При наличии власти, устанавливающей публичные законы, т.е. в гражданском состоянии

Когда я (словом или делом) заявляю: я хочу, чтобы нечто внешнее было моим, то я объявляю каждого другого обязанным воздерживаться от пользования предметом моего произволения; такой обязательности никто не имел бы без этого моего правового акта. В этом притязании, однако, заключается также признание того, что я со своей стороны обязан в такой же мере воздержи­ваться от пользования внешним своим каждого другого, ведь обязательность вытекает здесь из всеобщего правила внешнего правого взаимоотношения. Следовательно, я не обязан оставлять нетронутым внешнее свое другого, если каждый другой также не дает мне гарантии, что он в отношении моего будет поступать согласно тому же принципу; такая гарантия вовсе не требует ка­кого-либо особого правового акта, а содержится уже в самом по­нятии внешней правовой обязанности в силу всеобщности, стало быть, в силу взаимного характера обязательности на основе всеоб­щего правила. — Односторонняя же воля в отношении внешнего. стало быть случайного, владения не может служить принудитель­ным законом для каждого, потому что это ущемило бы свободу, сообразную со всеобщими законами. Таким образом, только воля, обязывающая каждого другого, стало быть коллективно всеобщая (совместная) и обладающая властью воля, может дать каждому гарантию. — Состояние же, когда действует всеобщее внешнее (т.е. публичное) сопровождающееся властью законодательство, — это и есть гражданское состояние. Следовательно, лишь в граж­данском состоянии может быть внешнее мое и твое.

Вывод: если в правовом отношении должно быть возможно иметь какой-то внешний предмет своим, то и субъекту должно быть разрешено принуждать каждого другого, с которым у него возникает спор относительно моего и твоего из-за такого предме­та, вступать вместе с ним в состояние гражданского устройства.

§9

В естественном состоянии может тем не менее иметь место действительное,

Но только предварительное внешнее мое и твое

Естественному праву в состоянии гражданского устройства (т.е. тому праву, которое можно для такого устройства вывести из априорных принципов) не могут нанести ущерб статутарные за­коны гражданского устройства, и, таким образом, остается в силе правовой принцип: «Тот, кто поступает согласно максиме, по ко­торой становится невозможным иметь предмет моего произволе­ния моим, наносит мне ущерб»; в самом деле, только гражданское устройство есть правовое состояние, благодаря которому каждому свое лишь гарантируется, но в сущности не устанавливается и не определяется. — Всякая гарантия, следовательно, уже предпола­гает принадлежащее кому-то свое (которому дается гарантия). Стало быть, до гражданского устройства (или независимо от него) внешнее мое и твое должно быть допущено как возможное. и вместе с тем должно быть допущено право заставлять каждого, с кем мы можем войти в какого-либо рода общение, вступать с нами в конституционные отношения, при которых может быть гарантировано мое и твое. — Владение, когда ожидается и подго­тавливается такое состояние, которое может основываться исклю­чительно на законе общей воли и, следовательно, согласуется с возможностью ее, — это предварительно правовое владение; владение же, которое встречается в таком действительном со­стоянии, было бы окончательным владением. ...

Часть вторая

ПУБЛИЧНОЕ ПРАВО

Раздел первый

ГОСУДАРСТВЕННОЕ ПРАВО

Совокупность законов, нуждающихся в обнародовании для того, чтобы создать правовое состояние, есть публичное право.— 0но, следовательно, представляет собой систему законов, изданных для народа, то есть для множества людей, или для множества народов, которые, оказывая друг на друга влияние, в правовом состоянии, когда действует одна объединяющая их воля, нуждаются в конституции, чтобы пользоваться тем, что основано на праве.- Такое состояние отдельных индивидов в составе народа в отношении друг к другу называется гражданским (status civilis), а их совокупность в отношении собственных членов — государ­ством (civitas), которое в силу своей формы как нечто связанное общей заинтересованностью всех в том, чтобы находиться в пра­вовом состоянии, называется общностью, а в отношении к другим народам — просто властью..., что дает основание мыслить под общим понятием публичного права не только государственное право, но и международное право (ius gentium); отсюда, поскольку (земля представляет собой не бесконечную, а замкнутую поверхность, государственное и международное право необходимо при­водит к идее права государства народов (ius gentium) или права гражданина мира (ius cosmopoliticum). ...

Государство (civitas) — это объединение множества людей, подчиненных правовым законам. ...

В каждом государстве существует три власти, то есть всеоб­щим образом объединенная воля в трех лицах (trias politica): верховная власть (суверенитет) в лице законодателя, исполни­тельная власть в лице правителя (правящего согласно закону) и судебная власть (присуждающая каждому свое согласно зако­ну) в лице судьи..., как бы три суждения в практическом силло­гизме: большая посылка, содержащая в себе закон всеобщим образом объединенной воли; меньшая посылка, содержащая в себе веление поступать согласно закону, то есть принцип подведения под эту волю, и вывод, содержащий в себе судебное решение (приго­вор) относительно того, что в данном случае соответствует праву.

Законодательная власть может принадлежать только объеди­ненной воле народа. В самом деле, так как всякое право должно исходить от нее, она непременно должна быть не в состоянии поступить с кем-либо не по праву. ...

Объединенные для законодательства члены такого общества (societas civilis), то есть государства, называются гражданами (cives), а неотъемлемые от их сущности (как таковой) правовые атрибуты суть: основанная на законе свобода каждого не повино­ваться иному закону, кроме того, на который он дал свое согласие; гражданское равенство — признавать стоящим выше себя толь­ко того в составе народа, на кого он имеет моральную способность налагать такие же правовые обязанности, какие этот может нала­гать на него; в третьих, атрибут гражданской самостоятельности — быть обязанным своим существованием и содержанием не произволению кого-то другого в составе народа, а своим соб­ственным правам и силам как член общности, следовательно, в правовых делах гражданская личность не должна быть пред­ставлена никем другим.

Только способность голосовать составляет квалификацию граж­данина; а эта способность предполагает самостоятельность того в составе народа, кто намерен быть не просто частицей общности, но и ее членом, то есть ее частицей, действующей по собственному произволению совместно с другими. Но это последнее качество делает необходимым различение граждан активных и пассив­ных, хотя понятие пассивный гражданин кажется противореча­щим дефиниции понятия гражданин вообще. ...

Акт, через который народ сам контролируется в государство,... — это первоначальный договор, согласно которому все в составе на­рода отказываются от своей внешней свободы, с тем, чтобы снова тотчас же принять эту свободу как члены общности, то есть народа, рассматриваемого как государство; и нельзя утверждать, что госу­дарство или человек в государстве пожертвовал ради какой-то цели частью своей прирожденной внешней свободы; он совершенно оста­вил дикую, не основанную на законе свободу, для того чтобы вновь в полной мере обрести свою свободу вообще в основанной на законе зависимости, то есть в правовом состоянии, потому что зависимость эта возникает из его собственной законодательствующей воли.

Все три власти в государстве, во-первых, координированы меж­ду собой наподобие моральных лиц, то есть одна дополняет дру­гую для совершенства государственного устройства; но, во-вторых, они также и подчинены друг другу таким образом, что одна из них не может узурпировать функции другой, которой она по­могает, а имеет свой собственный принцип, то есть хотя она пове­левает в качестве отдельного лица, однако при наличии воли вы­шестоящего лица; в-третьих, путем объединения тех и других функций они каждому подданному предоставляют его права.

Об этих трех видах власти, рассматриваемых с точки зрения при­надлежащего каждому из них сана, правильно будет сказать, что в том, что касается внешнего мое и твое, воля законодателя безуп­речна, способность к исполнению у верховного правителя (summi rectoris) неодолима, а приговор верховного судьи неизменяем.

§49

Правитель государства (rex, princeps) — это то (моральное или физическое) лицо, которому принадлежит исполнительная власть; он поверенный государства, назначающий должностных лиц, предписывающий народу правила, согласно которым каж­дый в составе народа может сообразно с законом (подведением случая под этот закон) что-то приобрести или сохранить свое. Рассматриваемый как лицо моральное, этот правитель носит на­звание правления, правительства. Его повеления народу, должно­стным лицам и их начальникам (министрам), в обязанности ко­торых входит управление государством, — это предписания, по­становления (а не законы); ведь они касаются решения в том или ином отдельном случае и могут быть изменены. Правитель­ство, которое было бы также законодательствующим, следовало бы назвать деспотическим в противоположность патриотичес­кому, под которым, однако, подразумевается не отеческое прави­тельство — самое деспотическое из всех правительств (к гражда­нам относятся как к детям), а отечественное, при котором само государство хотя и обращается со своими подданными как с чле­нами одной семьи, но в то же время относится к ним как гражда­нам государства, т.е. по законам их собственной самостоятельно­сти, каждый из них сам себе господин и не зависит от абсолютной воли другого лица — равного ему или стоящего над ним.

Властитель народа (законодатель), следовательно, не может быть одновременно правителем, так как правитель подчиняется закону и связан им, следовательно, другим лицом — сувереном. Суверен может лишить его власти, снять его или же преобразовать его прав­ление, однако не может его наказывать (именно такой смысл имеет употребляемое в Англии выражение: «Король, т.е. высшая исполни­тельная власть, не может поступать не по праву»); ведь это со своей стороны было бы актом исполнительной власти, которая есть выс­шая инстанция принуждения сообразно с законом и тем не менее подлежала бы принуждению, что само себе противоречит.

Наконец, ни властелин государства, ни правитель не могут тво­рить суд, а могут лишь назначать судей как должностных лиц. Народ сам судит себя через тех своих сограждан, которые назначе­ны для этого как его представители путем свободного выбора, при­чем для каждого акта особо. В самом деле, судебное решение (при­говор) есть единичный акт общественной справедливости, осуще­ствляемый государственным должностным лицом (судьей или судом) в отношении подданного, т.е. лица, принадлежащего к наро­ду, стало быть не облеченного никакой властью, причем цель этого акта — присудить (предоставить) ему свое. А так как каждый в составе народа по этому отношению (к властям) только пассивен, то каждая из упомянутых выше обеих властей могла бы в спорных случаях, касающихся своего каждого, вынести подданному неспра­ведливое решение, так как это делал бы не сам народ и не сам он решал бы, виновны или невиновны его сограждане; таким образом суд обладает судейской властью применить закон для определения действия в исковом деле и через исполнительную власть каждому взыскать свое. Следовательно, только народ может творить суд над каждым в его составе, хотя и опосредствованно, через им самим избранных представителей (суд присяжных). — Кроме того, было бы ниже достоинства главы государства играть роль судьи, т.е. ста­вить себя в такое положение, когда можно поступать не по праву и таким образом сделать свое решение предметом апелляционной жалобы (a rege male informato ad regem melius informandum).

Итак, таковы три различные власти..., благодаря которым го­сударство обладает автономией, то есть само себя создает и под­держивает в соответствии с законами свободы. — В объединении этих трех видов власти заключается благо государства (salus respublica suprema lex est); под благом государства подразумева­ется не благополучие граждан и их счастье — ведь счастье (как утверждает и Руссо) может в конце концов оказаться гораздо бо­лее приятным и желанным в естественном состоянии или даже при деспотическом правлении; под благом государства подразу­мевается высшая степень согласованности государственного уст­ройства с правовыми принципами, стремиться к которой обязыва­ет нас разум через некий категорический императив.

ОБЩЕЕ ЗАМЕЧАНИЕ

Поиск по сайту: