Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Глава 12. СТРАТЕГИИ ЗАЩИТЫ: ЕВРОПА И КИТАЙ



 

«Широкомасштабная Операция» началась на исходе средневековья; без готовой концепции, без плана и программы. Шло время, сменялись поколения, и только немногие знали, что свершается «творение» прошлого. Обычно писатели, реагировавшие на своих предшественников, не имели перед глазами полной картины. Большинство людей мало интересовалось тем, что на самом деле представлял собой автор того или иного сочинения, главное – «что в нем написано». В этом нет ничего из ряда вон выходящего или слишком наивного; примерно то же самое происходит и в сегодняшнем естествознании (Фридрих, 1997).

Вспомогательных наук, как, например палеографии, археологии, нумизматики и самой хронологии, до Ренессанса не существовало. В предшествовавший ему период мало кого волновала мысль, сколько лет рукописи: тысяча или десять. Всех в первую очередь занимало содержание. Если оно отвечало богословским либо мировоззренческим установкам, то и само сочинение признавалось и считалось заслуживающим внимания. Такой практический подход к литературе способствовал внедрению и признанию порой самых противоречивых и чужеродных идейных систем: гностических, исламских или иудейских. Стоило только перевести иноязычный трактат или вставить его – в подогнанном с оглядкой на требования догмы виде – в собственный текст, как следовало признание в качестве самобытного творения и его включение в коллективный духовный багаж.

Подобная открытость инородному духовному наследию сегодня немыслима. В этом смысле «Широкомасштабная Операция» существенно обогатила нашу культуру [180].

Потом все кончилось. Пала Византия, и, если не раньше этого события, то уж во всяком случае вместе с потоком беженцев из первого бастиона христианской философии в Европу ворвался шквал новых идей, мыслей, учений. Оказалось, что за границей Европы, за пределом европейских крепостных ворот лежит другой мир с иным летоисчислением и иной историографией, с самобытной литературой и мало знакомой наукой, а главное, с другим мировоззрением, освоить и интегрировать которое Запад уже не в состоянии. И началось размежевание.

Церкви пришлось определять, какие книги суть Слово Божье (Канон); чьи труды заложили основы богословия (кого вести по ведомству «отцы церкви») и как именно должна выглядеть история «рождения» и «детства» католической религии. Тексты «выбраковывали» и «просеивали», писали и фальсифицировали. С расцветом эпохи Возрождения, которую правильнее было бы назвать эпохой Рождения (нашей цивилизации), «Широкомасштабная Операция» стала приобретать характер сознательной акции. Но это вовсе не значит, что были выработаны общие ее законы, точные инструкции и алгоритмы. Наоборот: не стало больше прежнего подчинения неким неписаным правилам, основывавшимся на чувстве корпоративной солидарности немногих, знавших друг друга и все написанное гуманистов. Дикое семя дало обильные всходы.

Лишь на этой стадии пришло осознание того, какое количество текстов было подделано, и начались попытки остановить неуправляемое «размножение» фальшивок. Именно поэтому кое‑что стали разоблачать или объявлять неправильным, еретическим.

Но весь «чинквеченто» [181](XVI век) прошел в плодотворных дискуссиях, диких распрях и пьянящих душу актах творения нового. Лишь в результате проведенной Папой Григорием давно назревшей реформы календаря (1582), требования о подготовке которой артикулировались в течение века с лишним, была проведена итоговая черта. Тем самым предполагалось дать отпор еретикам и язычникам. Начался планомерный процесс, в ходе которого укреплялись «отвоеванные территории» и вырабатывались средства защиты от возможных нападок. В результате исправления трудов «отцов церкви» и создания связной хронологии при помощи вымышленных «окончательных» папских списков, церковных соборов и борьбы из‑за инвеституры, которая, разумеется, столь же вымышлена, как и все остальное, была заложена надежная историческая основа. Таким образом, возникло вроде бы вполне почтенное прошлое в том виде, в каком – за исключением незначительной корректуры – оно известно нам сегодня.

Но и эта все завершающая работа продолжала вызывать споры. Венец трудов принимал свои почти уже сегодняшние очертания в условиях непрестанного противоборства. Ни перед чем не останавливалась церковь, включая и убийства, лишь только начинало качаться созданное ею вселенское сооружение. На начальной стадии этого процесса кризисы такого рода должны были происходить нередко, если принять во внимание, что опорные сваи можно было удалять и заменять на новые только постепенно, одна за другой. На собственных ошибках и их устранении оттачивалось ремесленное мастерство творцов прошлого. Процесс укрепления позиций мошеннического сообщества стал, наверное, самой захватывающей страницей в истории «Широкомасштабной Операции».

И вдруг очень серьезная опасность пришла из Китая.

Открытие Америки принесло удивительные известия об инках и ацтеках; в XVI веке Европа впервые осознала, что, помимо «оси» Иерусалим‑Афины‑Рим, на Земле существуют и другие цивилизации с высокоразвитой культурой. Последовавшее в конце этого века знакомство с цивилизацией Китая, по многим параметрам превзошедшего в культурном отношении Европу, повергло католическую церковь в неописуемый шок. Под сомнение могло быть поставлено самое главное: монополия хранительницы и администратора мудрости. Конфуций очаровал просвещенные европейские умы. Многие, в том числе и знаменитый Лейбниц, с восторгом восприняли идущие из Китая духовные импульсы. Свои революционные мысли он изложил в трактате «Новейшее китаеведение» (1697) [182]. Лейбниц утверждал, что взаимообмен между двумя наиболее развитыми культурами, китайской и европейской, их духовное объединение обогатит обе цивилизации интеллектуально и нравственно и приведет к неслыханному духовному подъему [183]. Бинарная математика Лейбница, основа современной компьютерной техники, явилась для него подспорьем в его занятиях китайской философией [184].

Обширная переписка между европейскими учеными и миссионерами ордена Иезуитов в Китае породила такое количество новых идей, что церковь охватил страх. Возникла дилемма либо люди верят ветхозаветной истории и величайшими событиями истории человечества считают потоп и происхождение людей от сынов Ноя, либо симпатии к Китаю пробудят в обществе интерес к китайской, совершенно иной историографии, и, следовательно, Ветхий Завет будет поставлен под сомнение [185].

 

Рим в Китае

 

В один прекрасный день 1625 года строители, работавшие в древнем городе Сиань Фу (одна из бывших столиц Китая), обнаружили трехметровую, весом в 2 тонны мраморную плиту с надписями на сирийском и китайском языках. В тексте содержалось указание на христианское присутствие в Китае VII–VIII вв. Там сообщалось о миссионере по имени Олопен, в 635 году прибывшем в Китай и основывавшем общины, и о преследованиях христиан в 699 и 713 гг., о строительстве церквей, о подарках китайского императора и о благожелательном отношении со стороны буддийского духовенства. Камень, изготовленный предположительно в 781 году, был для иезуитов ценнее любого клада с сокровищами. Еще бы: он подтверждал столь древний почин католического миссионерского усердия на ниве христианизации Срединной Империи. И, соответственно, то, о чем всегда и везде шла речь: о все новом и новом подтверждении как можно более раннего происхождения христианской церкви.

Весть о находке мгновенно облетела Европу. С гордостью ее передавали из уст в уста. Вольтер, однако, вкупе со многими европейскими учеными, сразу же распознал в надписи фальшивку, изготовленную по традиционному образцу: мученики и императорские грамоты всегда служили предметом гордости западной церкви. В Европе знали о несторианском христианстве, о его распространении на Востоке и о радушном приеме, который несториане [186]встретили в Китае. Но католическая миссия на краю света 1000 лет назад – это было уж слишком, это вызывало сомнения.

Иезуиты подчеркивали, что речь идет именно о католической конфессии: в китайском тексте сказано, что Христос оставил 27 книг, своего рода Канон учения. В сирийском Каноне Нового Завета, Пешитте, всего 22 книги, а в Каноне католическом – именно 27. Итак, несториане «выводились из игры». Кроме того, в тексте надписи подтверждалась истинность католического учения о двуединой природе Христа (в противовес несторианам с их учением о четком разделении божественной и человеческой природы Спасителя). Тем не менее церковь еще долго цеплялась и продолжает цепляться за эту подделку. Правда, в XIX веке каменная плита из Сиань Фу была – вроде бы окончательно – признана фальсификацией авторитетными синологами. Но не церковью!

Интересна история изысканий, связанных с этой необычной находкой. В китайских текстах мы не находим о камне никаких сведений. Иезуит Эммануэль Диас, в 1641 (или в 1644) написавший научный трактат о камне из Сиань Фу, сам не твердо уверен, когда и где камень был найден; он предполагает, что в 1623‑1625 гг., и называет места, отстоящие друг от друга на расстояние в 40 английских миль. При этом, естественно, он пересказывает типично христианскую легенду о старом крестьянине, о посетившем его чудесном видении, о чуде в разгар снежной пурги и т. д.

Надпись почти не выветрилась, и это послужило основанием утверждать, что со времени создания («781») плита простояла на поверхности всего 64 года, а в 845‑м – была зарыта в землю.

Как это все происходило, сами ли иезуиты изготовили надпись на камне и как именно они это сделали, – неясно и по сей день. Но знание некоторых сторон миссионерской деятельности в Китае позволяет подозревать в фальсификации именно членов Ордена.

Учитывая огромное его значение для католической церкви, а также нескончаемые споры вокруг найденного мраморного блока, я решил внимательнее к нему присмотреться.

В роскошно иллюстрированном и многократно перепечатанном издании об иезуитской миссии в Китае {China illustrata ; Китай в рисунках; Амстердам, 1670) иезуит Атаназий Кирхер обстоятельно описывает каменную плиту и долго и нудно рассуждает о ее подлинности. Оказывается, уже в 1640 году, после того как Кирхер рассказал публике о замечательной находке в своем произведении «Посланец коптов» (Prodromus coptus), ему пришлось выдержать шквал критических нападок. Никто не хотел верить в истинность находки. Видимо, люди – даже не владея китайским, – при одном только взгляде на надпись тотчас различали в ней подделку. «Если они хотят меня провести, пусть придумают что‑нибудь получше», – вот буквальный перевод строки одного из сатирических стихотворений Вольтера об иезуитах (цитирую по Дюнне, с. 195) в связи с этим камнем.

Венчает надпись христианский крест с одинаковыми лилиями на четырех концах. Сам Кирхер утверждает, что крест похож на тот, что, отправляясь на отвоевание Святой земли, нашивали на плащи крестоносцы: так называемый «мальтийский крест». Это не совсем верно: тот на концах был только раздвоен. Но в одном Кирхер прав: крест с лилиями появился только в XII веке, во время христианского завоевания (пресловутой реконкисты) Испании. Это был символ истребителя мавров Сантьяго. До XII века изображения подобного креста нигде не встречаются, и уж тем более у сирийских миссионеров VIII века.

То же и китайский текст, состоящий из 1789 слоговых знаков [187]: он недостоверен не только из‑за неправильно указанного количества книг Нового Завета в сирийской церкви. Место, отводимое Кирхером под цифры, не содержит китайских цифр; сам он в «дословном» переводе пишет (словами, то есть опечатка исключена) о тридцати четырех книгах. Зато во втором рассказе о находке и надписи на камне в той же книге, цветистом, похожем скорее на свободное изложение, чем на перевод, он говорит о 27 книгах.

Уже первые строки текста надписи заставляют вспомнить знаменитые начальные стихи Иоанна, только вместо «Слово» проставлено китайское «Принцип». Подмешаны в текст также даосские и буддийские понятия; слова «Бог» в форме Холоой (=Алаха, Элохим) и «Сатана» – Сотан, представлены в соответствии с фонетическими особенностями китайского языка [188]. Иисуса зовут Ми Ксио (Мессия) [189]; к его колыбели приходят предсказатели судьбы из Персии; имеется намек на Нагорную проповедь, но отсутствует смерть на кресте. Великолепно описано «вознесение» ровно в полдень.

Описание Палестины, долженствующее подчеркнуть древность надписи, заимствовано из китайских романов о таинственной большой стране на Западе (ученые спорят о том, имеется ли в виду Большая Сирия или Византия) и по достоверности сопоставимо со сказками «1001 ночи».

И, разумеется, там зафиксирован догмат о чистилище. Кирхер это доказывает, приводя длиннейшие цитаты из Библии и сочинений отцов церкви (с. 52). Столь многословная аргументация свидетельствует о том, что, как установил Ле Гофф, представления о чистилище были еще новы даже и для XVI века. Из чего следует, что надпись фальсифицирована.

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.