Вынужденные мигранты. Кто они?

Ежедневно в мире множество людей по разным причинам меняет место жительства. Есть данные, что около ста милли­онов проживают вне своей этнической родины — это иностран­ные студенты и рабочие, служащие международных компаний, экономические мигранты, жертвы экологических катастроф, беженцы, вынужденные переселенцы. Эта цифра постоянно увеличивается, и значительную ее часть составляют вынужден­ные мигранты — беженцы и вынужденные переселенцы, по­кинувшие родину в результате этнических, религиозных и воен­ных конфликтов. В отличие от добровольной миграции в поис­ках улучшения жизненных условий, вынужденная миграция —один из видов перемещений людей, когда они, «спасаясь от угрозы для жизни и иных преследований, вынужденно поки­дают места своего постоянного жительства и ищут убежища на других территориях — в границах государства своей гражданс­кой принадлежности или за его пределами» (Вынужденная миг­рация и права человека, 1998. С. 3).

Издавна говорят: от сумы и от тюрьмы не зарекайся. В этой поговорке, помимо утверждения, что несчастье может случиться с каждым, выражены два древнейших социальных страха человека — страх пойти по миру и страх несвободы. В современном мире эти опасения все также актуальны. Одно из самых трагических их воплощений —. это вынужденная миграция. Беженцы или мигранты в буквальном смысле идут по миру. Они теряют свои дома и нажитое годами имущество, у них нет свободы выбора — они вынуждены просить помощи в другой стране, жить среди чужих людей, отгоро­женных от них невидимыми, но прочными барьерами.

Психологическая помощь мигрантам

Введение

Произошедшие за последние годы изменения во внутрен­ней и внешней политике России, связанные с распадом ог­ромного государства — СССР, определили высокую акту­альность проблемы миграции. Результаты социологических опросов показывают, что люди переезжают в Россию, как правило, вследствие военных действий, притеснения влас­тей, дискриминации по этническим признакам, религиоз­ным убеждениям. Поэтому подавляющее большинство миг­рантов в России — вынужденные, и значительно меньше среди них тех, кто покинул родные места только по эконо­мическим причинам.

После распада СССР в первые два года существования российского государства были приняты вступившие в силу в 1993 году законы «О беженцах» и «О вынужденных переселен­цах». В соответствии с ними беженцем признается лицо, не имеющее российского гражданства, а вынужденным пересе­ленцем — гражданин Российской Федерации. В конце 1992 г. Россия присоединилась к некоторым международным согла­шениям, в частности, к Женевской Конвенции о статусе беженцев 1951 г. и к Протоколу ООН 1967 г. «О статусе бе­женца» (См. Приложение). С начала 1994 г. стала вестись раз­дельная регистрация беженцев и вынужденных переселен­цев. Новая редакция «Закона о беженцах», принятая в июне 1997 г., привела определение «беженец» в соответствие с Женевской Конвенцией. По российским законам беженцы и вынужденные переселенцы, получившие соответствующий статус в Российской Федерации, имеют равные с граждана­ми России права на социальную защиту и медицинскую по­мощь, работу по найму или предпринимательскую деятель­ность, устройство детей в государственные или муниципаль­ные образовательные учреждения. К сожалению, за принятием законов не последовали соответствующие подзаконные акты исполнительной власти, обеспечивающие возможность их практической реализации.

В последнее десятилетие вынужденная миграция на тер­риторию России осуществлялась из всех стран ближнего и ряда стран дальнего зарубежья, а также из горячих точек са­мой России. По данным Госкомстата, на 1 января 2001 г. было зарегистрировано всего лишь 800 тыс. вынужденных переселенцев и беженцев. Подчеркнем, что здесь речь идет о тех, кто был зарегистрирован соответствующими службами и получил статус беженца или вынужденного переселенца. По неофициальным данным и по мнению известных специали­стов (например, Ж.А. Зайончковской, С.А. Ганнушкиной), вынужденных мигрантов в России по меньшей мере 4 млн. Таким образом, на каждого зарегистрированного мигранта приходится трое-пятеро неучтенных. Среди вынужденных мигрантов не менее 80% составляют русские, подавляющее большинство которых переехало из Казахстана, Узбекиста­на, Таджикистана, а также бежало из Чечни в 1995 и 1999 гг.

Всех вынужденных мигрантов на территории России можно условно разделить на три большие группы. Самая многочис­ленная из них пополняется из рядов 34 млн. русских, укра­инцев, белорусов, которые после распада Советского Союза остались за пределами Российской Федерации. С 1991 по 1996 годы в Россию приехали почти 3 миллиона вынужденных переселенцев из ближнего зарубежья (Население России, 1997). Вторая по численности группа — это внутренние российс­кие мигранты, покинувшие Чечню в результате военных действий. И третья — беженцы и лица, ищущие убежища, из дальнего зарубежья — из стран так называемого третьего мира, преимущественно Центральной Азии (Афганистан, Ирак) и Африки (Ангола, Конго, Сомали, Эфиопия и др.). Обобщающим для обозначения таких категорий, как вынуж­денные переселенцы, беженцы и лица, ищущие убежища, стало понятие «вынужденные мигранты».

Беженцы и вынужденные переселенцы учитываются в Рос­сийской Федерации как особые категории населения с 1 июля 1992 г. Именно тогда были зарегистрированы рекордные циф­ры — в среднем прибывало 2672 чел. в месяц. Следующие два пика миграции в России были связаны с ее внутренними про­блемами, главным образом, с военными действиями в Чечен­ской Республике в 1994—1995 гг. и 1998—1999 гг. В результате чеченских событий в целом за 1995 г. было зарегистрировано 272 тыс. вынужденных переселенцев. В конце 1999 г. только реги­страционная служба Республики Ингушетия зафиксировала более 150 тысяч людей, прибывших из Чечни, что практичес­ки вдвое увеличило население этой республики. 10

Психологическая помощь мигрантам

Точное число прибывших в Россию беженцев и лиц, ищу­щих убежища, из дальнего зарубежья также неизвестно. Мос­ковским Представительством Управления Верховного ко­миссара по делам беженцев ООН (УВКБ ООН) к концу 2000 г. было зарегистрировано свыше 38 тысяч лиц, ищу­щих убежища из дальнего зарубежья. На самом деле иност­ранных иммигрантов в России значительно больше, неред­ко называются цифры, превышающие сто тысяч. Подавля­ющее большинство из них (свыше. 70 %) составляют мигранты из Афганистана, покинувшие родину в течение последних десяти лет в результате преследований моджахе­дов и талибов.

Если для вынужденных мигрантов из СНГ разрабатыва­ются законы и программы поддержки, то миграционная по­литика в отношении прибывших из дальнего зарубежья прак­тически не дает им возможности обрести законный статус. Большинство из них, включая тех, кто зарегистрирован в УВКБ ООН, находятся на территории России нелегально. Так, на начало 2000 г. лишь 540 человек из их числа получи­ли в России статус беженца. Те десятки тысяч, которым было отказано в статусе беженца, являются лицами, ищущими убежища, не имеющими права по законам России жить и работать на ее территории.

Психологическая помощь мигрантам в России.Вынужден­ные мигранты в процессе болезненного переезда и адапта­ции на новом месте испытывают множество трудноразреши­мых экономических, социальных и психологических проблем. Без внешней помощи им практически невозможно выжить, и создание системы государственной поддержки вынужден­ных мигрантов — дело чести каждого цивилизованного об­щества. На территории России материальную, медицинскую, социальную и юридическую помощь вынужденным мигран­там оказывают преимущественно неправительственные орга­низации. Несколько лет назад к социальным работникам, медикам и юристам присоединились и психологи.

В 1998 г. впервые в России открылся Центр социально-пси­хологической адаптации и реабилитации беженцев из дальнего зарубежья Российского Общества Красного Креста (РОКК). В дальнейшем РОКК в сотрудничестве с кафедрой психологии

Введение

личности факультета психологии МГУ им. М.В. Ломоносова и Научно-практическим центром «Гратис» выступили также ини­циаторами и организаторами сети психологических служб для вынужденных мигрантов из ближнего зарубежья и Чечни. Се­годня эта сеть охватывает 22 региона Российской Федерации, в ней работают специально подготовленные и обученные психо­логи. С 1999 г. в Москве действует Программа УВКБ ООН по оказанию психологической поддержки беженцам и лицам, ищущим убежища, из дальнего зарубежья, которую осуществ­ляют сотрудники Научно-практического центра «Гратис». Все перечисленные программы позволили российским психологам накопить значительный опыт в области оказания психологи­ческой помощи вынужденным мигрантам.

Практическая работа психологов опирается на широкую научно-исследовательскую базу. Российские психологи — не первопроходцы в этом направлении. Известно, что в XX веке миграции из стран Азии и Африки в Европу, Северную Америку, Австралию приобрели массовый характер. Везде про­цесс адаптации мигрантов к новой культуре проходил с боль­шими сложностями, причем проблемы возникали не только у мигрантов, но и у местных жителей. Поэтому, начиная примерно с 50—60 гг., американские, австралийские, анг­лийские психологи стали заниматься исследованиями при­чин и мотивов миграций, психологических проблем адапта­ции мигрантов к другой культурной и природной среде, изу­чением психологических особенностей у мигрантов разных поколений.

В отечественной науке вопросы психологии вынужденной миграции до начала 90-х гг. практически не разрабатывались. Главная причина в том, что эта проблема не была у нас актуальна со времен Второй мировой войны (в военное вре­мя серьезно заниматься проблемами беженства было просто невозможно). Массовое появление вынужденных мигрантов¹ в постсоветском пространстве поставило перед обществен­ностью и социальными науками новую научную и практи­ческую проблему. Определенный вклад в ее разработку вне­сен психологами Е.И. Шлягиной, Н.М. Лебедевой (Лебедева, 1999), В.В. Гриценко (Гриценко, 1999), В.Н. Павленко (Пав­ленко, 2001). Психологическая помощь мигрантам

С начала 1990-х гг. изучение психического состояния миг­рантов, возможностей их адаптации в новой социокультурной среде ведется группой психологов, основавших в 1999 г. на­учно-практический центр психологической помощи «Гратис». Большинство работающих в нем психологов — выпускники и преподаватели факультета психологии МГУ им. М.В. Ломо­носова, которые приняли решение о его создании на основе многолетних исследований и осознания необходимости пси­хологической помощи вынужденным мигрантам. Результаты научной и практической деятельности центра отражены в бюллетенях по Программе психологической поддержки бе­женцев из дальнего зарубежья УВКБ ООН «Мигранты из дальнего зарубежья» (1999—2002 гг.) и в сборнике статей «Психология беженцев и вынужденных переселенцев: резуль­таты исследований и опыт практической работы» (М.: Смысл, 2001). Опыт работы в рамках сети психологических консуль­таций РОКК, методологическую поддержку которой осуще­ствляет «Гратис», отражен также в информационно-анали­тических бюллетенях РОКК «Психологи о мигрантах и миг­рации в России» (1999—2001 гг.). Все эти материалы послужили важной содержательной основой для подготовки данной книги.

Итак, на сегодняшний день есть все основания для вы­пуска научно-методического пособия по психологической помощи мигрантам — обширный банк отечественных и за­рубежных эмпирических исследований по психологии миг­рации, а также имеющийся практический зарубежный и отечественный опыт оказания психологической поддерж­ки данной категории лиц. Острая необходимость обобще­ния этого материала применительно к задачам практики определяется большим количеством нуждающихся в такой помощи и, следовательно, ростом потребности в специа­листах соответствующей квалификации. Число нуждаю­щихся в психологической помощи вынужденных мигран­тов увеличивается не только за счет новых миграционных потоков, но также и потому, что психологические ресур­сы людей исчерпываются, и поддержка становится необ­ходима сегодня тем, кто вчера справлялся с грузом проб­лем самостоятельно.

Введение

Вынужденная миграция входит в число трудноразреши­мых жизненных ситуаций. С полным правом ее можно отне­сти к числу экстремальных, когда перед личностью ставит­ся проблема совладания со сверхсложными жизненными об­стоятельствами, равносильная проблеме выживания. Изучая психологию переживания и поведения людей в ситуации вынужденной миграции, мы пришли к выводу, что, с од­ной стороны, объективная ситуация вынужденной мигра­ции требует от индивида усилий, которые находятся на гра­нице его адаптивных возможностей или даже превосходят имеющиеся у него резервы. Но, с другой стороны, именно высокая интенсивность ощущения опасности и угрозы са­мому мигранту, а также наиболее значимым для него лю­дям — членам его семьи, определяет выраженное стремле­ние справиться с возникающими трудностями. Эти две сто­роны как раз определяют значимость, востребованность, возможную высокую эффективность профессиональной пси­хологической помощи.

Вынужденные мигранты, пройдя через травматические со­бытия, существенно подорвавшие их психическое и физичес­кое здоровье, переживают резкое снижение социально-эко­номического статуса, отличаются повышенной сензитивностью к этнокультурному контексту, трудностями адаптации и наличием серьезных проблем во взаимоотношениях с мест­ным населением. Такая характеристика легла в основу разраба­тываемого нами социокультурного подхода в психологической работе с мигрантами. В этом подходе мы опираемся на традиции культурно-исторической теории, развиваемой школой Л.С. Вы­готского и А.Н. Леонтьева, историко-эволюционного направ­ления психологии личности, разрабатываемого А.Г. Асмо-ловым, а также методологию гуманитарного знания о челове­ке, раскрываемого в работах М.М. Бахтина, Ю.М. Лотмана, С.Л. Рубинштейна, К. Роджерса, В. Франкла, А. Маслоу и дру­гих психологов и философов. С позиции социокультурного подхода психолог-консультант рассматривает вынужденного миг­ранта: а) как человека с уникальным опытом, историей и личностными особенностями; б) как представителя особой группы людей, наделенных сходными чертами, специфичес­кими поведенческими особенностями и имеющих общие проб-14

Психологическая помощь мигрантам

Введение

лемы, независимо от гражданской и этнической принадлеж­ности; в) как носителя специфической культуры или субкуль­туры; г) как жертвы войн, этнических, политических или религиозных конфликтов или притеснения властей; д) как индивидуальности, переживающей кризис идентичности, нарушение целостности и интегрированности.

Основные психологические проблемы беженцев и вынуж­денных переселенцев могут быть адекватно выражены через переживание ситуации вынужденной миграции. Во временном аспекте данную ситуацию можно рассматривать как перепле­тение прошлых, настоящих и ожидаемых событий, которые произошли, происходят и, возможно, произойдут с конкрет­ным человеком. «Точка отсчета» — тот миг, когда перед челове­ком впервые возникает необходимость срочного переезда, или он начинает обдумывать возможности перемены места житель­ства под влиянием объективных обстоятельств. Ситуация вы­нужденной миграции длится годами, иногда десятилетиями, нередко она становится хронической и распространяется на следующее поколение. Ее возможный завершающий этап — ред­ко достигаемое после многих лет лишений материальное, со­циальное и психологическое благополучие.

Структура пособия.Переживание ситуации вынужденной миграции рассматривается нами как процесс, нарушающий психическое здоровье человека. Сам этот процесс и возника­ющие в его результате психические расстройства и психоло­гические проблемы — главный предмет работы психолога-консультанта и психотерапевта, оказывающих помощь миг­рантам. Мы выделяем здесь три аспекта.

Первая часть пособия, в которой анализируется травмат­ийный опыт мигранта, посвящена миграции как пережи­ванию негативных жизненных событий — потерь, лишений, изменений, происходящих до и во время переселения.

Вo второй части пособия рассматриваются два аспекта, связанные с процессом адаптации мигрантов в новой соци­окультурной среде: миграция как переживание перемен и культурных различий и миграция как переживание изоля­ции и депривации.

Травматизация психики в прошлом, определяемая исто­рией миграции, травматизация психики в новой социокультурной среде, вызванная требованиями адаптации и други­ми трудностями, возникающими после переезда (в частно­сти, мигрантофобией), — все это нередко превышает пси­хофизические возможности человека и ставит перед ним проблему выживания. За словами «вынужденный мигрант» стоит личная трагедия, социальное бесправие, психическая уязвимость, тяжелое бремя материальных проблем, постоян­ный страх за будущее, подорванное здоровье и повышенный риск заболеваний, конфликт с собой и с другими, наконец, ощущение себя «чужаком» и человеком «второго сорта». Пе­реживание всего этого комплекса определяет психопатоло­гический статус мигранта. Анализу психологических проблем и психических расстройств, характерных для мигрантов, по­священа третья часть пособия.

В четвёртой части, рассматриваются задачи и принципы организаций психологической помощи мигрантам на трех уровнях: внутри самой психологической службы; в системе комплексной поддержки мигрантов; на уровне отношений между психологом и его клиентами. Особое внимание в чет­вертой части уделено тем психологическим проблемам, с которыми сталкивается сам консультант, оказывающий пси­хологическую поддержку вынужденным мигрантам.

Каждая часть пособия включает лекцию, хрестоматию и практикум, а также вопросы для самопроверки и список рекомендуемой литературы. В лекциях рассматриваются глав­ные теоретические направления, результаты эмпирических исследований, описаны основные подходы и формы оказа­ния психологической помощи мигрантам, практикуемые отечественными и зарубежными специалистами. В хресто­матии в форме рефератов представлены работы отечествен­ных и зарубежных авторов, знакомство с которыми особен­но полезно при освоении этой области психологии. В практикуме даны психодиагностические методики, с помощью которых можно исследовать психическое состояние мигран­тов, техники и методы работы, занимающие центральное место в арсенале психологов-практиков, оказывающих под­держку мигрантам, а также информация о зарубежных и отечественных программах психологической помощи миг­рантам. Психологическая помощь мигрантам

Для кого написано пособие.Это пособие предназначено не только практическим психологам и социальным работникам, которые оказывают поддержку мигрантам. Адресаты этой книги — все, кто занимается психологией кризисных жиз­ненных ситуаций, работой с людьми с симптомами ПТСР и их реабилитацией, проблемами культурной адаптации. Оно может быть полезно сотрудникам миграционных служб и государственных учреждений, занимающихся вопросами миграционной политики, работникам общественных орга­низаций, оказывающих помощь вынужденным мигрантам; сотрудникам медико-психологических, культурных и соци­альных центров, центров приема и временного размещения вынужденных мигрантов; преподавателям, студентам, аспи­рантам психологических и педагогических факультетов, фа­культетов социальной работы.

Благодарности.Подготовка и написание этого пособия были бы невозможны без помощи и поддержки идеи психо­логической службы такими организациями как Российский Красный Крест и Управление Верховного комиссара по де­лам беженцев Организации Объединенных Наций. Коллек­тив авторов выражает благодарность всем, кто, проявляя за­боту о вынужденных мигрантах в России, в полной мере осоз­нает необходимость оказания им психологической помощи и делает ее доступной для них: руководству и сотрудникам регионального представительства УВКБ ООН в Москве — Джозефу Гьорке, Кемлин Фёрли, Ольге Саловой, Андреа Таубер, Виктории Бенедиктовой, Шивон Доил, руководству и сотрудникам Российского Красного Креста — Борису Ионину, Марине Сусловой, Татьяне Маркиной, Надежде Асташевой.

Сердечную благодарность мы хотим выразить Александру Григорьевичу Асмолову за поддержку и ценные замечания в процессе работы над пособием. Мы признательны всем пси­хологам Центра «Гратис», чьи идеи, опыт практической ра­боты оказались очень важными при подготовке пособия: Вячеславу Валитову, Анне Вершок, Сергею Елшанскому, Константину Лосеву, Татьяне Лютой, Анне Макарчук, Та­тьяне Прокофьевой, Загидат Тумалаевой, Олегу Хухлаеву, Павлу Черкасову, Оксане Шаровой, Антонине Щепиной.

ЧАСТЫ

МИГРАЦИЯ КАК ПЕРЕЖИВАНИЕ НЕГАТИВНЫХ ЖИЗНЕННЫХ СОБЫТИЙ

стресс и травма: концепции и подходы

Невзгоды и лишения, послужившие причинами вынуж­денного переселения, а также сам факт потери родины, от­рыва от корней определяют формирование специфического опыта мигрантов, который выходит за рамки обычного и повседневного. Необходимая вынужденным мигрантам пси­хологическая поддержка не может быть адекватно реализо­вана без работы с их тяжелым жизненным опытом — с пере­живаниями страданий, потерь, лишений до и во время пе­реселения. В психологии при обсуждении таких переживаний и их отдаленных последствий широко используются два по­нятия — «стресс» и «травма».

Вопрос об соотношении довольно сложен и многогранен. Если рассматривать стресс и травму в реальном человеческом опыте, то встает целый ряд вопросов: что можно считать пер­вичным, а что вторичным; что есть причина, а что следствие; что процесс, а что результат? Травма возникает в результате стресса или стресс возникает в результате травмы? И одно и другое понятия рассматриваются то как само событие, то как реакция на него. В работах, описывающих влияние экстремаль­ных событий на человека, эти вопросы решаются по-разному или обходятся стороной. Так, исследователь может работать в парадигме травмы и игнорировать понятие стресса, и наоборот. Некоторыми авторами эти понятия используются как взаимо­заменяемые. Попытки разграничить их встречаются довольно редко. Одно из решений вопроса о причинно-следственной связи «стресса» и «травмы» нашло свое воплощение в диагностичес­кой категории «посттравматическое стрессовое расстройство» (ПТСР), самим названием определяющей стресс как результат или следствие травмы. 18 Миграция как переживание жизненных событии

Глубокое обоснование соотношения этих терминов, ба­зовых для понимания специфики ситуации вынужденной миграции, — задача специального теоретического исследо­вания. В рамках же данного пособия мы считаем необходи­мым дать представление о возникновении и развитии кон­цепций стресса и травмы в психологии и об их практичес­ком использовании в контексте психологической помощи мигрантам, а также подробно остановиться на категории, соединившей эти концепции, — посттравматическом стрес­совом расстройстве.

Стресс.Родоначальник концепции стресса канадский физиолог Г. Селье предложил термин «стресс» (англ, «давле­ние», «напряжение») для обозначения возникающих в ре­зультате любых внешних воздействий приспособительных реакций организма, направленных на восстановление гомеостаза — постоянства внутренней среды.

В первых публикациях Селье описал синдром биологичес­кого стресса, или общий адаптационный синдром, и три последовательно возникающие фазы: тревоги, сопротивле­ния и истощения (см. Селье, 1979. С. 34—35). Позднее Селье расширил рамки понятия «стресс», обозначив этим терми­ном целый ряд психических и соматических реакций орга­низма на любые значимые для него воздействия. Неприятное стрессовое состояние, сопровождаемое чувствами тревоги, страха и стремлением избежать негативного воздействия, Селье назвал «дистрессом». Известно, что избыточный уро­вень стресса, возникающий при длительном внешнем воз­действии, приводит к тяжелым последствиям, и в конце концов, к смерти. Но и при полном отсутствии стресса орга­низм не может функционировать — «полная свобода от стрес­са означает смерть» (Селье, 1979. С. 30).

Концепция стресса получила широкое признание в пси­хологии. Наряду с физиологическим стрессом был введен термин «психологический стресс». Р. Лазарус, автор концеп­ции психологического стресса, подчеркивал его качествен­ное своеобразие и несводимость к физиологическим реак­циям. Психологический стресс — это реакция не столько на физические свойства ситуации, сколько на особенности вза­имодействия между личностью и окружающим миром. Та-

Стресс и травма: концепции и подходы

кое реагирование в большой степени зависит от когнитив­ных процессов, образа мыслей и оценки ситуации, знания собственных ресурсов, адекватного выбора способов совладания. Поэтому условия, приводящие к стрессу у одного человека, не обязательно вызовут такой же стресс у друго­го (Lazarus, Launier, 1978). Лазарус впервые стал исследо­вать психологические процессы как промежуточные пере­менные, которые опосредуют ответные реакции человека на стрессовые стимулы. Им были выделены два этапа оцен­ки стрессогенного события: оценка наличия и степени опас­ности, угрозы для индивида и оценка собственных ресур­сов, которые могли бы ему позволить справиться с угрозой. Согласно Лазарусу, стресс возникает в том случае, если человек расценивает угрожающие обстоятельства как тре­бующие значительно больших ресурсов, чем те, что у него имеются.

Американский психолог Ч. Спилбергер, исследовавший в соответствии с концепцией Лазаруса начальную фазу стрес­са — состояние тревоги, отмечал, что тревога возникает в случае, если индивид воспринимает определенный раздра­житель или ситуацию как несущие в себе, актуально или потенциально, элементы опасности, угрозы, вреда. Сила и продолжительность состояния тревоги определяются ког­нитивной оценкой ситуации, которая, в свою очередь, ос­нована на четырех переменных: 1) самой ситуации, 2) уров­не личностной тревожности, 3) эффективности предпола­гаемого противодействия угрозе, 4) реакции человека на возникшее у него состояние тревоги (Spielberger, О'Neil, Hansen, 1972). Главным фактором, усиливающим тревогу, считается степень угрозы, воспринимаемой в данной ситу­ации. Причем было показано, что чем больше объективная опасность ситуации, тем менее заметно влияние индивиду­альных различий на выраженность состояния тревоги (Spielberger, 1966).

У вынужденных мигрантов тревога возникает еще до пе­реезда и возрастает после него, так как прибытие в неизвест­ность тоже оценивается как опасная и угрожающая ситуация. Тревога сопровождается страхом — эмоциональной реакци­ей на реальные события. Таким образом, стресс в ситуации20 Миграция как переживание жизненных событий

вынужденной миграции основан на истощающем психику сочетании «беспредметной» тревоги и вполне «предметного» страха, имеющего объективные причины. И страх, и тревога при определенной их длительности и интенсивности приоб­ретают патогенный характер и сопровождаются реакциями, которые создают физиологическую основу стресса: ускоре­ние сердечного ритма, перебои в работе сердца, повышение артериального давления, головные боли, мышечное напря­жение, ощущение нехватки воздуха, нарушение деятельнос­ти пищеварительных органов, утомляемость, боли неясного происхождения (в конечностях, груди), нарушение менст­руального цикла у женщин и др. Помимо физиологических симптомов в результате стресса возникают расстройства пси­хики, на чем мы подробно остановимся в Части 3 данного пособия.

Концепция Р. Лазаруса дает психологу, оказывающему профессиональную помощь вынужденным мигрантам, важ­ное для практической работы знание. Понимание значимос­ти оценки угрозы ставит психолога перед необходимостью анализа самой ситуации вынужденной миграции и особен­ностей ее восприятия человеком. Ее субъективная оценка как «опасной» и «вредной», безусловно, может варьировать. В зависимости от уровня стрессогенности ситуации вынужден­ной миграции, индивид по-разному использует свои когни­тивные возможности и защитные механизмы, выбирая свой способ совладания со стрессом. Выделяют когнитивный и поведенческий аспекты совладания. Первый — это оценка ситуации и попытки восстановить контроль над изменившим­ся окружением. Второй — сами действия, направленные на разрешение возникшей проблемы, на то, чтобы справиться со стрессом. Даже если ситуация не несет открытой угрозы, как правило, когнитивные и поведенческие реакции инди­вида будут направлены на минимизацию возникающего дис­комфорта, так как возрастающее состояние тревоги и страха всегда переживается как неблагоприятное и болезненное. В данном случае возможна когнитивная переоценка стрессо­вых условий, которая способствует включению защитных механизмов, облегчающих переживание стресса и выводя­щих индивида из ситуации, вызывающей тревогу (напри-

Стресс и травма: концепции и подходы

мер, избегание). В более стрессогенных ситуациях включают­ся другие защитные механизмы, такие как проекция, отри­цание, подавление и др., которые искажают восприятие стрессовых стимулов и препятствуют успешной адаптации (подробнее см. с. 286—294).

Преодолеть стресс — это значит приложить усилия, спра­виться с возникшей проблемой, восстановить нарушенный гомеостаз. Именно такое понимание «борьбы со стрессом» (в противоположность «автоматическому адаптивному поведе­нию») необходимо для построения психологической работы с беженцами и вынужденными переселенцами.

Экстремальный стресс.Основными причинами, приво­дящими к вынужденной миграции, становятся войны и эт­нические конфликты, преследования по политическим, ре­лигиозным, этническим мотивам, дискриминация и мораль­ное притеснение. Высокий уровень стресса и трудности в его преодолении наблюдаются в случаях миграции из зон воен­ных действий и этнических конфликтов. Состояние людей, бегущих из горячих точек, наиболее адекватно отражается в понятии «экстремальный стресс». Оно появилось в психоло­гии во второй половине XX века в результате исследований психологических последствий войн, природных и техноген­ных катастроф, пребывания людей в концлагерях. Исследо­ватели пришли к необходимости введения нового термина, поскольку стало ясно, что вызывающие такой стресс факто­ры качественным образом отличаются от «нормальных» или «предсказуемых» жизненных стрессоров. Для беженцев из горячих точек экстремальными стрессорами стали разнооб­разные негативные воздействия до и во время бегства, на­пример, заключение в тюрьмы, где они подвергались изде­вательствам и пыткам, длительный голод, скитание в поис­ках прибежища в холодное время года без теплой одежды и обуви. Некоторые из этих людей долгое время пребывали на грани жизни и смерти. Как правило, ситуация, вынудившая человека к бегству, не возникает внезапно, а является куль­минацией относительно растянутого во времени процесса преследования или притеснения.

Обобщая многолетний опыт работы с беженцами, гол­ландский психиатр Г. Ван Веер (Van der Veer, 1998) пере-

Миграция как переживание жизненных событий

Стресс и травма: концепции и подходы

числяет следующие виды экстремального воздействия, ко­торые мог пережить человек до вынужденной миграции:

• тюремное заключение, в результате которого человек оказался оторван от семьи, не мог участвовать в важнейших семейных событиях, например таких, как рождение ребенка и смерть родителей, не мог выполнять свои обязанности по содержанию семьи и воспитанию детей;

• пытки;

• террор — систематическое насилие, направленное на определенные общины или этнические группы, когда уби­вают безоружных мирных жителей, выставляют на всеобщее обозрение изувеченные тела «как предупреждение», берут в заложники членов семьи и друзей политически активных граждан;

• военные действия, участником или свиделем которых был человек;

• потеря близких — вследствие войны или ареста — и отсутствие сведений о них;

• разлука с родственниками, друзьями;

• различные невзгоды (голод, тяжелые условия жизни) и резкие изменения, связанные с тем, что до событий, при­ведших к бегству, человек занимал высокое положение и привык к комфорту;

• изгнание, повлекшее за собой целый комплекс проб­лем (неопределенное социальное и юридическое положение в стране пребывания, беспокойство, дадут ли статус беже-ца, угроза депортации, тревога за положение на родине).

Ситуация, вынуждающая к бегству из родной страны, настолько выходит за рамки нормальной жизни, что пере­живается как крайне стрессовая всеми, оказавшимися в по­добных условиях. Анализируя ситуации или события, кото­рые могут послужить причинами вынужденной миграции, а также опираясь на результаты исследований различных авто­ров (Atkinson, Atkinson, Hilgard, 1983; Kahana et al, 1988), мы выделили основные параметры, влияющие на интенсивность психологического стресса:

(1) враждебность ситуации (угроза жизни, физической и психической целостности самого человека или его близких);

(2) интенсивность негативных воздействий;

(3) продолжительность негативных воздействий;

(4) неопределенность ситуации (ее непредсказуемость, многозначность);

(5) невозможность контроля над ситуацией (происходя­щее совершается против воли человека);

(6) недостаток социальной поддержки;

(7) несовместимость нового опыта с привычной реаль­ностью;

(8) невозможность рационального объяснения происхо­дящего.

Безусловно, существуют индивидуальные различия в ре­акциях на экстремальную ситуацию и в стратегиях совлада­ния с ней. Последние значительно отличаются от тех, что наблюдаются в ответ на «нормальный» стресс. Обобщая опыт узников гитлеровских концлагерей и людей, переживших войны, американский психолог Э. Кахана с соавторами опи­сывают две фазы переживания экстремального стресса, сле­дующие за первичной адаптацией к требованиям стрессового окружения. В первой, обычно краткой, фазе человек пережи­вает шок, он не способен поверить в реальность происходя­щего; задействуются такие защитные механизмы, как депер­сонализация и отрицание. Индивидуальные различия в реак­ции на стресс в первой фазе обычно стираются и приобретают значение во второй фазе. Например, в то время как одни люди продолжают отрицать или игнорировать требования враждебной реальности, другие начинают различными спо­собами пытаться справиться с ситуацией. В экстремальных условиях в качестве успешной стратегии совладания рассмат­ривается переключение от соответствия условиям «на мак­роуровне» (переживание холокоста, войны, катастрофы) к соответствию ситуации «на микроуровне» (удовлетворение голода и других жизненно важных потребностей, и, в случае длительного воздействия, потребности в принадлежности к какой-то социальной системе) (Kahana et al., 1988).

Международные организации ввели в обращение термин «организованное насилие», объединяющий в себе большин­ство действий, результатом которых на социальном уровне является вынужденная миграция, а на индивидуальном — психические травмы. Организованное насилие в форме войн, 24 Миграция как переживание жизненных событий

террора, депортации, пыток осуществляют тоталитарные режимы, экстремистские группировки и секты. Специалис­там, работающим с вынужденными мигрантами из горячих точек, необходимо осознавать психологические последствия организованного насилия.

Наиболее тяжелые последствия для психики вызывают пытки. Пытка — это насилие, направленное непосредствен­но против физической и психической целостности человека. Оно может быть как физическим (побои, ранения, сексу­альное насилие), так и психологическим, вызывающим у человека непереносимые аффекты (например, его заставля­ют смотреть на пытки и казнь близких, лишают сна, долго держат в одиночестве). В ситуации пытки человек находится полностью во власти палачей. Декларируемая цель пытки — вырвать признание и получить информацию — лишь повер­хностный слой. Глубинная же цель — это унижение жертвы, подавление чувства ее достоинства, разрушение самоиден­тичности, воли, личностных границ, превращение человека в беспомощное, сломленное существо. Швейцарский психо­лог Урсула Виртц определяет пытку как метод убийства души (Wirtz, Zobeli, 1995). Подробнее психологические последствия организованного насилия описаны в разделе «Хрестоматия» (см. с. 95-100).

Следует также остановиться и на проблеме сексуального насилия. Во время войн изнасилование совершается в особо жестокой форме, часто несколькими людьми, и многократ­но. Поэтому его психологические последствия особенно тя­желы. Однако, когда об этом становится известно, вступают в силу негативные культурные установки по отношению к насилию. Психологи, работающие с вынужденными мигран­тами, знают, что, хотя на общественном уровне проблема сексуального насилия во время военных действий привлека­ет достаточно много внимания, этот вопрос очень редко обсуждается на индивидуальных консультациях в силу того, что жертвы изнасилования скрывают этот факт или стыдят­ся говорить о нем (Dahl, 1993). Хотя случается, что изнаси­лованию подвергают и мужчин, чаще всего его жертвами становятся женщины. Прочно закрепленные в культуре мифы об изнасиловании обвиняют пострадавших женщин в нео-

Стресс и травма: концепции и подходы

сторожности, беспечности, даже в провокации. После акта насилия женщина становится «грязной», «опозоренной», «никому не нужной». Пострадавшая оказывается в изоляции именно тогда, когда ей больше всего нужна социальная под­держка. Мужчину из ее семьи могут упрекнуть в неспособности защитить жену, сестру или дочь. Для изнасилованного муж­чины психологические последствия могут быть еще более тяжелыми, ведь сомнению подвергается его мужественность. Часто сами пострадавшие от сексуального насилия разделя­ют подобные мифы и стараются скрыть свой «постыдный» опыт. Негативное влияние культурных и религиозных уста­новок доставляет множество дополнительных проблем вы­нужденным мигрантам, пережившим сексуальное насилие: в условиях компактного проживания пострадавшие часто оказываются изолированными и «заклейменными» членами своей же общины.

Основное внимание психологов, работающих с вынуж­денными мигрантами, заслуженно направлено на тех, кто пережил именно экстремальные события. Методы помощи таким пострадавшим наиболее разработаны. С некоторыми из них мы познакомим читателя в третьем параграфе дан­ной лекции. Однако при этом нельзя оставлять «за бортом» психологической помощи тех, кто страдает менее заметно, но, возможно, не менее сильно. В любом случае сама ситу­ация переселения, неустроенность и неопределенность на новом месте приводят к состоянию сильного стресса, часто переходящего в хронический. Одними из важнейших мето­дов в арсенале психологической помощи людям, находя­щимся в стрессовом состоянии, являются релаксационные упражнения и информационно-просветительская работа (см. с. 115-126).

Травма.Второе ключевое понятие, которое, наряду с поня­тием «стресс», нередко выходит на первый план в теорети­ческих исследованиях, так и в практической работе с постра­давшими в тяжелых жизненных ситуациях, — это «травма». Слово «травма» греческого происхождения и». Этот термин заимствован психологией из медицины, где он подра­зумевает организма в результате деструктивного внешнего воздействия. Понятие психической травмы до сих пор.,

26 Миграция как переживание жизненных событий

не сформулировано достаточно четко, поэтому ее часто рас­сматривают по аналогии с травмой физической. Действитель­но, в результате травмы повреждаются базовые структуры лич­ности, аффективные и когнитивные системы на всех уровнях, начиная с физиологических механизмов и заканчивая общей картиной мира и образом «Я».

Применительно к психическим процессам термин «трав­ма» стали использовать в XIX веке психиатры, описывая трав­матические неврозы — психические заболевания, возника­ющие в результате экстремальных воздействий. Но особенно широкое распространение этот термин в отношении психи­ческих нарушений получил благодаря психоанализу.

В своих первых работах по истерии основатель психоана­лиза 3. Фрейд предположил, что симптомы этого заболева­ния проявляются вследствие повторной актуализации вытес­ненных травматических переживаний. Он называл психичес­кой травмой не только ассимилированное психикой эмоциональное потрясение, но и сопровождающие его не­преодолимые аффекты, такие как страх и стыд. Таким обра­зом, понятие «травма» применялось к определенным собы­тиям личной истории человека. Фрейд также полагал, что травму может вызвать совокупность событий, каждое из ко­торых по отдельности не способно привести к ней.

Подводя итог во «Введении в психоанализ», Фрейд фор­мулирует психодинамическую точку зрения на травму, на­зывая травматическим «переживание, которое в течение ко­роткого времени приводит в душевной жизни к такому силь­ному увеличению раздражения, что освобождение от него или его нормальная переработка не удается, в результате чего могут наступить длительные нарушения расходования энер­гии» (Фрейд, 1991. С. 175). В книге «По ту сторону принципа удовольствия» Фрейд рисует образ предохранительного ба­рьера, отделяющего организм от внешней среды, пропуска­ющего стимулы ограниченной интенсивности и допускаю­щего лишь умеренное возбуждение. Если этот барьер будет сломан, возникнет травма. Тогда задача психики будет со­стоять в том, чтобы мобилизовать все силы для противодей­ствия и задержки потока возбуждения и восстановления ус­ловий осуществления принципа удовольствия.

Стресс и травма: концепции и подходы

Таким образом, определяющая роль самого травматическо­го события в психоаналитическом представлении подвергается сомнению: с одной стороны, подчеркивается зависимость травмы от порога выносливости субъекта, а с другой — опыт травмы ставится в жесткую зависимость от предшествующей истории и психической организации субъекта.

В современном психоанализе используется расширенное понимание травмы: «любое переживание, актуализирующее психологические защиты» (Райкрофт, 1995). Основной ак­цент в ее исследованиях делается на механизмах совладания, процессах внутрипсихической адаптации — «привыкании к внутренним последствиям травмы», а также на изучении факторов предрасположенности к травме — ослаблению по­тенциала «Я», делающего психику более уязвимой. Совре­менный психоанализ в решении вопроса о соизмеримости реального события, повлекшего за собой психическую трав­му, и реакции субъекта на него не противопоставляет бес­сознательное и реальность, а исследует взаимосвязь между ними.

Часто психическую травму связывают с кардинальным изменением условий жизни и с переживанием экстремаль­ных воздействий, с которыми человек не может совладать. Результат травмы — это временные или хронические нару­шения психики. Пройдя через «трансординарный опыт», че­рез встречу со смертью, человек становится другим. Амери­канский психиатр Р. Лифтон описывает травму как символи­ческую смерть (см. с. 78—89). «Рана в душе» затрагивает глубинные личностные структуры, разрушая границы между внутренним и внешним миром, между жизнью и смертью. Травмированному человеку окружающий мир часто кажется опасным и непредсказуемым. Однако, человек, переживший травму и вышедший из психического оцепенения, получает возможность задействовать свой опыт для личностного раз­вития (см., например, Мей, 1997).

Американский психоаналитик Дж. Херман определяет су­щество психической травматизации как «длительное пребыва­ние под тоталитарным контролем», примерами чего является опыт заложника, военнопленного, заключенного концлагеря, жертвы религиозного культа. Сюда она также включает и ре-28

Миграция как переживание жизненных событий

зультаты воздействия «частной тоталитарной системы» — до­машнего насилия, физического и сексуального насилия над ребенком в семье, организованной сексуальной эксплуатации (Herman, 1992. Р. 121).

Современные исследователи подчеркивают необходимость рассматривать травму в масштабах личности, в контексте бытия человека, поскольку травматизация ведет к «психопа­тологии смысла» (Магомед-Эминов, 2001). Говоря о послед­ствиях травматического события, психологи подчеркивают, что, хотя в комплексе они выглядят как психическое откло­нение, человек на самом деле не является психически боль­ным. Возникающие психологические изменения отражают глубоко укоренившиеся способы поведения, связанные с пережитым экстремальным опытом, а реакция психики на травматическое событие — это нормальное реагирование на ненормальную ситуацию (Колодзин, 1992, Магомед-Эминов, 1998). Заметим, однако, что некоторые специалисты ставят под сомнение последнее утверждение. Так, израильский пси­хиатр А. Шалев считает, что оно верно лишь для начального посттравматического периода, а позднее эти симптомы ста­новятся патологическими: «вторгающиеся воспоминания травмы "взрослеют" со временем и превращаются в обсес-сивные дисфункции памяти. Возникающие фобические ре­акции могут также становиться непреодолимыми и не под­дающимися десенситизаци и» (Shalev, 1996. Р. 95).

В понятие травматизации, наряду с непосредственной реакцией психики на травматическое воздействие, включа­ют также попытки человека преодолеть последствия травма­тических переживаний и «процесс привыкания к внутрен­ним последствиям травмы, который растягивается на дли­тельное время» (Шрадер, 2001. С. 135).

Суммируя наблюдения разных авторов (см., например, Herman, 1992; Wirtz, Zobeli, 1995, Колодзин, 1992), рассмот­рим основные психологические последствия травматическо­го события.

1. Изменения в аффективной сфере. Нарушения эмоцио­нальной сферы могут проявляться в эмоциональном «отупе­нии», подавленности, раздражительности, мрачности, не­способности испытывать радость, любовь, творческий подъем.

Стресс и травма: концепции и подходы

Возникает ощущение беспомощности, незнания, что делать. Обостряются внутриличностные конфликты и кризисы. По­является чувство стыда и вины; среди пострадавших распро­странена «вина выжившего» — из-за того, что выжил в трав­матическом событии, стоившем жизни другим.

Сильное чувство вины иногда провоцирует приступы само­уничижительного поведения. Пострадавший чувствует себя ос­кверненным, испорченным, несущим клеймо, отличающимся от других людей, считает, что его никто не способен понять.

Человек может впасть в глубочайшую депрессию, которая сопровождается апатией, нервным истощением и отвращени­ем к жизни, ощущением ее бессмысленности и бесполезности. Возникают стойкие мысли о самоубийстве, предпринимаются суицидальные попытки или рискованные действия с угрозой для жизни, возможно нанесение себе увечий.

Повышенная общая тревожность проявляется как на пси­хологическом уровне — в постоянном беспокойстве, страхах (могут возникать даже параноидальные явления — напри­мер, необоснованная боязнь преследования), неуверенности в себе, чувстве вины, так и на физиологическом — возника­ют мышечные и головные боли, расстройства пищеварения.

2. Изменения в когнитивной сфере. У пострадавшего ухуд­шается память, может наблюдаться амнезия на травматичес­кие события, нарушается концентрация внимания.

Периодически возникает навязчивое повторное пережива­ние травмы, неконтролируемое вторжение мыслей о травме, кратковременные диссоциативные эпизоды, деперсонализация. Навязчивые воспоминания могут появляться как во сне, так и во время бодрствования, когда что-то в окружающей обста­новке напоминает о случившемся: запах, звук, зрелище. Яркие образы «обрушиваются» на психику, они сопровождаются силь­ным чувством тревоги и страха. Во сне непрошенные воспоми­нания принимают форму ночных кошмаров — человек просы­пается разбитым, с напряженными мышцами, в поту.

У некоторых пострадавших могут возникать галлюцина­торные переживания, во время которых события текущего момента как бы отходят на второй план и кажутся менее Реальными, чем воспоминания. В этом «галлюцинаторном», отрешенном состоянии человек ведет себя так, словно он

Миграция как переживание жизненных событий

вновь переживает прошлое травмирующее событие. Он дей­ствует, думает и чувствует так же, как в тот момент, когда его жизнь подвергалась опасности.

У человека, пережившего травматическое событие, появ­ляется противоречивость, конфликтность ценностей, нрав­ственных норм, его идеалы, основные убеждения о себе, о мире, о вере, о других людях могут резко трансформиро­ваться, приводя к безнадежности и отчаянию.

3. Изменения в поведении. Наблюдается алогичность и не­последовательность поступков, непредсказуемость поведения, излишняя расторможенность, немотивированная бдитель­ность (человек пристально следит за всем, что происходит вокруг, подозревая, что ему постоянно угрожает опасность). Безвредные, но внезапные стимулы могут вызвать реакцию испуга и поведение, как во время опасности.

Может наблюдаться повышенная агрессивность, раздражи­тельность, которая часто выражается в приступах ярости. Из-за притупленности эмоций пострадавшему трудно устанавливать и поддерживать близкие и дружеские отношения. Повышается конфликтность, наблюдаются изоляция, отчужденность, по­стоянное недоверие. В попытке снизить интенсивность пост­травматических симптомов пострадавшие могут злоупотреблять наркотическими или лекарственными веществами. Из-за час­тых ночных кошмаров, а также из-за высокого уровня тревож­ности и неспособности расслабиться, постоянного чувства ду­шевной или физической боли, возникают нарушения сна — трудности с засыпанием и прерывистый сон. Регулярное недо­сыпание, приводящее к крайнему нервному истощению, еще больше усугубляет картину психических изменений.

Наиболее выпукло аффективные, когнитивные и пове­денческие последствия травматического события проявля­ются в феномене горя.

Феномен горя.Человек, переживший тяжелую травму, встре­тился со смертью, как в прямом смысле — испытав ужас и предчувствие смерти в качестве свидетеля гибели других людей, так и символически, поскольку тот «прошлый» человек как бы умер («все во мне умерло») и никогда уже не сможет стать прежним. У вынужденных мигрантов, утративших своих близ­ких, возникает тяжелое психоэмоциональное состояние — горе.

Стресс и травма: концепции

В психологических исследованиях предпринимались по­пытки выделить и описать различные формы горя, а также его стадии и фазы. Обобщивисследования, английские психологи А. Фэрнхем и С. Б.СПЕНСЕР объединили выделенные разными авторами формы горя:

1. «Нормальное» горе, которое последовательно включает шок, отчаяние, депрессию и восстановление, продолжаю­щееся от трех до двадцатичетырёх месяцев.

2. «Преувеличенное горе», когда все симптомы усилива­ются и затягиваются во времени. Данная форма может включать глубокую депрессию и чрезмерное чувство вины или странную идентификаций. Утраченным объектом, при этом могут наблюдаться как невротические, так и психические симптомы.

3. «Сокращенное» горе - поодлинная, но кратковремен­ная эмоциональная реакция, возникающая либо вследствие быстрого «замещения» утраченного объекта другим, либо вследствие недостаточно глубокой привязанности к утрачен­ному объекту.

4. «Сдержанное» горе имеет место, когда симптомы и фор­мы проявления «нормального» горя маскируются или сдер­живаются, обнаруживая себя позже в психосоматических жалобах.

5. «Предварительное» горе — переживания проявляются до того, как утрата становится реальным фактом.

6. «Запаздывающее» горе - отсроченная форма нормаль­ного горя, проявляющаяся намного позже факта утраты (Fumham, Bochner, 1986).

Потерянных близких нужно отгоревать, на эту работу требу­ется время, а у вынужденного мигранта порой нет такой воз­можности. В результате формируется то,что американский пси­хиатр Э. Линдеман назвал «патологическим горем», когда горе не проживается, а блокируется на той или иной стадии феноменология «патологического горя включает такие симптомы, как психосоматические расстройства постоянно появляющи­еся образы утраченного, ощущение «захваченно» умершим, чувство тоски, повышенную враждебность и раздражительность,

изменение поведения. Именно такие формы непрожитого горя характерны для вынужденных мигрантов. 32

Миграция как переживание жизненных событии

Многие из них бежали из мест военных действий, потеряли своих близких или ничего не знают об их судьбе. Так, беженцы из Афганистана в течение многих лет не имели возможности связаться с теми, кто остался на родине — родителями, деть­ми, братьями и сестрами, узнать, живы они или нет, если живы, то где находятся. Порой весть о смерти близкого челове­ка приходит лишь через несколько лет после случившегося.

Большое внимание изученикмюря^уделяется в психоанали­зе, где оно рассматривается как разрушение эмоциональных связей со значимыми лицами. Очень важной представляется идея основателя «психологии Я» — немецкого, а затем американс­кого психоаналитика X. Кохута о горевании как механизме формирования психической структуры. Когда с человеком слу­чаются непреодолимые ужасные события, происходит расщеп­ление в структуре психики. «Отщепленная» часть психики оста­ется архаичной, не выраженной, отрезанной от любых лично­стных смыслов. Исцелению этой травмы, гуманизации лишенных выхода аффектов служит процесс переживания горя.

Среди психоаналитических исследований также представ­ляют интерес работы английского теоретика Дж. Боулби, изучавшего поведение человека после потери значимого объекта. Он рассматривал траур как биологический и инстинк­тивный процесс и придавал наибольшее значение громкому плачу, причитаниям и гневу как способам «выздоровления». Боулби выделил три фазы переживания тяжелой утраты, описывая их как части единого процесса. В первой фазе сред­ствами компенсации утраченного объекта оказываются гнев, громкий плач и причитания. Во второй фазе возникают отча­яние, упадок, депрессия и дезорганизация, которые явля­ются результатом неудачной попытки вернуть утраченный объект. В третьей фазе формируется новая структура, с помо­щью которой индивид может создать связи с окружающей средой. Если утрата отрицается, то напряжение приводит к более глубоким нарушениям.

Психоаналитическая точка зрения на горе имеет некоторые ограничения. Ее суть сводится во многом к интерпретации пе­реживания горя как процесса забывания ушедших. В совершен­но иной парадигме рассматривает процесс переживания горя Ф.Е. Василюк, акцентируя конструктивную функцию челове-

Стресс и травма: концепции и подходы

ческого горя, призванного не забывать, а помнить, «не раз­брасывать, а собирать, не уничтожать, а творить — творить память» (см. с. 89—95). Таким образом, совершается переход от «теории забвения» к «теории памятования».

Психологу, оказывающему помощь вынужденным мигран­там из других культур, необходимо учитывать, что поведение, связанное с тяжелой утратой, — переживание горя и ритуалы траура — в значительной степени культурно обусловлено. В боль­шинстве исследований, посвященных горю, отмечалось слож­ное единство множества эмоций, связанных с утратой, — гнев, тревога, депрессия, вина, страх. Если тревожность кажется впол­не естественной реакцией, то проявления гнева более неожи­данны. Гнев может быть результатом фрустрации, поскольку в случае утраты разрушаются формы поведения, желания не выполняются, ожидания не оправдываются; кроме того, гнев может быть формой защиты от тоски и уныния.

Некоторые эмоции, возникающие в процессе пережива­ния горя, такие как страх, ярость, биологически обусловены и культурно инвариантны, в то время как другие — за­висть, чувство вины, стыд — детерминируются преимуще­ственно психологическими и культурными факторами. Поэтому неудивительно, что, хотя в реакциях горя и ритуа­лах траура в различных культурах обнаруживается некоторое сходство, существуют также и разительные отличия. В одних культурах естественным считается открытое излияние горя, в других существуют запреты на его публичное проявление. Некоторые африканские народности дважды осуществляют похороны, первые так называемые «мокрые», вторые — «су­хие». Во многих христианских культурах поминальные обря­ды выполняют уже после того, как первое оцепенение и шок после смерти человека уменьшились (Fumham, Bochner, 1986).

В психотерапии с пережившими травму одной из основ­ных задач, следовательно, должно стать возвращение к не­осуществленной работе горя. Только проделав эту работу post factum, человек сможет выстроить заново адекватную пси­хическую структуру (Василюк, 2001; Kast, 1982; Volkan, 1971).

В контексте работы с горем не только слушание, но и молчание оказывает важнейшее психотерапевтическое воз­действие. Е.Т. Соколова рассматривает взаимное молчание32

Миграция как переживание жизненных событии

Многие из них бежали из мест военных действий, потеряли своих близких или ничего не знают об их судьбе. Так, беженцы из Афганистана в течение многих лет не имели возможности связаться с теми, кто остался на родине — родителями, деть­ми, братьями и сестрами, узнать, живы они или нет, если живы, то где находятся. Порой весть о смерти близкого челове­ка приходит лишь через несколько лет после случившегося.

Большое внимание изученикмюря^уделяется в психоанали­зе, где оно рассматривается как разрушение эмоциональных связей со значимыми лицами. Очень важной представляется идея основателя «психологии Я» — немецкого, а затем американс­кого психоаналитика X. Кохута о горевании как механизме формирования психической структуры. Когда с человеком слу­чаются непреодолимые ужасные события, происходит расщеп­ление в структуре психики. «Отщепленная» часть психики оста­ется архаичной, не выраженной, отрезанной от любых лично­стных смыслов. Исцелению этой травмы, гуманизации лишенных выхода аффектов служит процесс переживания горя.

Среди психоаналитических исследований также представ­ляют интерес работы английского теоретика Дж. Боулби, изучавшего поведение человека после потери значимого объекта. Он рассматривал траур как биологический и инстинк­тивный процесс и придавал наибольшее значение громкому плачу, причитаниям и гневу как способам «выздоровления». Боулби выделил три фазы переживания тяжелой утраты, описывая их как части единого процесса. В первой фазе сред­ствами компенсации утраченного объекта оказываются гнев, громкий плач и причитания. Во второй фазе возникают отча­яние, упадок, депрессия и дезорганизация, которые явля­ются результатом неудачной попытки вернуть утраченный объект. В третьей фазе формируется новая структура, с помо­щью которой индивид может создать связи с окружающей средой. Если утрата отрицается, то напряжение приводит к более глубоким нарушениям.

Психоаналитическая точка зрения на горе имеет некоторые ограничения. Ее суть сводится во многом к интерпретации пе­реживания горя как процесса забывания ушедших. В совершен­но иной парадигме рассматривает процесс переживания горя Ф.Е. Василюк, акцентируя конструктивную функцию челове-

Стресс и травма: концепции и подходы

ческого горя, призванного не забывать, а помнить, «не раз­брасывать, а собирать, не уничтожать, а творить — творить память» (см. с. 89—95). Таким образом, совершается переход от «теории забвения» к «теории памятования».

Психологу, оказывающему помощь вынужденным мигран­там из других культур, необходимо учитывать, что поведение, связанное с тяжелой утратой, — переживание горя и ритуалы траура — в значительной степени культурно обусловлено. В боль­шинстве исследований, посвященных горю, отмечалось слож­ное единство множества эмоций, связанных с утратой, — гнев, тревога, депрессия, вина, страх. Если тревожность кажется впол­не естественной реакцией, то проявления гнева более неожи­данны. Гнев может быть результатом фрустрации, поскольку в случае утраты разрушаются формы поведения, желания не выполняются, ожидания не оправдываются; кроме того, гнев может быть формой защиты от тоски и уныния.

Некоторые эмоции, возникающие в процессе пережива­ния горя, такие как страх, ярость, биологически обусловены и культурно инвариантны, в то время как другие — за­висть, чувство вины, стыд — детерминируются преимуще­ственно психологическими и культурными факторами. Поэтому неудивительно, что, хотя в реакциях горя и ритуа­лах траура в различных культурах обнаруживается некоторое сходство, существуют также и разительные отличия. В одних культурах естественным считается открытое излияние горя, в других существуют запреты на его публичное проявление. Некоторые африканские народности дважды осуществляют похороны, первые так называемые «мокрые», вторые — «су­хие». Во многих христианских культурах поминальные обря­ды выполняют уже после того, как первое оцепенение и шок после смерти человека уменьшились (Fumham, Bochner, 1986).

В психотерапии с пережившими травму одной из основ­ных задач, следовательно, должно стать возвращение к не­осуществленной работе горя. Только проделав эту работу post factum, человек сможет выстроить заново адекватную пси­хическую структуру (Василюк, 2001; Kast, 1982; Volkan, 1971).

В контексте работы с горем не только слушание, но и молчание оказывает важнейшее психотерапевтическое воз­действие. Е.Т. Соколова рассматривает взаимное молчание34

Миграция как переживание жизненных событий

психотерапевта* и клиента как важнейшее средство углуб­ления эмоциональной связи и контакта с клиентом, позво­ляющее глубоко разделить чувство невыразимости горя в сло­вах. Своим молчанием психотерапевт «легализует» горе, как бы подтверждая его реальность, позволяя не избегать его, а «работать» с ним. Такое молчание может внести не менее важный вклад в процесс психотерапии, чем проговаривание. «Итогом совместного молчания становится обретение паци­ентом нового и волнующего чувства общности, того, что иногда называют чувством "Мы". В полном скрытого волне­ния молчании пациент наконец-то начинает вылезать из при­вычной тюрьмы одиночества. Терапевт здесь выполняет фун­кции своего рода "донора", своей поддержкой и сочувстви­ем допитывающего эмоционально голодное Я пациента» (Соколова, 2001. С. 37).

ПОСПРАВМАТИЧЕСКОЕ СТРЕССОВОЕ РАССТРОЙСТВО (ПТСР)

До второй половины XX века последствия экстремальных событий (войн, насилия, катастроф) описывались как от­дельные феномены. Однако более внимательное рассмотре-

* Специально следует остановиться на применяемых в по­собии терминах, обозначающих участников диады: «обратив­шийся за помощью — оказывающий помощь». В качестве спе­циалистов, помогающих в преодолении психологических проб­лем, могут выступать психолог-консультант или психотерапевт. Слово «психотерапевт» в литературе часто заменяется на сокращенное «терапевт», которое время от времени встречается и в тексте нашего пособия. Для обращающихся за помощью к психологу или психотерапевту традиционно используются два термина — клиент и пациент. Практикующие специалисты, как правило, не удовлетворены ни одним из этих терминов, так как «слово пациент предполагает инертный объект, на котором прак­тикуется врач. В то же время "клиент" отдает коммерцией..» (Бьюдженталъ, 2001. С. 16). Тем не менее, в большинстве случаев, несмотря на то, что наша помощь оказывается бесплатно, мы используем термин «клиент», так как члены авторского кол­лектива — психологи, а понятие «пациент» больше ассоцииру­ется с работой врачей-психотерпевтов.

Посттравматическое стрессовое расстройство (ПТСР) 35

ние показало, что, хотя и существуют определенные факто­ры, влияющие на интенсивность и продолжительность реак­ций людей на различные неконтролируемые события, в це­лом эти реакции схожи. Эволюция взглядов на такие рас­стройства привела к концепции ПТСР.

Ранние психиатрические понятия, обозначавшие психичес­кие расстройства, возникающие в результате военного опыта («шок от контузии», «военный психоз» и др.), заключения в концлагерях («КЛ-синдром»), были объединены в психиатри­ческую категорию «сильная стрессовая реакция» и под этим названием включены в DSM-I (1952) — первую редакцию аме­риканского Диагностического и статистического руководства по психическим расстройствам. Однако это мнение не было устоявшимся, и в следующей версии классификации (1968) данная категория отсутствовала. Интерес к этой области возоб­новился в связи с исследованиями ветеранов войны во Вьетна­ме, людей, переживших различного рода катастрофы и наси­лие в мирное время, в том числе изнасилование, инцест, из­биение в

Поиск по сайту: