Моя мать вышла посмотреть, чем я занимаюсь, так как процесс доения обычно занимал намного меньше времени, чем это отняло у меня. Ее приход вывел меня из этого состояния, и я сразу пришел в себя — понял, что пора ужинать и что я страшно проголодался.
Я зашел в дом и принялся за свой ужин. Мать готовила чапати. После того как я поглотил их все, я попросил ее приготовить еще, так как чувство голода не отступило. Она приготовила еще, но даже и эта порция не утолила голод. Я тут же съедал приготовленные ею чапати и продолжал просить добавки. Но когда я не наелся и двадцатью штуками, она поняла, что со мной произошло.
Она засмеялась и воскликнула: «Ты ел бханг, да? Кто тебя им накормил?»
Я рассказал ей о пакорах, и она снова засмеялась. Теперь
я начал понимать, почему мать моего друга ограничила меня двумя пакорами. Помимо того что я чувствовал сильный голод, я стал ощущать легкое опьянение.
Той ночью мы все спали в одной комнате. Посреди ночи
я встал с кровати, сел в падмасану (позу лотоса) и громким голосом стал выкрикивать следующее: «Ты не мой отец! Ты не моя мать!» Затем погрузился в глубокую медитацию. Родители проснулись, но мое поведение их не очень встревожило. Они пришли к выводу, что я все еще находился под воздействием съеденных мною листьев конопли.
В три часа утра я продолжал сидеть там с закрытыми глазами. Родители проснулись — их разбудили странные и нечленораздельные звуки, которые я издавал. Они попытались «разбудить» меня, но из состояния такой глубокой медитации просто так не выведешь. Мать, думая, что я брежу, настояла, чтобы отец привел врача. С большим трудом ему удалось уговорить одного доктора, так как ночью, да еще к тому же в праздничный
день, никто не хотел идти. Но в итоге он нашел того, кто согласился прийти в дом.
Доктор тщательно осмотрел меня, пока родители с беспокойством наблюдали за происходящим. Я слышал взволнованные реплики матери, знал, что делал со мной врач. Но не мог выйти из этого состояния и вести себя нормальным образом. Наконец-то доктор произнес заключение.
«Поздравляю, — сказал он, — у вас прекрасный мальчик и хороший сын. У него нет никаких физических отклонений. Просто он глубоко погрузился в медитацию. Когда это закончится, он естественным образом выйдет из нее и будет совершенно нормальным».
Всю ночь и целый следующий день я пребывал в таком состоянии. Я продолжал что-то невнятно бормотать, и никто не мог разобрать моих слов.
Мимо нашего дома проходил местный пандит, он ус-лышал мою речь, узнал ее, вошел в дом и произнес: «Этот мальчик поет на санскритском языке отрывки из Яджур Веды. Где и когда он научился так петь?»
Скорее всего, я научился этому в прошлой жизни. В то время я знал пенджаби, мой родной язык, урду, язык местных мусульман, и немного персидский. Я не знал санскрит и никогда не слышал о «Яджур Веде». Должно быть, бханг привел в действие механизм памяти и знаний прошлой жизни. Как и говорил доктор, я внезапно вернулся к нормальной жизни — исчезли знания санскрита и Вед — и стал заниматься повседневными делами.
Желание Пападжи понять и разобраться в том, что с ним произошло, привело его в одну из местных библиотек. Именно в этом учреждении он впервые столкнулся с клас-сическими индуистскими текстами.
Последнее уцелевшее здание в индуистской части Мураливали, деревне, где родились Пападжи и Рама Тиртха. После раздела все дома деревни, ранее принадлежавшие индуистам, были полностью разрушены. Первоначально в Мураливали входили две небольшие деревушки.
Один из учителей моей матери поддержал меня, по-советовав записаться в местную библиотеку, в которой был хороший выбор духовных книг. Я стал читать книги по Веданте, а также об индуистских святых.Именно здесь япознакомился с Йога-Васиштхой, книгой, которая мне всегда нравилась. Однажды я захотел взять книгу про Свами Рама Тиртху, индуистского святого, который ушел в Гималаи в двадцать лет и умер там в возрасте тридцати четырех лет. Я преднамеренно взял эту книгу: он был старшим братом моей матери, и, естественно, мне хотелось больше узнать о нем.
Библиотекарь, видя, что я беру такие книги, смотрел на меня с возрастающей тревогой. Людям, принадлежащим к среднему классу индуистского общества, было свойственно проявлять небольшой интерес к духовным
вопросам, но когда интерес переходит в одержимость — это настораживает. Этот доброжелательный библиотекарь, вероятно, подумал, что я слишком серьезно отношусь к своей религии и что я могу кончить, как мой дядя. Большинство семей были бы несчастны, если бы кто-нибудь из членов их семьи неожиданно решил в раннем возрасте стать садху и уйти странствовать в Гималаи. И библиотекарь исходя из самых лучших побуждений не разрешил мне взять книгу о моем дяде. Позже он пришел к моей матери и предупредил ее о том, что я проявляю, по его мнению, нездоровый интерес к мистицизму. Моя мать не обратила на это внимания. Так как ее собственная жизнь вращалась вокруг садханы, она была только рада, что у ее сына проявлялись схожие наклонности.
Пападжи познакомился с трудами свами Рамы Тиртхи и свами Вивекананды, будучи еще ребенком. Эти учителя помимо писаний и лекций по Веданте выступали с пламен-ными патриотическими речами. Они оба ездили в Америку, чтобы донести послание Веданты Западу. И оба оправданно заслужили свою известность в Индии. Их почитали за духовные достижения и пламенные политические речи. Эти свами служили для Пападжи примером.
Будучи еще маленьким ребенком, Пападжи сказал своей матери: «Когда-нибудь я тоже поеду на Запад и буду проповедовать там дхарму».
Так как в семье Пападжи наиболее почитаемым был Рама Тиртха, то его всегда ставили в пример для подра-жания. Однажды Ямуна Деви собрала всех детей и спросила их: «Кто хочет, когда вырастет, походить на Раму Тиртху?»
Вперед вышел Пападжи, и его ответ был таков: «Я хочу! Я буду таким же, как он, и буду делать все, что он делал!»
Должно быть, такой ответ порадовал Ямуну Деви, так как до рождения первенца она молила Кришну, чтобы он послал ей сына, такого же, как и Рама Тиртха.
Преданные, которые знали как Пападжи, так и Ямуну Деви в 1970-х годах, слышали слова Пападжи: «Перед тем как родить, моя мать сказала своим родственникам: "Если я не рожу ребенка, который станет святым, как Рама Тиртха, то я буду просто свиноматкой, которая рожает поросят ". Она была очень волевой женщиной».
Пападжи повезло, что у него были родители, которые сами интересовались духовной жизнью и могли понять не-которые странные вещи, происходящие с их сыном. Мне уже представлялся случай упомянуть бхаджаны его матери и ее представления раса лилы. У отца Пападжи, Пармананда, были свои духовные пристрастия, а именно: он очень любил выполнять джапу«Джей Ситарам». Сита — супруга Бога Рамы. Эта джапа никогда не замолкала в его устах, даже когда он был на работе. По словам Сумитры, его привычка постоянно выполнять джапу на работе как-то сослужила ему плохую службу:
Отец очень любил повторять святое имя «Джей Си-тарам». Он произносил его везде и всегда—шел ли спать,вставал ли утром или принимал пищу. Также он хранил картинку с изображением Кришны и выполнял с ней пуджу. Отец заставлял нас всех повторять «Джей Ситарам» и искренне верил в нее. Даже в конце своей жизни он продолжал повторять «Джей Ситарам».
Однажды его преданность навлекла на него непри-ятность. Он выполнял пуджу на вокзале во время рабочего дня, и из-за того что был поглощен пуджей, а не поездами, забыл переключить светофор, позволяющий поезду въехать на станцию. Так поезд стоял до тех пор, пока Пармананд не закончил пуджу. Прослышав про это, его начальник временно отстранил его от работы. Отец должен был явиться к начальнику и объяснить
причину своей небрежности, но раскаяния не последовало. Когда его попросили дать объяснение, он ответил: «Я
выполнял обязательства перед Богом, в то время как Бог присматривал за моей работой».
Закончилось все тем, что ему объявили выговор.
Хотя такое отношение может показаться безответ-ственным, у Пармананда был по крайней мере один опыт, который оправдывал его веру в то, что Бог присматривает за его работой на железнодорожных станциях. Следующая история исходит из уст Б. Д. Дезая, преданного Пападжи, который знал Пармананда в конце 1960-х.
Как-то я расспрашивал Пармананда о его жизни на работе.
Он ответил: «Пока я работал, Бог присматривал за мной. А когда я делал джапу на работе, Бог вел мои официальные дела. Я никогда не сомневался в этом. Как-то я совершенно забыл, что должен дать сигнал приближающемуся поезду, так как все свое внимание сосредоточил на джапе. Я забыл дать знак, что проезд через станцию свободен, а без него поезду нельзя заезжать на станцию, и его простой становится причиной задержки всех поездов. Когда я наконец-то понял, что не выполнил свою обязанность, я бросился к светофору, чтобы переключить его. Кто-то на платформе сказал мне, что поезд уже прошел. Должно быть, кто-то переключил сигнал без меня, но на этой станции никого, кроме меня, не было. Дело происходило в очень ма-леньком местечке, где выполнение всей работы было поручено мне. И тогда я подумал про себя: "Бог присма-тривает за моей работой. Я могу вернуться к джапе"».
И Ямуна Деви и Пармананд страстно жаждали увидеть своих богов, но безуспешно. Пармананд был настолько
подавлен своей неудачей, что однажды даже решил по-кончить с жизнью. Он оставил записку в офисе, в которой он сообщал своей семье о намерении покончить жизнь са-моубийством, так как не хотел больше жить, потому что жизнь без видения Бога представлялась ему невыносимой. Он поднялся на мост, по которому проходили желез-нодорожные пути, с намерением броситься под поезд, ко-торый не должен был останавливаться на этой станции. Его спас помощник, нашедший его предсмертную записку. Так как из этой записки было понятно, что планировал совершить Пармананд, помощнику удалось прибежать на мост и убрать его с парапета до того, как прошел сле-дующий поезд.
Когда Пападжи был еще ребенком, его послали учиться в школу-пансион «Арья Самадж». Эти школы были основаны индуистским реформатором свами Даянандой. Видя, что детям не в полной мере преподают историю и культуру их собственного народа и страны в общеобразовательных школах, управляемых англичанами, он начал открывать свои собственные школы. Его замысел оказался успешным, и вскоре были открыты еще несколько школ. Все они были названы «Англо-Ведические школы Даянанды». В большинстве крупных городов штата Пенджаб были открыты такие учреждения. Во время пребывания в одной из таких школ Пападжи получил еще один мистический опыт.
Каждое утро мы садились полукругом во дворе и пели молитвы. Они всегда заканчивались следующими словами:
заключение молитвы на территории школы поднимался флаг с символом «Ом». После поднятия флага мы все должны были прыгать и кричать: «Слава Дхарме! Слава Матери-Индии! Слава свами Даянанде!»
Однажды утром, в конце молитвы, мы пели: «Ом, шанти, шанти, шанти», и мое тело как будто оцепенело.Меняпарализовало, как тогда в детстве, когда в Лахоре, будучи маленьким мальчиком, мне предложили манговый напиток. Я прекрасно осознавал все, что происходило вокруг, и ощущал тот удивительный покой и счастье, но не мог пошевельнуть даже пальцем или отреагировать на что-нибудь. Другие мальчики прыгали и отдавали честь флагу, а я продолжал сидеть на земле в состоянии оцепенения.
Учитель, следящий за молящимися, увидел, что я сижу на земле, и решил, что это признак лени или непослушания. Он вписал мое имя в список учеников, подлежащих наказанию, который передавался директору школы. Это означало, что на следующее утро я должен был явиться в кабинет директора и он выпорет меня. Учитель ушел, даже не выяснив причину моей неподвижности. Тем временем другие мальчики начали надо мной смеяться. Поняв, что я не в состоянии ответить на их колкости и насмешки, они решили поиграть в похороны. Они подняли мое тело, водрузили себе на плечи и сделали вид, что несут меня на кладбище для кремации. Мне пришлось быть частью их игры, так как я не мог возразить или оказать сопротивление. Вдоволь наигравшись, они отнесли меня домой и бросили на кровать. Остаток дня я провел в охватившем меня оцепенении, но при этом я был погружен во внутреннее состояние покоя и счастья.
На следующее утро, полностью оправившись, я предстал перед директором для наказания. Он взял розгу, но прежде чем успел нанести удар, я задал ему вопрос: «Пожалуйста, сэр, объясните, за что меня наказывают? Какую ошибку я совершил?»
Директор не мог ответить на вопросы, так как не имел ни малейшего представления. Он получал лишь списки учеников, подлежащих наказанию, которые
предоставляли ему учителя, так как сами они не имели права производить телесные наказания. Он вызвал учителя, который занес мое имя в список, и тот рассказал ему о моем проявлении «непослушания» в тот день.
Тогда я сказал: «Я не отказывался вставать. Я просто оцепенел и не мог шевельнуться». Я рассказал ему о своем состоянии, объяснив, что оно было вызвано словами «Ом, шанти, шанти, шанти», которые мы произносили взавершении нашей молитвы. Наш директор был очень хорошим человеком. Будучи сторонником Махатмы Ганди, он выполнял работу, не получая за это жалование, так как считал, что индуистские мальчики должны расти и воспитываться в индуистской среде. В те дни в дополнение к обычным государственным школам были подобные учебные заведения для сикхов, индуистов и христиан. Так как он был призван внушать нам индуистские ценности и идеи, он признал абсурдным наказывать меня за то, что у меня был мистический опыт вследствие слушания индуистской молитвы. Он отпустил меня, и спустя несколько лет мы стали хорошими друзьями.
На протяжении всех лет пребывания в школе Пападжи с большим удовольствием играл в спортивные игры, а особенно любил те, в которых мог продемонстрировать свою силу. Он был высокого роста (намного выше, чем средний рост населения Индии), с хорошо развитой мус-кулатурой. В юности он поднимал и переносил больных буйволят, которые сами не могли идти.
Дэвид:Насколько хорошо вы играли в различные спор-тивные игры? На соревнованиях какого уровня вы уча-ствовали?
Пападжи:В школьные годы я принимал участие в такихиграх, как крикет и хоккей на траве, которые устраивали
5 Пападжи
между командами из разных районов. А также был в команде по перетягиванию каната, которая выступала на районных соревнованиях. По вечерам я часто играл в бадминтон, но в то же время активно участвовал в сорев-нованиях по бегу и других спортивных состязаниях — больше всего любил прыгать в высоту, толкать ядра, метать копья и диски.
Мне нравились те виды спорта, в которых я мог де-монстрировать свою физическую силу. Во дворе своего дома я хранил деревянный кряж, который назывался магдаром, при помощи него я мог практиковаться в поднятии тяжести. Кряж имел цилиндрическую форму и был примерно два фута* длиной, а на верху была приделана ручка. Вес варьировался в зависимости от его диаметра. Другие люди, желающие показать свою силу, приходили ко мне тренироваться. В те дни этот вид спорта с магдарами был популярен в деревнях. Моим главным хобби было занятие с этими магдарами.
Позже я стал заниматься реслингом и достиг неплохих результатов. После окончания школы я устроился на работу, которая предполагала поездки во множество мест Индии. Куда бы я ни приезжал, я обычно находил местную арену для реслинга и соревновался со всеми желающими потягаться со мной силой. Обычно победу одерживал я.
Его чрезвычайная сила сослужила хорошую службу, когда в дом его семьи вломились грабители. Пападжи был еще юношей, когда с ним произошел этот случай.
Однажды какие-то грабители вломились в дом моей семьи в Лаялпуре. Примерно семь человек перелезли через стену и принялись грабить дом. Они взяли нашу швейную машинку, старый граммофон с большим громкоговорителем и много других вещей. Один из них
* Фут — мера длины; один фут 30, 48 см. — Прим. перев.
обнаружил меня в моей комнате и стоял начеку, направив на меня большое металлическое копье. Я знал, что он был здесь, но притворился, что ничего не чувствовал. Я просто лежал с закрытыми глазами, как если бы спал. Тот, кто стоял начеку, покидал дом последним. Как только он побежал к стене, чтобы скрыться, я пустился за ним в погоню и схватил, когда он начал карабкаться по стене. Он намазал свое тело маслом, так чтобы можно было легко вырваться, если кто-нибудь его поймает, но я держал его крепко и не давал ему взобраться на стену. В то время как я его держал, я не переставая продолжал звать на помощь. Кто-то из членов моей семьи услышал крик и кинулся на выручку. С их помощью я легко с ним справился.
Вора выволокли наружу и подвесили на дереве вверх ногами. Другие члены моей семьи хотели отколотить его палками, когда он висел в таком положении, но я отговорил их от этого.
«Он мой вор, — сказал я. — Я один из тех, кто поймал его. Я схватил его сзади, когда он карабкался по стене нашей ограды. Это не было спортивной игрой, но теперь я вызываю его на настоящее соревнование. Снимите его с дерева, и пусть он отбежит на десять ярдов. Если ему удастся убежать, пусть оставит себе все, что он украл, но если я его поймаю, ему придется вернуть все украденное из нашего дома».
Отец засмеялся, потому что думал, что я шучу. Но он не очень волновался, так как знал, что я был хорошим бегуном и легко обгоню вора.
Еще до начала состязания вор допустил возможность своего поражения.
Он произнес: «Ты сильнее, чем я. Ты легко победишь. Но ты спас меня от побоев, и я должен выразить тебе свою благодарность. Если ты подождешь здесь, я принесу все, что было украдено из вашего дома».
Мать не хотела его отпускать.
«Не слушайте его! — прокричала она. — Он вор! Почему вы верите такому человеку, как он? Он смоется, и мы уже никогда больше не увидим своего имущества». Я повторил: «Он мой вор. Я поймал его. И я решил его отпустить. Я верю, что он вернется».
Мы сняли его с дерева и позволили ему уйти. К великому удивлению всей нашей семьи, он в тот же день принес все вещи, которые его дружки стащили из нашего дома. А также передал приглашение от своей шайки.
«Ты очень силен, — произнес он. — Я был уверен, что никто не может поймать и удержать меня. Ты еще совсем юный, но тебе удалось это. Я еще не боролся с таким сильным противником, как ты. Я уважаю твою силу и твою веру в то, что я сдержу свое слово. Я пришел пригласить тебя к себе домой на ужин».
Мой отец не хотел, чтобы я связывался с шайкой воров, поэтому попытался остановить меня.
Я ответил ему: «Они доказали, что им можно доверять. Если я пойду, со мной ничего не случится».
Предводитель шайки дал двух лошадей — одна лошадь для посланника, а другая для меня. Я приехал с гонцом, и мы хорошо поужинали вместе со всей шайкой. С тех пор они всегда хорошо ко мне относились и по-дружески приветствовали на улице.
Я спросил Сумитру, помнит ли она такой случай:
Дэвид: Пападжи иногда рассказывает историю об одном воре, которого он поймал, когда ему было около шест-надцати лет. Он говорит, что этот воришка был настолько потрясен его силой, что даже пригласил его на ужин, где присутствовали все члены этой группировки. Вы это помните?
Сумитра: Он всегда обладал недюжинной силой. Когда он ходил в школу и некоторое время спустя, он любил
заниматься спортом, что позволяло ему демонстрировать свою силу. Больше всего ему нравилось поднимать тяжести и заниматься реслингом.
Конкретно такого случая я не помню, но он действи-тельно ловил немало воров в то время. Однажды он поймал вора, таскающего дыни с поля, расположенного рядом с нашим домом. Бхаи Сахиб увидел, как он уходил с поля с большим тяжелым мешком.
Подозревая, что в его мешке находятся ворованные дыни, он остановил его и спросил: «Что в твоем мешке?»
Человек не дал ему никакого вразумительного ответа, поэтому Бхаи Сахиб заставил его открыть мешок — в нем лежали украденные дыни. Бхаи Сахиб принудил его положить этот мешок себе на голову и так бегать по полю туда и обратно с тяжелой ношей на голове.
Когда он уже пробежал так около двух миль, Бхаи Сахиб сказал: «Это твое наказание за то, что украл дыни. Теперь оставь дыни здесь и можешь идти домой».
Был и другой случай, когда группа воров одновременно грабила все дома нашей улицы. В каждом доме был по крайней мере один представитель бандитской группировки. Бхаи Сахиб проснулся и обнаружил,что нас грабят.Когда онпопытался задержать вора, тот громко свистнул. Это был условный сигнал для всех остальных воров, означающий, что нужно бежать, так как одного из них обнаружили. Все они убежали, включая того, что был в нашем доме.
А вот и третий случай, который я помню. В нашем районе была украдена пятнадцатилетняя английская девушка. Бхаи Сахиб заметил, как один из членов шайки покупал на железнодорожной станции билеты. Человек купил три билета, а затем один сел в поезд. Бхаи Сахибу показалось это подозрительным, так как никто больше не последовал за ним в поезд. Он позвонил на станцию «Лаялпур», которая была обозначена в билетах вора как станция его высадки, и предупредил
начальника станции о подозрительном типе. По прибытии этот человек со своим сообщником были арестованы, а позже освободили и девушку, которая была в целости и сохранности.
В школьные годы Пападжи принимал активное участие в кампаниях, целью которых было упразднение английского господства в Индии. Пападжи уже был знаком со многими антианглийскими движениями. Во второй половине XIX века движение Кука, предводителем которого был Баба Рам Сингх, собрало тысячи крестьян, чтобы выступить против правления англичан. Хотя это движение начало существовать как религиозное, вскоре оно расширило свой круг деятельности — стало заниматься как социальными, так и политическими вопросами. Еще за пятьдесят лет до того, как Ганди только обдумывал идею, движение Кука организовало политику бойкота: члены движения выступали против того, чтобы англичане занимали правительственные посты, работали в школах, судах, а также против импорта ткани. В 1870 году это движение переросло в вооруженное восстание, которое было подавлено английским правительством.
В начале XX века фермеры, пришедшие на территорию Лаялпура, организовали широкомасштабные кампании против права наследования, навязанного им англичанами. Правительство установило закон наследования земельного участка, переданного новым поселенцам, старшим сыном, но если старший сын умирал раньше отца, члены семьи лишались права наследования. После смерти первона-чального владельца земля переходила в собственность анг-лийского правительства. Организация под названием «Бхарат Мата» (Мать Индия) агитировала землевладельцев выступить против таких несправедливых законов. Борьба была долгой и жестокой. В ней погибли несколько человек в Лаялпуре и в Гуджранвале, городах, где Пападжи провел большую часть своей юности. В те годы,
Черные линии на территории Пакистана обозначают систему железных дорог этой страны. Большую часть своего детства и юности Пападжи провел в поселениях при железнодорожных станциях, находящихся между Лахорой, Мултаном и Лаялпуром.
когда Пападжи жил в этих городах, атмосфера там была накалена из-за восстаний. Кампания по изменению законов прошла успешно. Это стало первой и главной победой организованных индийских групп над английским ад-министрированием.
В годы юности Пападжи существовало несколько мелких группировок в штате Пенджаб, которые организовывали акты насилия против отдельных представителей Британии, но такой путь борьбы привлекал немногих.
Одно событие кардинально изменило взгляд жителей Пенджаба на господство англичан. В апреле 1919 года ан-глийские войска зверски расправились с сотнями невоору-женных демонстрантов в Джаллианвалле Багх, Амритсаре. Много народу собралось с мирным протестом против запрещения проводить народные митинги. Генерал Дайер, командующий английскими войсками, не попытался никого арестовать или даже обратиться с просьбой разойтись. Он просто выстроил свои войска перед собравшейся толпой и приказал им открыть огонь. Демонстрантам некуда было деться, так как митинг был организован на широкой площади, окруженной со всех сторон зданиями. Был только один путь к отступлению, и он был прегражден английскими солдатами. Войска выпустили в безоружную толпу митингующих 1600 патронов и остановились только тогда, когда у них кончились боеприпасы.
Первоначально генерал Дайер планировал разместить там несколько артиллерийских частей, но он не мог рас-положить их на месте кровавого расстрела, так как они не смогли бы пройти туда через узкие улочки на территории Джаллианваллы Багх.
При последующем расспросе, когда его спросили, стал бы он применять артиллерийскую силу, если бы смог провести их туда, где собралась толпа, он ответил: «Да, возможно, я так бы и сделал. Им нужно было преподать хороший урок».
Это жестокое убийство вызвало волну возмущений и гнева во всех частях Индии, но большее напряжение чув-ствовалось в штате Пенджаб. Этот расстрел безоружных людей побудил молодежь яростно выступать против присутствия англичан в Индии.
Прежде всего они направили силы на формирование движения гражданского неповиновения, основателем ко-торого был Махатма Ганди. Его движение было прототи-пом движения Кука, так как оно призывало жителей Индии отделиться от английских правителей путем полного отказа сотрудничать с административными органами страны. Предполагалось, что протест будет мирным, но в 1922 году группа крестьян в округе Горакпур окружила полицейский участок и подожгла его. Количество погибших полицейских, запертых внутри, составило двадцать один человек. Этот единственный акт насилия настолько шокировал Ганди, что он расформировал движение граж-данского неповиновения, так как не хотел, чтобы жесто-кость вышла из-под контроля.
После такого решения, принятого Ганди, множество людей в Пенджабе не знали, куда направить свою ярость против правительства. Некоторые из них, включая Па-паджи, готовили акт вооруженного восстания против английских правителей.
Пападжи заинтересовался этими революционными группировками, потому что, как и большинство молодых людей своего поколения, в нем горела ярость по отношению к англичанам за узурпацию власти над страной и жестокое обхождение с диссентерами*. В своем письме, написанном в 1983 году, к Радже Праду, одному из его почитателей, Пападжи прокомментировал: «Я перестал быть пацифистом после той бойни в Джаллианвалле Багх».
Пападжи было всего шесть лет, когда произошла эта кровавая расправа, но отголоски этого страшного события
* Диссентеры — протестантские секты, отделившиеся от англиканской церкви в XVI—XIX вв. — Прим. перев.
продолжали звучать в Пенджабе еще на протяжении многих лет. Возможно, под воздействием этого Пападжи встал на воинствующую сторону.
Был еще и другой фактор, который повлиял на его убеждения, повернув их в сторону радикализма, — он пе-рестал поддерживать политиков Индии и вступил на же-стокий революционный путь. Этим фактором стал акт законодательства под названием «Rowlatt Act», целью ко-торого было предотвращение организации мятежей в стране. Полиция получила неограниченную власть, такую, как задержание и арест граждан без судебного раз-бирательства, обыск людей и имущества. Предполагалось, что их полномочия будут направлены на борьбу с террористами, но злоупотребление властью привело к тому, что было посажено и замучено много невинных лю-дей. Пападжи читал о жестоком обращении с политиче-скими заключенными в английских тюрьмах и решил, что ответный удар должен быть таким же.