Математическое моделирование деятельности человека-оператора 4 страница

Представители наук о человеке и его деятельности внесут реальный и наибольший вклад в развитие технос­феры, если, понимая ее создателей и всю сложность разработки современной техники, систем, программного обеспечения, смогут утвердить свое Я посредством "му­жества быть" во всех случаях превознесения машинного над человеческим, что Норбет Винер назвал грехопаде­нием нашего времени. Только тогда их знания, методы и средства, при открытости к ним инженерно-технических специалистов, явятся своеобразным катализатором каче­ственно нового развития техносферы, которая будет ста­новиться сферой нормальной жизнедеятельности людей. Одновременно существенно уменьшится угроза конца жизни на Земле, которая, как считают некоторые ученые, может наступить на границах техники в результате ката­строф.

Мужество ученого или специалиста быть самим собой в нашем предельно технизированном и бесчело­вечном мире —¹ это не громкие и пустые слова, а суровые реалии наших дней. Показательно, что первый доклад Римского клуба (Международная неправительственная некоммерческая ассоциация), подавший "сигнал трево­ги" человечеству и способствовавший пробуждению со­знания человека, освобождению его от иллюзий, связан­ных со слепой верой в научно-технический прогресс, встретили в штыки две категории специалистов — тра­диционные экономисты и наиболее ярые представители технической интеллигенции. Анализируя роль и место науки и техники в современном мире, Дж.Холтон прихо­дит к выводу:

"...те люди, которые осознали необходимость принципиально нового этоса глобального поведения человечества, сталкиваются с ситуацией, когда их точку зрения разделяют сравнительно немногие представители мира академической науки и новей­ших технологий. И уже совсем редки их единомыш­ленники в сфере индустриального производства" [23, с.32].

Человеческое измерение техники, технологии, про­граммных продуктов, производства в целом и соответст­венно вовлечение в процесс их проектирования наук о человеке и его деятельности связаны с изменениями в самом проектировании, в сознании проектировщиков. "И чтобы человек стал внимателен к существу техники, чтобы между техникой и человеком в их сущностной глубине окрепло неповерхностное отношение, для этого человек, каким он стал с Нового времени, должен сперва, опомнившись, снова ощутить широту своего сущностно­го пространства. ... Иначе как укоренившись сперва в своем сущностном пространстве и начав обитать в нем, человек не способен ни к чему значительному внутри ныне господствующего способа исторического бытия" [24, с.254].

М.Цветаева писала о безмерности человека, живу­щего в мире мер, а по словам О.Мандельштама, "нам союзно лишь то, что избыточно". Парадокс состоит в том, что благодаря безмерности, благодаря "избытку внутрен­него пространства" человек только и может стать "мерой всех вещей".

Содержание учебника имеет прямое отношение к человеческому бытию, которое сегодня нельзя осмыслить без изучения совершенно новой действительности, со­здаваемой современной техникой и наукой. "Мы живем

в новом промышленном мире. Этот мир не только вытес­нил зримые формы ритуала, он, кроме того, разрушил и самую вещь в ее существе... Вещей устойчивого обихода вокруг нас уже не существует. Каждая стала деталью... В нашем обращении с ними никакого опыта вещи мы не получаем. Ничто в них уже не становится нам близким, не допускающим замены, в них ни капельки жизни, никакой исторической ценности" [25, с.240].

Учебник ориентирован на включенность в решение задач предотвращения техногенных катастроф и аварий, охраны здоровья людей, движения к цивилизованности человеческих дел, устроений и отношений, нормальной жизнедеятельности. Конкретно это выражается в том, что на основе исследований взаимодействия человека с техникой и средой задаются векторы изменения совре­менной практики проектирования и разработки машин, оборудования, систем, программного обеспечения, тех­нически сложных потребительских изделий с тем, чтобы исключить при создании техносферы упрощенный тех­нологически-функциональный подход к человеку, подчи­нение его жизнедеятельности задачам создания и функ­ционирования техники, которая создала себе стерильный образ обученного, правильного человека, человека-авто­мата, которого в реальности нет и быть не может.

Создание новой техники и технологии представляет собой не только инженерную, но и нравственную про­блему. Через машины, оборудование, производственные процессы, системы, программное обеспечение и потре­бительские изделия длительного пользования их проек­тировщики и разработчики выходят на реальных людей, мужчин и женщин, детей и взрослых, инвалидов и пожи­лых людей. Они создают технику для других и поэтому должны сделать все от них зависящее, чтобы она была безопасной, удобной, комфортабельной и красивой для людей, которые на ней будут работать или ее использо­вать. Именно реальных, а не в расчете на абстрактного среднего человека, не существующего в природе, без различия пола, возраста, физических возможностей. Дру­гими словами, создатели мира техники не должны уподо­биться тому счетоводу, яркий образ которого создал А.Платонов и который вдруг бросает надоевшие ему своим щелканьем бухгалтерские костяшки: "Пусть они будут счастливы приблизительно... Все равно — всякий учет и счет потребует потом переучета".

Неверно думать, что рассматриваемая новая ориен­тация в мире техники усложнит задачи, которые должны решать ее создатели. Это — следствие особой сложности человека в единстве его соматических, психофизических, эмоционально-духовных и социально-исторических из­мерений; необычайной сложности современного мира трудовой деятельности, мира техники, становящегося все больше миром социотехническим. Проектирование в этом мире должно отличаться высокой культурой, неотъ­емлемой частью которой должны стать фундаментальные знания о человеке и человеческой деятельности.

Упрощение представлений о человеке и его деятель­ности не отвечает современным тенденциям развития и инженерного проектирования систем "человек-машина", которое хотя и крайне медленно, но все же поворачивается к их обогащению и углублению. Именно уникаль­ность личности человека определяет бесценность его роли в сложных системах, особенно в аварийных и экстремальных ситуациях. В будущем мире коммуника­ции на передний план выйдут, отмечают К.Майнцер и другие ученые, "парадигма целого —личности" и "сеть человек — машина".

Содержание учебника находится в русле происходя­щих изменений в проектной культуре и практике проек­тирования. Направление рассматриваемых изменений берет свое начало с нетрадиционных попыток "объеди­нять проектное мышление с объективными или научны­ми фактами о деятельности человека" [26, с. 15]. Поиск пути такого объединения — одно из направлений преодо­ления "культурного отставания" проектировочного дела, отчуждения проектирования от культуры.

При доминировании технико центрических, прагма­тических ориентации проектирование преимущественно функционирует на оперативно-техническом, бытийном уровне сознания. Происходит разрыв и даже возникает антагонизм с аксиологическими ориентациями, при до­минировании которых проектирование функционирует и развивается на рефлексивном уровне сознания, кон­центрируемом на ценностях, смыслах, разумеется, в их отношениях к значениям и действиям. Рефлексивный слой обволакивает, одушевляет бытийный. Бытийный и рефлексивный слои сознания находятся в отношениях дополнительности. Частичность, дискретность бытийного слоя дополняется целостностью, непрерывностью реф­лексивного слоя.

Глубинные трансформации современной цивилиза­ции, реалии выживания или возможной гибели самого человека определяют новую перспективу гуманизма. От­давая себе отчет в том, что в нашей стране еще достаточно длительное время трудно будет говорить о гуманизме, тем не менее в учебнике по эргономике эту тему обойти невозможно. Рассуждения о гуманизме в России, как отмечают философы, ученые, публицисты, очень часто воспринимаются либо как прекраснодушие, утопизм, не имеющий отношения к реальной жизни, либо как созна­тельное вуалирование не-гуманной и анти-гуманной дей­ствительности, либо как оправдание той системы идей, которая несет ответственность за современное катастро­фическое положение страны. Однако не только в нашей стране имеет место критическое отношение к проблема­тике гуманизма. Подвергается критике идеал гуманизма вообще, как он сложился в европейской культуре и философии Нового времени, поскольку этот ориентир жизнедеятельности привел к разрыву между человеком и бытием, к отчуждению от человека созданной им и закабалившей его научно-технической реальности, к обессмысливанию мира [27].

Отказ от идеала гуманизма, ценностных систем и нравственно-мировоззренческих ориентиров сделал бы невозможной эргономическую деятельность, да и всю человеческую деятельность, так как они утратили бы смысл и критерии оценки. Разрыв же познавательных и ценностных начал человеческой деятельности выступает как одна из главных причин тех пагубных последствий,

которые привели к нарастанию глобальных проблем. Поэтому возникла необходимость в переосмыслении ста­рых принципов, отказе от некоторых представлений и утопических притязаний старого гуманизма и вместе с тем формировании его нового понимания, разработке новой концепции человека и его возможностей, утверж­дении новых регулятивов человеческой деятельности.

Формирование новой ценностно-нормативной пара­дигмы исходит из примата общечеловеческих ценностей; связано с отказом от идеи овладения, подавления и господства; ориентировано на диалог и сотрудничество. Все большую популярность приобретает идея коэволю­ции, т. е. сопряженного, взаимообусловленного измене­ния систем или частей целого. Термин "коэволюция" предложен в 1964 г. экологами, для которых коэволю­ция — взаимное приспособление видов. Процессы коэ­волюции являются предметом изучения экологии, этоло­гии, популяционной генетики и других разделов биоло­гии. В конце XX века идея коэволюции вышла за рамки биологии и ее осознание мыслителями, учеными, специ­алистами позволяет утверждать, что раскрыта только вершина мировоззренческого айсберга.

Понятие "коэволюция" подчеркивает взаимопро­никновение природного и социального, их сопряжен­ность, взаимодополнительность в предельно широких масштабах. В этой связи стоит поразмышлять над выска­зыванием Тейяра де Шардена;

"Чтобы быть полностью самим собою, нам надо идти... в направлении конвергенции со всем ос­тальным, к другому. Вершина нас самих, нашей оригинальности — не наша индивидуальность, а наша личность, а эту последнюю мы можем найти в соответствии с эволюционной структурой мира, лишь объединясь между собой. Нет духа без синтеза. Все тот же самый закон, сверху донизу. Настоящее Ego возрастает обратно пропорцио­нально «эготизму»... Элемент обретает личность, универсализируясь..." [28, с.208].

Афористично выразил схожую по направленности мысль М.М.Бахтин: "душа вся есть дар моего духа друго­му". Концепция коэволюции не может обойтись без понятия самоорганизации, которое становится централь­ным в современном естествознании (И.Пригожий, И.Стенгерс, Г.Хакен, Э.Янг). "Несколько упрощая, можно сказать, что самоорганизация имеет дело со структурами, состояниями системы, с переходом системы в новое качество, а коэволюция — с отношениями между систе­мами, с корреляцией эволюционных изменений" [29, с.100].

Коэволюционная стратегия рассматривается как на­рождающаяся парадигма XXI века, оказывающая воздей­ствие на изменение познавательных и ценностных ори­ентации, позволяющая осмыслить единство естественно­научного и гуманитарного знания. Обсуждая во многих своих публикациях не только богатое научное, но и нравственное содержание идеи коэволюции, Н.Н.Моисе­ев говорит даже о "коэволюционном императиве". Прин­ципиально важным является то, что концепция коэволю­ции может быть создана лишь на основе концепции Человека. К естественно-научным вопросам "что?", "как?" и "почему?" должны быть добавлены вопросы "зачем?" и "для чего?". Человеческий смысл, гуманисти­ческий смысл обсуждения проблем коэволюции стоит на первом месте и определяет цель ее исследования. "Чело­век поистине воплощает в себе «квант» коэволюции, ту целостность, которая не только динамична, но и уникаль­на, неповторима" [29, с. 102]. Не менее существенной является методологическая роль идеи коэволюции, пред­ставленной в ее универсальном содержании.

Пока трудно в полной мере оценить то влияние, которое окажет на развитие теории и практики эргоно­мики тенденция к синтезу знания, обусловленная коэво­люцией природы и человека, биологических систем и систем культуры, а также необходимость совмещения различных уровней коэволюции, различных представле­ний о коэволюционных процессах, выраженных не толь­ко в науке, но и в проектировании, художественном творчестве, религии, мифологии и т.д. Несомненно одно — коэволюционный подход органичен эргономике, а потому освоение и творческое развитие его концепту­ального потенциала применительно к проблемам разви­тия эргономики может иметь фундаментальное значение. Наиболее подходящим полигоном для этого может стать развитие экологической эргономики, которая по прогно­зу М.Хеландера будет ведущим направлением эргономи­ки в 2000 — 2010 годах [30]. Такому развитию содействуют тесные взаимосвязи эргономики с синергетикой, меж­дисциплинарную методологию которой считают пред­вестником новых наук о сложности XXI века. Меняя наши представления о мире, о месте науки и проектиро­вания в нем, синергетика содействует разработке новых подходов к формированию технической среды обитания. Методология синергетики позволяет увидеть проблемы взаимодействия эргономики, дизайна, экологии, инжене­рии и экономики в новом свете, переформулировать вопросы, переструктурировать проблемное поле. При этом существенно, что сама синергетика становится спо­собом не просто открывания, но и создания реальности..

Глава I

ЭРГОНОМИКА — НАУЧНАЯ

И ПРОЕКТИРОВОЧНАЯ ДИСЦИПЛИНА

1.1. Объективные причины возникновения эргономики

"Почему эргономика?" — под таким заглавием анг­лийский эргономист К.Ф.Х.Маррелл опубликовал в 1967 г. статью в журнале "Профессиональная психоло­гия". Заглавие отражало общественное мнение того вре­мени о новом направлении исследований: нужна ли во­обще эргономика (от греч. ergon — работа, nomos — закон), если имеются традиционные науки о трудовой деятельности? Прошло тридцать лет, но, к сожалению, отвечать на этот вопрос приходится и в наши дни.

С развитием производства меняются условия, мето­ды и организация трудовой деятельности человека, пре­терпевают существенные изменения функции, роль и место человека в труде. Соответственно на разных исто­рических этапах выступают на первый план те или иные аспекты исследования трудовой деятельности. Преиму­щественно энергетический подход к ее изучению, обу­словленный преобладанием в прошлом ручного труда, являлся типичным для исследований в сфере физиологии труда, возникшей в XIX веке. С физиологией труда тесно связана гигиена труда — профилактическая дисциплина, изучающая воздействие трудового процесса и производ­ственной среды на организм работающих. В начале XX века, когда появились сложные виды трудовой деятель­ности (управление автомобилем, локомотивом и др.), предъявившие повышенные требования к скорости реак­ции, восприятию и другим психическим процессам чело­века, возникла психология труда.

Дифференциация наук, изучающих человека в труде, сыграла и продолжает играть положительную роль в развитии наших знаний о нем. Однако наряду с этим стала проявляться цеховая обособленность научных дис­циплин, появились признаки утраты представления о целостности человека в трудовой деятельности. По мере накопления знаний возникали контакты между на­уками. Гигиена труда вынуждена была обращаться к данным физиологии и психологии труда, психология труда — к данным гигиены и системотехники и т.д. Это и понятно, поскольку в действительности человек в тру­довой деятельности представляет собой не сумму разроз­ненных элементов, а органичное целое. В реальной тру­довой деятельности психологические компоненты не от­делены от физиологических или социальных. Определен­ное влияние на них оказывают и технические средства, с которыми человек взаимодействует.

В конце 40-х — начале 50-х годов на основе накоплен­ных знаний возникла потребность в целостной системе представлений о работающем человеке, о его взаимоот­ношениях с техникой и с окружающей средой. Но дело, конечно, не только в логике развития наук.

Современные производство и транспорт, оснащен­ные сложными техническими системами, предъявляют к человеку требования, вынуждающие его иногда работать на пределе психофизиологических возможностей и в экстремальных ситуациях. Деятельность летчиков при полетах на некоторых современных самолетах и прежде всего военных — это впечатляющий пример предельных возможностей человека. Проявляются они, например: при ориентации в пространстве во время смены вектора направления гравитации; при работе в условиях вестибу­лярных, зрительных иллюзий; при принятии решений за 2 — 3 секунды; в случае одновременного восприятия 3 — 5 параллельных потоков информации; при смене летчиком точки фиксации взгляда более 200 раз за 1 минуту, а также когда при воздействии больших пилотажных пере­грузок он осознает ситуацию при обескровленном мозге

Эта и подобные виды деятельности сопряжены с ответственностью человека за эффективное и надежное

функционирование сложных систем. Резко увеличивается цена ошибки челове­ка при проектирова­нии систем, а также в процессе их исполь­зования в производ­стве, на транспорте, в вооруженных силах (рис. 1-1, 1-2).

Наряду с дея­тельностью на преде­ле человеческих воз­можностей в совре­менном производст­ве становится все более распростра­ненным явлением не­достаточная двига­тельная активность человека в процессе труда, снижающая работоспособность и ухудшающая здоро­вье работающих.

Полуавтомати­ческие и автомати­ческие линии, сбо­рочные конвейеры, компьютеризирован ное управление стан­ками и машинами, высокая механиза­ция ручного труда, физически облегчив труд человека, потребовали от него большой скорости выполнения одно­образных операций. Движения чрезвычайно упрости­лись — до обычного захвата и перемещения, толчка, нажа­тия, установления предмета труда или обрабатывающего инструмента в строго определенное положение (в сред­нем за смену выполняется до 25000 однообразных неуто­мительных движений). Многие работающие (по некото­рым данным более половины) сейчас попадают в группы повышенного риска возникновения болезней суставов, мышц, позвоночника. Эти болезни развиваются посте­пенно в течение многих месяцев и даже лет в результате постоянного функционального напряжения определен­ной части тела и потому называются кумулятивными пэавмами.

При диагностике заболеваний, возникающих как отдаленные последствия постоянно воздействующих на работающего определенных факторов трудового процес­са, порой не так просто выявить роль труда в их возник­новении, что в свою очередь затрудняет устранение причин нарушения здоровья и разработку мер профилак­тики. Известна следующая схема возникновения кумуля­тивной травмы: "перегрузка + повторяемость + неудоб­ная поза + недостаточный отдых = кумулятивная трав­ма" [2, с.5].

Орудия труда зачастую оказываются настолько сложными (структурно и функционально) и нерациональ­но сконструированными, что ими трудно пользоваться. Казалось бы очевидно, что все органы управления маши­ной должны быть расположены в зоне досягаемости, чтобы работающий человек мог легко манипулировать ими, не меняя удобного для работы положения. Однако при проектировании это часто упускают из виду. Так, органы управления одного токарного станка, как устано-

вил У.Т.Синглтон, были трудно доступны для обычного мужчины и пригодны были лишь для "идеального" ста­ночника ростом 1372 мм, с шириной плеч 610 мм и размахом рук 2348 мм [3] (рис.1-3).

Другой пример. Даже если специально задаться целью создать максимум неудобств и опасностей при использовании техники, то невозможно будет добиться того, что удалось конструкторам кабины трактора для лесного хозяйства ТТ-4, производившегося в СССР (рис.1-4). На тракторе не обеспечены необходимые обзор­ность с рабочего места и защиту; при ударах о кабину даже небольших деревьев. Большинство органов управ­ления расположено в неудобной зоне, а усилия, прила­гаемые к ним, превышают рекомендуемые в 1.5 — 4.5 раза. Крайне неудобное рабочее сиденье, отсутствуют мягкая обивка потолка кабины, а также необходимые приспо­собления: устройство обдува стекла, подножка для входа и выхода из кабины, фиксатор двери в открытом поло­жении, дистанционный прибор контроля уровня топлива в баке.

Показатели физической среды на производстве, в учреждениях, кабинах самолетов, тракторов и т.д. (осве­щенность, состав воздуха, атмосферное давление, шум и т.п.) также должны быть согласованы с психофизиологи­ческими возможностями и особенностями человека. Только тогда можно рассчитывать на высокую эффектив­ность и качество труда человека при одновременном сохранении его здоровья.

До известного времени разделение труда между учеными и практическими работниками, занятыми глав­ным образом "приспособлением" человека к уже создан­ной технике, оказывалось достаточным. Однако по мере увеличения сложности машин, оборудования, систем уп­равления и деятельности по их управлению, освоению и обслуживанию все больше выявлялась необходимость участия в их создании представителей перечисленных наук и сфер практической деятельности.

Раньше каждый вариант орудия труда мог буквально столетиями опробоваться в деятельности людей и посто­янно совершенствоваться. Сей­час же общество не располагает временем для этого (за послед­ние десятилетия, например, сме­нилось несколько поколений ЭВМ). Поэтому при проектиро­вании новой и модернизации су­ществующей техники необходи­мо заранее и с максимально до­ступной полнотой учитывать возможности и особенности людей, которые будут ею поль­зоваться. Установка типа: "сде­лаем теоретический проект, по­смотрим, как он работает на практике, если плохо, то выбро­сим,— анахронизм, оставшийся нам от тех времен, когда люди в своей созидательной деятель­ности имели дело только со срав-

нительно простыми системами. Теперь в работе с больши­ми системами можно действовать только одним спосо­бом — заранее теоретически все рассчитать и проверить, а па практике действовать уже наверняка" [4, с.73].

Возникновению эргономики предшествовало разви­тие таких наук, как физиология, гигиена, психология труда, а также антропология, и таких сфер научной и практической деятельности, как безопасность и органи­зация труда. Однако механическое соединение знаний из разных наук о возможностях и особенностях человека с целью использования их при проектировании техники оказывается не только недостаточным, но и недости­жимым на практике. Возникла необходимость в исследо­ваниях, базирующихся на системной трактовке челове­ческих факторов в технике и открывающих возможность их целостного представления в проектировании и ис­пользовании машин, оборудования, технически сложных потребительских изделий. Такой подход позволяет не только приспособить технику и условия ее функциониро­вания к человеку или группе людей, но и формировать их способности в соответствии с требованиями, которые предъявляет к ним современная техника.

С появлением компьютеров в производстве и управ­ленческой деятельности связывались большие ожидания относительно повышения производительности труда при одновременном его облегчении и улучшении условий. Однако в 80-е годы росло осознание того, что эти ожида­ния не оправдались. Становилось очевидным, что новая техника одна не гарантирует эффективности и экономи­ческого успеха. Условия труда характеризовались зачас-чуго новым тейлоризмом, при котором используемая тех­ника создавала фрагментарные и монотонные виды работ с малым пространством для изменений и творчества. Оказывалось, что создание и использование новой тех­ники — не только техническая, но и социальная пробле­ма. Техника должна быть приспособлена к человеческим требованиям и сочетаться с адекватной организацией труда и экстенсивными мерами по формированию доста­точной квалификации.

С развитием микроэлектронного производства впе­рвые массовой стала сложная прецизионная, часто "юве­лирная" по своему характеру работа. Этот вид трудовой деятельности пока еще связан с очень высоким зритель­ным напряжением и статичной, обычно неудобной позой. Напряженность деятельности микроскопистов обуслав­ливается конструктивными особенностями микроскопов, характером объекта и психологической сложностью ра­бочей задачи. Эти факторы в сочетании с монотонностью труда, высоким нервно-психическим напряжением, свя­занным с высокой ответственностью за результаты дея­тельности, приводят к значительной профессионально обусловленной специфической утомляемости операто­ров основного производства интегральных микросхем. Кроме того, необычны гигиенические условия труда: тщательное обеспыливание и кондиционирование возду­ха полностью деионизируют воздушную среду гермозон, чистых комнат и специализированных модулей. Значите­лен зачастую шум вентиляционных установок. В боль­шинстве случаев освещение полностью искусственное, а на участках прецизионной фотолитографии уровень ос­вещения понижен и резко сужен спектральный состав (см. рис.11 на цв. вкл.).

Гибкие производственные системы, или "безлюдные технологии" своим последним названием иногда создают иллюзию, что они исключают человека из производства и тем самым решают все проблемы труда и его условий. Если обратиться только к одному из составляющих гиб­ких производственных систем — роботам, то исследова­ния показали, что, вероятно, в любой системе, исполь­зующей эти технические устройства, сохранятся как минимум несколько видов деятельности человека: наблю­дение, вмешательство, обслуживание, дублирование, ввод данных, управление, контроль, совместное выполне­ние человеком и роботом действий в производственном процессе [5]. Кроме составления программ, наладки и ремонта оборудования, человек управляет "безлюдным" производством. Как показывает практика, высокое нерв­но-психическое напряжение и ответственность за выпол­нение каждой операции выдерживает изо дня в день далеко не каждый. Гибкие производственные системы порождают свой комплекс проблем, связанных с деятель­ностью человека (см. рис.13 на цв. вкл.).

Констатируя усложнение человеческой деятельнос­ти в современном производстве, А.Н.Леонтьев и Д.Ю.Панов еще в 1962 г. писали, что "умственное и психическое развитие человека становится важнейшим резервом увеличения общественной производительности труда, а «человеческий фактор» — особым измерением всего процесса создания и эксплуатации новой техники" [6, с.74]. Особое значение это приобретает в связи с возросшим культурным уровнем рабочих, предъявляю­щих повышенные требования к содержанию труда и его условиям, к качеству жизни на работе.

"...Мы вступаем в период, когда культура имеет значение большее, чем когда-либо" [7, с.288]. Среди эле­ментов национальной культуры, активно влияющих на производственный процесс, выделяют систему ценнос­тей данного общества, социальные нормативы и трудо­вые традиции, сложившиеся вне сферы современного производства. Во многих странах выполняются исследо­вательские проекты по проблеме "Национальные культу­ры и производство". Крупные фирмы, транснациональ­ные корпорации, предполагающие разместить предпри­ятия за рубежом, собирают информацию о культуре труда местного населения. "...Сегодня основной источник благосостояния страны и народов — не природные усло­вия или ресурсы территории, и даже не заводы, фабрики, шахты и т.д. Основное богатство — это люди с их зна­ниями, мастерством, желанием трудиться. Это предпола­гается даже современной технократической парадигмой мышления. Так, сравнительно новая концепция «челове­ческого капитала» (Т.У.Шульц) описывает его рост в результате соответствующих вложений в человека — в его воспитание, образование, культуру, условия жизни" [8, с.105]. Проектирование', разработка и использование промышленных изделий становятся предельно чувстви­тельны к особенностям развития культуры и менталитета народов и стран, для которых указанные объекты пред-

назначаются. Трудно, если в принципе не возможно, не считаться, вынести за скобки различия в культуре, если задачей проектирования является нахождение оптималь­ного взаимодействия между человеком (группой людей), технической системой и средой деятельности.

1.2. Эргономика - нового типа дисциплина

Прошло время дискуссий о предмете эргономики и се задачах, которые особенно бурно проходили в Совет­ском Союзе. Эргономика была возмутителем спокойст­вия, так как по-новому ставила целый ряд традиционных вопросов организации и безопасности труда, качества продукции и проектирования техники.

На одной международной конференции задан был вопрос: "Смогут ли русские догнать американцев в раз­витии эргономики?" Последовал моментальный ответ: "Этого не произойдет, так как русские бесконечно будут обсуждать определение эргономики и пока не придут к абсолютно бесспорной формулировке, ничего серьезного не предпримут для ее развития". Действительно, "дискус­сии" затормозили развитие эргономики в нашей стране. В них предпринимались попытки "вывести эргономистов на чистую идеологическую воду", чтобы они не пропаганди­ровали буржуазную лженауку, не подрывали ленинские основы научной организации и охраны труда и т.п.

Поиск по сайту: