Часть 2. ОТДЕЛЬНЫЕ ВИДЫ СУБЪЕКТОВ ПРАВА

Глава 3. ЧЕЛОВЕК КАК СУБЪЕКТ ПРАВА....................... 222

§ 1. Первичные и производные субъекты права.... -

§ 2. Человек как первичный субъект права............ 250

§ 3. Праводееспособность человека......................... 260

§ 4. Правовая индивидуальность и правовой статус

личности............................................................... 284

Выводы по главе........................................................ 291

Глава 4. ЮРИДИЧЕСКИЕ ЛИЦА......................................... 296

§ 1. Юридическое лицо как правовая конструкция......... -

§ 2. Генезис представлений о юридическом лице.. 312

§ 3. Сущность юридического лица........................... 335

Выводы по главе........................................................ 358

Глава 5. ОСОБЕННОСТИ ГОСУДАРСТВА КАК СУБЪЕКТА

ПРАВА....................................................................... 363

§ 1. Государство как правовая корпорация,

ее участники........................................................ -

§ 2. Общая правовая воля — основа целостности

государства.......................................................... 380

§ 3. Принцип правового представительства

как альтернатива принципу народного

представительства............................................... 416

§ 4. Праводееспособность государства; государство

как патримониальная личность (казна)............ 429

§ 5. Государство как система субъектов права....... 453

Выводы по главе........................................................ 461

ВВЕДЕНИЕ

Авторы, исследующие проблему субъекта права, обычно исходят из того основания, что в юридической науке существует вполне сформировавшаяся общая теория субъекта права, и в качестве целей своих исследований видят ее дальнейшее развитие, дополнение, уточнение ее положений. Данный тезис о существовании в юридической науке общей теории субъекта права, на наш взгляд, нуждается в критическом осмыслении. То, что сегодня принято называть общей теорией субъекта права, по сути есть заимствованные из цивилистической доктрины частнонаучные представления о субъекте гражданско-правовых отношений. Эти представления не прошли необходимой теоретической переработки, и им преждевременно был придан статус общетеоретических. В гражданско-правовой сфере субъект права вполне резонно рассматривается как частное лицо, главным образом участник имущественно-правовых отношений (имущественно-правового оборота). Этот частноимущественный аспект является определяющим для гражданского права, гражданско-правовых отношений и их участников, но данный аспект вовсе не оказывается необходимым для других отраслей, для права в целом. Тем не менее конструкция частного лица — субъекта права, став достоянием общей теории права, предлагается всем отраслевым юридическим наукам в качестве общеправовой. Сегодня складывается парадоксальная ситуация, когда новейшие российские кодексы, регулирующие публично-правовые отношения, определяют в качестве участников данных отношений физических и юридических лиц. Однако понятие физического лица и понятие юридического лица изначально формировались как частноправовые. Отсюда их использование в публичном праве не может не вызывать сложностей. Не случайно в отраслевых юридических науках наметилась устойчивая тенденция к «созданию» своих собственных отраслевых субъектов права. Число этих субъектов постоянно множится, я если данный процесс получит свое логическое завершение, то каждая правовая роль будет признаваться самостоятельным субъектом права. Как представляется, именно отсутствие общей теории субъекта права приводит к попыткам определения отраслевыми юридическими науками собственных субъектов права. Существующая неопределенность в том, кто или что есть субъект права, каковы признаки, характеризующие субъект права, критерии их классификации, виды субъектов права, свидетельствует о том, что в юридической науке не сложились прочные теоретические основания, теория субъекта права.

Вывод о том, что в правоведении еще не сформировалась общая теория субъекта права может быть сделан также по другому основанию. В советской юридической науке, а теперь и в современной российской юриспруденции существует тенденция к материализации субъекта права. Многие авторы усматривают в субъекте права нечто естественное, материальное, физически существующее. В частности, в так называемом физическом лице — субъекте права обычно видят не правовую абстракцию, не представление, а живое, действительно физическое лицо, которое вполне осязаемо, ощущаемо, реально существует, человека как правовую личность смешивают с ее материальным носителем, человеком как природным существом. Сам термин, используемый для обозначения человека как субъекта права («физическое лицо»), очень точно передает характер и природу данного воззрения. Высказанные еще в дореволюционной литературе (Н.Л. Дювернуа, И.А. Покровским, Е.Н. Трубецким и др.) критические соображения в отношении указанной позиции оказались основательно забыты, невостребованы современной юриспруденцией. Также натуралистически сегодня рассматривается юридическое лицо: как некое имущество, совокупность людей, имущественно-людской конгломерат и т.д. В связи с этим важно отметить то обстоятельство, что представления о правовом лице как лице материальном оказываются в полном противоречии с представлениями о праве как мире духа, сознания, как некоторой «второй природе», являются совершенно несовместимыми с ними. Правовая сфера с подачи представителей указанного материалистического воззрения оказалась обителью живых существ, людских объединений, целевых имуществ и т. д. С нашей точки зрения, произошла подмена собственно правовых представлений естественно-научными. Правовая наука заимствовала абсолютно чужеродный для нее взгляд на правовые явления как на материально-физические. Данное обстоятельство не позволяет квалифицировать существующие представления о субъекте права в качестве теоретико-правовых в тесном смысле.

Кроме того, всякая теория должна иметь системный характер, давать целостное представление об ее объекте. Она должна отвечать требованиям логической завершенности и внутренней непротиворечивости. Если с этой позиции оценивать сложившиеся в юридической науке представления о субъекте права, то можно сделать вывод прямо противоположный. Это касается в равной мере конструкции правосубъектности как единства правоспособности и дееспособности (во-первых, созданной под гражданско-правовые цели и совершенно бесполезной в других отраслях права; во-вторых, внутренне противоречивой, нелогичной), признаков субъекта права, оснований деления субъектов права на виды и т. д. Теоретическое знание должно истолковывать, объяснять объект всесторонне, определять его внутренние закономерности, основываясь при этом на логико-методологических принципах и правилах, оно, как принято считать, есть высшая форма организации научного знания. Как раз именно этого недостает исторически сложившимся представлениям о субъекте права; исходя из указанных критериев существующая совокупность представлений явно не дотягивает до уровня теории субъекта права.

С нашей точки зрения, юридической науке еще предстоит разработать полноценную теорию субъекта права, призванную ответить не только на вопрос о том, что (или кто) есть субъект права, но и определить место, роль субъекта в правовой системе, установить: субъект ли существует для права или право для субъекта, действительно ли право — лишь совокупность норм, что есть правовая норма, что понимать под правовым отношением субъектов и т.д. Решение проблемы субъекта права неизбежно коснется всех сторон, всех аспектов правовой науки, скажется на понятии права, на понимании правовой свободы, правового регулирования, юридической ответственности и т. д.; повлечет за собой переосмысление всех основополагающих правовых понятий, теоретических конструкций. Разработка теории субъекта права для правовой науки есть задача

чрезвычайно важная и в такой же степени сложная. Когда вся юридическая догма зиждется на той идее, что в основе всего правового мироздания лежит юридическая норма, что она есть центр и материя права, то всякая попытка взглянуть на субъект права как на правовую самоценность, как на то, что достойно рассмотрения в качестве источника права и точки правового отсчета, неизбежно предполагает переоценку существующих правовых ценностей, осмысление исходных правовых оснований. С учетом сложности этой задачи наивно полагать, что в одной работе возможно осуществить анализ и разрешить весь комплекс проблем, связанных с формированием теории субъекта права. Однако заложить фундамент, основания данной теории, определить главные, ключевые проблемы и попытаться обозначить способы их решения вполне возможно. Именно эту задачу и поставил перед собой автор настоящей работы.

Актуальность проблемы субъекта права, с одной стороны, определяется ее неразработанностью (последние теоретико-монографические работы по данной проблеме были опубликованы в 60-е гг. прошлого века, совершенно в иную эпоху), отсутствием системных теоретических представлений по данному вопросу, а другой — обусловливается ролью личности в праве. Личность, выступающая, по мнению автора, в качестве творца всего правового, истинного источника права, создателя всех правовых идей, величайшей правовой ценности, заслуживает того, чтобы правовая наука придала ей должное значение. Поразительно, но именно субъекту, правовой личности традиционно меньше всего уделяется внимания в российско-советской юридической литературе. Позитивизм настолько глубоко проник в научное правосознание, так его деформировал, что целые поколения российских правоведов не могут иначе воспринимать субъект права, как только в качестве элемента состава правоотношения. Такое восприятие субъекта права очень точно передает отношение отечественной юриспруденции к правовой личности. Здесь холодная безучастность юридического позитивизма к проблеме субъекта права смешивается с презрительно-снисходительным взглядом на человека как субъекта права со стороны приверженцев правового большевизма. Чтобы изменить существующее отношение российской юридической науки к проблеме правовой личности, повернуть ее к субъекту права, сделать его центром, главным объектом правового познания, необходимы большие усилия, существенный

пересмотр научных ориентиров, самого правового сознания юристов. Кроме собственно исследовательских задач автор данной работы стремится также внести свой посильный вклад в процесс переоценки научных ценностей, обращения российской юридической науки к правовой личности как к центру всего правового мироздания.

В предлагаемой работе предпринята попытка использовать многоаспектный подход к исследованию субъекта права, рассмотрения его объемно, с разных сторон, в частности: в качестве лица (юридической внешности); правовой воли; совокупности правовых связей, отношений; как правового сознания; правового деятеля и т.д. Данный подход, как представляется, позволяет всесторонне исследовать субъект права, сформировать комплексное представление о нем, тем самым преодолеть односторонний взгляд на субъекта права как на формальную праводееспособность. При использовании указанного подхода правовая личность предстает во всем многообразии ее проявлений, она оказывается тем пронизывающим и объединяющим все правовые процессы стержнем, вокруг которого, собственно, и формируется правовая материя, организуется правовое содержание. Реализуя многоаспектный подход к исследованию субъекта права, автор не останавливается лишь на анализе отдельных сторон бытия правовой личности, а стремится установить то, что их связывает воедино, то главное, сущностное, что определяет субъект права, его место, роль в правовой системе. И здесь на первый план как итог проделанного анализа выходит фигура творца права, правового абсолюта, созидающего своей волей все правовое. Субъект права предстает не как мертвая юридическая оболочка, правовая форма (праводееспособность), а как высшая правовая инстанция, самоценная правовая индивидуальность, одновременно создающая в своем сознании образы права, правовые идеалы; творящая правовые законы, заключающая договоры, вырабатывающая правовые обычаи; выступающая участником всех правовых отношений, всех правовых процессов; осуществляющая правовую деятельность, реализующая, применяющая принятые с ее участием нормы права; являющаяся носителем правовой культуры, всех правовых ценностей.

Использование многоаспектного подхода к исследованию субъекта права также выражается в совмещении автором философско-правового ракурса исследования с догматически-правовым. Опреде-

ляя теоретический уровень (ранг) проблемы субъекта права, автор исходит из того, что ее невозможно решить лишь в рамках философии права, не затрагивая и критически не осмысливая, не изменяя догму права и далее — позитивное право, законодательство. Идеи, высказанные в рамках естественно-правовой доктрины, в кантовской, гегелевской концепциях, антропологических доктринах, либертарной теории права, других непозитивистских концепциях, позволяют установить общие принципы построения и функционирования правовой системы, место в ней субъекта права, правовой личности. Однако лишь в действующем праве происходит юридическое воплощение данных представлений в нормативно-правовые конструкции, понятия, нормы, начинается их юридическая жизнь. Всякое юридическое опредмечивание философских гуманистических идей предполагает необходимым условием процесс осмысления существующих частных правовых теорий и общей теории права, уточнения используемых в них понятий, определений, классификаций, моделей и разработку новых. Именно такое исследование проблемы субъекта права (в контексте догмы права, ее переинтерпретации), по мнению автора, действительно имеет характер собственно правового познания, правового исследования; что касается философских представлений по данной проблеме, то они рассматриваются как предпосылка для собственно правового анализа. Главная сложность в осуществлении подобного исследования состоит в том, что долгое время догма права развивалась под воздействием позитивистского подхода к правопониманию, по существу, оказалась «аннексирована» им и лишь в последнее время стала реформироваться под влиянием естественно-правовой концепции и иных непозитивистских подходов.

Если многоаспектный подход заключает в себе идею анализа, разложения правовой действительности на отдельные части, то интегративный подход, применяемый в работе, реализует прямо противоположную идею — идею синтеза, соединения разрозненных частей в целое по определенному основанию. Современная юриспруденция, хорошо освоив идеологию анализа, разделения и противоположения всего правового, остановилась на этом; она по своему духу, как справедливо подчеркивается в литературе, является аналитической юриспруденцией. В этом заключены ее определенные достоинства, а также ее существенные недостатки. Оставив философам,

теологам, социологам вопросы сущности, предназначения права, определения правовых ценностей, принципов права, других внутренних аспектов права (вопросы из сферы естественного права), она сосредоточилась на внешней стороне дела, став эмпирической наукой, «обслуживающей» позитивное право. По сути, центром исследовательских интересов юриспруденции до последнего времени являлась лишь «плоть права» (правовые средства, правовой инструментарий, «правовая материя»), в то время как «дух права» (основополагающие правовые идеи, правовые идеалы, глубинные принципы права) оказались вне сферы ее внимания. Однако, как образно заметил И. Кант, эмпирическое учение о праве напоминает голову, которая может быть прекрасна, но которая, увы, не имеет мозга¹. Рационально-волевая природа права требует того, чтобы правовые принципы, основополагающие идеи получали воплощение в «плоти права», чтобы они представляли собой не нечто внешнее, существующее отдельно от правовой материи, живущее своей особой жизнью, а то внутреннее целевое состояние правовой системы, которое приводит ее в движение, задает ей направление и определяет ее внутренний смысл. Юриспруденции, на наш взгляд, сегодня явно недостает того стержня, объединительного начала, с помощью которого можно прочно связать «правовую плоть» с «правовым духом». В качестве такого синтезирующего начала, по убеждению автора, может выступить идея субъекта права. Субъекта, понимаемого не в традиционном смысле — в качестве формального участника регулируемых законодателем правоотношений, а субъекта — творца права, лица, созидающего позитивное право, определяющего во взаимоотношениях с другими лицами свои «естественные» и «неестественные» права, реализующего идеал справедливого правопорядка. Именно идея субъекта — творца права, по мнению автора, способна выполнить функцию того моста, который должен связать два правовых полюса: естественное и позитивное право. Посредством включения субъекта права в систему права внешне привлекательная (по выражению И. Канта) голова позитивного права может получить так недостающее ей правовое сознание, а естественное право — искомую «правовую плоть».

¹ См.: Кант И. Соч.: В 6 т. М., 1957. Т. 4. Ч. 2. С. 139.

Рассматривая субъект права в качестве объединительного правового начала, стержня всего правового, автор исходит из того, что первичным системообразующим элементом системы права (и более широко — всей правовой системы) является вовсе не норма права, а именно правовой субъект. Система права — это система субъектов и их взаимосвязей (субъектно-коммуникативная²), в ней сосуществуют правовые лица, взаимодействующие между собой. Нормы права в ней играют лишь служебную роль, они выступают элементом правовой коммуникации, обеспечивая необходимое взаимодействие субъектов права. Если право рассматривать как целостную, самоуправляемую систему (по терминологии теории систем), которая имеет собственные основания, существует по своим внутренним законам и способна различать себя по отношению к другим социальным и иным системам, то такая сложноорганизованная система должна предполагать наличие собственного субъекта. С данной точки зрения ни норма, ни правоотношение, ни акт применения или реализации права, ни другие аналогичные элементы не могут выступать в качестве внутреннего управляющего звена системы права. Таким звеном может быть только субъект права, понимаемый не только (и не столько) как сторона регулируемых кем-то отношений, а как лицо, участвующее в формировании права, в принятии юридических норм, создании правовых связей. Всякие попытки изгнать из системы права ее субъекта приводят лишь к тому, что эта система оказывается несамоуправляемой, внешне детерминируемой; становится нормативным придатком экономических, политических, религиозных и иных систем. Юриспруденция же, отказывающаяся рассматривать субъект права в качестве главного, системообразующего элемента системы права, разрушает свои собственные основания, на

² Отношение к праву как к коммуникативной системе имеет глубокие корни, берущие начало еще со времен античности, в философской литературе особое внимание проблемам коммуникации вообще и правовой в частности уделено в экзистенциализме и персонализме (К. Ясперс, Э. Мунье, Ж.-П. Сартр и др.). В российской дореволюционной юридической литературе различные аспекты проблемы правовой коммуникации исследовались в трудах С. А. Муромцева, Н. М. Коркунова, П. И. Новгородцева, Л. И. Петражицкого, И. А. Ильина, Н. Н. Алексеева, П. А. Сорокина, В. А. Савальского и других авторов. В настоящее время интерес к проблеме правовой коммуникации в российской юридической науке возрождается, см. например: Поляков А. В. Коммуникативная концепция права (генезис и теоретико-правовое обоснование): Дис... докт. юрид, наук в виде науч. доклада. СПб., 2002.

которых строится, лишая себя возможности определить свой особый предмет и его внутреннюю логику.

Система права, понимаемая как субъектно-коммуникативная, есть внешне открытая система, при этом открытость постигается автором не в смысле линейной детерминации права со стороны других социальных систем, а в смысле информационной открытости, возможности вхождения в нее новых правовых лиц, их участия в правовой коммуникации, выработке общих правовых норм, способности восприятия этой системой внешних условий, процессов. Вместе с тем система права является закрытой, если рассматривать ее с позиции внутренней организации, внутреннего функционирования. Она не выступает транслятором политических, экономических, морально-нравственных, религиозных или иных норм, идей, воззрений и т. д. Ею вырабатывается свой особый тип связей, особая модель социальных отношений, принципы взаимодействия социальных субъектов. Те идеи, нормы, которые соответствуют внутренней логике права, могут получить правовое закрепление, правовую легитимацию. Идеи, нормы, не соответствующие этой логике, либо отторгаются правом, либо приводят к тому, что оно само подвергается переорганизации, внутренней системной перестройке. Как отмечал Н. Луман, право «обладает исключительно своими собственными структурами. Нет такого закона, который был бы предоставлен самой системе извне, и наоборот, нет такого закона, который мог бы быть экспортирован из системы в среду. Все сообщения, подвергающиеся юридической проверке, обрабатываются внутри самой системы. Ей приходится самой поддерживать себя, используя ранее установленный закон для производства новых законов»³. Указанные свойства системы права как системы (информационная открытость и внутриорганизационная закрытость) обеспечивают саморазвитие права. При этом автор не рассматривает саморазвитие права как свершившийся факт, а лишь как тенденцию, как закономерность развития права в качестве системы. Такое понимание системы права позволяет иначе определить ее место и роль в обществе, чем это делается в марксистском правоведении, представителями материали-

³ Luhmann N. Political Theory in the Welfare State / Transl. a. Introd. By Bednarz J.-B. N. Y.: De Gruyter, 1990. P. 190. (Цит. по: Посконина О. В. Политико-правовая теория Никласа Лумана: методологический аспект: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. СПб., 1997. С. 30.)

стического подхода, а также субъективистских концепций. Право не является производным от экономических отношений («экономического базиса»), политических, нравственных, религиозных, субъективной воли или «правового чувства» какого-либо лица. Оно не может основываться ни на логике экономического детерминизма, ни на идее государственно-организованного принуждения, насилия, ни на принципе следования моральному долгу или религиозной, идеологической догме. Право по отношению к ним нейтрально, так как имеет предметом не содержание воли, а условия ее совместимости с волей других лиц. В праве выражен лишь формальный аспект коммуникации, а именно: создание и обеспечение волевой связи участвующих в ней субъектов.

Важным следствием вывода о самоорганизации и саморазвитии права является тезис о его ценностной самодостаточности. Нравственные, религиозные, иные ценности, безусловно, влияют на право, но это влияние, как представляется, возможно на уровне определения оснований построения системы права. Когда же создание системы завершено, то она становится не подверженной внешнему влиянию со стороны этих ценностей. Право само по себе, как целостность, приобретает характер важнейшей социальной ценности, поскольку реализует идею оптимального общественного устройства, идеальной формы организации общества, социального идеала. Здесь следует оговориться, что речь не идет о достижении правом конкретной социальной цели, результата или состояния. Р. Штаммлер писал по этому поводу: «В нашем словоупотреблении, следующем старым обычаям философии, слово "идеал" не обозначает какой-либо цели, которую следовало бы стремиться осуществлять, где только есть к тому возможность: идеал есть только и без всяких ограничений то же самое, что и формальная закономерность»⁴. Он полагал, что качество, свойство справедливости принадлежит отдельной правовой норме в том случае, если ее условное содержание соответствует общей идее человеческого общения — «социальному идеалу»; в идее же человеческого общения заложены, в свою очередь, идеи общности людей и соединения самоцелей⁵. Со-

⁴ Штаммлер Р. Сущность и задачи права и правоведения // Вестник Гуманитарного университета. Серия «Право»: Научный альманах. Екатеринбург, 2000. № 1 (2). С. 86.

⁵ Там же. С. 89, 91, 94. С. И. Глушкова полагает, что правовой идеал можно рассматривать как феномен политико-правового наследия; как модель политической идеоло-

глашаясь в целом с вышеизложенными представлениями Р. Штаммлера о социально-правовом идеале, подчеркнем, что для нас правовой идеал выражает прежде всего организационный аспект, сторону права, закономерные принципы осуществления правовой коммуникации, взаимодействия субъектов права (но не сами социальные цели, преследуемые субъектами права). По отношению к праву как самоорганизованной системе иные ценности являются внешними, неактуальными. Но они могут актуализироваться в ситуации, когда право не справляется со своей функцией. В этом случае они могут выступать в качестве оснований для критики существующей системы права. Возможно, именно поэтому все попытки «пробиться» к единому понятию права посредством определения ему роли гаранта и «реализатора» отдельных социальных ценностей, в том числе свободы, справедливости, равенства, классовой воли и т. д., не привели к искомому результату. Роль права несводима к служению частным, даже весьма значимым, ценностям, право само устанавливает планку социальных ценностей. Реализуя идею социального идеала, право не может иметь в качестве ориентира другой идеал (более значимый, более ценный), иначе то, что мы именуем правом, по своему понятию таковым не является.

Понимание права как субъектно-коммуникативной системы предполагает рассмотрение способа правового взаимодействия, коммуникации. Если общество как система коммуникаций возникает в тот момент, когда личности вступают во взаимные отношения⁶, то право как субъектно-коммуникативная система возникает тогда, когда правовые лица вступают в правовые отношения, правовые связи. Посредством права обеспечивается согласованность поведения социальных субъектов, их взаимодействие в общественных отношениях. При этом правовая коммуникация предполагает общение участников, их диалог (понимаемый не в смысле обязательного участия в нем только двух сторон, а в контексте противопоставления его монологу одной стороны или законодателя, правоприменителя). Штаммлер отмечал по данному поводу следующее: «Существует же лишь одна-единственная идея, которая с безусловной принципиаль-

гии; как цель, в направлении которой развивается правовая культура; как доминанту общественного и политического сознания. (См.: Глушкова С. И. Проблема правового идеала в русском либерализме. Екатеринбург, 2001. С. 450.)

⁶ См.: Посконина О. В. Политико-правовая теория Никласа Лумана. С. 21.

ностью действительна для всякого права, — это идея человеческого общения»⁷. Смыслом правового общения является совмещение особых воль в рамках общей правовой связи. В правовой коммуникации участвуют свободно волящие личности, которые получают возможность заявить свои притязания и выяснить притязания других. Право одновременно выступает формой коммуникации (в смысле оформленности, регламентированности порядка, процедуры взаимоотношений субъектов), способом коммуникации (понимаемым как формальный принцип взаимодействия субъектов права) и совокупностью актов коммуникации с порождаемыми ими правовыми связями. Особенностью правовой коммуникации (понимаемой во всех трех аспектах) является наличие в ней посредника: объективного и уполномоченного лица (законодателя, правоприменителя), способного связать особые воли участвующих в коммуникации лиц. Идея свободного человеческого общения в праве предполагает недопустимость выражения посредником в качестве общей воли своих собственных притязаний, собственной воли. В этом случае диалог участников подменяется монологом законодателя или правоприменителя.

На ранних стадиях развития права коммуникация участников правовых отношений выступает результатом правового регулирования, целенаправленного воздействия нормативно-правовой системы на социальных субъектов. Она является производным элементом правового регулирования. На этапе перехода к правовому обществу, правовому государству в связи с эмансипацией личности, ее освобождением от зависимости перед государством, с появлением человека как самостоятельного, «суверенного» субъекта права, способного участвовать в формировании права, соотношение правовой коммуникации и правового регулирования, по мнению автора, меняется. Правовая коммуникация приобретает самостоятельное значение по отношению к правовому регулированию, которое само становится аспектом, стороной правовой коммуникации, обеспечивающей создание правовых связей. Таким образом, правовое регулирование оказывается производным элементом от правовой коммуникации. При этом характер, содержание правового регулирования меняется, оно не может дальше выступать формой государст-

⁷ Штаммлер Р. Сущность и задачи права и правоведения. С. 85.

венного руководства обществом, а призвано опосредовать интересы, волю субъектов права, личности.

Формирование субъекта права рассматривается в работе в тесной связи с развитием права в целом, на наш взгляд, — это две стороны одного явления. Право как самоорганизованная и самоуправляемая система предполагает, как уже отмечалось, наличие внутри себя субъектов, способных осуществлять функцию управляющего звена системы. Характер, содержание правовых норм, связей, правоотношений зависят от степени правовой зрелости личности, ее готовности к осуществлению этих норм, связей, отношений, от осознания субъектом своих интересов, воли других лиц, от определения условий, алгоритма правового взаимодействия. Отсюда самоопределение личности может рассматриваться как условие самоопределения права. С данной точки зрения методологически не совсем корректным является подход, обусловливающий появление права достижением некоторого качественного состояния общества, где присутствуют готовые социальные отношения, субъекты, законы, отвечающие определенным критериям правомерности и т. д. Такой подход разрывает историческую и логическую последовательность правового развития. Прошлое, а также отчасти современное право оказываются исключенными из правового анализа (как «не право»), а «собственно право» оказывается лишенным своих оснований, возникает внезапно, словно результат «непорочного зачатия». Более обоснованным и продуктивным представляется другой подход, согласно которому право — это явление социальной эволюции⁸. Но эволюции не стихийной, а осознанной, эволюции прежде всего сознания. Оно «вызревает» последовательно путем накопления знаний о себе, исторической и логической самодифференциации права от других социальных систем и определения им своих оснований, внутренних принципов построения. Первоначально право возникает как «чистая форма», еще не подверженная рефлексии. Опытным путем создаются правовые инструменты, юридические средства, прие-

⁸ Так, в частности, С.А. Дробышевский отмечает, что «политическая организация общества и право — явления всей человеческой истории вплоть до современности, а не только развитых форм общественной жизни». (См.: Дробышевский С.А. Политическая организация общества и право как явления социальной эволюции: Автореф. дис.... докт. юрид. наук. СПб., 1994. С. 17.) Данной позиции придерживались Д. Локк, Г.С. Мэн и многие другие авторы.

мы регулирования, которые могут быть использованы в политических, нравственных, религиозных и иных целях. Лишь постепенно с формированием свободной личности, с ее самоопределением происходит становление собственно правовой коммуникации, правового метода решения социальных проблем. Право начинает отделяться от религии, морали, политики и т. д. «Чистая форма» права обременяется собственным содержанием: правовой идеей, наполняется «правовым духом». Достижение правом состояния рафинированной чистоты формы и содержания, освобождение его от политических, нравственных, религиозных императивов происходит не путем механического размежевания, а путем «перерастания» их. Они должны исчерпать себя для права. Как представляется, право, познавшее себя, соответствующее своему понятию, — это не начало правового развития, а его завершение.

Право в своем историческом развитии, по мнению автора, проходит три главные ступени (стадии), каждой из которых соответствует свой особый состав правовых субъектов и особый характер их взаимосвязей. Первая ступень — это дополитическое (догосударственное) право, здесь главные субъекты — род, племя. Человек на данной ступени еще не выделяется, не обособляется в качестве правового лица, он есть часть социально-правовой тотальности и не мыслит себя вне ее; он — принадлежность рода, племени⁹. Данное обстоятельство дало повод некоторым исследователям рассматривать догосударственное обычное право как регулятивную систему, действующую в отношении членов не одной общины, а разных общин¹⁰. Первый исторический тип права предполагает в качестве своего источника обычай, для этого типа характерна неразрывная связь правовых норм с нормами морали, религии, иными социальными регуляторами. На данной ступени правового развития еще не происходит противопоставления права иным нормам, они действуют в единстве, что позволило ряду правоведов сделать вывод о существовании мононорм в догосударственном, дополитическом обществе.

⁹ С.С. Алексеев пишет по этому поводу: «Важнейшие особенности этой системы связаны с тем, что регулирование направлено на обеспечение господства "целого", его приоритета над индивидуальным, личным, на сплочение рода, племени (при этом человек как автономная личность по существу не выделялся, не обособлялся от "целого"»). (Алексеев С.С. Теория права. 2-е изд., перераб. и доп. М., 1995. С. 37.)

¹⁰ См., например: Думанов X. М., Першиц А. И. Мононорматика и начальное право (статья первая) // Государство и право. 2000. № 1. С. 101.

Главная особенность первого типа права — отсутствие систематического организованного правового принуждения, что объясняется отсутствием государства, исполнение норм поддерживается, обеспечивается всей родовой организацией. Это право есть, по существу, стихийно-естественное, природное право, в основе его лежит естественная необходимость. Здесь правовая связь имеет естественно-природный характер, она освящена религией и мифологией, «духом предков», всякое ее нарушение сопровождается порицанием рода, а в некоторых случаях (при нарушении табу) такими санкциями, как убийство нарушителя или его изгнание из рода.

Вторая ступень правового развития — это политическое, государственное право. Здесь на первое место в качестве главного действующего правового лица, своего рода суперсубъекта права выходит государство, которое заслоняет собою общество и личность. Для государства обычай не является подходящим источником права, его юридическим целям и властной природе больше отвечает закон, который позволяет эффективно осуществлять государственное управление обществом. Кровнородственные объединения постепенно утрачивают свое правовое значение, вместе с тем в результате дифференциации первобытного общества появляется правовая фигура человека, которая, однако, не становится вполне обособленной, независимой от государства. Именно государство определяет правовой статус, полномочия индивидов, а также создаваемых ими юридических лиц, фактически оно выступает центром всей системы права. Для политического права характерно организованное государственное принуждение, здесь неизбежным спутником права является государственное насилие. Это право не есть еще вполне разумное, рациональное право, оно в значительной мере остается еще правом сильного¹¹. На данной ступени еще не реализуется внутренняя логика правовой коммуникации, правовых отношений; правовая идея уступает место идее политического властвования, незрелой в правовом отношении личности соответствует не вполне зрелый тип коммуникации.

Что касается права третьей ступени, то, по мнению автора, предпосылки его возникновения сегодня лишь только формируются. Персоноцентристские идеи, концепция правового государства, есте-

¹¹ См.: Алексеев С.С. Теория права. С. 43.

ственно-правовые воззрения подготовили почву для признания личности в качестве первичного субъекта права. В этой связи государство не может признаваться суверенным, независимым от личности, иных субъектов права правовым лицом. Оно не может более выступать как политически властвующий субъект, а должно выражать общую правовую волю граждан, индивидов. Если для политического права организованное принуждение составляет его сущностную особенность, то для права следующего уровня (постполитического) оно вовсе не выражает его внутреннюю природу. Право третьей ступени — это право «суверенной», свободной личности, право человека. Ему должен соответствовать другой тип коммуникации (и, подчеркнем, новый, правовой, тип общества, приходящий на смену политическому типу социальной организации), основанный не на идее господства силы, а на идее разумной организации общества, соединения общего начала с индивидуальным. Рационализм права является необходимой предпосылкой для преодоления в общественных отношениях закономерностей, логики функционирования природно-биологических систем, основанных на действии причинно-следственных связей, линейной детерминации, естественного отбора. Право как рациональная система, безусловно должна учитывать объективные условия, интересы, потребности людей, их групп общностей, но не просто их механически отражать, а моделировать такую форму социальных взаимоотношений, в которой обеспечивается свобода выбора вариантов поведения и достигается совместимость воль участвующих во взаимоотношениях лиц. Правовой способ коммуникации формален, в этом его огромное достоинство по сравнению с ранее сформировавшимися способами социальной коммуникации, он касается не содержания воли, а лишь ее внешней стороны (формы воли). Ни законодатель, ни судья не должны ставить перед собой цель — навязать участникам правовой коммуникации свою собственную волю взамен их воль. Этот способ коммуникации предполагает соединение самоцелей, правовых индивидуальностей, а не абстрактных праводееспособностей, он основывается не на принудительности, а на свободе личности, на установлении посредством закона и иных источников права взаимной заинтересованности граждан, на определении условий совмещения их воль. Данный тип коммуникации является закономерным для общества, выражает его рациональную, «вторую» природу, обеспе-

чивает целостность, единство общества (как социально-правовой системы), прочную волевую связь его субъектов. Именно такой тип коммуникации, по мнению автора, отвечает представлениям о цивилизованном обществе, основанном на началах разума и справедливости (понимаемой не в отчужденно-политическом смысле, а в смысле справедливости в человеческом измерении, по отношению к самоценной личности).

В юридической литературе справедливо отмечается стремление юриспруденции «предельно приблизиться к жизни, сформировать не столько собственно научный предмет, сколько идеальный объект, что требует не только традиционного научного абстрагирования от частностей и обращения к сущностным характеристикам объекта, но и особого соединения разноплановых понятий в рамках некоторой практической задачи, философской идеи или методологической нормы»¹². Отсюда предмет юридической науки приобретает «модельные качества», конструктивность, а сама юриспруденция — «инженерный» характер¹³. Юридическое познание не является самоцелью, оно осуществляется в контексте социально-конструктивной деятельности по созданию правовой коммуникации, системы социально-правовых связей, взаимодействий субъектов. Оно является познанием практическим, конструктивным. В естественных науках считается, что субъект познания следует за объектом, который не зависит от исследователя, существует автономно от него и в этом смысле первичен, в юриспруденции же (как и в других гуманитарных науках), напротив, первичным является субъект познания, который определяет свой критерий правового — неправового, с учетом чего конструирует познаваемый им объект. Это связано не только с отмеченной особенностью юриспруденции: формировать не столько свой научный предмет, сколько идеальный объект, но и с отличием законов природы от законов общественных, в том числе правовых. «Естественные законы — абсолютны и имеют силу, каковы они суть... мерило этих законов находится вне нас, и наше познание этих

¹² Тарасов Н. Н. Юридическая наука и юридическое исследование (попытка методологической характеристики) // Вестник Гуманитарного университета. Серия «Право»: Научный альманах. Екатеринбург, 2000. № 1 (2). С. 31.

¹³ Тарасов Н. Н. Методологические проблемы юридической науки. Екатеринбург, 2001. С. 167; Он же. Юридическая наука и юридическое исследование... С. 31-32.

законов ничего к ним не прибавляет, ни в чем не способствует им»¹⁴. Правовые (юридические) же законы «суть законы, имеющие своим источником людей... Человек не останавливается на налично существующем, а утверждает, что внутри себя самого он обладает масштабом права»¹⁵. Правовые законы, в отличие от законов природы, не имеют «жесткого» причинно-следственного характера, внешне не выражаются как неизбежность, непреодолимая необходимость. Они представляют собой общественные тенденции, социальные закономерности, т. е. относительные, нелинейные процессы, и предполагают возможные отклонения, вариации, действие случайных факторов. Правовые законы связаны с формой общественных отношений и общества в целом, с организационной деятельностью по общественному устройству. Это законы духовной сферы, разума (целеполагания). Разума не только познающего, но и создающего, конструктивно-творческого. В правовом познании, с точки зрения соотношения субъекта и объекта познания, первичным, исходным звеном является познающий субъект. Однако субъект, познающий право и формирующий в процессе этого познания идеальный объект, есть уже не просто субъект познания, но и субъект правового созидания, он уже есть субъект, творящий «вторую природу». То есть в правовой сфере субъект познания перестает быть внешним исследователем; созидая идеальные правовые объекты, он тем самым начинает процесс правового созидания. Пусть это еще не право в объективном смысле, не закон, но это уже начало процесса творения права, начало созидания духовно-правовой сферы. В этом смысле субъект правового познания становится также творцом права, его создателем, субъектом права.

¹⁴ Гегель Г. Философия права. М., 1990, С. 18.

¹⁵ См.: Там же.

Поиск по сайту: