Христов пример смирения

«Аще убо Аз умых ваши нозе, Господь и Учитель, и вы должны есте друг другу умывати нозе» (Ин. 13; 14)

Не только Бог, но и мы любим смиренных людей. Таково свойство смирения, оно невольно располагает к себе всякого. Смиренных людей мы любим, благочестивые слушатели, а сами смиряться пред другими не любим. Мы думаем, боимся, как бы смирением не унизить себя, боимся, чтобы не почли нас людьми слабыми, когда будем смиряться пред другими.

Так большей частью думаем о смирении мы. Так, видно, сначала думали о смирении и апостолы, ибо как же иначе объяснить спор их о первенстве? А евангелист Лука говорит, что они на Тайной вечери спорили: кто из них должен почитаться большим? Иисус Христос знал мысли Своих учеников о смирении, часто и словом и делом поучал их смирению. Наконец, Он благоволил торжественно показать им высоту смирения. Это было на той вечери, на которой установлено Таинство Святого Причащения. Иисус Христос со Своими учениками возлежал, вечеря только что началась. Ноги учеников не были еще умыты, как этого требовало обыкновение. И вот, Иисус Христос встает со Своего места, снимает с Себя верхнюю одежду, берет полотенце и препоясывается им, потом вливает воду в умывальницу и всем по порядку умывает ноги, отирая полотенцем. Когда же умыл им ноги и надел на Себя одежду Свою, то возлег опять и сказал им: "Знаете ли, что я сделал вам? Вы называете Меня Учителем и Господом, и правильно говорите, Я точно — Господь и Учитель. Итак, если Я, Господь и Учитель, умыл ноги вам, то и вы должны умывать ноги Друг другу. Вот видите, для Меня не унизительно, что я смирил Себя пред вами. И вы не унизите себя, когда будете смиряться друг перед другом".

И никакое смирение не унизит, братие мои. Оно, напротив, возвышает всякого человека.

Да, смирение только представляется нам унижением и слабостью, а в самом деле оно есть обнаружение силы духа и высоты чувствований. Как высокой степенью знания является то, когда человек сознает, что он ничего, в сущности, не знает, — так и высокая степень нравственного совершенства есть та, когда человек сознает свое несовершенство. Много, очень много знал тот, кто умел сказать: "Я знаю только то, что ничего не знаю". Много, очень много имеет совершенств тот, кто говорит о себе: "Я ничего не имею".

Посмотрим на этих смиренных людей, которые пред всеми себя унижали, посмотрим, кто они были на самом деле. Смирен был патриарх Авраам, он говорил о себе: "Я — земля и пепел". Но кто этот Авраам? Это — отец верующих, друг Божий, которому между патриархами не было равного. Смирен был апостол Павел, он писал о себе: "Я — наименьший из апостолов, я недостоин и называться Апостолом". Но кто этот Павел? Это — один из первоверховных апостолов, который более всех трудился в деле проповедания Евангелия. Смиренна была Дева Мария. Она, выслушав от Ангела благовестие о зачатии Сына Божия, говорила: «Величит душа Моя Господа, и возрадовася дух Мой о Бозе Спасе Моем, яко призре на смирение рабы Своея». Но кто эта смиренная Дева Мария? Это — Пресвятая Дева, Матерь Божия, высшая Херувимов и славнейшая Серафимов. Впрочем, зачем нам приводить слишком много примеров? Перечислять смиренных — значит перечислять мужей, высоких по духу и святых по жизни. Закончим одним: кем был Христос Иисус, Который во всю жизнь, до самой смерти, непрестанно смирял и уничижал Себя, Который не восхотел трости сокрушенной переломить и льна дымящегося угасить? Кто этот кроткий и смиренный сердцем, умывший ноги Своим ученикам? Высочайшая Премудрость, совершеннейшая Святость, Сияние славы Отца Небесного, Образ Ипостаси Его, словом — Бог во плоти.

Что же мы должны сказать о тех людях, которые не хотят смириться пред другими, которые любят гордиться собой? Что сказать о них? Это низкие и ничтожные люди, в них нет истинных достоинств, в них нет ни величия, ни святости. Да, слушатели благочестивые, гордятся только низкие и ничтожные люди. Все тяжелое естественно падает вниз, лежит на земле, а легкое поднимается вверх, летает по воздуху. Люди великие и святые всегда смирятся пред другими, а низкие и ничтожные ставят себя выше всех. И в самом деле, почему некоторые люди ведут себя гордо? Не имея ничего, они хотят гордостью восполнить недостаток совершенств, надменностью думают заменить слабость своих сил. Почему иной человек, заняв важное место в обществе, делается вдруг неприступным? Он боится, чтобы вблизи не рассмотрели его, кто он таков, он неприступностью хочет скрыть свои недостатки, спесью думает восполнить скудость своих заслуг. Так гордость ослепляет человека. Гордые и не видят, как они себя унижают. Именно тем унижают, чем думают возвысить; когда показывают себя другим, то показывают, как они ничтожны; когда скрывают себя от других, то дают знать, как они слабы.

Итак, слушатели благочестивые, если вы увидите человека гордого и неприступного, то не старайтесь много разгадывать, кто он таков. Это просто человек без истинных достоинств, в нем нет ни хорошего ума, ни доброго сердца. Правда, и люди с великими достоинствами иногда предаются гордости. Но зато надолго ли они остаются великими при своей гордости?

Начать гордиться — значит начинать падать. Кто мечтает о себе много, тот готовит себе унижение.

Рассказывал авва Антоний о себе: "Я видел некогда все сети врага, распростертые по земле, и сказал с глубоким вздохом: увы, кто избежит их? Но я услышал голос, ко мне пришедший: "Смирение!" — Да, смиренные легко избегают и вражиих сетей, тогда как гордые сами опутывают себя своими собственными сетями. Бог оставляет гордых самим себе, а смиренных поддерживает Своею благодатию. И потому-то, слушатели благочестивые, когда вы возмечтаете о себе, — бойтесь, чтобы вам в скором времени не посрамиться. Только при смирении высок и силен человек, а без смирения он слаб и низок. Правда, низкие и слабые люди тоже иногда смиряются, но как они смиряются? Их смирение не лучше гордости. Пред кем смиряются низкие люди? Только пред высшими. Для чего смиряются? Чтобы удобнее возвыситься. В каких слабостях признаются слабые люди? В самых ничтожных, маловажных. Для чего признаются? Чтобы дать другим знать, как маловажны их слабости, которым они подвержены. Таким образом, у низких и смирение всегда низко — истинное смирение для них слишком высоко, оно не по их духу. Истинно смиренный потому и смиряется, что он смирен душою; потому и не возносятся его очи, что не надмевается его сердце. У него сердце, как невинное, покорное, простосердечное дитя. Оттого-то истинно смиренными всегда бывают только люди с совершенствами, люди святые и великие. Только у таких людей достанет духу говорить о себе: "Я — земля и пепел, я червь, а не человек".

Итак, слушатели благочестивые, смирение вовсе не есть признак слабого и малодушного человека. Гордые люди всегда слабы и малодушны, а смиренные всегда велики и святы. Кто смиренно склонил выю, тот велик духом, а кто гордо поднял чело, тот мелочен душой. И потому не будем смущаться, хотя бы нам довелось отправлять самую низкую должность раба. Низкая служба никогда не унизит высокого человека. Впрочем, смиряя себя пред другими, не будем раболепствовать им, как это делают люди низкие и слабые пред высшими, — истинное смирение и в унижении не унижается, и во мраке сияет святостию.

Господи Боже наш, показывай нам веру смирения в Твоем крайнем снисхождении, облагодати нас в услужении друг другу и вознеси Божественным смирением. Аминь.

(Из поучений протоиерея Р. Путятина)

Что такое артос?

Питала нас Святая Церковь со всем изобилием в продолжении Светлой седмицы невещественным хлебом Слова Божия и сладких песнопений. А ныне, из снисхождения к слабости нашей, собрала нас для преломления нам и хлеба вещественного. На раздробляемом хлебе видны священные изображения, это ясно указывает на его духовное значение. Для чего же он раздробляется ныне? В молитве, которая читается при его освящении, сама Церковь говорит, что это раздробление совершается ныне в память Воскресения Христова. Почему же с памятью Воскресения Христова соединяется понятие о хлебе, когда при самом Воскресении не было и не могло быть никакого хлеба? На это есть многие причины.

Во-первых, ветхозаветная Пасха иудейская, учрежденная при исходе израильтян из Египта и служившая прообразованием нашей Пасхи, соединена была с семидневным вкушением особенного священного хлеба, называемого "опресноками". Надлежало напомнить и христианам среди Пасхи о сем вкушении, которое у израильтян заключало много поучительного. Ныне же благословляется хлеб в память Воскресения Христова потому, что в сказаниях евангелистов не раз видим воскресшего Господа или вкушающим, или благословляющим вкушение. Так, под вечер того самого дня, в который Он воскрес, Он преломляет хлеб в Еммаусе и познается в этом преломлении двумя учениками Своими, не узнавшими Его во все продолжение пути с Ним. К вечеру этого же дня в Иерусалиме среди учеников Своих Господь Сам благоволил вкушать рыбу и мед в доказательство того, что они видят пред собой не призрак, а истинного своего Учителя, действительно воскресшего из мертвых. Потом в Галилеи, при море Тивериадском, воскресший Господь уготовляет чудесно целую трапезу для утружденных целонощным напрасным ловлением рыбы учеников Своих, и за сей трапезой троекратно дружески испытывает любовь Петра вопросом: Любиши ли Мя? Вот сколько событий напоминается святым хлебом, который называется "артосом". Много в нем тайн! Много совершено над ним молитв! Много заключено в нем благословений!

Итак, христианин, вкушая хлеб этот, приведи себе на память, во-первых, исход израильтян из Египта, и смотри, где ты сам: не в Египте ли доселе, не фараону ли, богу века сего, работаешь? Токмо там, идеже Дух Господень, там истинная свобода (2 Кор. 3; 17). Если в тебе нет сего Духа, то ты раб страстей. Если тебя не освободит от рабства греха Сын Божий, то ты вечно останешься рабом. Обратись же к Нему с желанием творить волю Его. Начни поражать при помощи Божией врагов своего спасения исполнением десяти заповедей Божиих, как десятью казнями. Когда последней из них — "не пожелай", поразятся самые первенцы Египта, — то есть нечистые мысли и желания, — то узы греха, тебя гнетущие, разрешатся сам собой, и ты изыдешь в свободу Духа.

От Пасхи иудейской, христианин, обратись мыслью при вкушении ныне хлеба к Пасхе христианской. Размысли, для чего и как вкушал хлеб воскресший Господь, и поучайся сам вкушать его таким же образом. Двое из учеников Иисуса Христа не познают своего Господа во все продолжение пути с Ним. Не происходит ли того же, возлюбленный, и с нами, на нашем пути жизни? Быть не может, чтобы не сем пути не было с каждым из нас Иисуса Христа, ибо Он обещался пребывать с верующими в Него во вся дни. Но познался ли Он каждому из нас, как должно? Узнали ли мы в Нем своего Спасителя и Господа? Убедились ли совершенно, что нет ни на земле, ни на небе, другого имени, которым можно было бы спастись, кроме имени Иисусова (Деян. 4; 12)? Что без Него всякий человек есть враг Божий, есть мертвая ветвь, годная только на сожжение? И твой день жизни, возлюбленный брат, или уже преклонился, или преклонится. Худо будет достигать запада жизни без небесного Спутника; ужасно проходить сень смертную одному — без Спасителя! Спеши же познать Его хотя в преломлении хлеба и по тем чувственным знамениям, в коих Он благоволил являть Свое присутствие в Церкви Своей. Старайся чаще причащаться Трапезы Господней, которая предлагается всем верующим, — преизбыток любви Христовой, в ней открывающийся, согреет твое хладное сердце, и ты начнешь мало-помалу, вкушая, познавать, сколь благ Господь и сколь близок всем призывающим Его во истине.

Пред учениками в Иерусалиме вкушает Господь пищу в удостоверение, что они видят пред собою не призрак, а действительное тело своего Учителя. Смотри, возлюбленный, и ты, — не призрак ли вся вера твоя, не ограничиваешься ли ты одним видом благочестия, не радея о силе его, о том, чтобы не казаться только честным пред людьми, но и быть на самом деле таковым пред Богом, в твоей совести? Признак и доказательство истинного христианства — не обилие познаний, не многоглаголание и совопросничество, не очищение внешних стекляниц и блюд, а совлечение ветхого человека с его страстями и похотями, возрождение в духе, хождение по образу Христа и внутренний крест. Если в тебе есть все сие, то ты можешь предаться всей радости о Воскресении Его. В противном случае тебе и теперь еще нужны Петровы слезы и мытарево сокрушение.

Есть чему поучиться и на вечери, бывшей на берегу моря Тивериадского. Верховные из апостолов всю ночь трудятся без успеха в ловлении рыб, пока Сам Спаситель, внезапно явившись, не повелел им снова бросить мрежи в море. Не думай и ты, кто бы ты ни был, без благословения Божия успеть в деле духовного совершенства. Ты можешь стяжать все блага мира, но без Него не можешь приобрести той драгоценной жемчужины, которая дороже всего мира. Можешь украсить себя несколькими добродетелями, каковыми и украшались многие из язычников, но не можешь, никак не можешь переменить своего злого сердца, исторгнуть из него корень греха. Это выше твоих сил, выше сил всех Ангелов. Это дело Его, Его единого. К Нему обращайся за сим, Ему молись о сем. Когда Он затворит в тебе источники бездны (Быт. 2; 8), источники природного зла, тогда ничто не разверзет их. Когда Он отверзет в тебе источник добра — любовь к Богу и ближнему, то уже никакая сила ада не заключит его, он будет течь в жизнь вечную.

Не слышишь ли, возлюбленный брат, какой вопрос предлагается на Богом учрежденной вечери Тивериадской? «Любиши ли Мя? Любиши ли Мя?» — говорит Господь. Если Петр, раз изменивший, троекратно слышал сей вопрос, то сколько раз он должен оглашать наш с тобою слух? Не будем спешить, однако, отвечать на него языком Петровым. Возьмем прежде сердце Петрово, требуются не слова, а дело. «Аще кто любит Мя, — говорит Сам Вопрошающий, — слово Мое соблюдет» (Ин. 14; 23). Вот признак любви! Имеешь ли его? Благо тебе, если имеешь, в таком случае ты можешь еще до смерти видеть Господа и вечерять с Ним. «Аще кто любит Мя, — говорит Он, — слово Мое соблюдет; и Отец Мой возлюбит его, и к Нему приидем, и обитель у Него сотворим».

Вспоминая при нынешнем вкушении святого хлеба все сии Евангельские вечери, можно ли, братие, наконец, забыть и ту блаженную вечерю, которая обещана Спасителем всем последователям Его в Царствии Небесном (Мф. 26; 29)? А вспоминая о вечери, ожидающей нас в сем Царствии, можно ли не припомнить и ту брачную одежду, которая там потребуется от всякого? Ужасна участь раба, изверженного по недостатку сей одежды во тьму кромешную! — Поспешим же, братие, заранее приобрести драгоценную одежду благих дел, заранее покрыть и украсить ее заслугами Христовыми, дабы при первом зове быть готовыми на брак Агнчий. Поспешим, ибо как на земле, так и на небе царские двери не всегда отверсты, будет время, когда они затворятся навсегда, и толкущим в них будет сказано: «не вем вас» (Мф. 25; 12). Аминь.

Артос — слово греческое, оно значит "хлеб". На нем изображается или просто крест, или же образ Воскресения Христова. В память того, что Господь по Своем Воскресении многократно являлся апостолам и вкушал с ними пищу, апостолы и после Его Вознесения на Небо имели обычай оставлять за трапезой незанятым среднее место и полагать пред ним часть хлеба, как бы для Господа, присутствующего среди них. Вот этот-то хлеб и представляет собой ныне употребляемый в Церкви артос. Это — священный хлеб, полагаемый в воспоминание явлений воскресшего Господа апостолам. Сей святой хлеб всю неделю находится в церкви. В монастырях его каждый день носят крестным ходом в трапезу, а в субботу Светлой седмицы он раздробляется и раздается верующим. Его должно употреблять с благовением как святыню, но не следует придавать ему какое-нибудь большее значение. Некоторые думают, будто этот хлеб может заменять Божественное Причащение Святых Христовых Таин. Такое мнение — грешное, христианин должен знать и помнить, что ничто, никакая святыня не может заменить Пречистого Тела и Крови Господа нашего Иисуса Христа. Поэтому нет никакой надобности хранить целый год этот хлеб, как делают сие некоторые, приписывая артосу значение, какого он не имеет. Это запрещено и церковной властью (Указом Священного Синода 1723 года, 15 июня).

(Слово пред раздачей артоса Иннокентия, архиепископа Херсонского)

Поиск по сайту: