История о Казанском царстве». Своеобразие жанра, композиции, изображение героев, стиль.

Историческая повесть «Казанская история» была написана в середине 60-х гг 16 в. Она принадлежит к лучшим образцам древнерусской художественной прозы и занимает особое место в становлении новых форм исторического повествования. В ней поэтизируется могущество единого централизованного государства, деятельность Ивана Грозного и его сторонников, присоединение Казанского царства к Московскому государству. Автор пытается создать новый тип повествования с ярко выраженным идейным замыслом, темой и ярко выраженной позицией автора. «История» состоит из нескольких небольших рассказов, соединённых хронологией. Вступление говорит о целях произведения-рассказать об истории Казанского царства и о взаимоотношениях его с Русью. Автор говорит о новаторстве повести: «красных убо новыя повести сия достоит нам радостно послушати». Ивана 4 автор называет Богом избранным, ярко выражая авторскую позицию. Центральная часть распадается на 2 подчасти: до походов Ивана Грозного и после этого. В 1 подчасти повествование стррится по хронологии-начало Казанского царства, где прослеживаются фольклорные мотивы о двуглавом змее и герое-змееборце, победившем его с помощью волшебства; главными героями являются московский и казанский цари. Сюжет строится по принципу антитезы-победы русских сменяются поражениями, действия постоянно переносится из Москвы в Казань и обратно. Эта подчасть использует соединение локальных микросюжетов. Здесь множество воинских повестей обоих типов, внесённые в общий ход событий. Основа 2 подчасти-рассказы о походах Ивана Грозного. Они представлены в виде воинских повестей с идеализированным главным героем-Иваном 4. но повествование многофигурное, в нём действуют казанские правители, воины, бояре. В этой части меньше датировок событий, но много символических элементов: знамения, видения, чудеса. Например, сон казанского царя, где светлый месяц поглощает тёмный, и звери, пришедшие к Казани, съедают казанских зверей, что предсказывает будущие события. Также видение Ивану 4 о построении Свияжска и уход беса-покровителя города из мечети. Они играют разные роли в сюжете. Значительное место занимают жанры, традиционные для воинской повести: плачи (казанской царицы Сумбеки), похвалы, молитвы. Плач Сумбеки, обращённый к Казани, играет символическую роль, предсказывая его гибель. Завершается «История» главами, в которых произносится похвала Казани, Московскому княжеству и Ивану 4. Автор оценивает значение победы, говоря о Красоте Московского царства. В образе главного героя прослеживается авторское новаторство-Иван Грозный изображён разносторонне, показаны его поступки и мысли в разных ситуациях. Отмечено его желание избежать кровопролития, чего не было раньше, что показано в семи посольствах царя в Казани. Всё это говорит о подступах автора к созданию характера, хотя основной способ создания облика царя-идеализация-остаётся. Изменяется и изображение эпизодических героев: отсутствовало разграничение положительных и отрицательных по национальному и религиозному признакам. Предателем может быть и свой, и чужой-и оба будут наказаны. Необычно нарисованы и образы войск: автор нередко подчёркивает решимость врагов, вызывая уважение к ним. А захват русским войском города скорее похоже на разграбление. Авторское отношение тоже является новаторским-он высказывает своё мнение гораздо активнее, что показано во вступлении и заключении, отступлениях, который чаще всего носят итоговый характер. Новаторство проявляется и в стилистике: широко использование тропов, метафор, воинские формулы теряют своё значение (распространяет их другими словами, что их разрушает). «История» широко использовала традиции жития, воинской повести, хождения, поучения, символические и лирические жанрообразования. Воинская повесть: соединение локальных микросюжетов («Сказание о Мамаевом побоище»); указание пейзажа на время суток; соединение в главном герое черт полководца с христианскими чертами; видение об уходе беса-покровителя их города, проникновение риторических приёмов в картины битв-традиций «Повести о взятии Царьграда». Житие: упоминание о добродетелях Ивана 4, свойственных ему с детства; риторические приёмы. Хождение: статические описания природы, выражающие восхищение автора. Поучения: художественные средства, используемые в плачах. Из-за такого обилия жанров, решить вопрос о жанровой принадлежности произведения невозможно.

В памятниках исторического повествования 16в встречается сочетание художественного и публицистического вымысла, наиболее ярко оно проявляется в «Истории», написанной в 1564-66гг. Автором ее был, судя по его заявлению, русский, попавший в плен к казанцам, пробывший в плену 20 лет и после взятия Казани Грозным поступил к нему на службу. Он – горячий приверженец Грозного и враг боярской верхушки. Во вступлении к повести он называет ее «красной, новой и сладкой». И действительно, она написана человеком, отличавшимся незаурядным поэтическим вкусом и любовью к образной речи. Целью автора было не только рассказать о завоевании Грозным Казани, но и обо всей истории Казанского царства.

Историю эту он начал с легенды, очевидно заимствованной у казанских феодалов, о фантастическом царе, ходившем на Русскую землю после смерти Батыя и освободившем место на окраине Русской от страшного двуглавого змея и создавшем богатое царство – Казань. В «Истории» соединились различные литературные влияния, что не могло не сказаться на художественном стиле.

С литературной точки зрения «История» представляет значительный интерес. Произведение дает яркие примеры нарушения «литературного этикета» (ЛЭ-неписаные правила литературы средневековья, механизм, позволяющий создавать идеальный текст по представлениям того времени; строится на формулах).Например, при описании выступления русского войска из Коломны, автор говорит о русском войске в образах, которые раньше можно было применить только к войску врага: русских воинов было так много, как у вавилонского царя, когда он наступал на Иерусалим. Элементы этого описания взяты из описания нахождения Батыя на Киев в Ипатьевской летописи. Дальнейшее описание прихода русских войск под Казань также прямо напоминает описания подступов вражеского войска на Русь: «И наполни (И. Грозный) всю Казанскую землю воями своими, конники и пешцы; и покршася ратью поля и горы и подолия, и разлетешася аки птица по всей земле той, и воеваху, и пленяху Казанскую землю и область всюде, невозбранно ходяще и на вся страны около Казани и до конца ея». Далее следует своеобразный плач по Казанской земле, который представляет собой неслыханное нарушение этикета (оплакивается чужая земля, как своя), и нарушение это не единственное; подобные нарушения встречаются на каждом шагу: воинские формулы сохранены, но применяются они и к своим и к врагу без разбора. Литературная «воспитанность» автора ограничивается немногими оговорками, подчеркивающими его сочувствие русским, и только. Сходство Ивана Грозного с врагом увеличивается оттого, что, подступив к Казани, Иван дивится ее красоте, так же как Меньгу-хан дивился красоте Киева. Как и в «Повести о разорении Рязани Батыем», казанцы бьются на вылазках против русских: «един бо казанец бияшеся со сто русинов, и два же со двема сты».

Описание приступа русских войск к Казани напоминает описание осады Рязани Батыем: русские приступают к Казани день и ночь сорок суток. Речи казанцев ннеобычны для врагов. Они исполнены доблести и мужества, верности родине, ее обычаям и религии. Отчаяние казанцев описывается так, как раньше описывалось бы только отчаяние русских.

Нарушения этикета простираются до такой степени, что враги Руси молятся православному богу и видят божественные видения, а русские совершают злодеяния, как враги-отступники. Эти странные нарушения этикета можно было бы попытаться объяснить тем, что автор «Истории» был пленником в Казани и, может быть, даже тайным сторонником казанцев, но уместно напомнить, что автор «Повести о взятии Царьграда» XV в. Нестор Искандер был также пленником у турок, но ни одного случая нарушения литературного этикета у последнего наблюсти невозможно. Сочувствие же автора «Казанской истории» русским и Грозному не вызывает сомнений

Автор «Истории» смешивает этикет в отношении русских и их врагов, подобно тому как автор Хронографа 1617г совмещает дурные и хорошие качества в характеризуемых им лицах. И тут и там разрушается примитивно морализующее отношение к объекту повествования.

Эдвард Кинан: наряду с процессом деградации старого этикета в «Казанской истории» имеется попытка построить новый литературный этикет – этикет, свойственный на Западе рыцарскому роману, где действующие лица ведут себя независимо от того, к какому лагерю, стране или религии они принадлежат.

Приводимые примеры из «Казанской истории» знаменуют собой начало освобождения литературы от средневекового дидактизма. Внутренние законы развития сюжета овладевают литературой и создают новую «красную и сладкую», как назвал ее автор «Истории», повесть – «Казанскую историю».

«История» является истинным произведением своего времени, тк именно в XVI в. наблюдается начало падения «литературного этикета». Этикетный обряд еще существует, но он отрывается от ситуации, его требующей. Этикетные формулы применяются без того строгого разбора, который был характерен для литературы предшествующих веков.

В «Казанской истории» формализуется эмоциональный стиль, выработавшийся в Русской лит-ре 16в (пышность и помпезность, вместе с тем сухой стиль второго монументализма).

Несмотря на общую торжественность стиля истории, в ней нет витийственного словотворчества, зато попадаются выражения, взятые из обыденной жизни («стар да мал») и элементы устно-поэтического стиля (реки медвяные, поле чистое итд).

«История» таким образом впервые после длительного перерыва вводит в книное произведение устнопоэтические элементы, тут, возможно, решающим оказалось то обстоятельство, что история была делом частной инициативы книжника, не связанного с установившимися стилистическими трафаретами.

Поиск по сайту: