Почему мы не боимся Страшного Суда?

Вкушаю ли я пищу, употребляю ли питие или иное что-нибудь делаю, — всегда, кажется, гремит в ушах моих голос: "Вставайте, мертвые, и идите на Суд!" Так говорил один из учителей Церкви о самом себе, ибо до того его душа сроднилась с мыслью о Страшном Суде Божием. Что бы он ни делал, что бы он ни говорил, о чем бы ни думал, — эта мысль была с ним неразлучна.

Можем ли мы сказать о себе то же самое? Оглянемся на протекшую жизнь и скажем по совести: много ли найдется в ней таких дней, в которые мы хотя бы только по часу размышляли о том великом страшном дне, когда решится судьба наша на целую вечность? А если истина о Страшном Суде Божием так мало занимает нас, если мы не носим ее постоянно в душе нашей, то удивительно ли, что она так мало действует на нас? Удивительно ли, что она, несмотря на свою ужасную поразительность, не останавливает нас на пути погибельном и не заставляет жить так, чтобы нам не тягостно было услышать голос, который позовет нас на Суд Божий? Поминай, — говорил древний мудрец, — последняя твоя, и во веки не согрешиши. А разве мало мы имеем таких напоминаний? Вот, в душе нашей после греховного усыпления пробуждается совесть, зовет на суд с собой и грозно требует отчета в наших делах, — не ясно ли это напоминает нам о том великом Суде, на который позовет нас Бог?

Смотрите, природа нередко потрясается громами, бурями, землетрясениями. Не напоминает ли это нам о будущем великом превращении мира, о тех ужасах, которые будут предшествовать ужаснейшему из всех дней — дню Судному? Пусть же, христианин, память о Страшном Суде будет неразлучна с тобой, при каждом твоем деле, слове и мысли, — и ты не совершишь тех греховных действий, которые теперь творишь, и твои уста не изрекут тех праздных слов, которые теперь износят, и в твоем сердце не найдут места такие мысли, которых ты сам иногда стыдишься. Не каждый ли день Святая Церковь напоминает нам о Страшном Судище Христовом? Не каждый ли день и сами мы в своих молитвах вспоминаем о нем утром и вечером? Так отчего же сия святая истина о Страшном Суде Божием так слабо действует на нашу душу даже и тогда, когда, кажется, мы не забываем о ней? Оттого, братие, что она очень слабо запечатлена в душе нашей. Иначе откуда в нашей жизни такая несообразность с мыслью о Страшном Суде Божием? Вот, книга жизни нашей лежит пред лицем Бога Всесвятаго. В сию таинственную книгу записывается все, что мы делаем, что говорим, о чем думаем, — и раскроется эта великая книга пред лицем Бога, пред лицем всего мира, и будем мы судимы по этой книге навеки... О, думаем ли мы о ней? Помним ли? Если бы думали и помнили, то не нарушали бы так часто Закон Божий, не носили бы в сердце коварства, зависти, ненависти, вражды к своим собратиям, не осуждали бы ближних, не имея на то никакого права! И можно ли после этого сказать, что мы помним Страшный Суд Божий и веруем, что все, совершаемое нами, известно Богу Всеведущему? Осмелится ли кто пред лицом царя земного произнести что-либо для него оскорбительное, когда знает, что царь его слышит? Нарушит ли кто волю царскую, если уверен, что царь тотчас узнает об этом? Но вот, Царь Небесный все знает, все слышит, что мы творим, говорим или о чем думаем, — и во всем этом мы должны дать строгий отчет Ему, — а мы о том и подумать не хотим... Это ли вера наша? Все наши мысли, слова и дела раскроются пред лицом всего неба и земли, а сколько совершаем мы таких дел, которых сами стыдимся, сколько произносим грешных слов, сколько питаем в душе мыслей, которых по чувству стыда мы ни за что не решились бы открыть другим! Можно ли после сего сказать, что в сердце нашем глубоко запечатлена мысль о том, что все, совершаемое нами тайно или явно здесь, откроется непременно там? Решились бы мы хотя на одно дело грешное, допустили бы в свое сердце хотя одну мысль постыдную, если бы твердо верили, что все это будет непременно известно всему миру?

На Страшном Суде Божием от нас потребуют отчета во всей нашей жизни. После сего испытания мы пойдем или в рай Божий, или на вечные муки ада. Но, Боже мой! Сколько между нами есть таких людей, которые до того погрузились в заботы о настоящей жизни, как будто им никогда не расставаться с ней! Можно ли сказать, что такие люди верят в будущий Страшный Суд Божий? Запечатлей же, христианин, в твоем уме и сердце истину сего Суда Страшного, и она, как невидимая рука Божия, будет удерживать тебя от греха, как Ангел-хранитель поведет тебя по пути добродетели. Впрочем, наш ветхий человек нередко рассуждает так: "Правда, что Бог некогда позовет нас на Суд, что после этого Суда грешники будут наказаны, но ведь Бог бесконечно милосерд, Он не захочет погубить Свое создание. Он столько любит человека, что и Сына Своего Единородного предал смерти для спасения нашего. Станет ли Он наказывать за грехи временной жизни муками целой вечности?" Так наша беспечная природа греховная успокаивает себя надеждой на милосердие Божие! Но как неверна и как неосновательна эта надежда наша, если она ведет ко греху! Да, Бог бесконечно милосерд, никакое создание не в силах вместить в себя той беспредельной любви, того бесконечного милосердия, какое Бог имеет к нам. Но Он же и правосуден. В какой мере милосерд, в какой же мере и правосуден. Бесконечно Он милосерд, бесконечно и правосуден, кто дает перевес одному из сих совершенств, тот совсем извращает понятие о Боге, Существе совершеннейшем. По закону правды Божией, за всяким грехом должно следовать наказание; так оно и бывает еще здесь, тем более будет там. Потому-то Слово Божие и говорит, что «Бог судити иматъ вселенный в правду, судити имать в правоте» (Пс. 9; 9), что после Суда праведные пойдут в жизнь вечную, а грешные в муку вечную (Мф. 25; 34-36). Как же можно думать, что на Суде Божием нераскаянный грешник будет помилован, что там будет нас судить одно милосердие, а правосудие умолкнет? На что тогда и самый Суд? Указывают на заслуги Спасителя? Но Его заслуги будут ходатайствовать только за тех, которые принесли достойное покаяние; напротив, они еще более отяготят наказание тех, которые во зло употребили самую благодать Спасителя. Скажут, затем вечные муки за грехи временной жизни? Но посмотрите на законы человеческие, — как они судят о тяжести преступлений? Кто оскорбил равного себе, тот наказывается легче, чем тот, кто обидел начальника; а кто оскорбил царя, тот подвергается несравненно более строгому наказанию. Судите же сами, как тяжко согрешаем мы, когда своими грехами оскорбляем Бога, бесконечно великого! Бог бесконечно велик, потому каждый грех наш бесконечно тяжек; какое же должно быть и наказание за него, как не бесконечное? А сколько таких грехов у каждого из нас! Как же не сказать: правы суды Твои, Господи, осуждающие нераскаянного грешника на муку вечную! Никогда не опускай этого из виду, брат христианин, и воспоминание о Страшном Суде Божием будет удерживать тебя от грехов и располагать к добродетельной жизни.

"Но, — говорят, — если вечность мучений неизбежна, то ведь это еще не скоро будет, Суд не скоро настанет, еще можно успеть покаяться, чтобы не явиться на Суд виновным... Зачем спешить расставаться с любимыми привычками, зачем торопиться менять приятный образ жизни на трудную и скучную заботу о спасении души? Еще время впереди, успеем это сделать". Так нередко думает греховная беспечность человеческая, когда мысль о Страшном Суде Божием пробуждает в душе чувство необходимости покаяния. И сколько благих намерений не приведено в исполнение чрез эту надежду на будущее, сколько прекрасных дел не исполнено именно потому, что откладывали их все на завтра тогда, как их надобно бы было совершить сегодня? Удивительно ли после этого, что истина о Страшном Суде не производит в нас никаких благотворных действий? Мы успеем еще покаяться, говорим мы. Но, откладывая покаяние, не затрудняем ли его для себя еще больше? Умножая грехи, мы более и более ослабляем силы духа нашего и безрассудно думаем, что оставить грехи, состарившиеся с нами, так же удобно, как и те, которые не обратились еще в привычку. Страшный Суд Христов, говорим мы, еще не скоро настанет. Может быть, действительно, всеобщий Суд отдален от нас. Но для каждого из нас будет свой частный суд. Кто поручится хотя за один год, даже за один день своей жизни, что он проживет его? А после смерти — этот частный суд будет началом того, что окончательно совершится и последует на Суде Страшном. Что же мы выигрываем с нашей беспечной надеждой на отдаленность Суда? И кто даже уверит нас, что Суд Христов замедлит настать? Священное Писание не говорит нам этого, оно, напротив, убеждает каждую минуту ожидать Суда, ибо время, когда он настанет, неизвестно (Мф. 24; 36,42,44. 2 Пет. 3; 10. Откр. 22; 12). Блюди убо, душе моя, да не сном отяготишися, да не смерти вечной предана будеши!

("Воскресное чтение", 1840)

Поиск по сайту: