экономическую мощь и военные мускулы сверхдержавы: большая часть мира верит нам и просит нашего участия. На Соединенные Штаты в основном смотрят как на благодушную, не имеющую территориальных амбиций державу, испытывающую некоторое неудобство, когда ей приходится использовать эту внушительную силу.

Одним из наших самых ценных вкладов станет привнесение предсказуе­мости и стабильности в международные отношения: ведь мы являемся един­ственной державой, обладающей необходимыми ресурсами и репутацией для того, чтобы играть эту роль и восприниматься в ней большинством. Нам не нужно, даже не следует вмешиваться в каждую передрягу, однако мы должны помогать находить на них многосторонние ответы. Мы способны разрешать споры и в одностороннем порядке, однако когда крупные акты агрессии не могут быть предотвращены, как это было в Персидском заливе, мы должны действовать по возможности во взаимодействии со столь же преданными этому делу партнерами.

В силу этих причин роль руководства со стороны Президента важнее, чем когда-либо прежде. С точки зрения внутренней политики, Президент должен со всей серьезностью воспринимать свою конституционную роль главного проводника внешней политики страны, разрабатывать цели и определять приоритеты, делать то, что в интересах всех, м поднимать страну на поддерж­ку. Вызов руководству со стороны Президента во внешнеполитических делах заключается не в том, чтобы прислушиваться к консенсусу, а в том, чтобы формировать его внутри страны и за рубежом. Пожалуй, нигде это лидерство так не важно, как в формировании внутриполитического консенсуса в отно­шении роли Америки в мире. Не должно быть никаких сомнений в том, что мы должны смело встречать все будущие вызовы, не ударяясь в изоляцио­низм или протекционизм, которые были характерны для начала века. Наша страна больше не может позволить себе эгоистично укрываться за своими границами, лишь только схлынет международный кризис, и вновь выходить на международную арену во время новых великих потрясений. Я твердо на­меревался покончить с таким стереотипом поведения, когда мы оставили по­зади холодную войну, и нам нужно постоянно преодолевать его.

Нынешняя международная арена со всеми своими пертурбациями остает­ся столь же непредсказуемой, как и в любой предшествующий период исто­рии, и значение американского участия важно, как никогда. Если Соединен­ные Штаты не возглавят этот процесс, то его не возглавит никто. Самый наш большой вызов - это извлечь уроки из самого кровавого столетия в истории. Если мы не справимся с этой ответственностью, увильнем от роли, справить­ся с которой способны только мы, отступим от наших обязательств в мир безразличия, мы однажды заплатим дорогой ценой за эти пренебрежение и близорукость.

Источник:Дж. Буш., Б.Скоукрофт. Мир стал другим.

Пер. с англ. - М.: Междунар. отношения, 2004. С. 499-502.

Поиск по сайту: