Глава 10. ГЛАВНЫЕ СВИДЕТЕЛИ

Я хотел бы еще раз подчеркнуть примечательный факт: «Откровение Иоанна» существенно отличается от остальных текстов Нового Завета. Можно предположить, как это сделали Лейпольдт и Виндиш, что в «Откровении» содержится ранняя программа, предвосхищающая библейский канон.

В свое время я предпринял критическое исследование видений Иоанна (моя «Последняя книга» была написана в 1981 г., но вышла из печати только в 1993 г.) и установил, что реконструированный мной первоначальный текст был чуть ли не удвоен за счет позднейших чужих вставок и что текст создавался, по меньшей мере, тремя составителями: самим автором Иоанном с острова Патмос; 30 лет спустя вторым автором – неким малоазиатским церковником, обогатившим текст своими стихами; еще 15 лет спустя текст снова пересматривался, дорабатывался и был значительно дополнен (например, семью «посланиями») «редактором», уже представлявшим себе облик создающейся церкви. Помимо этого к тексту «прикладывались» еще трижды: некие «сотрудник», «окончательный редактор» и «доработчик». Напевный строй и архаичный образ мышления «Откровения» дает основания предположить, что текст был создан задолго до всех остальных книг Нового Завета и частично послужил им образцом. Доказательством раннего происхождения и подлинности текста служит отсутствие в нем упоминаний о распятии, об ожидании скорого «пришествия» Иисуса; о Евангелиях и Тайной вечере. Совершенно очевидно, что имена «Иисус» и (рис. 15; 35; 36) «Христос» были вставлены в текст позднее.

Сегодня я вынужден отказаться от моей собственной датировки, разработанной в 1980‑1981 гг. для отдельных фаз становления текста «Апокалипсиса». Она, в принципе, не противоречила хронологическим установкам современных богословов и даже опиралась на временные представления теологов. За прошедшие 20 лет мне стало ясно, что хронология первого тысячелетия абсолютно фантастична и что привязка к каким‑либо хронологическим ориентирам первого тысячелетия невозможна. Сегодня я могу лишь очень приблизительно отнести время создания «Апокалипсиса» к эпохе «незадолго до 1000 года».

Одновременность создания «Откровения» и Корана бросается в глаза во многих местах текста «Апокалипсиса». Не это ли стало причиной тому, что Восточная церковь, научившаяся настороженному обращению с Кораном, некоторое время препятствовала включению текста «Апокалипсиса» в библейский канон. В «Откровении» Иисус умирает, «пронзенный», словно германский герой, копьем; в Коране смерть Иисуса на кресте категорически отрицается. Евангельская версия о смерти на кресте и сопровождавшем ее ударе копьем – не более чем неуклюжее компромиссное решение.

Можно назвать еще несколько положений, роднящих «Откровение» и Коран: впервые столь выразительно и инновационно подчеркнут книжный характер божественного послания, огромное могущество ангелов и всесокрушающая сила Страшного Суда (за подробностями я отсылаю к моей книге 1993 г.).

Богословские дискуссии о возможности свободы выбора для человека, принявшие в исламе особенно ожесточенный характер (мутазила), определили и характер «Откровения». После Иоанна, выступавшего за свободу воли, за текст взялся второй «автор», высказавшийся против этого положения. После него «составитель», робко, не без оговорок, вставил в текст свою защиту идеи Иоанна о свободе воли человека.

Раскол («схизма») христианской церкви [136]на византийскую и римскую (1056 г.) положил начало существованию католической церкви. Правда, пока не в Риме, но предположительно в южной Франции и в Париже [137].

Итак, следуя за «Откровением» и опираясь на ранние Евангельские гармонии, появился, наконец, Канон («мера»; список книг Нового Завета, рассматриваемых как слово Божье); шаг за шагом принимавший все более четкие очертания. Одновременно, в более жестких условиях, проходит развитие ислама. В исламе в эту эпоху шла уже ожесточенная борьба за Коран «несотво‑ренный», за признание его «извечно существующим» словом Божьим. Я не хочу вдаваться в подробности «Широкомасштабной Операции», шедшей в ту эпоху в исламе (см. Люлинг, 1974 и 1981). Взаимовлияние всех трех религий книги позволяет утверждать, что создавались они практически одновременно. Можно даже проследить эту временную близость на примере отдельных шагов формирования религий. Так же как и Мишна [138](а также по подобию с Ведами [139]и Палийским каноном [140])), книги Нового Завета были разбиты на группы по длине; более длинные тексты шли первыми. Особенно строго это соблюдалось в Коране.

Очередность – и отступления от правила – имеют, исходя из этого общего положения, большое значение.

В некоторых ранних рукописях (датируемых XII–XIII вв.) «Откровение» шло сразу за Евангелиями, что доказывает важность текста «Апокалипсиса» для той эпохи. Та же последовательность сохранена и в первом печатном издании эфиопского Нового Завета (Рим, 1549), что свидетельствует о жестковыйности аксумской церкви (Метцгер, с. 277).

Деяния Апостолов и Послания значительно моложе Евангелий. Первым из Посланий было написано, скорее всего, Послание Иакова: оно еще сильно иудаизировано. Из Посланий Павла вычитываются дискуссии католических догматиков XIII века и споры между представителями различных схоластических школ [141].

В Египте библейский канон не оформился окончательно даже к XIII‑XIV вв. Данные об Эфиопии слишком противоречивы: в Ветхий Завет там входило 54 книги; в Новый Завет – в два раза меньше, 27 книг. Итого – 81 книга. В некоторых Библиях, однако, насчитывалось на семь (или даже на восемь) книг больше. В этих случаях в Священное Писание входят Книга Еноха, Синод, Книга Юбилеев и послания Климента (для сравнения: Иосиф Флавий знал 22 книги; в современном Каноне их 39 + 27 = 66).

Связи с Эфиопией – старейшим центром христианства в Африке – быстро оборвались, поэтому наши хронологии столь существенно различаются.

Уместен вопрос: почему – если библейский канон сложился к II‑III вв. или чуть позже, как о том свидетельствуют отцы церкви, – многие христианские Библии отличаются друг от друга? Различия указывают на более позднее время создания текстов.

Тексты были написаны позже, но в короткий срок: в рукописях Нового Завета существует стандартная форма принятых сокращений святых имен (Бог, Иисус, Христос и т. д.). Их всего 14, и абсолютно во всех рукописях сокращения совпадают, что свидетельствует о существовании некоего единого образца и непродолжительном периоде создания оригиналов (Метцгер, 1993, с. 284, сноска).

Тора

Вернемся к «Древнему Канону». (Я буду свободно цитировать из Хунгера и пр.) Иудейский Ветхий Завет (Тора) в его сегодняшней версии был создан на Востоке масоретами [142]. Теперь трудно установить точный срок начала их деятельности; некоторые ученые относят его к 750 году н. э. Полностью текст был готов якобы около 1000 года. При подобных датировках разница между иудейской и византийской системами составляет до 300 лет; так что наиболее приемлемым сроком была бы вторая половила X века (последние 50 лет перед 1000 годом). В результате этой деятельности возник и считающийся классическим древнееврейский язык. Скорее всего, прежде указанного срока на таком языке никто не говорил; в иудейских общинах Востока в ходу был либо арамейский (на нем говорили древние жители Палестины), либо греческий. Причем это справедливо не только для вавилонских или египетских еврейских общин в изгнании, но и для самой Палестины [143]. Существует также «переходный» текст Торы, где «древнееврейские» слова записаны греческими буквами. Так и формировался современный еврейский шрифт.

Нам знакомы случаи, когда для Святой Книги изобретался новый язык и новый алфавит: Панини («около 400 до н. э.») для Вед «изобрел» санскрит; Ульфила (запись в реестре отсутствует) «около 380 года» – готский для своей Библии; Кирилл и Мефодий для своей миссии около 900 года «изобрели» славянский язык (Топ‑пер, 1995).

При этом должны были сжигаться все свидетельства о предварительных ступенях этой изобретательской деятельности. «С целью подтверждения окончательной, непреложной ценности своего текста, все старейшие рукописи уничтожались» (с. 154). Это относится не только к масоретам и их «Древнему Канону», которым посвящен настоящий раздел книги, но и к халифу Осману, произведшему кодификацию Корана, и к византийскому императору Константину VII (X век) и к другим изобретателям языков и канонов. Все не соответствующие новой норме тексты изымали и сжигали. Так поступали даже болландисты [144], упорядочивая и «приводя в новый порядок» легенды о Святых.

Правда, централизованное управление уничтожением древних иудейских текстов во всех общинах в рассеянии – от Марокко до Китая – было бы, очевидно, нелегким делом. Скорее всего, до масоретской Торы никаких таких текстов просто не существовало. Как радовались богословы, когда в начале XVIII века в Китае нашлась рукопись Торы предположительно домасоретского периода. Радовались, пока не выяснили, что текст полностью соответствовал амстердамскому печатному изданию XVI века. Нужно обладать абсолютной, сверхчеловеческой верой, чтобы считать, что неизмененное Слово Божье, тысячелетие за тысячелетием, от Синая дошло до Амстердама.

Древнееврейские Библии гуманистов восходили к текстам XIII – xiv вв.; считающаяся сегодня образцовой научно выверенная древнееврейская Библия (Киттель, 1937) опирается в качестве источника на эту работу деятелей эпохи «Возрождения» и на рукописи якобы X века.

Кумранские свитки

Вопрос о том, существуют ли списки Библии домасоретской эпохи, остается открытым. Обычно ссылаются на тексты из Каирской генизы [145]и Кумранские свитки. Каирские рукописи Ветхого Завета, представляющие, действительно, огромную ценность, – восходят (по общему мнению, к которому я присоединяюсь) к X– XII вв. (Хунгер на с. 158 датирует их 929‑1121 гг.) А Кумранские свитки и некоторые тексты из Каирской генизы настолько схожи между собой (вплоть до одинакового пропуска харакат [146]), что по времени создания не могут далеко отстоять друг от друга. Ученые тем не менее под влиянием католической догматики договорились в наши дни о датировании Кумранских свитков периодом от II века до н. э. до разрушения Иерусалимского храма Титом в 70 году н. э. [147]. Датировка эта не подтверждена никакими археологическими находками и целиком базируется на теологической интерпретации содержания текстов. Верно, тема разрушения храма занимает важное место в Кумранских текстах, но подобных чисто филологических «разрушений» существует множество. Кроме разрушения 70 года описывается еще одно разрушение (в 135 году; некоторые ученые привязывают датировку Кумранских свитков к этому событию). Основное же разрушение Иерусалима произошло аж в 614 году, и разрушили его персы [148]. Это, мол, и послужило причиной крестовых походов. Так мы приближаемся к 1000 году, а почему это важно – я разъясню в главе «Ранний ислам».

Развалины Кумрана вблизи пещер, где обнаружили знаменитые тексты, напоминают крепость‑монастырь, подобие исламских рибатов (X – X I вв.), бастионов распространения веры. В Кумране была огромная кузница, но не было ни писецкой, ни библиотеки. Связь этих развалин с пещерными свитками притянута за уши. Свитки содержат пеструю смесь разнородных текстов, записанных разными писцами в разной манере. Скорее всего, пещеры – не регулярное книгохранилище. Просто после военного поражения они послужили убежищем для наиболее ценных книг.

Если искать разгадку кумранской тайны в содержании фрагментов, то нужно обратить внимание на многочисленные переклички с Кораном. Возьмем, например, «Видение Амрама», отца Аарона. В тексте Моисей не упоминается, следовательно, текст не иудейский. Сестра Аарона Мириам выходит замуж за младшего брата своего отца, Узиэля. Такой брак невозможен ни по иудейским законам, ни по законам Павла; мусульманами, напротив, он дозволялся. Текст, следовательно, происходил из исламского окружения. Помещенные в текст ангел справедливости и борющийся против него ангел несправедливости – типичные символы раннего ислама. Под многократно цитируемым «лжепророком» вполне мог подразумеваться сам Мухаммед [149].

Нужно сказать несколько слов о том, что такое был Дамаск для ессеев. Это был «Город союзов» (теологи охотно назвали бы так и Кумран), город со значащим именем: Д‑Месси(н)г, город «смешения, объединения, единства верующих» (как и берберское А‑Масиг). Омейяды (VII век) называли свою столицу в Сирии Димашк, ибо они верили, что Судья мира придет именно оттуда.

Кстати, первым христианским автором, упомянувшим якобы новую религию арабов, был знаменитый Иоанн Дамаскин (650‑754), иерусалимский монах, оказавший огромное влияние на последующие поколения. Его полемические сочинения дошли до нас более чем в семистах списках, правда, нет ни одного списка ранее IX века. Сопоставление его текстов – задача чрезвычайно сложная; их взаимоотношения – как того и следует ожидать – запутаны в высшей мере. Крайне удивительно и совершенно непонятно: на каком основании их датировали VII веком? Мне представляется очевидной цепочка ессеи‑омейяды‑Иоанн Дамаскин, причем все – не ранее X века. С этим связано упоминание Дамаска в Ветхом Завете (Исайя, 7, 8) и особенно в Новом Завете.

Если эта мысль верна, значит, Кумранские свитки принадлежат эпохе зарождения ислама, и тексты писались либо совсем незадолго до масоретских, либо параллельно с ними.

Но многие фрагменты, видимо, старше. Зато их расхождение с масоретскими текстами на удивление незначительно, следовательно разница во времени мала. Лишь текст Самаритянской Торы является относительно независимым. Неизвестно только, когда он был создан. Я видел эту драгоценную реликвию в Самарии‑Себасте (1960), но в те годы я не мог предложить никакой хронологической корректуры, так как не являюсь специалистом по датированию, исходящему из внешних признаков. Анализ дальнейшего текстуального развития подтверждает, что первоисточником является Самаритянская Тора; все остальные – ее редакции. Христиане симпатизировали самаритянам из‑за сходства их веры в Мессию (это отмечено в Евангелиях). Иудеям же самаритяне были, наоборот, ненавистны; они называли самаритян гутеями или «готами» (подразумевая под этим варваров). Составление масоретских текстов, возможно, было враждебной реакцией на древнейший самаритянский оригинал.

«Перевод Библии был необходим, ибо иудеи перестали понимать свой древний язык» (с. 159). Типично романическое по форме и по существу понимание истории. А правда в том, что архаизированный семитский язык, только что созданный несколькими священниками (масоретами), было не так‑то и легко выучить. До нас даже дошли фрагменты («третьего века») «переводов» на арамейский, интернациональный язык семитского Востока. По фрагментам можно усмотреть некоторое содержательное сходство с иудейской Библией, но это все‑таки не переводы, а совершенно независимые тексты.

Септуагинта

С тех пор, как в 250 году до н. э. в Александрии (так гласит легенда) 72 человека переложили Библию на греческий (септуа‑гинта = семьдесят), это великое произведение обрело жизнь и на самом популярном языке античности. Только вот в чем загвоздка: кроме вымышленных христианами писателей, версия эта никому не была знакома. И сам ее текст – скорее вольный пересказ, чем перевод – тоже. К сожалению, существуют лишь христианские рукописи, служившие – и это очевидно – для отправления богослужений. Кроме них – два фрагмента, соответственно с двумя и пятью главами 5‑й Книги Моисеевой, которые якобы должны быть признаны за древнееврейские. Но этого слишком уж мало для следующего утверждения.

Цитирую: «Этот (греческий) перевод, с удивительной скоростью завоевав признание и авторитет, стал официальной Библией древнегреческого иудейства; его использовали даже в синагогах» (с. 161). Вот как?

Однако впоследствии Септуагинта «впала у иудеев в немилость», так что «иудеи от Септуагинты отказались» (там же). Мне совершенно ясно, что эта Септуагинта никогда не дозволялась к применению в иудейских общинах и ее использование христианами ничего, кроме раздражения, у иудеев вызвать не могло. * Иначе бы до нас дошло огромное количество списков с нее. А вот что действительно могло быть вызвано христианским использованием Торы, это составление масоретских текстов.

Возможно, впрочем, что Септуагинта появилась после 1000 года, и написана она была Оригеном. Сей ученый муж якобы жил в III веке и создал свод шести различных переводов Библии (Гек‑сапла), выписав их для удобства в шесть столбцов. Три греческих перевода (Симмаха, Акилы и Феодотиона) не представляют особого интереса, а пятый столбец содержал Септуагинту [150]. К сожалению, этот колоссальный по объему труд существовал в единственном экземпляре, каковой и был утрачен. От Гексаплы остались лишь фрагментарные отрывки и цитаты. Но ни те, ни другие никакой ценности не представляют.

Остальные труды знаменитого богослова, без всяких на то оснований объявленного позже еретиком, становятся известны только в списках XI–XIII вв.

Итак, мы снова оказываемся в эпохе после 1000 года.

Маккавеи

Между Ветхим и Новым Заветом лежит пропасть, но, к счастью, и через пропасти перекидываются мостики, если не слишком прочные, то хотя бы в виде соломинки, за которую хватаются тонущие. В нашем случае это записанные лишь на греческом языке апокрифы (т. е. «подсунутые тексты» [151], и важнейшие из них – Книги Маккавеев, так как в них содержится претензия на некую историчность, а именно: описывается и прославляется независимое еврейское государство II века до н. э. Если не считать легендарных царей Давида и Соломона, в которых нужно просто поверить, сильное независимое еврейское государство существовало (до 1948 года) только при Хасмонеях (или, что то же самое, при Маккавеях) [152]во II веке до н. э. Так что важность этого текста не нуждается в дополнительном подтверждении.

К первой книге спустя двести лет присоединилась вторая, – считают ученые, – а впоследствии – еще две книги. Один из эпизодов второй книги стал сюжетной основой для четвертой, а именно – мученическая гибель матери и ее семи знаменитых сыновей – Маккавеев (в четвертой книге это событие описывается, что называется, в красках). День памяти этих погибших отмечается 1 августа. Введение такого церковного праздника было характерно для XII века, но не для более позднего или более раннего времени.

Две последние книги большинство восточных церквей рассматривали как равноправную часть Святого Писания. Четвертая книга Маккавейская была ошибочно приписана другу Рима Иосифу, вольноотпущеннику римлянина Флавия; затем другому Иосифу, которого приписали к роду Гориона. Последний был, как и Иосиф Флавий, иудейским полководцем в борьбе против римлянина Тита (т. е. на противоположной стороне) [153], который в 70 году н. э. разрушил Иерусалимский храм. Вероятно, анализ стиля показал, что книгу должны были писать два человека. Второй Иосиф сочинил в Италии романтическое продолжение «Иудейских древностей» Иосифа Флавия (якобы в X веке). Образованные люди называют его, разумеется, «псевдо‑Иосифом».

«Псевдо‑Иосиф» писал на латыни. Его 4‑я книга Маккавеев – это компиляция из Библии, Страбона, Лукиана и Саги об Алек‑сандре. Впервые она была напечатана в Мантуе в 1476 году.

Остальные апокрифы Ветхого Завета, ввиду их еще большей несостоятельности, я пропускаю и перехожу, наконец, к Новому Завету.

Евангелие

Вероятно, Новый Завет был написан на греческом, на тогдашнем койне (интернациональном языке) восточного Средиземноморья. Семитских оригиналов не существует. Считается, что тон задала греческая Септуагинта.

Наука, однако, не в состоянии исключить и написание Нового Завета на латыни. Правда, старейшие папирусные фрагменты («II–VII вв.») содержат текст на греческом; даже самый древний, восходящий якобы к «120 году н. э.». Но в нем всего 14 строк из Евангелия от Иоанна, а этого слишком мало. Этого не хватит даже для доказательства правильности утверждения еретиков (и неправоты католического учения) о том, что Евангелие от Иоанна – это древнейшее из всех Евангелий.

Надо бы сначала задаться вопросом: по каким критериям определяется степень древности рукописей, как они датируются.

Критерии, собственно говоря, вырабатываются учеными, занимающимися палеографией, то есть исследованием древних рукописей. Палеографы давно составили хронологические таблицы развития шрифтов и в соответствии с ними расположили на временной шкале рукописи. Как это удалось сделать, не имея действительных датировок, – дело прошлое. Постепенно датировки были зафиксированы и превратились в «научный» масштаб. Их мерой и приходится мерить возраст рукописи. Оспорить эти критерии или предложить другую меру невозможно, по крайней мере, изнутри этой системы: корпорация встанет на дыбы, ринется на защиту своей традиции.

Их (на самом деле, псевдонаучный) масштаб стал истиной, не требующей доказательств, превратился в аксиому.

Эта временная последовательность была разработана на основе анализа содержания, так как другой отправной точки ни у кого из нас нет. Как это делается, мы показали на примере кумранских свитков. Таким образом, получается порочный круг: змея хронологии пытается заглотить свой собственный хвост.

Есть еще «полные Библии» на пергаменте, считавшиеся до недавнего времени, отстоящего от нас всего на несколько поколений, единственными текстовыми свидетельствами. Эти так называемые кодексы появляются якобы уже начиная с IV века. В первую очередь, это три сохранившиеся рукописи, о них я сейчас кратко расскажу.

Старейший – Синайский кодекс был обнаружен в 1844 году немецким протестантским библеистом Константином фон Ти‑шендорфом (1815‑1874), одним из создателей современного текста Библии, в монастыре Святой Екатерины на Синае. Реликвия была отправлена в Лейпциг, затем в Петербург, затем – за баснословную сумму продана в Лондон. Видимо, петербуржцы заметили подлог, с чем лондонцы, конечно же, и по сегодняшний день не согласны. В Синайском кодексе почти в полном виде записаны по‑гречески Ветхий и Новый Заветы, причем с современным расположением глав. Древность происхождения кодекса должна якобы подтверждаться содержащимися в нем Посланием Барнабы [154]и «Пастырским Наставлением» Гермаса, двумя безобидными апокрифами. В 1840 году собирались, видимо, попытаться включить их в библейский канон, но это не удалось.

Небольшое замечание по поводу «Пастырского Наставления» Гермаса. Существуют многочисленные рукописи этого сочинения, «начиная со И века» (Метцгер, с. 70). Текст якобы написан в Риме около 140 года братом Папы Пия I, который, как предполагает Ориген, должен был знать апостола Павла (Римлянам, 16, 14). Однако жил этот «папский родственник» поколением позже. Неужели при бурном развитии, переживаемом церковью в ту эпоху, столь ученый муж, как Ориген, не заметил расхождения более чем в поколение? Подобная ошибка могла возникнуть лишь гораздо позже.

Но вернемся к библейским кодексам. Якобы того же периода («IV век») Ватиканский кодекс, с 1475 года хранящийся в римской курии. Как он туда попал – остается тайной. В нем недостает только «Откровения Иоанна Богослова». Вряд ли этот кодекс много древнее 1475 года.

Александрийский кодекс – если верить библиотечным регистрационным книгам – хранился в Александрии с 1098 года. Правда, настораживает, что он только в 1751 году попал в Лондон. Тем не менее у нас нет веских оснований серьезно сомневаться в его датировке. Он действительно мог быть написан около 1100 года. Но был ли?

Кроме трех образцовых рукописей, которые ни разу не переписывались (сличение ошибок переписчиков облегчает датировку рукописей), имеются еще два очень подозрительных манускрипта «V века». Важнейший из них, Ефремов кодекс, находится в Париже (опубликован Тишендорфом в 1843 году). Кожаные листы со Святым Писанием («якобы V века») в XII веке были смыты (!) и вновь заполнены сочинениями Ефрема Сирина (ум. в «373»); при этом многие листы пропали. По‑моему, комментарии излишни.

Евангельская гармония

Вышеупомянутый Ефрем был известен своими переведенными на армянский язык комментариями к Евангельской гармонии. Это вообще любопытная история. Ведь сначала было не четыре Евангелия, и не двадцать, а всего один текст, объединявший и высказывания Иисуса, и рассказы о его деяниях. Текст этот назывался Евангельская гармония, так как он, в противоположность более поздним четырем Евангелиям, представлял собой неделимое гармоничное повествование.

Автором его якобы был некий Татиан; и, судя по имени автора и немногим сохранившимся отрывкам, первичный текст Евангельской гармонии был написан на латыни. Вот основная сюжетная канва легенды, созданной вокруг этого имени: в Риме житель восточной Сирии Татиан якобы был обращен в христианство Юс‑тином Мучеником. В 172 году он вернулся в Сирию и (абсолютно нелогично) основал гностическую секту энкратитов (воздержни‑ков). Для этой секты он создал Евангельскую гармонию, в которой соединил все якобы тогда уже имевшиеся в наличии четыре Евангелия [155]. Труд его вызвал недовольство церкви, и все рукописи были собраны (в 453 году в одном только Междуречье – более двухсот) и уничтожены. Между написанием и началом акции по уничтожению прошло, таким образом, около трехсот лет. За три столетия Диатессарон (так называлась книга) настолько широко распространился в христианском мире, что и спустя тысячу лет на всех культурных языках остались его переводы.

Такова легенда, не только поддерживаемая, но и достраиваемая современными теологами. На Востоке, мол, вплоть до 5 века при всех христианских богослужениях использовалась исключительно Евангельская гармония Татиана (с. 184) в переводе на сирийский (соответственно, остальные христианские тексты были сочтены для богослужений неподходящими). К сожалению, списка с нее не сохранилось.

Есть, согласно богословам, латинский и сирийский (собственно, армянский) [156]переводы, которые старше, чем несохранившийся греческий, но все они относятся к более позднему периоду [157]. В то же время некоторые ученые благоразумно утверждают, что оригинал все‑таки был латинским.

Богословы, кроме того, выяснили, что Виктору Капуанскому (якобы 544 г.) был известен один такой экземпляр Татиана, и он вставил его в свой знаменитый библейский кодекс. Позже этот кодекс принадлежал известнейшему миссионеру, окрестившему чуть ли не всех немцев, Бонифацию; сейчас он хранится в Фуль‑де. К сожалению, в последний момент Виктор Капуанский заменил текст Евангельской гармонии Татиана Вульгатой. Так что оригинальный текст до нас не дошел: в фульдском кодексе содержится лишь синопсис, позднее параллельное – в разных столбцах – изложение первых трех Евангелий с точным указанием глав. Такой труд мог появиться только в эпоху Ренессанса.

И все‑таки подлинные Евангельские гармонии существуют, и при том только у немцев, то есть на древневерхненемецком языке: это Крист Отфрида Вайсенбургского и Хелианд; оба сочинения «девятого века» написаны под наблюдением великого учителя Ра‑бануса. Хелианд, как о том свидетельствует позднейшее латинское предисловие, был вдохновлен якобы Людвигом Благочестивым (в 830 г.); в написанной на древнесаксонском диалекте поэме чувствуются отголоски англосаксонского эпоса. Крист выходца из Эльзаса Отфрида – на верхнерейнском франкском диалекте и впервые с конечной рифмой(!) – был якобы окончен между 863 и 871 гт. Собственноручный манускрипт Отфрида хранится в Вене; список с нее, примерный ровесник оригинала, – в Гейдельберге. Оригинал иллюстрирован: солнце и луна в платках (символ затмения); кровь из ран на ногах льется в кубок; буквы INRI (Иисус На‑зареянин Царь Иудейский) на кресте. Рисунки удивительно напоминают рельеф в Экстернштайне, его верхнюю христианскую часть (в нижней части слабо различим языческий дракон) (рис. 37). Из сего я заключаю, что Крист написан и иллюстрирован на много столетий позже, чем утверждает официальная наука: возможно даже одновременно с латинским и восточными вариантами, то есть в XIII веке.

Существуют различные итальянские Евангельские гармонии, английские и даже арабские и персидские. В них можно заметить отражение богословских дискуссий о том, сколько же времени проповедовал Иисус: один год или несколько.

Интересный вопрос: зачем все‑таки церкви понадобились четыре – местами серьезно противоречащих друг другу – Евангелия, если так быстро распространилась и хорошо прижилась объединительная Евангельская гармония? Техника многократных противоречивых описаний одного и того же события была успешно опробована еще в Ветхом Завете: двойные Книги Моисея, Судей‑Царей, Маккавеев. Когда то или иное событие освещается с разных точек зрения, то его содержание становится от этого как бы правдоподобнее. Одно‑единственное свидетельство не должно содержать ошибок, тем более когда речь идет о Слове Божьем. Но когда документов много, то не вызывает подозрения их отличие друг от друга в деталях, когда по существу они совпадают. Документы взаимно подтверждают друг друга, а несовпадение в частностях допускает различные толкования, что в любом отношении выгодно.

Тогда другой вопрос: почему именно четыре Евангелия? Ведь было из чего выбирать. Ириней («ум. в 202 г.», в южной Франции; сохранился только в латинской редакции) объясняет: причиной послужили четыре зверя Иезекииля (I, 10) и «Откровения Иоанна» (IV, 7). Поэтому евангелисты (уже с XII века?) изображались с тремя звериными головами и одной человеческой. Лежащих на поверхности и внедренных в массовое сознание исторических объяснений: например, что четыре Евангелия созданы и получили признание в четырех разных местах и в разное время, – Ириней еще не знает. Об историчности он и не думает; куда важнее для него теологический смысл, прочитывающийся в создании четырех Евангелий: связь с «Откровением Иоанна».

На Востоке

Хотя, само собой разумеется, что все первые христиане должны были говорить на арамейском, – арамейского Святого Писания никогда не существовало. Странно. Это был повсеместно распространенный литературный язык [158].

Стоило бы проанализировать некоторые восточные переводы Нового Завета. Ведь эти переводы могли бы вывести на некую «внешнюю точку», из которой можно было бы начать атаку на нашу критическую позицию. Атаку, которая могла бы опрокинуть наши утверждения. Посмотрим же, о каких рукописях здесь могла бы идти речь.

Существует старое Сирийское Евангелие, сохранившееся всего в двух рукописях, одна из которых (палимпсест якобы из известного нам монастыря Святой Екатерины на Синае) тут же исключается. Крайне сомнительно, что у тамошних монахов было время для изготовления столь сложной подделки. Первоначальная датировка рукописей: «около 150 года»; окончательная современная – «около 300 года» (вторая датировка такая же произвольная, как и первая). В рукописях содержится перекличка с Евангельской гармонией, следовательно, время их создания – около XII столетия.

Пешитта – официальная сирийская Библия; в ней не хватало лишь четырех католических посланий. Последние внес в текст некий Филоксен в собственном переводе с греческого. Старейший манускрипт Пешитты восходит к XII веку и содержит уже «Откровение Иоанна». Процедура формирования Канона встает перед нами как на картинке.

А другие переводы на языки Ближнего Востока?

«В Палестине, ставшей к V веку почти сплошь христианской, церковным языком был греческий. Многие христиане, однако, не понимали этого языка, приходилось переводить (согласно Этерию и Евсевию) богослужебные проповеди и зачитываемые отрывки из Священного Писания на сирийский язык» (Хунгер, с. 186). Небось в ту эпоху уже прибегали к услугам синхронных переводчиков! Впрочем, мы уже знаем, как следует относиться к «сообщениям» Евсевия.

Переводы на своеобразный палестинский диалект сирийского языка сохранились в трех фрагментах, изготовленных в XI–XII вв. На взгляд специалистов, в них различима в качестве первоосновы Евангельская гармония.

Пойдем еще дальше на Восток и рассмотрим критически армянские переводы.

Старейшая рукопись якобы 887 года содержит не Евангельскую гармонию, но список с четырех Евангелий. Армянские датировки расходятся с нашими; при сопоставлении временных данных к армянским датам приходится прибавлять от 38 до 44 лет [159]. Получается уже дата вблизи 930 года. То, что уже в ту эпоху могли существовать четыре различных Евангелия, – было бы само по себе фактом весьма примечательным. Но мы не собираемся упорядочивать по возрасту христианские тексты и чествовать старейшие из них. Наша цель в другом: выяснить, имеет ли хотя бы малейшее право на существование, хотя бы несколько отличную от нуля вероятность, совершенно несостоятельный, с моей точки зрения, тезис о появлении Библии во II веке.

Пока что нам всегда приходилось прибавлять к этой дате тысячелетие.

По мнению авторитетных специалистов (с. 187), основой для этих четырех Евангелий послужила сирийская Евангельская гармония, «до седьмого века использовавшаяся в армянских церквях». К сожалению, «Откровение» включили там в Канон только в XII веке.

Грузины сделали свои переводы по армянским текстам. Старейшие рукописи восходят якобы к 897, 913 и 955 гг. «Откровение» перевели в 978, но в Канон его так и не включили.

А теперь заглянем в африканскую часть Ближнего Востока. Одна из старейших христианских стран мира это Египет. В северном Египте самые ранние коптские переводы восходят к 899 году. В этом случае тоже приходится прибавлять к местным датировкам в среднем около сорока лет. Получается снова дата в районе 930 года.

И все же до недавнего времени ученые верили в оригиналы 200‑250 гг. Сегодня они рассуждают «о V–VII вв.» (с. 189) как о начале эпохи переводов. Путь к осознанию подлинной истории, по которому историкам еще только предстоит пройти, у них неблизкий.

Еще более древние тексты якобы сохранились на фрагментах папируса в Верхнем Египте, но никто не способен обосновать этот тезис. Да и как можно датировать лоскутки?

Библейская латынь

От латинского «перевода» Библии, являющегося, на мой взгляд, оригиналом, – до нас дошло два образа: Итала (современное – принятое сегодня у богословов – название Vetus Latina – старая латынинская) и Вульгата Иеронима. Старшая из них, Итала, появилась в Африке, «пожалуй, до 200 года» (с. 191). Однако только в двух манускриптах нет никаких следов исправлений на основе Вульгаты: в Туринском кодексе (V – V I вв.) и в Палатинском кодексе (V век), с 1919 года хранящемся в Триенте. В обеих рукописях присутствуют позднейшие вставки, так что датировка весьма условна. Ко времени изготовления этих двух рукописей вроде бы уже «победила» версия Иеронима, который, кстати, в письме к Папе Дамазусу упоминал о том, что борьба между его Вульгатой и более древней формой – неизбежна (с. 193).

Кроме того, еще при жизни Иеронима Вульгату стали неавторизированно копировать в таких количествах, что отец церкви вынужден был изо всех сил бороться против совершенно искаженных при многочисленных переписках вариантов. Якобы уже Кассиодору (ум. в 570 г.) пришлось взяться за реконструкцию подлинного текста Вульгаты (с. 194). А может быть, это все придумано задним числом? Мы ведь и сегодня не знаем, как в действительности выглядел подлинный текст Вульгаты. Ясно одно: текст, созданный церковью в XVI веке неясен, неточен, и из него вычитывается попытка по возможности избежать дискуссий по каким‑либо спорным положениям (Рёнш, с. 11).

Итала, якобы появившаяся в единственном экземпляре в Северной Африке, по крайней мере, была старше. По словам Августина, еще до 396 года ее перевели на итальянский народный язык. То, что Итала сохранилась почти исключительно в палимпсестах, датируемых, начиная с VIII века, и даже переписывалась значительно позже, в XIII веке (Пурпурный кодекс в Стокгольме), – вступает в явное противоречие с утверждением о том, что Вульгата Иеронима – хотя бы и после многочисленных дискуссий – одержала быструю победу. По правописанию кажется, что Итала испытывала скорее германское, нежели африканское влияние, но об этом судит только специалист. А специалист считает, что Итала была написана очень поздно.

Когда я уже был готов сдать рукопись настоящей книги в печать, мне пришлось пережить нечто, от чего мои сомнения чуть было не прервали весь этот книжный проект. По поводу воссоединения обеих Прусских государственных библиотек 9 июня 1998 г. в Берлине состоялся торжественный акт, во время которого на два часа на общее обозрение было выставлено несколько ценнейших рукописей Старого Света. В их числе – иллюстрированный разворот листа Италы («IV–V вв.»); до этого его в последний раз экспонировали в 1986 году в Восточном Берлине. Обозначена эта реликвия в каталоге как латинская теологическая рукопись fol. 485, 2 г. На ней изображены сцены из жизни Саула, выписанные с мастерством, какое свойственно было, пожалуй, только художникам позднего античного Рима. Не думаю, что этот стиль смогли бы копировать живописцы эпохи Ренессанса. Другого такого примера библейских иллюстраций Старый Свет не знает. На обратной стороне сохранилось несколько строк текста Италы (помимо вышеописанного фрагмента, в Государственной библиотеке хранится еще один иллюстрированный двойной лист).

Компетентная дама, которой я выразил свое сомнение в датировке, была непреклонна: целую библиотеку могут составить труды ученых по поводу этого экземпляра; им занималось три поколения палеографов, изучивших оба пергамента до последнего волоконца. Бесценные эти реликвии были обнаружены в кведлинбургском соборе в 1875 году: они служили переплетом для собрания монастырских документов и были со всеми предосторожностями отделены от этих папок. Считается, что различимые на рисунках пояснительные надписи (Саул (не Савл), хор Пророков, солдаты, пастыри и т. д.) сделаны были как указание художнику. Их не наносили задним числом на уже готовый рисунок. Наоборот, надписи предшествовали рисунку; слабая темпера не полностью скрыла их от глаз, и они вполне читаемы. Оказывается, можно и так конструировать объяснения.

Похоже, доброй монастырской традицией было – использовать древние оригиналы на переплет или наполнитель обложки самых незначительных книг? [160]– полюбопытствовал я. «Нет, конечно, но такие вещи случались». Из‑за нехватки пергамента квендлинбургские монахи пустили рукопись иллюстрированной Библии, уже к тому времени насчитывающей около тысячи лет, на переплет; рисунок попал внутрь, а Святое Писание – наружу, и ввиду частого использования почти все стерлось. Но и в скудно сохранившемся тексте ясно различимо слово Итала.

Глядя на прекрасно сохранившуюся темперу, я задавался вопросом: кто из художников XIX века мог бы создать такую великолепную иллюстрацию? Книжный проект свой я все же решил завершить.

Формирование канона

В средневековье «границы канона оставались в известном смысле эластичными» (Метцгер, 1993, с. 228). Со свойственным ему изяществом лучший современный специалист по Канону поясняет свою мысль: «Свое отношение к письменному Канону Рим недвусмысленно выразил только на Флорентийском соборе (1439‑1443)». В то время Деяния апостолов стояли еще после Посланий перед «Откровением». Следовательно, написаны они были очень поздно, и первоначального текста было на 1/12 больше, чем сегодня (с. 248). Лука, составлявший Деяния, знал Павла лично, но не знал его Посланий, судьбу которых, кстати, тоже легкой не назовешь: в корпусе Святого Писания их постоянно передвигали с места на место; их то любили, то решительно отвергали. Послание к лаодикийцам, ценившееся в течение девяти столетий, по мнению специалистов, не ниже Слова Божьего, – вдруг выбраковывается. Почему именно в течение девяти столетий, если оно вроде бы было написано (самим Павлом) в I веке, а «исключено» в XV? Разве 15‑1 не равно 14? Потому что узнали о нем только из знаменитого кодекса Фульды, датированного 546 годом.

Это свидетельствует также о том, что и этот столь значимый библейский кодекс содержит подделки.

Уже тогда, в XV веке, просвещенным богословам (достаточно назвать Якова Фому Гаэтанского и Эразма Роттердамского) хотелось устранить некоторые неразрешимые проблемы вероучения, для чего они исключили из Канона многие послания Павла. Позже они отступились от своих обширных цензорских замыслов, но не из идеологических соображений, а от страха (с. 230) [161]. Только Лютер смог себе позволить некоторую свободу, но и он не мог мыслить и действовать только по собственному усмотрению. В истинность написанного он верил даже больше, чем сама хранящая верность традиции римская церковь, въедливость его превосходила таковую католиков.

Рукописи

При работе с рукописями нельзя не обратить внимание на многочисленные интерполяции – позднейшие вставки в текст с целью легитимации новых догм. Интерполяции встречаются даже в самых древних рукописях, то есть «засвидетельствованы задолго до 1000 года», чего не может быть, так как мотивировка для подобных вставок появляется значительно позже. Соответствующая рукопись не может быть старше ставшей необходимой интерполяции [162].

Истории, связанные с древними рукописями, кодексами, с тем, как их находили, бывают подчас увлекательнее фантастических романов. Возьмем, например, Дидахе, своего рода предписание для церковнослужителей (см. Венгст, 1984). Хотя сегодня Дидахе и не принадлежит к канону, в средневековье текстом этим часто и охотно пользовались, не исключая его из числа канонических. Многие «отцы церкви» – люди, стоявшие у истоков, «II–V BB.», – по меньшей мере упоминают это название. Единственный дошедший до нас текст – Иерусалимский. Он написан предположительно в 1056 году, в 1873 найден в Константинополе и четыре года спустя привезен в Иерусалим (отсюда и его название).

Я думаю, что до создания Иерусалимского кодекса (XI век) Дидахе вовсе не существовал. В XV веке, в результате внутренних церковных распрей, он был исключен из канона. Подлинность Дидахе должен был подтвердить и следующий «криминальный роман». Еще одна греческая его рукопись XIII–XIV вв. была якобы найдена в Константинополе в первой половине XV века в рыбной лавке, где она использовалась в качестве оберточной бумаги для отпускаемого товара (чем объясняется, почему многие листы утрачены). Нужно ли говорить, что простые люди той эпохи – в том числе и рыботорговцы – испытывали глубочайшее уважение к написанному слову и никогда бы не решились употреблять папирус или пергамент для повседневных нужд? Или мне следует высмеять эту ложь еще и другим образом?

Но на этом подобная роману история не заканчивается. Дальше будет еще смешнее: начинается история злоключений этого кодекса. Пройдя якобы через многие руки и места хранения, в 1580 году кодекс попадает в монастырь Маурсмюнстер в Эльзасе (я бы сказал, там он и был создан); в 1793 или 1795 рукопись «переезжает» в государственную библиотеку в Страсбурге и сгорает там во время франко‑прусской войны (к счастью для нее, ибо иначе подлог давно бы уже обнаружился). Правда, в Йене в 1843 году он был напечатан (почему, собственно, так поздно?). Еще есть три копии гуманистов (после 1579 года) и даже печатное издание 1592 года. Но для доказательства подлинности Дидахе этого, к сожалению, мало [163].

Итак, вернемся к найденному в 1873 году Иерусалимскому кодексу (написанному якобы в XI веке). В нем, помимо прочего, содержится Послание Варнавы, имеющееся только в Синайском кодексе, уже взятом нами на подозрение. Еще имеется несколько фрагментов этого Послания, которые, соответственно, должны быть столь же древними. Лучше других сохранившийся фрагмент содержит 6 стихов из главы 9; его цитирует Климент Александрийский, монах, уже разоблаченный нами как фигура вымышленная.

Есть еще и осовремененные латинские переводы Дидахе (X в., северная Франция), но я уверен, что если только удастся организовать исследовании этих документов, обман немедленно откроется.

Текст Дидахе демонстрирует знакомство с Евангелием от Матфея, написанным предположительно не ранее 1050 года. По крайней мере, с этой точки зрения датировку Иерусалимского кодекса можно смело принимать за время создания Дидахе: 1056 год.

Другие «неканонические» писания: 2‑е Послание Климента (его «удостоверял» уже Евсевий) и письмо к Диогенету – еще легче распознаются как изделия XI века. Существует также и третье Послание Климента, написанное в 1170 году в Сирии и там же присоединенное к Евангелию.

С XVII века богословским кругам известно, что Послания Игнатия, Климента и некоторые другие – подделки. И все‑таки мирянам они преподносятся как богодухновенное назидание (см. также Детеринг, с. 91 и далее).

Собственно, Послания эти – суть проповеди; интерполяции, в них присутствующие, должны были «прибавлять» им подлинности. Хотя достаточно присмотреться хотя бы к форме, чтобы понять: о подлинности этих Посланий не может быть и речи. Ни в случае «Откровения Иоанна», ни названных выше «авторов», ни самого Павла мы не имеем дела с письмами.

Всех превзошел Павел: в «Послании к Галатам» (6, 11) он предупреждает, что собственноручно писал маюскулами, то есть «заглавными буквами», чтобы подчеркнуть подлинность своих слов. Однако авторитетнейший церковный писатель второй половины II века Юстин ничего не знает о «Посланиях» Павла. Поэтому неважно, писаны ли они маюскулами или минускулами, строчными буквами.

И все‑таки иногда – в виде исключения – анализ формы текста помогает дать исходную точку, позволяет определить примерные хронологические ориентиры. Например, нам известно, что в Европе арабские цифры вошли в употребление только с XII века. Как же тогда быть с латинскими манускриптами, содержащими арабские цифры, но датированными X веком (Бишоф, 1979)? При написании истинной истории подобную датировку следует поставить под сомнение.

На уже упоминавшейся берлинской выставке помимо разворота Италы экспонировался пергаментный лист из «Георгик» Вергилия («пятый век»), написанный монументальным шрифтом («который недолгое время использовался для записи книг, но, в основном, для гравирования надписей на камне»). Разумеется, речь идет, как всегда, об экземпляре единственном и неповторимом [164].

Так что вдумчивому критику, за исключением таких вот редких исходных точек, буде он захочет проверить датировку той или иной рукописи, следует все же исходить из ее содержания. Вот еще один пример: проанализировав образ Иуды Искариота, можно приблизиться к пониманию личности его авторов. Иуда «назначается» ответственным за всех евреев, которые убили Божьего сына. При этом важную роль играют высказывания жертвы, например, что лучше пусть умрет один человек, чем погибнет весь народ. Избранный – это что‑то вроде короля на один день, театрального персонажа, жертвы, которой в качестве проводника к жертвеннику дан Иуда. Во всем этом чувствуется стилизация усвоенных восточных идей и в то же время открещивание от них, которому придан драматургический характер. Классический проводник к жертвеннику становится сопроводительной жертвой из скифского погребального ритуала; Иуда целующий становится Иудой – самоубийцей. Перекроем сцену социологическим задником XI века с первыми преследованиями евреев в рейнских городах, и мрачная драма Иуды станет нам понятнее [165].

Кроме уже названных манипуляций, отметим еще и следующий часто употребляющийся трюк: взаимное цитирование. Якобы один античный автор знаком с сочинениями другого античного автора, продолжает их и пишет о них. Но ведь в настоящей литературе далеко отстоящего от нас времени, если таковая вообще существует, – это не правило, а, скорее, исключение.

Типичный пример «взаимного цитирования»: в «Иудейских древностях» (20,7,2) Иосиф пишет о правителе Феликсе и Симоне Маге. Эти сведения подтверждаются Тацитом («История», V, 9) и в «Деяниях Святых Апостолов» (24; 24‑26). Такие перекрестные ссылки не только крайне подозрительны, но и смешны, если учесть, что Тацит и Иосиф (которые были призваны «удостоверять» Святого Луку из «Деяний») признаны фальсификациями.

«Взаимоудостоверение» церковных текстов, кстати, совершалось лишь фрагментарно. Сначала никто не знал, что нуждается в подтверждении, так как текстов подобного рода вовсе не существовало. Часто оставляли пустые места для последующего заполнения, и некоторые так и не были заполнены, как, например, списки трудов отцов церкви. Теперь утверждается, что труды эти утеряны. Понятно, только не очень правдоподобно.

Поиск по сайту: