Целовать ее, целовать ее всю, но он целовал ее плача, рыдая и
Обливая своими слезами, и исступленно клялся любить ее, любить
Во веки веков... О чем плакал он? О, он плакал в восторге своем
даже и об этих звездах, которые сияли ему из бездны, и "не
стыдился исступления своего". Как будто нити ото всех этих
Бессмысленных миров божьих сошлись разом в душе его, и она вся
трепетала, "соприкасаясь мирам иным"134.
Между прочим, русская церковь считала грехом для "мужей и
отроков" бросаться на землю ничком или "лежать на чреве": в
Этом усматривалась имитация полового соития, а само действие
Приравнивалось к оскорблению или обиде родителям. В
древнерусском епитимейнике (перечнях грехов) говорится: "Аще
Отцу или матери лаял или бил или, на земле лежа ниц, как на
жене играл, 15 дни (епитимья)"135.
Сходная по своему идейному звучанию сцена есть и в
"Преступлении и наказании", где Мать-земля становится судьей
Убийце Раскольникову. Измученный угрызениями совести, переходя
Сенную площадь, он вдруг вспомнил слова Сони: "Поди на
Перекресток, поклонись народу, поцелуй землю, потому что ты и
перед ней согрешил, и скажи всему миру вслух: "Я убийца!". Он
Весь задрожал, припомнив это. И до того уже задавила его
Безвыходная тоска и тревога всего этого времени, но особенно
Последних часов, что он так и ринулся в возможности этого
Цельного, нового, полного ощущения. Каким-то припадком оно к
Нему вдруг подступило: загорелось в душе одною искрой и вдруг,
Как огонь, охватило всего. Все разом в нем размягчилось, и
Хлынули слезы. Как стоял, так и упал он на землю... Он стал на
Колени среди площади, поклонился до земли и поцеловал эту
грязную землю с наслаждением и счастием...".136
"Богородица великая мать сыра земля есть", -- говорит
Достоевский устами героини другого романа -- "Бесы", что вполне
Соответствует действительной сути Богородицы, ее земным и
Одновременно вселенским корням.
Общность судьбы и происхождения у всех народов образа
Матери-земли и Богоматери неоднократно подчеркивал Николай
Клюев:
Но это было! Было! Было
Порукой -- лик нездешней силы
Владимирская Божья Мать!
В ее очах Коринфа злать
Мемфис и пурпур Финикии
Сквозят берестою России...
....................
Со стен, где олова прослои
И сколы золота, как рои,
По ульям кварца залегли,
То груди Матери-земли.
Эти строки из поэмы "Песнь о Великой Матери", недавно
Найденной в архивах бывшего КГБ, -- апофеоз поэтического
Настроя русской души, не мыслящей самой возможности своего
Существования вне единения с родной землей, то есть Родиной.
В "Песни о Великой Матери" образ реальной матери поэта
Соединен с Родиной (Русской землей), и Софией на семи столпах,
Что смежила солнечные очи. Точно так же и в одном из писем из
Сибири, написанном незадолго до расстрела, Клюев обращается к
Весеннему Солнцу и к Матери сырой земле137. В этом обращении
Как бы содержится последний поклон и завет всем, кто остался
Жить на нашей земле.
"Материя" и "мать" -- слова одного корня. Они взаимно
Связаны и взаимообусловлены не случайно-этимологически, а
Закономерно-генетически. Материя в нынешнем философском
Понимании соответствует древнейшему мировоззренческому понятию
Мать Сыра Земля. В прошлом она означала не просто
Землю-кормилицу и Матерь всего живого, но и начало всего
Сущего, включая и мир образов и понятий. В языческом
Миропонимании Земля становится Матерью потому, что
Соответственно является женой (любовницей) Богов -- причем
Именно многих и разных. Результатом этого (естественного для
Праславян) группового брака появляются на свет (рождаются),
Непрерывно сменяя друг друга: Весна, Лето, Осень, Зима. В
поэтическом сборнике "Славянские Боги" (вышедшем в Ровно в 1936
г.) Александр Кондратьев писал:
Земля прекрасная, любовница Богов,
Для каждого из них меняешь ты наряды
Лишь пробудят тебя весной Дажбога взгляды,
Ты сбрасываешь свой белеющий покров
И ризой в зелени пестреющих цветов
Пленяешь божий взор. Веленьям властным Лады
Покорная, любви внушаешь все отрады
Поиск по сайту:
|