Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

ТИХОМИРОВ Лев Александрович 1852 — 1923 2 страница



Только в последнее время отмечена и другая историчес­кая заслуга славянофилов: именно они впервые в истории русской общественной мысли подошли к проблеме «эмансипации», освобождения крестьян практически, были «в первых рядах эмансипаторов», и заговорили не о «лозунге» крестьянской свободы, а о ее конкретных аспектах.

Задолго до отмены крепостного права, до которой никто из «старших славянофилов» не дожил, А.С.Хомяков гово­рил о помещиках, господах крепостных соотечественников, что они — «враги России». К. С. Аксаков расценивал правительственные проекты освобождения крестьян как насилие -петербургской бюрократии» над «коренными началами русской народной жизни». По его мнению, в случае осуществления этого проекта крестьянин лишь из одной тюрьмы попадет в другую, возможно, даже в худшую. Крестьянину нужны не юридическое освобождение от помещичьей власти, а земля и свое общественное устройство («мир»). Реформа объявляет землю собственностью помещика и насильственно навязывает крестьянам порядки, основанные на чуждой ему западной системе.

Важно отметить, что главные деятели славянофильского движения сами были крупными землевладельцами. Однако они переходили к наиболее прогрессивным способам хозяйствования: переводили крестьян с барщины на оброк или давали им свободу, использовали труд вольнонаемных рабочих, заводили фабрики и заводы. Поэтому они находились в резкой оппозиции к наиболее близким к власти крепостникам и крупным бюрократам. Но и те из них, кто строил отношения с крестьянами по старинке, все же принимали все меры, чтобы крестьяне в результате реформы не попали в худшее положение. Когда освобождение крестьян от крепостной зависимости стало неизбежным, в стране развернулась острая идейная борьба по вопросу о путях и способах решения земельного вопроса.

Нигилисты призывали передать всю землю крестьянам без выкупа. Они понимали, что их проекты (если призывы можно назвать проектами) не имеют никаких шансов на осуществление и придерживались принципа «чем хуже, тем луч­ше», потому что ухудшение положения крестьян создаст в стране социальную напряженность, без чего невозможна революция. С другой стороны, сторонники фактического со­хранения крепостного права, замаскированного под свободу для крестьянина, стояли за «освобождение» без земли или с предоставлением ему минимума земли за выкуп по непомерно дорогой цене. Позиция славянофилов в главном вопросе эпохи была наиболее разумной, а главное — осуществимой без революционных потрясений.

Имп. Александр II и его правительство не могли пойти на поводу у нигилистов, требовавших конфискации всей по­мещичьей земли и передачи ее крестьянам, т.е. мгновенной ликвидации помещиков, дворянства как класса», ибо это вызвало бы такое потрясение основ государства, масштаб которого невозможно себе представить.

Тогда речь могла идти только о наделении крестьян зем­лей за выкуп. А из всех проектов такого рода наиболее радикальным был проект именно славянофила А. С. Хомякова, предлагавшего государству выкупить сразу всю землю у помещиков и раздать ее крестьянским общинам, с тем, чтобы крестьяне в течение нескольких лет вернули ее стоимость казне. Правительство Александра II не приняло этот вариант реформы. Хомяков писал по этому поводу: «Прекрасный план отброшен: у правительства нет ни денег, чтобы совершить выкуп единовременно будущей крестьянской собственности, ни кредита, чтобы пополнить денежный недостаток». А. И. Кошелев, основываясь на опыте своего более чем 20-летнего хозяйствования, доказывал, с одной стороны, выгодность применения вольнонаемного труда, а с другой — сохранения крестьянской общины. Он был решительным противником развития России по тому же пути, по которому прошла Западная Европа, пришедшая к расколу общества на антагонистические классы— имущую буржуазию и неимущий пролетариат.

Земля — главное богатство; кто ею владеет, тот и хозя­ин в стране. А потому весьма важно то, как она в обществе распределена. Кошелев решительно выступает против тех, кто проповедует опыт остзейских баронов, разделивших общество на хозяев (Writhe) и батраков (Knighted), которые даже не живут в своих домах и не обедают с семьей.

Но не все славянофилы считали общину непременным атрибутом русской жизни. Ю.Ф. Самарин допускал, что при необходимости она может быть упразднена, и земля станет частной собственностью. Такая возможность предусматри­валась и положением о земельной реформе. Надо сказать и о важном открытии Кошелева. Он установил важнейшую при чину отсталости российской системы управления государством и его экономикой: «Наше государственное хозяйство еще сохранило много сходства с прежним нашим помещичьим хозяйством». Недавние крепостники, оставшиеся вблизи верховной власти, смотрели на Россию как на свою вотчину и управляли страной и разными отраслями ее экономики так же, как помещик своими крепостными.

Кошелев и Самарин вынуждены были издавать свои кни­ги за границей и нелегально, ввоз этих книг в Россию был запрещен. Настаивая на отмене крепостного права, славяно­филы в то же время выступали противниками утвердившегося в Западной Европе капиталистического строя, царства мещанской бездуховности, состояния, по выражению И. Ки­реевского, «полускотского равнодушия ко всему, что выше чувственных интересов и торговых расчетов». Особен­но опасной казалась им перспектива разделения общества на буржуазию и пролетариат, готовых вступить в смертельную борьбу между собой. Широко распространенные в советский период утверждения о реакционном, ретроградном характере учения славянофилов опровергаются фактами. Славянофилы приняли активнейшее участие и в проведении крестьянской реформы, и в работе новых земских учрежде­ний, и в пропаганде новейших научно-технических достижений. Одни славянофилы занимались преимущественно теоретическими разработками, другие практически участвовали в выработке новых форм развития экономики. Славянофил Ф.В. Чижов и его сподвижники стояли у истоков новой экономической теории и практически закладывали ос­новы современной им промышленности России.

Особую роль в этом деле сыграл журнал «Вестник промышленности», выходивший в 1858-60 и редактируемый Чижовым и имевший в качестве приложения газету «Акционер». На его страницах подчеркивалось, что «свободный труд — непременное условие каждого промышленного дела».

Славянофилы боролись против господствовавшей тогда точки зрения, будто Россия — страна земледельческая, и ее роль в мировой экономике — поставка хлеба в Западную Европу. Они утверждали, что нашей стране нужно всестороннее развитие производительных сил, в т.ч. современные промышленность и транспорт, доказывали необходимость государственного покровительства отечественному произво­дителю и потому выступали против фритредерства (политики «свободной торговли»). Славянофилы внимательно изучали зарубежный опыт развития промышленности, обращая особое внимание на достижения США, потому что России, как и Америке, приходилось создавать промышленность заново. На примере Америки они показывали, что страна, отстающая в развитии промышленности, попадает на мировом рынке в условия неэквивалентного обмена, недополучая деньги за свое вывозимое сырье и переплачивая за ввозимые мануфактурные изделия. При этом подчеркивалось: «это непременный закон экономический», Т. о. славянофилы первыми обоснованно, со ссылкой на принципы экономической науки (хотя, в связи с суровыми цензурными ограничениями, и высказали это эзоповым языком), отметили грабительский характер экономической политики Запада в отношении России, которая будет оставаться такой до тех пор, пока наша страна остается экспортером хлеба и сырья.

У славянофилов уже можно встретить сообщения о кризисе, переживаемом экономикой Англии, и как бы предупреждение начинающим российским промышленникам об опасностях, какие таятся в стихийном развитии производства. Указывалось и на порочность практики, при которой рос­сийские заводчики и фабриканты стремились получить наибольшую прибыль и ради этого жестоко эксплуатировали рабочих, сводя их заработок к минимуму. Славянофилы настаивали на том, что заработная плата рабочего должна обеспечить его развитие как человека. Промышленникам, стремящимся к высшим достижениям, нужен высококвалифицированный рабочий.

Чижов, И. С. Аксаков и др. славянофилы участвовали в уч­реждении акционерных обществ, банков, обществ по строи­тельству железных дорог и морских пароходств и пр. Славянофилы не мирились с отставанием России от наиболее развитых стран Западной Европы в экономическом и технологическом отношении. В частности, они были сторонниками широкого железнодорожного строительства в России. При этом они рассматривали железные дороги и как инструмент для решения стратегических задач, и как мощное средство подъема экономики. Славянофилы считали, что России не­льзя ориентироваться только на экспорт зерна, необходимо расширение внутреннего рынка, в частности, и зерно следует направлять в промышленные центры страны. Они полагали необходимым сначала выработать план железнодорожной сети страны на перспективу с центром в Москве и осуществлять этот план поэтапно. Это, по их мнению, позволит полностью удовлетворить потребности страны в перевозках и при этом избежать неоправданных затрат на сооружение случайных линий, которые служат лишь интересам отдельных кланов.

После отмены крепостного права и проведения либераль­ных реформ в российской экономике быстро укреплял свои позиции иностранный капитал. Славянофилы первыми выдвинули лозунг превращения России во всесторонне развитое государство, обеспечения ее экономической и технологической независимости, развития экономики силами отечественного капитала.

В частности, славянофилы не мирились с господством в Главном обществе российских железных дорог французского капитала, которому доставалась и львиная доля прибыли от их строительства и эксплуатации. Именно в их среде зародилась идея вытеснить иностранный капитал из этого важнейшего сектора отечественной экономики и строить дороги на средства частных компаний, чтобы не обременять государственный бюджет... По инициативе Чижова на русские деньги и русскими инженерами была построена первая частная железная дорога Москва — Троице-Сергиева Лавра, впоследствии была продолжена до Ярославля, а затем и до Вологды и оказалась экономически очень эффективной. Славянофилы участвовали и в строительстве ряда др. железных дорог. Чтобы не закупать и подвижной состав, и рельсы за границей, славянофилы поставили вопрос о развитии соответствующих отраслей промышленности, включая металлургию, машиностроение и добычу каменного угля, и поло­жили начало ряду др. отраслей экономики, чтобы избавить Россию от импорта некоторых видов продукции. Так, Чижов занимался шелководством.

Строительство железных дорог— дело настолько дорогостоящее, что оно оказывалось не по силам даже самым богатым предпринимателям. Чижов создает Московский купеческий банк и Московское общество взаимного кредита. Славянофилы были единственным в России идейным тече­нием, которое понимало необходимость комплексного развития транспортной системы страны, включающей железнодорожный, шоссейный, морской и речной транспорт. Чижов учредил Архангельско-Мурманское срочное пароходство для освоения Русского Севера. Он совместно с Кошелевым выступил в Московской городской думе с идеей учреждения двух предприятий — общества водопроводов и общества га­зового освещения улиц. Т. о., именно славянофилы выража­ли коренные, долговременные интересы страны и отстаивали необходимость планового начала в развитии экономики, что является одной из основ русского понимания проблем развития общества и государства.

Славянофилам принадлежит первенствующая роль в пропаганде экономических и технических знаний в России. Особенно большую работу в этом отношении проводил уже упоминавшийся журнал «Вестник промышленности».

Именно славянофилы вскрыли механизм закабаления России Западом и показали пути освобождения ее от иноземного ига. В одной из статей А. Шилова (см.: «Вестник промышленности») было показано, каким мощным орудием закабаления Англией других стран служат огромные капи­талы английских промышленников и агрессивная внешняя торговля, а по сути — война с целью принудить другие страны оставаться отсталыми, быть объектом эксплуатации со стороны Англии». «Спекулянту, возящему товары в чужую страну, не нужно просвещать ее народ и развивать ее промышленность».

И когда эта страшная сила английского, французского, немецкого и прочего иностранного капитала навалилась на Россию и стала завоевывать господствующие позиции в ее экономике, Шипов выступил с лозунгом: «Внутренняя торговля — ключ к нашим экономическим проблемам, самый существенный источник благосостояния», который нельзя даже и сравнивать с внешней торговлей», хотя правительство не обращает на него никакого внимания. Шипов высмеивает сторонников свободной торговли, показывает, что их политика ведет к разорению России. Для Англии принцип «свободной торговли» совершенно естественный. В России же лишь немногие местности могут сбывать свою продукцию за границу. Поэтому нужно развивать внутреннюю торговлю, наладить сбыт товаров в Азию, оберегать русские рын­ки для собственной внутренней торговли. Предупреждал он и об опасности, с которой связано привлечение иностранных инвестиций, за это ему приходится дорого платить. Представители высших классов на деньги, вырученные от вывоза сырья, приобретают предметы роскоши. А народ они держат в невежестве. Народ осужден на прикрепление к земле — уже не крепостным правом, а нуждой. Когда баланс внешней торговли пассивен, производится она на иностранных судах и вообще находится в руках иностранцев, то она обогащает чужие страны. В итоге бедные страны становятся еще беднее, богатые — еще богаче. У России огромные природные богатства, писал Шипов, а мы не можем их освоить из-за неразвитости внутренней торговли.

Самым главным в экономическом учении славянофилов стало утверждение о невозможности политической экономии как самостоятельной науки, поскольку она рассматривает экономику как нечто самодовлеющее, оторванное от др. сторон жизни людей, в особенности от духовных основ и от нравственности. А подход к экономическим проблемам как к части общего, более широкого понимания хозяйства был заложен еще «отцами-основателями» славянофильства, в первую очередь И. В. Киреевским.

Понимание Киреевским сущности экономики вытека­ло из установленных им особенностей русского склада ума, отличающегося от склада ума европейца. По Киреевскому, «западный человек раздробляет свою жизнь на отдельные стремления и хотя связывает их рассудком в один общий план, однако же в каждую минуту жизни является как иной человек... Не так человек русский. раздвоение и целостность, рассудочность и разумность будут последним выражением западноевропейской и древне­русской образованности». Именно вследствие разорваности западноевропейского сознания и стало возможным появление науки политической экономии. Чтобы по достоинству оценить вклад, внесенный основателями славянофильства в мировую экономическую науку, надо напомнить, что еще с глубокой древности существовали рядом одна с другой две коренным образом различающиеся науки о богатстве. Одна, всоответствии с достижениями научной мысли и религии, учила, как вести хозяйство, живя достойно высокого челове­ческого призвания, именно она в Древней Греции и получила название «экономики» (сам этот термин введен Ксенофонтом и означает «умение вести дом»). А другая наука о богатстве, которую Аристотель назвал «хрематистика» (от «хрема» — имущество) учила, как обогащаться любыми путями, пре­зирая мораль и даже закон, если это сулит большие барыши и позволяет надеяться на избежание суровой кары. Такую науку своекорыстия с давних пор бичевали лучшие умы че­ловечества, но она дошла до наших дней под благородным названием политической экономии, т.е. как бы науки о всем народном хозяйстве, хотя в действительности ее назначение — оправдывать несправедливости в общественной жизни, представляя их как некие незыблемые законы природы. Она основана на индивидуализме и конкуренции, на преклонении перед капиталом и, в конце концов, вырождается в со­циал-дарвинизм, перенося на человеческое общество законы животного мира. Можно сказать, вся история человечества — это борьба двух способов хозяйствования: жажды богатства любой ценой, с одной стороны, и стремления очеловечить, облагородить хозяйственные отношения — с другой.

Русская теория хозяйствования (прежде называвшейся «домостроительством») в лучших трудах в главном всегда тяготела к экономике в ксенофонтовско-аристотелевом духе, чем к хрематистике, и не принимала голого экономического подхода к процессам развития общества. Киреевский объяснял: политическая экономия не могла бы зародиться в России из-за того, что «Русский человек не мог бы согласить с цельностью своего воззрения на жизнь особой науки о богатстве. Он знал, что развитие богатства есть одно из вто­ростепенных условий жизни общественной и должно, поэто­му находиться не только в тесной связи с другими высшими условиями бытия, но и в совершенной им подчиненности». Русская экономическая мысль не сводила хозяйственную деятельность только к деньгам, к подсчету прибылей и убытков, не отделяла финансовые итоги от духовно-нравственных ценностей, а также от государственных интересов, от судеб своего Отечества, всегда имела перед собой высокий идеал. Такой подход абсолютно чужд западной политической экономии.

«Младшие славянофилы» изучали западную полити­ческую экономию (Самарин, И. Аксаков, Кошелев, Чижов), но она служила им больше для расширения кругозора, чем для практического применения. Уже упоминавшийся А. Шипов, отмечая, что в России наблюдается некая враждебность между экономистами-теоретиками, претендовавшими на непогрешимость законов своей науки, и представителями делового мира, объяснял это незрелостью науки политической экономии (см. «Вестник промышленности») и некритическим заимствованием у нас ее постулатов.

В статье В. Ососова (в том же журнале) показано, что даже тогда, когда сальдо торгового баланса России оказывается положительным, правительство довольно (дескать, мы не данники чужеземцев), хотя оно лишь повторяет ошибку меркантилистов. На самом деле происходил отток капиталов из России, в особенности за счет покупок русской знати заграницей: «Богатое дворянство запасалось предметами роскоши за границею и, благодаря услужливости банкиров, пользовавшихся за свои труды оттеками проходивших через их руки денег, переводили свои капиталы на Запад, на пагубу России и радость «царей биржи», русской и иностранных... и русское богатство покидало свою отчизну, обогащая только наших заграничных кредиторов и, в особенности, тех, через кого эти деньги переходили в их руки».

Даже наиболее вовлеченные в коммерцию славянофилы (Кошелев, Чижов, И. Аксаков) стояли намного выше массы русского купечества и предпринимательства, и разочаровались в этом общественном слое, оказавшемся неспособным подняться над своими личными и корпоративными интересами и руководствоваться интересами государственными и общенародными. Не были они безоглядно увлечены и идеями протекционизма, допуская его лишь на то время, когда русский капитал встанет на ноги, потому что видели его опасности для народного благосостояния, в особенности угрозу неоправданного роста цен.

Из «почвенников» наибольшее внимание экономике уде­лял Ф. М. Достоевский. Он имел свою концепцию экономического развития нашей страны и ее места в мировой экономике. Достоевский не соглашался со «старшими славянофилами» в идеализации допетровской России и в яростном неприятии западников. По его мнению, России нужны примирение этих двух лагерей и выработка синтеза традиционных русских воззрений с достижениями европейской мысли.

Способы решения экономических проблем России зависели в первую очередь от того, по какому пути она пойдет после отмены крепостного права — станет ли она капиталистичес­кой страной, как ведущие страны Западной Европы, или найдет собственный путь развития, основанный на ее традиционных ценностях. Состояние экономики пореформенной России удручало Достоевского видным повсюду обеднением, особенно крестьянства. Это было следствием нравственного падения экономических деятелей России, забвения ими судеб страны ради сиюминутной выгоды, что грозило стране новым рабством. Достоевский называет две главные причины неблагополучного хода жизни России. Во-первых, тор­гашество (термина «рыночная экономика» тогда еще не су­ществовало) и его синоним «жидовство» (имея в виду жидов христианских и нехристианских, хотя он критикует и евреев, поставивших себя во всех странах в положение «государства в государстве»), и, во-вторых, низкопоклонство высших сло­ев российского общества перед Западом.

Писатель хотел, чтобы развитие производительных сил направлялось «в новую сторону, государственную, общественную, православную, «а не лично-жидовскую...» На деле же распространение торгашества в «верхах» вызывало удручавшие писателя неблагоприятные сдвиги в нравственном состоянии общества, в том числе и в «низах», породив «преклонение народа перед деньгами, пред властью золотого мешка», когда «нет ничего святого», «экономический принцип, прежде всего». А это опасно и с экономической, и с нравственной, и с религиозной точек зрения, это — угроза для будущего человечества, вызов христианству.

Российские «верхи», проводившие политику, разруши­тельную для страны, по его словам, вели себя «точно варя­ги, пришедшие по приглашению». И делали они это не по злому умыслу, а потому, что были воспитаны на западноевропейских ценностях и представлениях и потому старались «подтянуть» «отсталую» Россию к нормам «передовой» Европы. Достоевский призывал образованное общество России слиться с народом, с почвой, чтобы поднять образованность народной массы и одновременно самим дворянам и интеллигентам проникнуться народным миропониманием. Но захо­чет ли дворянство стать интеллигентным народом? «Не захочет ли это сословие стать над народом аристократией интеллигенции, его опекающей, и снова сковать народ?» — спрашивал он. А это было бы крайне опасным: «Недоделанная крестьянская реформа доведет до отчаяния, до бунта».

Большой вклад в разработку экономической концепции славянофилов внес Н.Я.Данилевский, которому принадлежит ряд глубоких работ по экономике. Данилевский раскрыл механизм закабаления России западным капиталом. Он показал подлинную причину падения курса нашей валюты — неблагоприятный для России торговый баланс. И пока Россия, будет оставаться обремененной громадным внешним долгом, курс ее валюты будет занижен, и это будет причинять ей колоссальные убытки. Государство не должно уподобляться купеческой конторе, выгодно продавать хлеб на мировом рынке, даже если в стране голод. И оно не может долго благоденствовать, предлагая мировому рынку лишь один товар. Попытки правительства избежать этих последствий неравноправного положения России на мировом рынке переходом на золотую валюту Данилевский сравнивал с попыткой наполнить жидкостью сосуд с открытым краном.

Для избавления от экономического ига Запада Россия должна быть страной не только аграрной, но и индустриальной. Ей необходимо уничтожить дефицит внешнеэконо­мического баланса, больше продавать (но не хлеб), меньше покупать, удовлетворяя сколь возможно большему числу потребностей внутренним производством. «Девизом России должна быть экономическая независимость и самостоятельность, тогда как девиз Англии есть экономическая эксплуатация всех стран света». Данилевский намечает пути развития производительных сил страны, в особенности про­мышленности, которая в состоянии будет выпускать товары, пока еще импортируемые из-за границы, и делать это надо на средства правительства. Частному капиталу это не по силам, поскольку затраты понадобятся очень большие, а окупятся они только через много лет.

Продолжая линию «старших славянофилов», Данилевский утверждает, что «политическая экономия смотрит на государства как на существа исключительно экономические, забывая все прочие». А разве можно забывать о таких «прочих» моментах, как независимость государства? Будучи сторонником протекционизма, Данилевский критикует российских фритредеров. Важный вклад в мировую науку Данилевский внес своим исследованием общинной организации жизни уральского казачества. Река Урал находилась в общей собственности всего Уральского казачьего войска. Казаки выработали такие правила ловли рыбы, которые обеспечива­ли ей возможность размножения без помех, и регламентировали ее добычу по участкам реки в соответствии с графиком хода рыбы вверх и вниз по реке. Этот порядок обеспечивал справедливость в пользовании благами природы и в то же время не исключал предприимчивости отдельных членов общины. Это, наверное, был самый совершенный в мире, эко­логически обоснованный способ эксплуатации возобновляемых природных ресурсов.

Из славянофилов рубежа XIX — XX вв. наиболее глубоко разрабатывали проблемы экономики С. Ф. Шарапов и П. В. Оль. Шарапов, понимая, что Россия, ведомая либералами и подталкиваемая враждебными силами извне, стре­мительно неслась к катастрофе, не только предупреждал об­щество об опасности, но и сформулировал свою концепцию национального спасения.

Альтернативная национальная идея Шарапова заключалась в том, что есть путь мирного преобразования дворянско-буржуазной России в своего рода «народную монархию», — это было завершением концепции славянофилов в области державного строительства. При этом снимался вопрос о революции, которая неминуемо потребовала бы большой крови и великих материальных жертв. А его противниками выступали враждебные России силы разрушения: это финансовая и политическая элита Запада, и ее пособники, «пятая колонна» внутри страны. Именно Шарапов первым разгадал механизм финансового и экономического удушения России международным финансовым капиталом.

Книга Шарапова «Бумажный рубль, его теория и практика» — яркое проявление самобытной русской экономической мысли и самое глубокое сочинение по теории финансов в ми­ровой экономической литературе того времени. По мысли Шарапова, экономика должна быть основана на христианс­ких началах и соответствовать законам нравственности.

Шарапов подверг критике западную политическую экономию и финансовую науку за их бездуховность, за пренебрежение нравственной стороной человеческой природы и хозяйственной деятельности. Шарапов был первым мыслителем, который осознанно выступил против засилья «экономизма», этого главного идейного врага и важнейшей причины разрушительного характера современной экономики. Он показал, что ни одно крупное народнохозяйственное решение не является чисто экономическим, оно всегда учитывает политические, военные и нравственные факторы. По денежным затратам можно сравнивать лишь варианты решения одной и той же задачи, удовлетворяющие всему комплексу этих факторов. Но ре­шать только по деньгам жизненно важные для страны вопро­сы, напр., начинать ли индустриализацию страны с развития легкой промышленности или прямо с тяжелой индустрии, немыслимо. Напр., начнете с выпуска ситчика — денежные затраты быстро окупятся, но страна окажется безоружной перед агрессией извне.

То, что у А. Н. Энгельгардта и др. предшественников было лишь отдельными прозрениями, Шарапов привел в строй­ную систему и, разработав соответствующие методы, в ряде случаев довел до стадии конкретных расчетов. До такого понимания экономики современная российская (как и мировая) экономическая мысль не поднялись и по сей день.

Шарапов доказывал: вследствие того, что финансовая система ведущих стран Западной Европы основана на золоте, они попали в кабалу к международной бирже, к тем, кто от века служит «золотому тельцу» и держит в своих руках управление мировыми денежными потоками. Формально власть там нахо­дится в руках президента или короля, правительства и парла­мента. Но подлинная власть — у биржи (точнее, у ее хозяев), а государство выполняет лишь роль городового (или «ночного сторожа»), следящего за порядком. В итоге там наступила эпоха величайшего политического разврата и нравственного разложения, причем выхода из этого тупика нет.

Россия с ее самобытной хозяйственной системой и само­державной властью оставалась единственной страной, которая могла бы не только вырваться из этой навязанной ей кабалы, но и показать остальному миру путь к освобождению. Для этого, утверждал автор, нужно было отказаться от навязанной России золотой валюты и перейти на бумажные деньги, но при соблюдении известных нравственных условий.

В частности, царская власть должна быть основанной на твердых нравственных началах, абсолютно бескорыстной, выражать интерес не господствующего класса, а всего народа, и проводить честную финансовую политику. Тогда Россия получила бы абсолютные деньги, покупательная способность которых не зависит от изменений конъюнктуры мирового рынка и которым население так же, безусловно, доверяло бы, как доверяет оно Царю. Самодержавная власть получила бы возможность, удерживая в гармонии капитал, знания и труд, сама иметь такое богатство, что это позволило бы не только избавиться от внешних займов, но и отказаться от взимания налогов с населения. Общественно-политическую сущность предлагаемой им системы Шарапов выразил крылатой фразой: «Капитализму, то есть господству капитала, здесь нет места, а потому нет места и его антитезе — социализму». Россия положила бы предел экспансии паразитического спекулятивного и ростовщического капитала, стремящегося к мировому господству. При условии проведения предлагаемой Шараповым реформы менялся бы «сам характер русского государственного строя, усиливая нравственную сторону бытия и доставляя возможность проведения свободной христианской политики».

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.