В их отношении к глобальным проблемам современности

Понятие культуры, цивилизации и социального опыта близки друг другу по смыслу, но не тождественны. Различение содержаний названных понятий полезно, поскольку позволяет уяснить оттенки смысла каждого их них и углубить понимание современных общественных проблем.

События исторической жизни человечества не исчезают без следа, а формируют предметный мир, в котором живет человек, особые для каждой группы людей стереотипы поведения, традиции и проч., то есть то, что одним понятием называют "общественными отношениями" - семейными, политическими, правовыми, экономическими и т.д. Названные формы участвуют в организации общественной жизни, составляя социальную среду, в которой живет конкретный человек, а следовательно, в известной мере, участвуют в процессе его формирования, ибо осуществляя себя как личность, человек избирательно относится к социальной среде - либо ее совершенствует, либо - разрушает, либо приспосабливается к ней.

Общественные отношения, по определению В.И. Ленина, суть формы и результат деятельности определенного вида. Формы социальной деятельности обладают свойствами устойчивости и консерватизма, в противном случае, их существование потеряло бы смысл. И действительно, если каждый день или даже год менять, например, уголовный кодекс законов, его значение как формы, принимающей участие в организации общественной жизни, влияющей на поведение людей, будет нулевым, а правоохранительная система просто не сможет работать. Резкая смена форм общественной жизни носит характер революции, которая, как и все в реальном бытии, протекает во времени. Во время революции, в ее начале общество живет в трудных условиях хаоса, то есть оно перестает быть организованным, затем – в уже менее трудных, хотя и достаточно драматичных, условиях становления новых форм.

История человечества, будучи осознанной, становится социальным опытом, а названные формы общественной жизни - формами социального опыта. Осознание достоинств и недостатков сложившейся системы отношений стимулирует поиск путей ее совершенствования. Магистральное направление последнего - создание социальных форм, максимально способствующих утверждению идеала добра в общественной жизни; оптимальным результатом этого поиска, следовательно, будет создание культуры.

Поиск оптимальных форм общественной жизни сегодня происходит в условиях, когда, во-первых, единое человечество состоит из многообразия народов-личностей, имеющих специфическое общественное устройство, во-вторых, человечество, как никогда раньше, чувствуя и осознавая себя единым целым, стремится сделать достоянием всех стран и народов оптимальные формы социального опыта, рожденные в практике передовых стран, например, в организации экономики и системы образования, в утверждении в правовой системе идеала прав и свобод личности и проч. Утверждение единообразия в жизни народов, опирающегося на передовой социальный опыт, призвано смягчить отношения между странами, а следовательно, облегчить решение противоречий в межгосударственных и межнациональных отношениях и, в конечном итоге, способствовать устранению войны, как средства решения этих конфликтов, то есть приблизиться к решению одной из глобальных проблем человечества. Но возникает вопрос, впервые поставленный и оригинально решенный русским философом П.Я. Чаадаевым, - можно ли заимствовать пусть даже оптимальные формы социального опыта, не выстрадав их, не создав их в процессе исторического развития; не превратятся ли они, в этом случае, из ценностей в антиценности, из добра во зло? Рассмотрение этого актуальнейщего вопроса необходимо предварить осмыслением понятий "цивилизация" и "национальная культура".

Начнем с понятия цивилизации, преимущественно употребляемою английскими и французскими авторами. Оно призвано отобразить как бы внешний слой общественной жизни. Возьмем для примера один из новых богатых городов, - из тех, которые построены в последнее время в странах третьего мира. Эти города наделены всеми благами современного общества: прекрасными, удобными для жилья зданиями, торговыми центрами, оборудованными по последнему слову техники, поражающими разнообразием и ассортиментом товаров. Но вы не найдете в них никаких ученых или художественных обществ, никаких художественных или исторических музеев, никакого серьезного репертуара в их театрах, если последние вообще существуют. Тщетно вы будет также искать в них своеобразного архитектурного стиля. Вы не можете отказать такому городу в названии "цивилизованного", но "образованным", как верно заметил С.И. Гессен, вы его, конечно, не назовете, "культурным" - тоже. Понятие цивилизации, таким образом, фиксирует степень устроенности хозяйственной жизни человека. Современную цивилизацию справедливо называют "технократической", ибо в ней господствует техника. Но наряду с ней существовали и другие цивилизации, например, крестьянская, обладающая особым устройством хозяйственной жизни, где на первый план выходит не технический, а нравственный момент; особая цивилизация создана кочевыми народами.

Оригинальные цивилизации возникают не на пустом месте. Народ, как социальная и природная общность, организует хозяйство в соответствии со спецификой "вмещающего" или "кормящего" ландшафта, в котором он обитает. Технические усовершенствования хозяйственной жизни тоже носят специфический характер и органически приспособлены к тому хозяйственному укладу, в котором они родились. В связи со сказанным, возникает трудность в приспособлении цивилизационных достижений других стран и народов к оригинальному хозяйственному укладу определенной страны. Техника, понимаемая в широком смысле слова, отлично зарекомендовавшая себя в определенных природных условиях, примененная в иной, не родственной ей природной среде, может разрушить последнюю. Так возникают у человечества экологические проблемы, то есть проблемы со средой обитания. Сегодня экологическая проблема приобрела глобальный характер во многом благодаря повсеместному использованию передовой техники. Но о возможности такого развития событий человечество было "предупреждено" давно. Чтобы убедиться в этом вспомним историю о Вавилоне.

Баб-элои - "Врата бога" - Вавилон был основан в XIX веке до н.э. К VII веку до н.э. его население достигло миллиона. Хозяйство Вавилона базировалось на системе ирригации Междуречья Тигра и Евфрата, причем избыточные воды сбрасывались в море через Тигр. Это было разумно, так как в половодье реки несут много взвеси, а засорение почвы гравием и песком нецелесообразно.

Но в 582 г. до н. э. царь Навуходоносор скрепил мир с Египтом женитьбой на царевне Нитокрис. Вместе с ней в Вавилон прибыла ее свита из образованных египтян. Нитокрис предложила мужу, не без консультации со своими приближенными, построить новый канал и увеличить орошаемую площадь. Царь принял предложение египтянки, и был сооружен канал Паллукат, начинавшийся выше Вавилона и оросивший крупные массивы земель за пределами речных пойм. Но в результате Евфрат стал течь медленнее, оросительная система стала засоряться. Это увеличило трудовые затраты на поддержание ее в должном порядке. Вода из Паллуката, проходившая через сухие территории, вызвала засоление почв. Земледелие перестало быть рентабельным. Вавилон пустел и, наконец, к началу новой эры полностью обезлюдел. Так, из-за каприза вздорной бабешки, точнее, из-за механического перенесения приемов мелиорации из Нила на Евфрат погибла преуспевающая страна [4. С. З11-327].

Почему же человечество до сего дня, несмотря на негативный опыт, продолжает практику переноса цивилизационных достиженийиз одной страны в другую? Дело в том, что отказ от этой практики существенным образом замедлит технический, следовательно, и хозяйственный прогресс, что автоматически ставит общество перед лицом другой проблемы - "избыточного населения", голода и проч. С другой стороны, следует иметь ввиду, что цивилизационные достижения принадлежат к миру относительных ценностей, но момент зла присутствует в них, во-первых, тогда, когда они пережили свое время, устарели, а во-вторых, в случае автоматического, либо неумелого, недостаточно продуманного приспособления к природным условиям другой страны. Следовательно, отрицательные последствия использования технических, да и иных цивилизационных достижений других стран и народов можно преодолеть, но для этого необходимо предпринять дополнительные интеллектуальные усилия по существенному их преобразованию в плане приспособления к конкретным природным условиям жизни народа. Для осуществления такого усилия нужна национальная наука. Но возможно ли ее существование? Наука является частью культуры, а, как было показано выше, культуру составляют ценности объективные, общечеловеческие. Поэтому для обоснованного ответа на вопрос о возможности национальной науки рассмотрим предварительно проблему возможности существования национальной культуры вообще.

Человечество, являясь единым целым, состоит из народов, то есть крупных коллективов, исторически сложившихся, чувствующих и осознающих свою общность и свое же отличие от других народов. Народ справедливо называют "коллективной личностью", и в качестве таковой он способен осознать высшие абсолютные ценности. Понятие национальной культуры и фиксирует специфический путь конкретного народа в деле постижения абсолютных ценностей и в деле реального приобщения к ним, то есть преобразования социальной жизни в соответствии с высшими ценностями. Одинаковой культуры у всех народов быть не может, поскольку каждый народ имеет свою историческую судьбу, свой специфический кормящий ландшафт и вынужден строить свою социальную жизнь не только в соответствии с высшими ценностями, но и с учетом ландшафта, своей истории и проч., точнее, осознание и осуществление в жизни высших ценностей предполагает учет спецификих личностных свойств народа и условий его бытия. Иного и быть не может, поскольку культуру создает народ, то есть специфическая личность.

Культуротворчество в качестве первого этапа предполагает осмысление народом ценностных свойств родной для него природы, сложившихся в результате его специфической исторической судьбы стереотипов поведения, нравственных и правовых норм и проч. Согласно современной теории ценности, у человека есть специальный орган приобщения к ним - чувство. Чувство есть субъективное психическое состояние, направленное на объективную ценность предметов. Это значит, что объективная ценность предмета вступает в наше сознание или безотчетно присоединяется к нашему "Я", как бы одетая нашим своеобразным переживанием, нашим чувством. Таким образом, посредством чувств мы приобщаемся не к субъективному представлению ценности, а к самой объективной ценности предмета. Примером поясним богатство и разнообразие человеческих чувств: сюда относятся разные виды удовольствия и неудовольствия, разные виды страха (ужас, жуть и проч.), различные оттенки гнева, печали, радости, восторга, чувства благоговения, умиления, доверия и проч. У каждого народа они есть; но они обладают национальным своеобразием, что выражается в их специфической соотнесенности друг к другу и разной у каждого народа степени интенсивности. Таким образом, не только объективная ценность, осмысливаемая в культуре, носит национальный характер, но и оценка ее национально своеобразна. Поэтому, когда художник, например, сталкивается со специфическим бытием не родной ему страны, отображает это бытие, то результат отображения – конкретное произведение искусства – отразит и национальную принадлежность художника.

Культура народа, к которому мы принадлежим, понятна и родственна нам, поскольку мы являемся частью коллективной личности, называемой "народом", а специфические ее национальные особенности суть наши особенности, поэтому национальная культура есть средство национального самосознания. Культура иного народа понятна нам или может быть понятна при определенном духовном усилии в силу единой сущности субстанциальных деятелей, обоснованной выше. Исходя из этого же обоснования, общечеловеческую культуру следует понимать как соборную целостность специфических национальных культур. Единосущие их обеспечено абсолютными ценностями, составляющими основу каждой из национальных культур.

Представление о том, что возможна единая передовая культура для всех народов, возникает вследствие национализма, ложного умонастроения народа, полагающего свою культуру в качестве единственной абсолютной ценности. Данная точка зрения нашла обоснованную критику в статье известного русского ученого кн. Н. С. Трубецкого "0б истинном и ложном национализме". Он считает, что истинный национализм оправдан, поскольку связан со стремлением "народа создать свою особую национальную культуру" [27, С. 42]. Ложный же национализм Трубецкой усматривает в жизни романо-германских народов и связывает с их эгоцентрической психологией. "Человек с ярко выраженной эгоцентрической психологией, - пишет ученый, - бессознательно считает себя венцом создания, лучшим, наиболее coвершенным из всех существ. Из двух других существ, то, которое к нему ближе, более на него похоже, - лучше, а то, которое дальше стоит от него, - хуже. Поэтому всякая естественная группа существ, к которой этот человек принадлежит, признается им самой совершенной. Его семья, его сословие, его племя, его раса - лучше всех остальных подобных им" [27, С. 36]. Трубецкой полагает, что романо-германцы всю свою оценку культур земною шара строят именно на ней. Поэтому для них возможны два вида отношения к культуре: - либо признание, что высшей и совершенной культурой в мире является культура того народа, к которому данный "оценивающий" субъект (немец, француз и т.п.) принадлежит, либо признание, что венцом совершенства является не только эта частная разновидность, но и вся общая сумма ближайшим образом родственных ей культур, созданных в совместной работе всеми романо-германскими народами. Первый вид носит в Европе название узкого шовинизма (немецкого, французского и т.д.). Второй вид всего точнее можно было бы обозначить как "романо-германский шовинизм". Однако романо-германцы были всегда столь наивно уверены в том, что только они - люди, что называли себя "человечеством", свою культуру "общечеловеческой цивилизацией" и, наконец, свой шовинизм - "космополитизмом" [27, С. 36].

Любопытно, что, по мнению Трубецкого, данный национализм вреден для самих романо-германских народов, хотя и предохраняет их от нежелательных чужеродных влияний. Романо-германцы слишком агрессивны во внешней политике. Их затаенной мечтой является обезличивание всех народов Земного Шара, разрушение всех своеобразных обликов культур, кроме одной европейской. Данное обстоятельство толкает европейские народы к экспансии не только культурной, но и военной, а в войне растрачиваются силы нации. Естественно, что еще более, названные шовинизм и космополитизм, вредны для всех неевропейских народов, "как переливание крови несовместимых групп".

Наука и культура

Прояснение проблемы соотношения национальной и общечеловеческой культур, позволяет перейти к осмыслению поставленного выше вопроса о роли науки как факторе национальной культуры.

Наука, как было сказано выше, есть знание, осуществляемое путем свободного искания истины ради нее самой, логически обоснованное знание, приведенное в систему. Наука, понимаемая в данном, сущностном смысле является частью культуры. В качестве таковой, принадлежа миру производных ценностей, наука подчиняет себя познанию ценности абсолютной - истине; она суть поиск истины, служение ей. Ученый, осуществляющий научный поиск истины, свободен; он незадетерминирован пракгической потребностью, хотя может учитывать ее в своей деятельности или решать вопросы актуальные для практики; его деятельность причинно не предопределяется научной традицией: он может развивать систему знаний, выработанную в русле определенной научной школы, но может создавать новую систему знаний; он может к отдельным знаниям относиться как к абсолютно достоверным, но может еще и еще раз проверять знания, которые научный мир полагает в качестве абсолютных истин. Существующая система образования, оправдывающая себя, в частности, тем, что наука есть часть культуры и приобщение к ее достижениям суть приобщение к высшим абсолютным ценностям, создает иллюзию поступенного, закономерного развития научного знания. Ученый, якобы, сначала овладевает имеющейся системой знания, а потом приращивает к ней новые знания, обогащает существующую систему знаний. Такой способ развития науки часто имеет место, но далеко не всегда. Часто ученый, пройдя традиционный образовательный путь, отбрасывает освоенную систему знаний и начинает создавать ее заново, то есть, он учится для того, чтобы "потом все забыть"; иногда, он, едва познакомившись с содержанием научной книги, создает гениальную гипотезу или даже концепцию, объясняющую факты, в ней затронутые и проч.

Однако сказанное не опровергает одну из важнейших характеристик науки, состоящую в том, что она суть развертывающаяся система знания, хотя это развертывание (развитие), конечно, не носит строго закономерного, накопительного и поступательного характера. И все же данная характеристика науки нуждается в уточнении. Дело в том, что создание непротиворечивой системы знания есть идеальная цель науки; наука стремится к созданию непротиворечивой системы знания, но в реальном состоянии, конечно, она этим свойством не обладает. Поэтому, лишь абстрагируясь от реального состояния науки, о ней можно говорить как о непротиворечивой, развертывающейся системе знания; в реальности же она суть лишь становление системы.

Отношения науки с миром реальным складываются весьма драматично. Реальность открыта для познания, но свобода, свойственная бытию вообще, проявляет себя в мире реальном как его изменчивость. Как было показано выше, порядок событий, происходящий в пространственно-временном бытии не носит характера законосообразной связи. Порядок событий реального мира подчинен правилам, но не законам; связи, существующие в реальном мире, не подобны математико-функциональной или логической зависимости. Порядок событий, открываемый физикой или химией, а тем более социологией, имеет характер вероятностный; он подчинен статистической законосообразности. В силу этого, научный прогноз, как и научное обоснование любого практического мероприятия, тоже носит вероятностный, предположительный характер, а стремление с помощью науки и техники полностью подчинить природу человеку, избавить ее от "ошибок", которые она якобы совершает, нарушая законы, сформулированные наукой, приведет, в случае его реального, последовательного и доведенного до конца осуществления на практике, к превращению живой природы в искусственную, что, заметим, все равно не решит проблему. Но человек, как было показано выше, часть природы, более того, он - часть, обладающая, относительно других частей, наибольшей свободой, следовательно, тенденция, связанная с превращением живой природы, где есть свобода, в искусственную, где ее нет, приведет, прежде всего, к превращению естественного человека в искусственного, то есть в робота.

Но вернемся к поставленному вопросу: есть ли в науке, как в разворачивающейся системе знания, место фактору национальному или, как говорили в прошлом веке, народности? Ведь цель научного познания - абсолютная истина - носит, по определению, характер общечеловеческой ценности, а ярко выражающая национальный характер эмоциональная оценка, в научном познании присутствует лишь на втором плане, уступив ведущее положение разуму. Отвечая на поставленный вопрос, рассмотрим оригинальную и не утратившую своего значения концепцию народности науки, разработанную в трудах русского философа А. С. Хомякова.

Систему научного знания или науку он делит на две части: на положительную науку, изучающую законы видимой природы, и на догадочную, изучающую законы человеческого духа. Для догадочных наук, предмет которых связан с нравственными стремлениями человека, глубинная связь с народной жизнью видится Хомякову необходимой, поскольку изучать законы своего духа может человек только в полной своей духовной, следовательно, личной и общественной жизни, обладающей национальными чертами, ибо только в этой полноте может он видеть их проявление. Сложнее дело обстоит с науками положительными. В осмыслении их народности Хомяков использует идею многоаспектности истины. Он справедливо считает, что всякая истина многосторонняя, и ни одному народу не удается ее осмотреть со всех сторон и во всех ее отношениях с другими истинами. Иная сторона или отношение иному народу недоступны по его умственным способностям или не привлекают его внимания по его душевным склонностям. Таким образом, лишь благодаря тому, что принцип народности в качестве элемента присутствует в науке, многоаспектная истина может быть познана.

Принцип народности науки с положительной стороны проявляется не только в отношении ее к истине, но и в отношении к жизни. Наука, по мнению Хомякова, должна расширить область человеческого знания, обогащать ее данными и выводами, но она должна помнить, что ей самой приходится многому учиться у жизни. Обращаясь к российской действительности своего времени, он указывает, что ученый должен прежде всего узнать и полюбить ту жизнь, которую он хочет обогатить научными знаниями и техническими достижениями. Жизнь эта, по словам Хомякова, "полная силы предания и веры создала громаду России, прежде, чем иностранная наука пришла позолотить ее верхушки". Хомяков, исходя из основополагающей для славянофилов идеи соборности, считает, что положительные науки занимают лишь незначительное место в том, что он называл "просвещением", а мы сегодня зовем "культурой". Просвещение для него не есть только свод и собрание положительных знаний. Истинное просвещение есть "разумное просветление всего духовного состава в человеке или в народе"; оно немыслимо без облагораживающего воздействия абсолютных ценностей, а следовательно без нравственного и эстетического моментов.

Поиск по сайту: