Формирование новой зоны ответственности.

Ранее зона ответственности союза затрагивала, прежде всего, территориальный аспект безопасности, т.е. ограничивалась территорией, на которой располагались атлантические государства, и можно было говорить о зоне ответственности НАТО в узком понимании этого термина. Теперь понятие «зона ответственности» получает более широкое толкование. Расширение этого понятия сегодня происходит как по горизонтали (охватывая территории, выходящие за рамки государств – членов альянса), так и вертикально – включает в себя новую проблематику, новые сферы активности. Сама концепция расширения зоны ответственности союза (Атлантического мира) находится в стадии формирования, и здесь присутствует еще много неясностей, которые не снимает и обнародование новой стратегической концепции НАТО[17].

Очевидно, правильнее было бы говорить об основных направлениях или тенденциях становления нового расширительного толкования зоны ответственности Атлантического мира. В чем же конкретно находят свое выражение эти новые направления и тенденции?

Прежде всего, в изменениях понятийного аппарата: вместо понятий «атлантический мир», «атлантизм» все чаще, в том числе и в официальных документах, используются термины «Евро-Атлантический мир», «Евро-Атлантизм». Если прежняя дефиниция четко подразумевала исключительно территорию членов НАТО плюс Северную Атлантику и Средиземноморье, то новое определение более расплывчато и размыто, и уже за счет этого оно расширяет зону ответственности союза. С одной стороны, оно предполагает, что угрозы членам альянса, прежде всего невоенного характера, могут исходить из сопредельных НАТО европейских стран (беженцы из Косово, курды, мафия, например). С другой – оно фактически включает в себя (помимо стран) пространство, занимаемое государствами, в той или иной степени (форме) сотрудничающими с союзом. Это означает, что новое понятие включает в себя по крайней мере всю Европу, а не только членов альянса. На самом деле гораздо больше, поскольку сюда входят, во-первых. вся Россия, включая ее азиатскую часть; во-вторых, многие постсоветские государства, в том числе и не имеющие никакого отношения к Европе (стоит отметить, что этот прецедент был создан не НАТО, а ОБСЕ, принявшей в свои ряды все постсоветские государства)[18].

Конечно, это расширение понятия не влечет за собой распространение на эти государства положения статьи 5 Вашингтонского договора 1949 г. о коллективной обороне. Но прецедент с Боснией, а потом и косовский кризис демонстрируют, что государства, входящие в расширенную Евро-Атлантическую зону (и не обязательно связанные с НАТО соглашениями о партнерстве – как известно Сербия не сотрудничает с альянсом), отныне составляют сферу его интересов, сферу его безопасности, в конечном счете – сферу его ответственности. Разумеется, это не значит еще, что НАТО будет готова вмешиваться в любые кризисы в государствах, составляющих Евро-Атлантическую зону (сегодня – в дела Сербии, завтра – России, как утверждали некоторые депутаты Государственной Думы), но это означает, что ситуация в данной зоне, по мнению членов НАТО, может затрагивать интересы их безопасности. Этот вывод, однако, не предопределяет однозначного ответа на возможную угрозу – натовские стратеги предпочитают держать этот вопрос открытым. Вместе с тем при определенных обстоятельствах новое понятие может быть истолковано и как стремление к созданию системы международной безопасности, выходящей за рамки Атлантического мира и покрывающей пространство от Ванкувера до Владивостока, что, несомненно, было бы шагом в правильном направлении[19].

Расширение зоны ответственности НАТО выражается и в модификации самого понятия «коллективная оборона». Традиционно оно предполагало коллективную оборону территории государств – членов союза. Нападение на ту или иную страну считалось нападением на всех членов альянса. Теперь конкретный территориальный аспект коллективной обороны все чаще подменяется более расплывчатым понятием защиты коллективных интересов. В официальном справочнике НАТО 1995 г. уже утверждается, что «Североатлантический союз всегда представлял собой политическое сообщество, призванное способствовать защите общих интересов». В новой стратегической концепции НАТО также подчеркивается, что «союз должен обеспечивать соблюдение общих интересов безопасности в меняющейся и зачастую непредсказуемой обстановке»[20].

Таким образом, союз защищает коллективно не только территорию своих стран от агрессии извне, но защищает и их интересы (общие или индивидуальные?), что значительно растягивает прежнее значение коллективной обороны. В самом деле, интересы коллективные или индивидуальные – понятия крайне широкие и неопределенные, при желании в них можно вогнать все что угодно, не случайно национальными интересами часто оправдываются все действия государств во внешней среде. Известно, что обычно национальные интересы подразделяются на жизненно важные и интересы второго порядка, политические лидеры часто путают одно с другим.

В понятии «коллективные интересы» Евро-Атлантического мира такого деления не предусмотрено, не раскрывается, о чем вообще идет речь в данном случае. А это дает широкий простор для различных интерпретаций, подталкивает потенциального соперника к тому, чтобы калькулировать возможное развитие событий по наихудшему (для себя) варианту. Легко, например, продекларировать, что коллективным интересам НАТО соответствует обеспечение безопасности всей Европы. Само по себе это утверждение не вызывает возражений, но оно может быть истолковано по-разному, и деятельность по обеспечению такого коллективного интереса может быть и многоплановой и безграничной (включая и принуждение к обеспечению безопасности Европы в соответствии со своим, односторонним видением проблемы)[21]. Между тем неясно, идет ли речь об интересах союза или сумме интересов группы государств, что опять не одно и то же. Нарочитая туманность и неопределенность понятийного аппарата имеют цель не только беспредельно расширить зону ответственности НАТО, но и сохранить свободу действий союза в критических ситуациях.

Наряду с этим происходит и пространственное расширение зоны ответственностиНАТО за счет включения в него новых членов, на которых распространяются обязательства и гарантии по Вашингтонскому договору 1949 г., в том числе и ядерные гарантии Соединенных Штатов своим союзникам. За счет этого, констатирует А. Квашнин, начальник Генерального штаба Вооруженных сил РФ, «глубина зоны ответственности НАТО увеличилась на 650-750 км на восток»[22].

Однако пространственное расширение зоны ответственности союза осуществляется и в других формах – реализации программы «Партнерство ради мира», в рамках Совета евро-атлантического сотрудничества, взаимодействия с Западноевропейским союзом (ЗЕС), имеющим в свою очередь крайне дифференцированный статус партнерства. Помимо всего прочего, пространственное расширение зоны ответственности НАТО призвано продемонстрировать, что обеспечение безопасности того или иного государства более эффективно в рамках интернациональных, нежели национальных структур, и что наиболее эффективной такой интернациональной структурой сегодня является НАТО[23]. Войсковые маневры, командно-штабные учения в рамках нового партнерства обычно проводятся с использованием крайне разветвленной и надежной инфраструктуры альянса, представляющей собой систему региональных и субрегиональных командований, связи, информации, разведки, тылового обеспечения, транспортных возможностей, позволяющих быстро реагировать на развитие событий и перебрасывать из одного района в другой боевые части и средства их поддержки. Ни одна другая страна или военная организация не имеет чего-либо подобного. Инфраструктура (по сути дела это и есть военная организация НАТО) составляет наиболее сильную сторону этого военно-политического союза, именно она дает лидерам союза основание утверждать, что НАТО – ключевой элемент безопасности Европы. По сути дела инфраструктура и есть та основа, на которой покоится зона ответственности НАТО и происходит ее постоянное расширение. Вместе с тем пространственное расширение Атлантического мира создает и определенные проблемы. Все большее сомнение вызывают ядерные гарантии США европейским странам: вопрос, некогда поднятый генералом де Голлем – готово ли американское руководство в случае ядерного конфликта пожертвовать Нью-Йорком на этот раз ради Праги или Будапешта – вновь становится актуальным[24].

Однако в наибольшей степени расширение зоны ответственности НАТО проявляется в том, что деятельность союза распространятся на области, которые ранее были либо сферой национальных суверенитетов, либо сферой ответственности исключительно ООН. Это, прежде всего, вопрос о нарушении прав человека в тех или иных странах, прав национальных меньшинств, их права на самоопределение вплоть до образования самостоятельной государственности, сохранение территориальной целостности государств, возможный их распад, его последствия и особенно проблема миротворчества на всех его стадиях – предупреждения конфликта, управления им, его разрешения, принуждения к миру и т.д.[25]

Выше упоминалось, что тенденция к глобализации в развитии современного мира требует, чтобы основой международных отношений были не силовые критерии, а определенные нормы поведения государств (и других субъектов международных отношений) во внешней среде. Эти нормы вырабатываются и устанавливаются мировым сообществом в форме двусторонних или многосторонних межгосударственных соглашений; решениями международных (в том числе региональных) институтов, в компетенцию которых входит подобное нормотворчество; или прецедентами, которые становятся впоследствии нормами такого международного поведения. Одна из наиболее важных задач трансатлантического партнерства, по мнению того же Р. Блэкуилла, – убедить остальной мир в том, что ему выгоднее следовать этим нормам и установлениям, чем игнорировать их[26].

Вследствие этого в системе внешних сношений постоянно возникает проблема, как поступать с теми, кто не согласен с существованием (способом формирования) всеобщей нормативной базы международного поведения, кто нарушает или просто подрывает как их, так и те институты, которые стоят за ними. Следует ли в этом случае использовать силу, в том числе и военную, против тех, кто нарушает нормы международного (а в ряде случаев и внутреннего) поведения? Встает и другой вопрос – могут ли эти нормы, принятые наиболее развитой частью мирового сообщества, их соблюдение, навязываться силой или нет? И кто должен в том и другом случае принимать по этому поводу решение? Для кого оно будет обязательным? Короче говоря, кто ответственен за нормотворчество, за внедрение согласованных правил в международную практику, кто является гарантом их соблюдения. Помимо этого возникает не менее сложный вопрос об интерпретации этих норм, которые в нашем плюралистическом мире сформулированы обычно в довольно общей (компромиссной) форме, что дает возможность различной их интерпретации. Теоретически это, возможно, и не столь уж важно, но в практическом плане это имеет огромное значение, становясь источником противоречий, конфликтов, споров, охлаждения отношений и т.д. Например, на вопрос, что важнее: право национальности (национального меньшинства) на самоопределение или территориальная целостность государства, в котором эти национальности имеют место быть, разные страны и даже разные силы в них могут давать разные ответы[27].

Предполагается, что миротворчество и нормы поведения государств в этом процессе – традиционно зона ответственности таких международных, как ООН и ее Совет Безопасности, а также представительных, работающих в контакте с ООН региональных организаций, таких как ОБСЕ, Организация африканского единства и т.п. Однако в ряде случаев их миротворческая деятельность не всегда эффективна, иногда она запаздывает, нередко их решения шаблонны. Бюрократия этих организаций, готовящая в центре решения, как правило, слабо представляет, что происходит на местах. А самое главное – в их распоряжении нет собственных сил и средств, для того, чтобы влиять на ситуацию, и они вынуждены использовать ресурсы государств, у которых при реализации этих решений могут быть собственные интересы. Все это ведет к тому, что мировое сообщество не удовлетворено нынешней миротворческой деятельностью ООН, ОБСЕ (например, в Боснии, где международные представители пытались задействовать кабинетные схемы разрешения кризиса, весьма далекие от реальности). Поэтому отдельные страны, региональные организации, их представители, ощущая наличие вакуума в этой сфере, ищут иные способы решения этнополитических кризисов, в ряде случае вторгаясь в зоны ответственности традиционных международных организаций, произвольно расширяя зону своей собственной ответственности[28]. В этих условиях НАТО использовала эту ситуацию для расширения зоны своей ответственности в сфере миротворчества, утверждая, что подобное расширение в сложившихся условиях отвечает интересам мирового сообщества и рождающегося нового мирового порядка.

Поиск по сайту: