Храм Божий – отрада для души

Ах, как великодаровит Христос, Спаситель наш! На небесах славословят Его воинства Ангельские, на земле подражают их славословию человеки, составляя лики в церкви. На небесах Серафимы поют трисвятую песнь; на земле ту же самую песнь воссылает многочисленное собрание человеков. Одно общее торжество составляют и небесные и земные существа. Одно у них благодарение, одно радостное ликование. Неизреченное милосердие Господа совокупило их вместе, Дух Святый соединил их, Всеблагий Отец согласил их пение в одну стройную песнь. Ничто не услаждает так нашу жизнь, как то утешение которое получаем мы в церкви. В церкви радующиеся продолжают свою радость; в церкви скорбящим утешение, в церкви печальным веселие, в церкви удрученным отдых, в церкви труждающимся успокоение. Ибо сказано: «приидите ко Мне вси труждающиеся и обремененный, и Аз упокою вы» (Мф. 11; 28). Что вожделеннее сих слов, что усладительнее сего зова? На пир тебя зовет Господь, когда зовет тебя в церковь, приглашает к успокоению от трудов, дает отдых от горестей, облегчает тяжесть грехов, врачует скорбь душевную удовольствием, печаль веселием. Какое небесное приглашение! Для чего же ты оставляешь столь богатую трапезу и меняешь ее на гораздо худшую! Те, кои не ходят в церковь, хуже жестоковыйных иудеев, которые усердно слушают своих священников и никак не решаются что-либо делать, когда празднуют свои субботы. Но я вовсе не требую, чтобы ты ничего не делал целые сутки. Дай мне только два часа в день, — прочие возьми себе: а ты и этого не хочешь удалить мне! Но что я говорю? Не мне удели два часа, а себе же самому, для того, чтобы хотя какое-нибудь утешение получить тебе от молитвы отцов, пойти домой, исполнившись благословений, выйти, получивши духовное оружие, быть недоступным для врага. Скажи мне пожалуй: что может быть приятнее того, как находиться здесь? Что было бы лучше того, если бы можно было проводить здесь целые дни? Где можем иметь мы столько братии? Где ощутительнее действует Святый Дух? Где ходатай наш Иисус Христос и Отец Его? Где еще найдешь ты подобное собрание, подобный совет, подобное общество? — Не оставляй, возлюбленный, чаще посещать святую церковь. Если мучит тебя какая-нибудь тоска, здесь она рассеется; если заботы житейские, — здесь оставят тебя; если безумные страсти, — здесь укротятся. Здесь нет волн, нет шума; здесь слышишь только благословение, молитвы, духовные беседы, отсюда переносишься на небо, и выходишь, вынося с собою залог Царствия Небесного. Если бы ты ходил сюда как можно чаще, забыл бы все неудовольствия, которые терпишь вне; но поелику ты удаляешься и убегаешь отсюда, оттого всякий раз губишь все те блага, какие получаешь здесь от слушания Божественных Писаний. А чтобы увериться в истине сего, для этого вы, когда выйдете отсюда, повидайтесь с теми, кои не были ныне в церкви, и заметьте, какое различие между вашим благодушием и их беспокойством. Как тот, кто всегда стоит на скале, презирает нападение волн, так и тот, кто постоянно ходит на богослужение и внимает слову Божию, не может быть уловлен мирскими предметами, потому что стоит выше всего житейского.

(Из Творений святого Иоанна Златоустого)

Коль возлюблена селения твоя, Господи сил!

Любил, крепко любил Царь Давид ветхозаветную скинию или по нашему храм Божий; и в горестях и в радостях жизни стремилась туда его кроткая и святая душа. Послушайте, с какою любовью говорит он о храме Божием в своих дивных псалмопениях! «Возлюбил, - взывает он, - благолепие дому Твоего и место селения славы твоея» (Пс. 25; 8); «свят храм Твой, дивен в правде» (64; 5); — «дому Твоему подобает святыня, Господи, в долготу дний!» (Пс. 29; 6).

Вскую прискорбна еси, душе моя, утешает себя венценосный Пророк, и вскую смущаеши мя? Уповай на Бога, Он — спасение мое, Он — Бог мой (Пс. 41; 5); вниду во светило Божие (Пс. 72; 17); вниду к жертвеннику Божию, к Самому Богу, веселящему юность мою (Пс. 42; 4); там пролию молитву мою Богу живота моего (41; 9); печаль мою пред Ним возвещу (141; 3). Там слышен глас радости и веселия, там видны лики празднующих! Коль возлюбленна селения Твоя, Господи Сил! Желает и скончавается душа моя во дворы Господни (83; 2); имже образом желает олень на источники водные, еще желает душа моя к Тебе, Боже (41; 2). Что для птицы храмина и для горлицы гнездо, где она питает и греет птенцов своих, то для души моей олтари Твоя, Господи Саваоф! (83; 3). Для меня лучше день един во дворех Твоих паче тысящ; изволих приметатися в дому Бога моего паче, немее житими в селениих грешничих (83; 11). Возжада душа моя к Богу крепкому живому, — когда настанет желанный час службы Божией? Когда прииду и являюся лицу Божию? (41; 3). О, как веселится душа моя; когда скажут мне: в дом Господень пойдем! (121; 1). Вниду в дом Твой со всесожжением (65; 13), вниду и поклонюся ко храму святому Твоему (137; 3), поклонюся на место, идеже стоясти нозе Твои, Господи (131; 7). Едино просих от Господа, то взыщу: еже житими в дому Господни, вся дни живота моего, зрети ми красоту Господню, и посещати храм святый Его (26; 4). Вот как любил храм Божий великий Царь и Пророк Давид! Любили участвовать в церковной молитве и все святые Божии, все верные чада Церкви Православной. Много приходилось им терпеть от язычников и еретиков за свое усердие к службе Божией: их били, мучили, жгли, убивали — "Не ходи в церковное собрание, оставь веру православную, вот тебе за это и почести и богатства", — верные сыны Церкви Православной ни на что и смотреть не хотели: они шли туда, где совершалась служба Божия, шли и вовсе не думали о том, что может быть им не приведется уже возвратиться домой... Умилительный рассказ находим мы в древних летописаниях: император Валент, усердный арианин, приказал начальнику города Едессы Модесту предать смерти всех православных, если они осмелятся еще раз собраться на молитву. Модест тайно предуведомил православных об опасности, советуя не делать впредь никаких собраний. В следующий воскресный день, проходя по городу с войском, он увидел бедную женщину, которая, держа в руках малолетнего сына, с поспешностью выбежала из дома, оставив незапертыми двери, и торопливо пробегала ряды воинов. Модест приказал остановить ее. "Куда ты бежишь так поспешно?" — спросил префект. "Спешу поспеть туда, — отвечала женщина, — где собрались православные". — "Разве ты не знаешь, что я послан предать смерти всех, кого застану там!" "Знаю — сказала женщина; — для того-то я и спешу, чтобы не упустить случая потерпеть мученичество". — "На что же несешь с собою малолетнего сына?" — "Чтобы и он был участником того же блаженства", — отвечала мужественная Христианка, и с поспешностью побежала вперед. Модест, пораженный таким мужеством, тотчас возвратился во дворец, и убедил императора отменить свой жестокий приказ. — Вот как любили церковную молитву Христиане древних времен! А мы грешные, как только услышим звон колокола церковного, пробуждающего нашу совесть грешную, как только эта совесть проснется и скажет нам: «в дом Господень пойдем», сейчас и стараемся подыскать какую-нибудь причину, чтобы в церковь не ходить. Один ссылается на свои болезни, другой выставляет на вид недосуги свои, так и представляется живою притча Спасителя: один говорит — «волов купих, иду искусити», другой «на село» отправился, а третий «жену», говорит, «поях», — всем дело есть, как будто служение Богу меньше другого дела! Ах, братие! Если бы мы знали, какой благодати Божией мы лишаем себя, когда не бываем в церкви у службы Божией! А узнать это можно только опытом: приучи себя почаще ходить в храм Божий, поусерднее слушать службу Божию, вот и узнаешь, почему с такою любовью стремились туда все святые Божии, и сам будешь вслед за ними повторять: «желает и скончавается душа моя во дворы Господни, когда прииду и явлюся лицу Божию!» — Аминь.

155. Помилуй меня, Боже, помилуй мя!

Взойдем, братие, к самому началу нашей жизни на земле. Что там? — Мрак и нечистота, похоть и страсти. «В беззаконию: зачат есмъ и во гресех роди мя маши моя», вопиет за всех нас святой Давид. Зачатый в беззаконии, я и сам потому беззаконен; рожденный во грехе, я и сам потому грешник. И не сие ли самое означали болезни моего рождения? За что страдали и рождающая и рождаемое, если не было вины и нечистоты? Не это ли самое выражал и вопль мой при появлении на свет? Что вопияло тогда во мне? Не разум, не память, не воображение — вопияла тогда вся природа моя... Чем смущалась она и от чего страдала? От внутреннего прирожденного расстройства, и от греховной нечистоты и виновности. — Первый вопль мой обращен был не к земле, а к небу, — к Тебе, Жизнодавец, Который образовал меня в утробе матерней, и Который един мог воссоздать меня и вне утробы матерней.

Предславляя все сие теперь в моем уме, я и теперь поникаю лицом долу, стыжусь нечистоты моего происхождения, боюсь наследия мною принесенного, и вопию: помилуй мя, Боже, помилуй мя! Будь милосерд к бедному созданию, которое явилось на свет со всеми нечистотами отцов и праотцев, которое принесло с собою ужасную склонность ко злу, коему предстояла и предстоит борьба со множеством скорбей, соблазнов и искушений! Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Вслед за первым рождением от плоти и крови последовало другое, высшее и лучшее рождение от Духа. Не смотри на мою нечистоту и бесчувственность, меня тотчас по рождении приняла в объятия свои святая Церковь: омыла скверну природы моей в купели Крещения, освятила благодатью Духа, запечатлела знамением Креста, облекла в белую одежду невинности. Из чада гнева я стал чадом Благодати.

Но где теперь сие царское облачение? Где дары, на меня излиянные? Увы, и я, подобно невесте у Соломона, должен сказать: «положиша мя стража в виноградех, и винограда моего не сохраних» (Песн. 1; 5)! Не сохранил я благодати Крещения, не остался верным Тому, Кому сочетался! Осквернил я белую одежду невинности! Потерял благодать и Духа! — Одно взял мир, другое похитили страсти, то пропало от нерадения и беспечности; весь я подобен человеку, впадшему в разбойники: от ног до головы нет во мне целости. — К кому обратиться за помощью, кроме Тебя, Всеблагий Творец и Всемогущий Промыслитель мой? Помилуй мя, Боже, помилуй мя! «Заблудих, яко овча погибшее, взыщи раба Твоего» (Пс. 118; 176)! «Изведи из темницы душу мою исповедатися имени Твоему» (Пс. 141; 8)! «Сердце чисто созижди во мне, Боже, и дух прав обнови во утробе моей» (Пс. 50; 12)!

За летами моего неразумного младенчества, о коих самый первый мудрец не может не сказать ко Господу с Давидом: «скотен бых у Тебе» (Пс. 72; 22), наступили лета отрочества и юности. Время самое драгоценное. В это время и я, подобно прародителям моим, находился в раю невинности, и предо мною было древо жизни с обетованием и древо смерти с заповедью. Мог я не простирать руки к плоду запрещенному; властен был я остаться на пути правды и непорочности. Все удерживало меня: и благодать Крещения, и глас совести, и родители, и воспитатели; но, увы, ничто не удержало! И мне змий искуситель представился достовернее моего Творца и Благодетеля; и для меня древо смерти показалось добрым в снеде, угодным очима, еже видети и красно еже разумети, и я, — стократ неразумнее прародителей моих, ибо имел их опыт пред собою, — и я, несчастный, вкусил дерзостно горькие снеди, согрешил и потерял рай.

Ах, братие мои, кто не пожелал бы, чтобы возвратились дни его юности, драгоценные те дни, когда от нас зависело вступить на путь Господень, или уклониться на распутия греха и суеты мирской! Но сии дни не возвратятся; и каждому из нас, вспоминая их, остается только восклицать из глубины души: помилуй мя, Боже, помилуй мя! Трех юности и невидения моего не помяни! Помяни же мя ради благости (Пс. 24; 7), единой благости Твоей!

Наступило время мужества и лет зрелых: мы вошли в различные связи семейства, дружества, знакомства; вступили на путь служения общественного, взяли на себя различные обязанности; многие из нас засвидетельствовали клятвою, что они будут верными поистине, непреклонными хранителями правды для себя и для других. Чего бы надлежало ожидать от нас после сего? Надлежало бы ожидать твердого и неуклонного исполнения своих обязанностей, мужественной борьбы с пороком во всех его видах, благоразумного употребления даров счастья, кому они посланы, и великодушного перенесения ударов несчастия, кого они постигли, — что мы всегда будем готовы на всякое дело благое, удалены от всякой лжи и неправды, будем воздержны и строги к самим себе, великодушны и милосерды к ближним нашим, кротки, искренни и любвеобильны ко всем и каждому, непамятозлобивы к самым врагам.

Но, братие мои, скажите сами, многие ли могут похвалиться всем этим? Кто, бросив самый поверхностный взор на свои обязанности, не скажет: ах, я не исполнял и не исполняю их, как должно! Сколько времени погибло и гибнет у меня напрасно! Сколько данных от Бога талантов погублено и теряется всуе! Многократно я решался на доброе, и доселе творю худое. Вижу, что иду не тем путем, а иду непрестанно. И когда окончится во мне эта злополучная борьба совести со страстями! Где конец моему душевному плену и рабству? Творец Всемогущий, к Тебе молитва моя! Помилуй бедное создание Твое! Дай силы расторгнуть узы греховных навыков и страстей! «Отврати очи мои, во еже не видети суеты!» Коснись грехолюбивого сердца, да престанет биться для праха и тления! Помилуй мя, Боже, помилуй мя! Спаси меня от меня самого!

Наступят и лета старчества: тело мое ослабеет; чувства одно за другим будут закрываться; и льстящий теперь мир сам начнет убегать от меня. Но и все это обратит ли меня к Богу и вечности? Употребился ли мною хотя сей жалкий остаток жизни на дела благая? Не разделят ли и его между собою те же похоти и те же страсти? Ах, сколько старцев, кои с летами видимо юнеют в злобе и любви к миру! Сколько стоящих у дверей гроба и смотрящих вспять! Не буду ли подобен им и я! Не пройдут ли и мои последние годы и дни в суете и ослеплении, как проходят у многих? Господь Милосердый, не попусти мне впасть в сие ужасное ослепление! Пощади от сего адского нечувствия! Помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Вслед за немощами, придет наконец последняя болезнь; ляжем на одре, с коего не встанем более: врач отступится, священник приблизится, сродники и присные окружат одр наш и будут ожидать нашей кончины. В сей грозный час, среди последнего томления тела и духа, среди всеконечного смятения мыслей и чувств, какой глас желали бы вы, братие мои, чтобы исшел из уст ваших? — Мне бы не хотелось для себя другого, кроме: помилуй мя, Боже, помилуй мя! Помилуй грешника, коего жизнь исчезла в суете и грехах! Яви последний знак милосердия и даруй, да изыду из темницы плоти моей с чувством покаявшегося на кресте разбойника!

Ударит наконец час общего всемирного пробуждения от сна смертного: надобно будет вставать из утробы земной, облечься в тело новое и неразрушимое, и, вместе с делами своими, явиться на суд страшный для услышания приговора над собою на всю вечность. Тогда, среди неба и ада, между Ангелами и духами отверженными, что будешь чувствовать ты, бедная душа моя? Не возопиешь ли в последний раз: помилуй мя, Боже, помилуй мя!

Да, братие мои, на страшном всемирном суде Божием, не прежде, конец сей покаянной молитвы: она прекратится тогда, как пред лицом вселенной навсегда решится судьба каждого из нас. После сего уже не будет ей места. В раю, у праведных останется одна радость и одно вечное славословие имени Божия. Во аде, для грешников один вопль отчаяния и скрежет зубов.

Какая из сих участь ожидает нас? — Един Господь весть. Но, если пребудем таковыми, каковы есмы, если умрем во грехах наших: то явно, где часть и с кем жребий наш. Воззовем же к Господу Богу из глубины души все и каждый: помилуй нас! Даждь всем нам прежде конца покаяние! Аминь.

(Из сочинений преосвященного Иннокентия, архиепископа Херсонского)

Поиск по сайту: