Друзья – это большое везение

Ехал в Чернобыль на вахту. Все как обычно: тот же поезд Минск—Киев, и даже вагон № 10, в котором почему-то мне чаще всего приходится ездить... Нет, что-то все-таки смущало. Может то, что из-за закрытых дверей доносилась только английская речь?

Лишь одна женщина, переходя с проводницей от одного купе к другому, бросила несколько русских фраз. Наконец, когда пассажиры успокоились и наступила тишина, я решился подойти к ней и познакомиться. Она оказалась руководителем культурно-педагогического Центра «Лидер» в Киеве, а на этот раз она выступала в роли переводчика в группе американских туристов. Валентина Иосифовна Белявская долго и увлеченно рассказывала о своем Центре, об универсальной методике обучения языкам, которая годится и седым старикам, и самым маленьким гражданам. Но затем выяснилось, что между нами есть нечто большее, чем тяга к иностранным языкам: как и многих на Украине, семью Валентины Иосифовны не обошел Чернобыль, еемуж -- ликвидатор.

Это обстоятельство наверное сыграло свою роль: на следующее утро меня пригласили в купе руководителя американской группы, представлявшего организацию «Фильмы духовного возрождения», доктора Блэка Кука, где набилось столько американцев, сколько могло вместить купе. Вопросы сыпались со всех сторон и порой были столь неожиданными и сложными, что даже мне, человеку искушённому, было трудно вникнуть в существо вопроса.

В отличие от обычной для нас темы о хлебе насущном, моих новых друзей в основном интересовали проблемы духовного возрождения народов. Ведь нам накормить самих себя в скором будущем все-таки удастся. А вот что делать с нашей духовностью, покареженной и раздавленной многими десятилетиями триумфального шествия к самому «справедливому и счастливому будущему»?

Разговор получился интересным, можно сказать, душевным. Выяснилось, что мои собеседники о чернобыльских проблемах имеют самое поверхностное и искаженное представление. Мне еще раз довелось убедиться, что наши официозные "визитеры от Чернобыля», потоками рвущиеся за границу, или сами не имеют правдивой информации, или преднамеренно ее искажают. В общем, было о чем поговорить. Только одно огорчало -- поезд уже грохотал по мосту через Днепр. Скоро расставаться.

И тут что-то произошло: пошел шепоток, явно не предназначавшийся для моего уха. Руководителю группы что-то скрытно от меня передавалось из рук в руки. Я догадался, что Блэк Кук, не прерывая разговор со мной, руководит какой-то операцией. И вдруг… на столике передо мной возникают две стопки денег.

«Это вам, -- поясняет Блэк. -- Может, кому-то из ваших коллег нужна помощь».

Это произошло так неожиданно, что я в буквальном смысле потерял дар речи. В эту минуту я убедился, как много могут сказать глаза людей -- слова как-то ушли на второй план. Мы смотрели друг на друга, как старые добрые друзья. Убежден, что таковыми с этой минуты мы и стали.

Мои американские друзья спешили, ведь завтра им предстоял далекий путь на родину. Но я верю, что частичку нашей чернобыльской беды, частичку нашей общей боли они увезли с собой.

Спасибо за разделенное с нами горе, спасибо за эту человечность и душевность. Думаю, что они выложили все деньги, что оставались у них в кошельках. И к тому же, как я узнал у Валентины Иосифовны, не из богачей состояла американская группа. Однако ж они, не колеблясь, передали мне 277 долларов и 390 рублей. Так и хочется сказать: выложили перед совершенно незнакомым человеком. Но, думаю, это было не так -- мы были уже друзьями! Нас связало то, что идет из глубины души, от сердца к сердцу. И если есть Бог, я благодарен ему, что в который раз я ехал в том же поезде Минск -- Киев, и даже в том же вагоне № 10, в котором почему-то мне чаще всего приходится ездить...

Минск-Киев, апрель 1992г.

P.S.

В Минске я решил передать всю сумму от американских друзей Александру Григорьеву из г. Борисова (дер. Гора). Старшина милиции, работал в чернобыльской зоне практически в первые же месяцы после аварии. И заработал … интромедолярную опухоль спинного мозга. Здоровый до Чернобыля парень превратился в инвалида первой группы. Увы, типичная для множества чернобыльских парней ситуация. Наверное, его состояние было бы еще хуже, если бы год назад ему не сделали операцию американские врачи. Саша и его сестра Алла никогда не забудут тех дней в Америке, доброго отношения к ним всех, с кем их свела судьба в далекой, но очень близкой для них стране. Там остался самый дорогой им человек -- американский хирург, заведующий нейрохирургическим отделением госпиталя Мичиганского университета профессор Юлиан Хофф.

Передать этот своеобразный привет из Америки хотелось в домашней обстановке. А Саша за это время успел дважды побывать в Минской областной больнице: сначала обследовался, затем лечился. Хорошо хоть доллары не падают в цене.

Тем временем и другие добрые люди смогли хоть немного помочь Саше в его нелегком положении. Немецкая благотворительная организация из Дрездена, которую возглавляет госпожа Евгения Эверт, передала для больного чернобыльца специальную коляску. Красный Крест из Лейпцига, руководимый господином Рюдигером Унгером, прислал Саше функциональную кровать, способную менять форму и положение. Американский подарок тоже очень обрадовал Сашу. И для Сашиных сестер Аллы Филипповны Камоско и Татьяны Михайловны Хомич, отдающих Саше все свои силы, это было очень кстати.

Надо признаться, что когда руководитель группы американцев выложил в поезде передо мной стопку долларов и наших червонцев, первым моим желанием после шоковой паузы было написать расписку. Так уж нас воспитали -- больше верить бумажке. Слава Богу, что я остановился вовремя, не оскорбив добрые чувства людей столь формализованной реакцией на их душевный порыв.

И я могу доложить господину Блэку Куку и всем моим теперь уже друзьям из Америки, что обещание передать эти деньги тому, кто в них больше всего нуждается, я, наконец-то, смог выполнить.

Саша очень просил меня передать самую сердечную благодарность всем людям, которые старались и стараются помочь ему. Низкий поклон и от Саши, и от меня доктору Блэку Куку и его группе, госпоже Евгении Эверт, господину Рюдигеру Унгеру, доктору Юману Хоффу и его коллегам, всем, кто отдал частицу своего сердца человеку, нуждающемуся в доброте и участии. Мне удалось выполнить Сашину просьбу.

Я искренне благодарен судьбе за встречу с такими отзывчивыми и добрыми людьми! Вот ведь и правда -- друзья -- это большое везение!

дер. Гора, сентябрь 1992г.

Зарисовки с натуры

Смелый человек

Шел 1986 год. В моем послужном списке значился третий год работы шабашником на строительстве различных объектов механизации в колхозах. Это была попытка бросить вызов существующей партийной системе и административной власти. Уйти с должности профессора на должность рабочего любого предприятия Минска мне не удалось. Система твердо защищала свои командно-административные позиции. Даже демонстративный выход из партии не заставил обратить хоть какое-нибудь внимание на те безобразия, которые толкнули меня на этот шаг. Вызов оказался безрезультатным: ситуация «профессор-рабочий» не вызвала у власть предержащих ни малейших эмоций.

Работа строителем-монтажником, как это ни странно, доставляла мне куда большее удовлетворение, чем все то, что я делал до этого. По крайней мере, я чувствовал, что мой труд нужен, что никто не сможет по тупости или из «партийно-административных соображений» помешать мне делать полезное дело. Да, и зарплата была куда серьезнее, чем профессорская. К тому же, тот опыт, который я приобрел на этой работе, оказался потом, уже в Чернобыле, чрезвычайно полезным. Именно там мои «совмещенные» знания и опыт оказались для меня просто незаменимыми.

И вдруг … 26 апреля что-то случилось в Чернобыле! Что именно, удавалось по крупицам воссоздать с помощью моих друзей и коллег, работавших в области атомных технологий. Первым в Белоруссии забил тревогу директор Института ядерной энергетики (в Соснах) член-корреспондент Академии наук Нестеренко Василий Борисович. Говорил он не то, чего от него ожидали «властители», а то, что он сам знал и понимал. Так активно бил тревогу, что простить ему этого не смогли и … сняли с работы. Но многое и многим он помог понять. Первое «странное» сообщение появилось в печати 3 мая. Это было обычной полуправдой: что-то было сказано, но так, чтобы никто и ничего не смог понять. Без той «дополнительной» информации и я бы ничего не смог понять.

Почувствовал, что мое участие в чернобыльских работах может быть полезным. Взыграло чувство патриотизма. Послал на имя М.С.Горбачева письмо с просьбой направить меня в Чернобыль. Никакого эффекта. Пишу в Минатомэнергопром. Еду в Москву, уговариваю, прошу. Вежливый ответ: «Будем иметь в виду. Понадобитесь, вызовем.» Словно на курорт просился. Потом до меня дошло: слишком во многом мне удалось уже разобраться, и они это почувствовали. Не нужны были им люди, пытающиеся разобраться в случившемся. Но это дошло уже потом. А тогда я всеми силами пытался убедить их, что нужен там. Видимо, чтобы отделаться, попросили прислать анкету и автобиографию. Все, как на духу, описал, послал. И опять осечка. Зачем было писать всю правду и только правду? Ни ответа, ни привета. Снова еду в Москву. Снова уговариваю.

И тут начинаю понимать, что своей правдой я подписал себе приговор. Разве же могли они пустить в столь «ответственное» место такого рецидивиста, как я. Два исключения из партии, третий раз (это уж совсем кощунство!) сам вышел из партии. И что это за демарш: профессор -- рабочий! Уже почти смирился с судьбой: не достоин, значит не достоин. Обидно, но ничего не сделаешь.

Вдруг неожиданный звонок: «Приезжайте в Министерство». Приезжаю. Объясняют, что нашелся в Чернобыле некий смелый человек, который готов рискнуть и взять меня к себе в группу. Похоже, берет на поруки. И направление выписывают.

Три дня на расчет и сборы и … туда, в неизвестность! Да, и страх немного гложет: не на курорт ведь. Первая встреча с моим «опекуном» -- Гороховым Василием Ивановичем. Приятный человек, с бородкой, похоже, весьма доброжелательный. И совсем не похож на тех монстров, какими я представлял себе работавших в зоне.

Первый ознакомительный выезд с шофером Василия Ивановича в зону взорванного реактора. Зрелище – не приведи господь! Снуют машины, подвозят бетон и какие-то конструкции. Над реактором висит «колбаса» времен Отечественной войны. На ней подвешен мощный светильник: работы идут круглые сутки. Впервые оказался так близко к этому страшному символу Чернобыльской Беды! Страшновато, да и водитель торопит.

И за дело! Василий Иванович руководит штабом по дезактивации города Припять. К счастью, мощный выброс из реактора прошел чуть левее города. Это спасло от верной гибели его жителей. А там, куда легло пятно, погиб хвойный лес. Стал рыжим. Пришлось уничтожать его. По всему городу решили снять слой грунта в 20-25 см и вывезти в захоронение. Работы шли полным ходом. Времени на раскачку у меня не оказалось.

Сложные проблемы возникли из-за ужасного состояния городских сетей. Словно знали коммунальщики города о предстоящей аварии, и все ремонты откладывали на лето 1986 года. Не удалось разыскать даже планы сетей. Многое восстанавливали сами. Даже аэрофотосъемка пригодилась. Но дела шли. Было восстановлено и тепличное хозяйство. Потом мы часто наведывались туда за свежими помидорами, огурцами, перцем, клубникой и … за цветами.

Пришлось выполнять множество различных поручений Василия Ивановича. Это и позволило мне быстро войти в курс работ, которые велись в зоне. Но это и сократило время моего пребывания в группе Василия Ивановича.

Прослышал я о том, что на крыше третьего-четвертого блоков работают некие «биороботы». Так прозвали людей, выполнявших очень опасные работы, которые должны были выполнять роботы. Представлялось это чем-то страшным, кощунственным. Трудно было смириться с такой опасной, недопустимой и постыдной работой людей. Казалось, что, будучи там, я смог бы хоть немного облегчить участь этих людей.

Разговор с Василием Ивановичем был не из простых. Но он и на этот раз поверил в меня и помог перебраться в группу, работавшую на очистке кровли третьего-четвертого блоков. Смелый он человек – Василий Иванович: такого «рецидивиста» и на столь высокое (в буквальном смысле) место!

Так я и оказался в группе Кулекина Владимира Сергеевича.

Москва-Чернобыль, май-ноябрь 1986г.

"Демагоги"

Помещение штаба по дезактивации кровли третьего-четвертого блоков. Рабочий день приближается к концу. За столом заместитель начальника штаба Валерий Степанович что-то сосредоточенно записывает. Bxoдит один из членов штаба и обращается к нему:

"Ты знаешь, как тебя называют?"

Поиск по сайту: