Жизнь в Золотом Соцветии. 3 страница

Далее шел веб-сайт, на котором можно зарегистрироваться в режиме «онлайн».

- О, Таис, - сказала Акселль, заходя на кухню. Она порылась в шкафчиках и достала коробку соли. - Слушай, никуда не уходи, мы скоро закончим, а потом мы с тобой сходим куда-нибудь поужинаем.

Я кивнула. Мы всегда ходим куда-нибудь ужинать. Акселль тупо посмотрела на меня.

Я ткнула пальцем в газету.

- Здесь сказано: если собираетесь учиться в средней школе, то пришло время зарегистрироваться. И, как мне кажется, я собираюсь.

Казалось, до нее дошло, и она сказала:

- Ну, ты не обязана ходить в школу, если не хочешь. Вы ведь, вероятно, изучили достаточно, так?

Теперь уже я изумленно уставилась на нее: на ее красивое лицо, которое, похоже, никогда не отражало признаков усталости, похмелья и так далее; в ее черные глаза без зрачков.

- Я не закончила выпускной класс, - медленно произнесла я, будто объясняясь с ребенком, - Мне остался еще один год.

- Ну, что такое один год? - спросила она, пожимая плечами, - Я уверена, ты знаешь все необходимое. Почему бы тебе просто не потусоваться и расслабиться?

Моя челюсть отпала.

- Если я не окончу среднюю школу, то не смогу пойти в колледж.

- Ты имеешь в виду, что собираешься подписаться еще на четыре года? - она выглядела потрясенной.

- А как я получу работу? Или я в этом не нуждаюсь, здесь на Планете Нереальности?

Теперь она выглядела совершенно шокированной,

- Работу?

Да уж. Я впала в ступор. Теперь до меня дошло.

«Спасибо, Папа», - подумала я, ощущая горечь в горле, - «Ты реально умеешь делать правильный выбор».

Я глубоко вдохнула и выдохнула.

- Я позабочусь об этом, - спокойно сказала я. - Пойду в школу и зарегистрируюсь самостоятельно. Сообщу, как все пройдет.

Акселль выглядела так, словно пыталась придумать хороший аргумент, но ничего не получалось.

- Ну, если это то, что тебе хочется, - произнесла она неохотно.

- Да, - ответила я твердо. - Не беспокойся об этом.

- Ладно, - она тяжело вздохнула, словно не могла поверить, что ребенок Мишеля Алларда может быть настолько невероятно неразумным.

Я взяла газету и отправилась в свою комнату, аккуратно закрыв дверь.

Затем легла на кровать, накрыла подушкой лицо и завыла.

***

Так много изменилось.

- Это невозможно, - пробормотал Дедал с отвращением, треснув кулаком по крышке капота, - Невозможно!

- Эй! - отозвалась Акселль. - Это мой автомобиль! - Она внимательно осмотрела капот своего розового Кадиллака.

Дедал скрестил руки на груди и присоединился к Ричарду и Жюлю, которые, прислонившись к противоположной стороне машины, внимательно всматривались через дорогу.

Акселль закурила сигарету.

Жюль скривился.

- Обязательно здесь курить?

- Да, - ответила она невозмутимо, - А ты собираешься прочитать мне лекцию о вреде здоровью?

Ричард усмехнулся, а Жюль отвернулся.

- Это весьма неприятно, - сказал он.

- Тогда встань против ветра, - ответила Аксель.

- Вы двое, прекратите, - сказал Дедал. - Мы не должны ссориться между собой. Сейчас, более чем когда-либо, мы должны держаться вместе.

- Софи уже прибыла? - спросила Аксель.

- Я думаю, они с Мамон прибудут завтра, - ответил Дедал, выдохнул и посмотрел через улицу, все еще не веря, - Это то место? - он спрашивал про это в пятый раз.

- Ага, - сказал Жюль уныло, - Должно быть оно.

Все четверо выстроились в линейку напротив автомобиля.

Через дорогу – там, где они ожидали обнаружить густые леса и болота, куда бы глаз не упал – стоял вместо этого гигантский «Вол Март Суперцентр».

И огромная парковка. И другие магазины, примыкающие к ней.

- Когда в последний раз здесь кто-нибудь был? - спросил Дедал.

Все задумались, пожимая плечами.

- Давно, - в конце концов, произнесла Акселль. - Очевидно.

- Стойте-ка… - Ричард протиснулся в открытое окно автомобиля и достал из салона старую карту.

Он взял свежую карту у Дедала и разложил их обе на капоте.

- Итак, вот Новый Орлеан, - сказал он, ткнув пальцем в город на излучине реки. - А мы где-то здесь, - Ричард провел тощим пальцем вниз по линии дороги голубого цвета, на юг, к юго-западу от Нового Орлеана.

- Это две совершенно разные карты, - сказала Акселль, и Дедал понял, что она имеет в виду. - От какой даты первая карта?

- Ух ты, 1843 года, - ответил Ричард, найдя дату в одном из углов пергамента.

- А это – современная, - заметил Дедал. - Естественно, что старая - абсолютно неточная, это же вам не топографическая карта по спутниковым данным. На них даже одинаковых черт нет. Смотрите, озеро Мидиэнт, озеро Паншан. Вот это называлось Великая Баратария, а теперь, ух, озеро Сальвадор, полагаю.

Он склонился над двумя картами, а затем резко поднял глаза и обнаружил, что очередная крутая, сильная гроза этого дня уже на своем пути.

- Дерьмо, - сказала Акселль.

- Но мы всегда пользовались этой картой, - обратил внимание Жюль.

- Тем не менее, это было давно, - указал Ричард, - Русла рек изменились. Береговая линия совсем другая. С каждым циклоном, ударившим по Луизиане, деформировались особенности ландшафта.

- И что теперь?! - расстроено спросил Жюль, - Вот в чем вопрос.

- Да, Жюль, мы понимаем, - сказал Дедал, слыша раздражение в собственном голосе. Он попытался его подавить. Им необходимо держаться вместе, работать как один. Он протянул руку и пожал плечо Жюля, - Прости, старый друг, я расстроен. Но, уверен, это лишь временная неудача. Мы усилим поиск. Изучим карты разных лет, сравним их. Это покажет нам, насколько изменились береговые ориентиры. После этого, поймем, где нужно искать. Потребуется время, но мы справимся!

- Времени у нас мало! - сказал Жюль.

Снова Дедал умерил свой пыл.

- У нас достаточно времени, - заявил он, стараясь говорить уверенно и непреклонно одновременно. - Приступим сегодня же, - он взглянул на Ричарда, который всё это время молчал.

Красивое юное лицо, и такие взрослые, мудрые глаза. Ричард встретил пристальный взгляд Дедала и кивнул. Дедал сел в машину, как только первые крупные капли дождя обрушились на ветровое стекло.

У них должно получиться.

Это единственный шанс.

Кто знает, выдастся ли когда-нибудь еще один?

***

Клио.

Опаздываю на полчаса.

По-моему, это к лучшему.

Если он всё еще там, значит, его намерения серьезны и он вынослив; если же он ушел – скатертью дорога! (На самом деле, если он ушел, я помчусь следом, как собака).

Мы должны были встретиться в Амадэусе в девять.

Сейчас девять-тридцать, и заведение начинает заполняться. На входе я взглянула на вышибалу-охранника, который автоматически собирался потребовать у меня документ, удостоверяющий личность, чтобы проверить возраст.

«Ты не хочешь этого делать», - подумала я про себя, посылая ему мгновенное отвлекающее заклинание.

Сразу после этого что-то за барной стойкой поймало его взгляд, он отвернулся и быстрыми шагами рванул через толпу, словно бык через пшеничное поле.

Я проскользнула внутрь и улыбнулась, когда увидела некоторых постоянных клиентов. Ощущая на себе восхищенные взгляды людей, я надеялась, что Андре оценит облегающие белые джинсы и плотно завязанный цветной топик на бретельках. Откинув волосы назад, выглядя беззаботной, я медленно осмотрела присутствующих. Я почувствовала его до того, как увидела.

Внезапно я ощутила покалывание на коже, как будто электрический заряд пропустили по телу.

В следующее мгновение мою обнаженную спину накрыла теплая рука, и, обернувшись, я практически оказалась в его объятиях.

- Ты опоздала, - сказал он, глядя в мои глаза так, что я затаила дыхание.

- Теперь я здесь.

- Верно. Что будешь пить?

Со знанием дела он провел нас через толпу до барной стойки, чтобы сделать заказ.

Только не слишком глупое или чересчур детское.

- Маргариту, - ответила я, - Без соли.

Пятью минутами позже мы уже шли в подсобное помещение Амадэуса, которое плавно перетекало в небольшую сцену. Иногда по выходным там тусовались музыкальные группы, но сегодня был вечер будничный, поэтому люди собирались у столиков, устраивались в удобных креслах и на диванчиках, расставленных по всему залу.

Было очень темно, стены обклеены тисненными красными обоями - настолько вульгарными, что сразу бросались в глаза.

Андре повел меня к потертому фиолетовому диванчику для двоих, который уже был занят парочкой из колледжа.

Он ничего не говорил - просто стоял, однако почему-то у них внезапно возникло сильное желание заказать еще пива.

Я плюхнулась на диван первой, взяв Андре за руку и потянув его за собой.

Он слегка улыбнулся, но не возражал. Оказавшись на диванчике, он без колебаний приблизился ко мне так, что с широко распахнутыми глазами мы соприкоснулись ртами.

Моя правая рука всё еще оставалась на спинке дивана, чтобы не расплескать напиток, однако остальная часть тела прильнула к Андре, желая раствориться в нем, испить до дна, слиться воедино.

Спустя несколько минут один из нас отстранился – понятия не имею, кто именно.

Я сделала глоток своего напитка, чувствуя себя ошарашенной, разгоряченной, взволнованной и очень, очень возбужденной.

Я неуверенно взглянула на него – он выглядел абсолютно так же, как я себя ощущала.

- Что пьешь? - спросила я, кивнув на его напиток.

- СэвэнАп, - ответил он, вылавливая мараскиновую вишенку длинными изящными пальцами.

Он протянул ее мне, и я откусила, наслаждаясь сладостью взрывающихся сахарков во рту.

Когда ко мне вернулся дар речи.

- Ну, да, конечно, напои свою девушку, а сам оставайся полностью в здравом уме, - сказала я.

Что, по правде говоря, казалось совсем не лучшим вариантом развития событий для меня. Я ведь итак была в буквальном смысле ослеплена страстью к Андре, но хотя бы сохраняла одну или, возможно, две частички самообладания.

Андре наградил меня кривой улыбкой, и я подавила невольное хныканье.

- Во-первых, - мягко произнес он своим выразительным голосом, - я не думаю, что тебе нужно напиваться, а, во-вторых, хоть я и не пью, но почему-то всё равно чувствую, что уже потерял над собой контроль.

Всё, я влюблена.

И вот насколько всеобъемлющая эта влюбленность: я была абсолютно, полностью, на 100 процентов счастлива и удовлетворена сидением здесь на этом шероховатом диванчике для двоих в многолюдном баре, попивая свой напиток и просто вглядываясь в его темные синие глаза.

Я ничего не хотела, ни в чем не нуждалась, никуда не должна была идти.

Я могла сидеть здесь и поглощать его глазами до наступления конца света.

Я взглянула на него глубокомысленно, проведя пальцем вокруг кромки своего бокала.

- Да, я бы не хотела напиваться, - робко согласилась я.

Я откинулась на боковину диванчика, положив ноги ему на колени.

Мои голые ступни ощутили тепло его крепкого бедра сквозь черные джинсы, и в качестве эксперимента я прижала их посильнее. Мускулы есть.

- Расскажи о себе? - попросила я, отбросив волосы назад. Теребя соломинку в бокале, я улыбнулась: - Где ты был всю мою жизнь?

Он тоже улыбнулся от такого лестного откровения.

Несмотря ни на что, я вспомнила, как к нему отнеслась Рэйси, и ради нее, да и себя, я просто обязана была выяснить хотя бы немного о нем перед тем, как скажу, что мы поженимся.

- Андре? - подначила я, когда он не ответил. - Учишься в школе? Где живешь?

- Андре Мартин, - сказал он, произнеся фамилию с французским акцентом.

Я моргнула.

- Я беру академический отпуск в университете, чтобы поработать со своими дядями в юридической фирме здесь. Помощником юриста. У меня отдельная комната в общежитии.

Его теплые руки скользнули мне под джинсы и принялись массажировать икры.

От этого мой мозг превратился в кисель. Хотя, быть может, это потому, что я наконец прикончила свой огромный бокал маргариты.

- Неподалеку отсюда, - намекнул он, широко улыбаясь. Я поставила бокал на небольшой столик рядом с диванчиком.

Андре Мартин? - переспросила я, чтобы удостовериться.

- Да.

Казалось, будто я смотрела в его лицо всю свою жизнь.

- Это так странно, - произнесла я, отчетливо ощущая туман в голове.

- У меня такая же фамилия. Клио Мартин. Разве не удивительно?

Он выглядел веселым, затем задумался.

- Мартин - не такая уж редкая фамилия, - умозаключил он.

- Ну да, наверное, ты прав, - сказала я. - Просто это забавно - иметь одинаковые фамилии.

Внезапно моя голова окончательно потяжелела; я запрокинула ее назад на подлокотник дивана.

Невольно я застонала от силы, с которой пальцы Андре натирали мои ноги.

Он засмеялся и свесил их обратно с дивана, притянув меня к себе.

Обвил меня руками и поцеловал.

После чего всё слегка поплыло.

Я помню, как он предлагал пойти к нему домой, и, о, чудо из чудес, я сказала «нет». Я была не в состоянии так легко ему сдаться.

Я помню, как мы целовались, ласкались и прижимались друг к другу с такой силой, что в один прекрасный момент на моей макушке отпечаталась пуговица его рубашки, позабавившая нас обоих от души.

Я помню, что хотела еще маргариты, но вместо нее получила СэвэнАп, отчего еще больше влюбилась в Андре.

Я могла доверять ему.

И я помню, что к тому времени, как мы окончательно сказали друг другу «пока», он проводил меня до машины и удостоверился, что я стою достаточно ровно, чтобы вести. На самом же деле, вождение ужалось мне, главным образом, потому, что я совершила неслышное рассеивающее заклинание, как только села за руль.

Сегодняшний алкоголь скажется на моих способностях завтра, однако сейчас магия струилась по моим венам.

Жаль было полностью избавиться от воздействия маргариты, но в то же время я понимала, что если поведу машину в нетрезвом состоянии и убью себя, то моя бабушка достанет меня с того света, чтобы убить заново.

Я опустила окно, двигатель моей маленькой потрепанной Камри загудел.

- Я здорово провела время этим вечером, - сказала я. Очень-очень мягко говоря.

Он провел пальцами по моей щеке, погладив большим родинку.

- Как и я, - сказал он серьезно, после чего просунулся в окно и поцеловал меня долгим, настойчивым поцелуем, - Не против, если я позвоню? (я уже дала ему свой сотовый телефон).

- Ага, - ответила я, превосходя предыдущее преуменьшение, - Езжай осторожно.

От его взгляда у меня появилось чувство, что мы теперь вместе, одно целое, навеки вечные.

Я кивнула, завела мотор и выехала с парковки.

Он отражался в моем зеркале заднего вида до тех пор, пока я не завернула за угол.

***

«Семечко жизни, питаю тебя,

Вот тебе место для роста,

Рядом с тобой пусть растут и друзья,

Всё тебе: дождик и солнце.

Распустятся скоро листочки твои,

В цветеньи набухнут бутоны –

В восторг все придут от такой красоты!

Ведь я ювелир твой садовый».

У меня хватило ума не закатывать глаза и не биться в истерике.

Сажая растения, бабушка каждый раз произносила короткие заклинания, и, естественно, ее сад – по факту весь двор – был самым идеально сбалансированным, прекраснейшим садом из всех в районе.

Пока что какая-то часть меня еще была способна мыслить: «Всё ради какой-то окры».

Она плотно прихлопнула землю вокруг семечка окры, с легкой улыбкой на лице.

Она выглядела абсолютно спокойной, умиротворенной.

Я же умирала.

На улице стояло 1000 градусов жары, и моя футболка промокла насквозь от пота.

Я чувствовала себя абсолютно отвратительно.

По крайней мере, никто, кроме бабушки, не увидит меня в таком виде.

Бабуля взглянула на меня своим взглядом, от которого возникает ощущение, что вам заглядывают вовнутрь черепушки.

- Чашечку чая, нет? - спросила она в шутку.

Я продемонстрировала ей свои грязные, сломанные ногти и волдырь, вздувшийся на большом пальце.

Она рассмеялась.

- Спасибо за сочувствие, - пробормотала я.

- Как ты собираешься быть ведьмой без сада? - спросила она.

- Найму кого-нибудь, - ответила я.

- И этот кто-то будет учиться за тебя? - серьезнее спросила она, - Или, может, тебе стоит нанять его готовить тебе выпивку?

Я тревожно подняла глаза.

- Я не пила спиртного.

На ее лице отразилось «ой, заливай больше».

- Клио, твоя магия очень сильна, - она отодвинула с моей щеки мокрые волосы, - Как и магия твоей мамы. Но твоя мама умерла, не успев развить эту силу полностью. - Ее глаза стали отстраненными, в них промелькнула тоска - А я хочу увидеть, как ты ее разовьешь. К несчастью, единственный способ достигнуть этого – не отлынивая учиться, заниматься, практиковаться. Единственный способ практиковаться, как следует, - это не притуплять свои чувства. Ты можешь быть сильной ведьмой или можешь быть слабой. Дело твое.

- На дворе лето, - сказала я, ненавидя то, как жалобно и по-детски это звучало, - Я хочу веселиться.

- Ну, так, веселись, - сказала она, - Но в ноябре тебе исполнится восемнадцать. И в данный момент ставлю тебя в известность, что ты нисколько не готова к своему ритуалу вознесения на новый уровень.

Теперь она полностью завладела моим пристальным вниманием.

- Что? Серьезно? Не знала, что он такой сложный.

Она кивнула, выглядя одновременно и грустной и мудрой, и почему-то старше, чем обычно.

- Он такой сложный, милая. И если ты будешь усердно трудиться, то, вероятно, сможешь пройти его. Или можешь еще год подождать своей очереди в девятнадцать.

- Ох, ну уж нет, - фыркнула я, представляя всех остальных подростков, прошедших ритуалы вознесения в восемнадцать лет.

Никто ни разу не провалился, оказавшись вынужденным ждать девятнадцатилетия.

Я никогда не переживу этого.

Я опозорю свою бабушку, которую каждый считает одним из самых лучших учителей.

Я буду выглядеть, как абсолютный лузер, когда фактически каждый будет посылать меня к чертям.

Проклятье! Всё, чего мне хотелось – так это увидеть Андре.

Мне не хотелось учиться, не хотелось практиковаться, не хотелось отказываться от поглощения веселящих напитков типа маргариты.

- Проблема в том, что порой обучение кажется немного, ну, скучным, - деликатно призналась я, - У меня такое ощущение, что мне надо работать с молниями и электричеством – «большой» магией, понимаешь? - я выставила руки в стороны, чтобы продемонстрировать «большую» магию.

Бабушка взглянула на меня резко.

- Большая магия – опасная магия, - сказала она, - Даже если она во благо. Помни, что за внешней стороной есть оборотная, и чем больше внешняя - тем больше оборотная.

Я кивнула, подумав: «Какого черта это означает?», а вслух сказала: - Ладно, постараюсь заниматься больше.

Бабуля встала и отряхнула руки о свой старомодный фартук.

- Как я уже сказала, решать..., - она прервалась, слова унеслись прочь.

Стоя очень неподвижно с застывшими руками, она осмотрела всё вокруг нас.

Небо, где сгущались обычные ежедневные грозовые тучи, улицу, противоположную сторону улицы, наш дом и двор.

- В чем дело? - я тоже встала.

Бабушка взглянула на меня удивленным взглядом. То есть, в действительности она смотрела так, словно затруднялась определить, кто я есть.

Это было жутко, и на секунду мне показалось, что у нее случился удар или что-то типа того.

- Что такое? - повторила я. - Бабуля, ты в порядке? Пойдем в дом, и я дам тебе холодного лимонада, хорошо?

Затем она моргнула и еще раз быстро осмотрелась вокруг.

- Нет, со мной всё хорошо, милая. Просто надвигается гроза.

- Летом в полдень всегда надвигаются тучи, - заметила я, мягко потянув ее к крыльцу, - И каждый день, примерно в три часа, случается ливень. Но он проходит очень быстро...

- Нет, - перебила она, - Нет. - Ее голос стал сильнее и привычнее. - Не ливень. Я имею в виду большую грозу - ту, что повлечет... - ее слова снова стихли, и, опустив взгляд на землю, она потеряла мысль.

- Ураган? - спросила я, пытаясь понять.

Она напугала меня ужасно.

И не ответила.

***

Таис

Я осмотрелась вокруг и вздохнула.

Класс, один из тех самых снов.

Как раз то, что мне нужно.

Всю мою жизнь мне снились реалистичные, красочные, живые сны.

Я пыталась рассказать о них папе, но, несмотря на его сочувствие, он так и не понимал, что я имею в виду.

Конечно, каждую ночь они не снились.

Где-то примерно в 65 процентах случаев.

В снах я ощущала холод и тепло, чувствовала запахи и вкусы, могла определять вещества на ощупь во рту.

Как-то раз после ограбления магазина в центре города, мне приснилось, что я была в нем и что в меня выстрелили.

Я ощутила жгучий жар от пули, пробившей грудь, а затем толчок от этого удара сбил меня с ног.

Вкус крови наполнил рот.

Теряя сознание, истекая кровью, я в изумлении уставилась на потолок, по старинке отделанный оловом.

Однако это был лишь сон.

Воистину раздражающая вещь заключается в том, что даже хотя почти всегда я осознаю, что сплю - я бессильна остановить это.

Лишь несколько раз я выкрикивала «Хватит!» и ухитрялась вытащить себя из некоторых событий.

Однако большую часть я была вынуждена просто поглотить.

Что объясняет, почему я стою в центре этого болотистого густо заросшего места, думая: «Проклятье!»

Вероятно, я все-таки научусь покупать туристические открытки и отправлять их домой друзьям. Отправься я в тур по сновиденьям - картинки на них выйдут забавными: луизианское болото или огромная плантация или вход в стриптиз-клуб на улице Бурбонов - причем все с моим крошечным изображением. Эти образы, определенно, очень глубоко застрянут в моем подсознании.

Итак, болото. Что ж, мне нужно отключить все свои ощущения от этого места и просто увидеть, что произойдет, что именно должен показать мне этот сон.

Я осмотрелась вокруг. Мои голые ноги находились глубоко в красновато-зелено-коричневой воде, на удивление теплой. Дно под ногами из чрезвычайно скользкой глины. Густой ил хлюпает между пальцами. Воздух плотный, тяжелый и влажный. Моя кожа покрылась потом, который не мог испариться.

Солнечный свет едва доставал до земли, и я попыталась убедить себя, что это фантастический пример лесоподобного места обитания дождя.

Затем я увидела привидений. Прозрачных, серых, диснейворлдовских привидений, порхающих с ветки на ветку, словно играя в привиденьческие прятки.

Я увидела женщину в старомодной одежде, седовласого мужчину в выходном костюме. Маленькую девочку с впалыми глазами, одетую в лохмотья, которая пальцами ела рис из чашки. И раба с цепями на запястьях, исцарапанной, кровоточащей кожей. Я стала замерзать, и каждый крохотный волосок на моем теле встал дыбом.

Не было ни звука: ни плеска воды, ни криков птиц, ни шелеста листвы. Мертвая тишина.

- Так, я увидела достаточно, - твердо заявила я себе. - Пора просыпаться.

Туман вокруг меня сгущался, становился темнее, обволакивая дымчатой узорчатой пеленой деревья, кипарисовые коленки, испанский мох.

Где-то в десяти ярдах (~9,14 м) зашевелилось бревно… нет - аллигатор, покрытый толстой темно-зеленой кожей. На одну секунду я увидела его маленькие желтые глаза перед тем, как он тихо погрузился в воду, направляясь ко мне.

Дерьмо.

Что-то коснулось моей голой лодыжки, и я вскрикнула, высоко подпрыгнув в воздухе. С колотящимся сердцем я посмотрела вниз. Гигантская змея обвивала мою голую ногу. Огромная, толщиной с мою талию, невероятно сильная, темная и мокрая. Из треугольной головы торчали два ледяных рептильных глаза. Постоянное хлестание ее языком по моей коже вызывало ощущение, будто я покрыта ползающими насекомыми.

По моим венам равномерно заструился адреналин, сдавливая горло, ускоряя сердцебиение. Я попробовала сбежать, но змея тут же схватила меня. Беспомощно изо всех сил я дернулась, пытаясь выпутаться из ее хватки. Я ударила ее кулаком по голове, но она лишь едва покачнулась.

Она обвилась вокруг меня так, что под тяжестью, сдавленная ею, я повалилась с ног. Воздух покидал стиснутые легкие. Я задыхалась, пытаясь закричать, впившись ногтями в сильные мышцы, опутавшие шею. Затем внезапно до меня дошло, что я умру: здесь в этом болоте, не понимая почему.

- Папа! - Из последних сил крик вырвался из моей груди.

И тут же обвившая шею змея подавила его. Я больше не чувствовала рук. Голова кружилась, и я ничего не видела... Вдруг всё вокруг стало ярким, словно кто-то включил прожектор.

Я тяжело задышала и бешено заморгала, всё еще ничего не видя, со змеей на шее.

- Тихо-тихо, черт возьми, - прозвучал голос, и сильные руки принялись за мою шею.

Когда хватка змеи ослабла, я снова смогла дышать, глубокими вдохами заглатывая ледяной воздух, чувствуя, как по виску и спине стекает холодный пот.

- Аха, аха…

- Я слышала, как ты кричала, - сказала Акселль, и я с трудом сфокусировалась на ней.

Медленно с неимоверным трудом я села, приставив руку к горлу. Я всё еще задыхалась, с до сих пор сдавленным от паники горлом.

Я огляделась вокруг: я в маленькой комнате в доме Акселль в Новом Орлеане. Акселль выглядела нехарактерно растрепанной с взъерошенными волосами ото сна, сердитой, ее тело едва умещалось в красную кружевную комбинацию.

- Что произошло? - прохрипела я голосом, словно всю ночь беспрерывно кашляла.

Опустив взгляд, я обнаружила, что простыня, которой я укрывалась, скрутилась в толстый жгут, и это он был обмотан вокруг моей шеи.

- Мне приснился кошмар, - сказала я, по-прежнему пытаясь адаптироваться. - Змея… - я стянула простыню, отбросив ногами подальше, и провела рукой по своему влажному лбу, - Боже.

- Как ты сюда вошла? Дверь была заперта.

Она пожала плечами.

- Это мой дом. Здесь от меня ничего не заперто.

Класс.

- Ну, спасибо, - я неуклюже поблагодарила. - Я думала, что умираю, это было… действительно реалистично.

Я еще раз сглотнула, слегка ощупывая ноющее от боли горло.
Нахмурившись, Акселль аккуратно отодвинула мои пальцы, приподнимая подбородок.

Она осмотрела мою шею, перевела взгляд на простыню, затем снова – на шею.

Глядя на выражение ее лица, я встала и, шатаясь, подошла к небольшому зеркалу над белым бамбуковым комодом.

Моя шея была в ушибах и царапинах, словно меня по-настоящему душили.

Мои глаза на лоб полезли. Акселль подошла к окну и провела руками по раме.

Занавески задернуты и скреплены изнутри, да и само окно закрыто.

- Это был просто сон, - слабо произнесла я.

Конечно, если только Акселль не пыталась меня убить.

Но я не чувствовала опасности от нее - она лишь разбудила меня.

Это глупо звучит, и трудно объяснить.

Но иногда я испытывала к людям чувство, как, например, в седьмом классе, когда я мгновенно возненавидела Коача Дикина, несмотря на то, что все остальные любили его и считали таким замечательным. Я возненавидела его мгновенно, без причины. А потом через шесть месяцев он был арестован за сексуальные домогательства к четырем ученицам.

Я прошла в ванную, плеснула воды в лицо, немного отпила, ощутив боль в горле во время глотка.

- Не понимаю, как ты могла сама это сделать, - пробормотала Акселль, когда я встряхнула постельное белье, развернула простынь и всё это ровно расправила. - Тебе приснилось, что это была змея?

Я кивнула, складывая белье, как можно дальше, под кровать.

Я больше не хотела, чтобы оно лежало рядом с моей головой, - На болоте.

Акселль задумчиво взглянула на меня, и, впервые с того момента, как мы встретились, я заметила явный интеллект в ее черных глазах.

- Ладно, оставь дверь открытой сегодня ночью, - сказала она, широко ее распахнув. - На случай… если что-нибудь понадобится.

- Хорошо.

Бормоча себе под нос, Акселль легкими движениями провела пальцами по дверному косяку, как будто выписывая секретное сообщение.

- Что ты делаешь?

Она пожала плечами: - Просто удостоверяюсь, что с дверью всё в порядке.

Даа ууж.

- Позови меня, если испугаешься или что угодно, - сказала Акселль прежде чем развернуться уйти.

Я кивнула.

И что удивительно: мне действительно показалось это комфортным.

Затем она ушла, ее тонкая красная фигура тихонько прошелестела по кухне.

Я села в кровати, опершись на переднюю спинку, и не ложилась спать до тех пор, пока сквозь занавески не начало пробиваться солнце.

***

Время истекает

В доме Акселль в помещении на чердаке Жюль разложил на рабочем столе свою последнюю карту.

- Какого она года? - уточнил Дедал.

Жюль проверил:

- 1910.

«Кропотливый, но почти бесполезный труд», - подумал он про себя. Хотя, возможно, какой-то незначительный прогресс, всё же, есть.

- Взгляните, - позвал Жюль, обводя кружком южную часть реки Атчафалайя. - Она отличается здесь и здесь.

Поиск по сайту: