 |
|
|
Архитектура Астрономия Аудит Биология Ботаника Бухгалтерский учёт Войное дело Генетика География Геология Дизайн Искусство История Кино Кулинария Культура Литература Математика Медицина Металлургия Мифология Музыка Психология Религия Спорт Строительство Техника Транспорт Туризм Усадьба Физика Фотография Химия Экология Электричество Электроника Энергетика |
Подготовка к Собору и Поместный Собор 1917-18 гг.
- Да, теперь мне понятно, почему епархиальные съезды после февральской революции сразу начали брать дела в свои руки и ставить вопрос о возвращении к древним образцам церковного устройства! Видимо, наболело у народа церковного… - Ты совершенно прав. Необходимость возврата к древним канонам, преданию и соборному устроению Церкви стала осознаваться уже в синодальную эпоху не только клириками и мирянами, но и многими видными иерархами Российской Церкви. - Например, кем? - Например, об этом писал святитель Игнатий (Брянчанинов) в своей записке о «О необходимости Собора по нынешнему состоянию Российской Православной Церкви». - Неужели святитель Игнатий выступал за выборность епископата? - В числе многих поднятых им вопросов была, в том числе, и проблема сословного характера духовенства, и вопрос о восстановлении древнего предания в части выборности клириков и епископов: «Главнейшие предметы занятий Собора должны быть нижеследующие: … 2) Уничтожение касты так называемого духовного звания, как неправильности, которая вкралась сама собою, в противность правилам Св. Апостолов. Восстановить древнейший обычай Церкви: епархия да избирает для себя архиерея, а приход иерея, диакона и причетника, свидетельствуя об их благочестии». Конечно, отнюдь не один святитель Игнатий думал и говорил об этих проблемах. В начале XX века шла интенсивная подготовка к поместному Собору, готовились материалы, велись оживленные дискуссии, было даже учреждено «Предсоборное присутствие». Но императорская власть так и не решилась на созыв Собора… - Но после февральской революции запрос на возвращение к нормальному каноническому строю еще более возрос? - Да, в значительной мере из-за того, что формально христианская Российская империя ушла в прошлое, союз церковной и государственной структур распался, чего не было со времен Константина Великого. И Церковь оказалась в ситуации, во многом аналогичной ситуации первых трех веков – то есть безо всякой поддержки государства, а с приходом к власти большевиков – еще и перед лицом новых гонений. - И как по-твоему – удалось Поместному Собору 1917–18 гг. вернуть церковную жизнь в русло древнего предания? - На мой взгляд, значение Собора было неоднозначным. С одной стороны, Собор предпринял ряд шагов, безусловно, имевших целью возвратить церковную жизнь к древним нормам: принял положение о епархиальном управлении, где было прописано право участия клира и мирян епархии в избрании епископов и управлении делами епархии, утвердил приходской устав, где широкие права самоуправления были признаны за приходскими общинами (в частности, они получили возможность выдвигать кандидатов на рукоположение для прихода), восстановил древнюю норму о недопустимости перевода епископа с кафедры на кафедру без серьезных оснований. Были приняты решения, согласно которым учреждались постоянно действующие выборные органы из мирян и клириков, которые в соединении с епископатом должны были обеспечить принцип соборного управления на поместном уровне, согласно определению Собора: «управление церковными делами принадлежит Всероссийскому Патриарху совместно со Священным Синодом и Высшим Церковным Советом». Высший Церковный Совет – избранный Собором орган из мирян и клириков, на епархиальном уровне – епархиальные советы, на приходском – приходские советы. Правда, следует заметить, что эта структура не смогла полноценно работать в условиях большевицких гонений, особенно это относится к Священному Синоду и Высшему Церковному Совету, срок полномочий которых истек. - А с другой стороны? - С другой стороны, еще до революционных событий 1917 года в определенных церковных кругах возникла и начала формироваться группа будущих обновленцев. Ее участники, тоже представленные на Соборе, внешне поддерживали возвращение к древним нормам соборного устроения, – но отнюдь не из любви к преданию, а потому что надеялись под маркой соборности протолкнуть свои инициативы, сводящиеся к внедрению протестантско-демократической модели церковного устройства, чтобы затем в ее рамках провести широкую «модернизацию» церковной жизни – упразднение монашества, второбрачие духовенства, введение женатого епископата, упрощение богослужения и т.д. - Однако, судя по всему, эти деятели не получили поддержки со стороны других участников Собора – ведь главным итогом Собора были совсем не реформы в обновленческом духе, а восстановление патриаршества! - Это так. Но здесь тоже есть нюанс. Да, фигура патриарха, избираемого Поместным Собором по жребию, задумывалась в качестве противовеса как обновленческим идеям, так и синодальной бюрократической «коллегиальности». Патриарх воспринимался как пастырь и отец, символизирующий духовное и соборное единство Церкви – епископов, клира и народа, предстательствующий перед гражданскими властями и защищающий Церковь от крайностей бюрократической корпоративности и обновленческого протестантизма. В каком-то смысле так и было: патриарх Тихон (а после его кончины – местоблюститель патриаршего престола митрополит Петр и до определенного момента его заместитель митрополит Сергий), действительно, противостоял различным раскольникам – обновленцам, живоцерковникам, григорианам. - А тогда в чем состоял, как ты выразился, «нюанс» с введением патриаршества? - Во-первых, в том, что с точки зрения канонов фигура всероссийского патриарха была вообще необязательной. 34-е апостольское правило, говорящее о необходимости наличия «первого епископа», изначально относилось к так называемым «митрополичьим округам», а вовсе не к поместным Церквям, соотносящимся с границами национальных государств. Другие каноны говорят опять же либо о митрополичьих округах, либо о «диоцезах» и «архиепископиях», которые не совпадали с границами государств. - Чем же тогда объяснить намерение Собора восстановить патриаршество? Неужели тем, что для русских людей вообще свойственна склонность к объединяющим символам, в том числе в виде духовных лидеров? - Да, в этом сказалось желание иметь некий центральный символ церковного единства. Вот как об этом сказал на Соборе епископ Астраханский Митрофан (Краснопольский) в своем докладе, посвященном восстановлению патриаршества: «Во все опасные моменты русской жизни, когда кормило церковное начинало накреняться, мысль о Патриархе воскресала с особой силой; …время повелительно требует подвига, дерзновения, и народ желает видеть во главе жизни Церкви живую личность, которая собрала бы живые народные силы». - Красиво и точно сказано… - Сказано, конечно, красиво, но при этом надо понимать, что, наложенное на неизжитые (особенно у епископов) синодальные привычки и традиции, патриаршество могло, при определенных обстоятельствах, привести не к преодолению, а к закреплению бюрократической модели церковного устроения в новой форме, в которой сакрализованные значение и власть патриарха как центрального администратора (по сути – нового «монарха» и «обер-прокурора» в одном лице) будут вполне сосуществовать с властью «корпорации епископов», при попрании подлинных принципов соборного устроения. Что, собственно, и произошло в сергианстве, которое представляет собой продолжение и обновленчества, и григорианства, но только в более приемлемой для церковных людей традиционной «упаковке».
Поиск по сайту: |