IV. РАЗНОГЛАСИЯ МЕЖДУ ЛЕНИНЫМ И СТАЛИНЫМ ПО НАЦИОНАЛЬНОМУ ВОПРОСУ

Своей жизненной миссией после завоевания вла­сти над Россией Ленин считал проведение в этой ги­гантской и многонациональной стране двух беспри­мерных в истории экспериментов: во-первых, по­строить бесклассовое социалистическое общежитие, опираясь на прямое насилие («диктатура пролета­риата») и, во-вторых, создать из более 190 народов и народностей разных рас, языков и религий одну единую коммунистическую нацию с единым языком и единой атеистической верой, опираясь на косвен­ное насилие (идеологическая перековка, языковая ассимиляция, «интернационализация» рас и семей). За пару лет перед смертью Ленин понял всю утопич­ность этой миссии. «Военный коммунизм», заду­манный Лениным по его же признанию как непо­средственный переход к социализму, был похоро­нен под грохот орудий кронштадтских матросов, крестьянского восстания в Тамбове, под явной уг­розой нового восстания авангарда революции рабочих Петрограда. Вот слова Ленина от 17 октяб­ря 1921. года с откровенным признанием провала своей социалистической утопии, весьма актуально звучащие как раз сегодня: «Мы думали, что по ком­мунистическому велению будет выполняться произ­водство и распределение... Если мы эту задачу про­бовали решить прямиком, так сказать, лобовой ата­кой, то потерпели неудачу... Не удалась лобовая атака, перейдем в обход. Будем действовать осадой и сапой» (Ленин, т. 33, стр. 47).

Тяжелое разочарование потерпел Ленин также и в своих попытках «лобовой атакой» разрешить на­циональный вопрос в советской России. Переимено­вав бывшую Российскую Империю в РСФСР, Ленин считал само собой разумеющимся, что все нерусские народы войдут в эту РСФСР. Однако национальные коммунисты Украины, Белоруссии, Грузии, Арме­нии и Азербайджана, соратники и ученики того же Ленина, предпочли остаться вне РСФСР и создать свои собственные суверенные советские социалисти­ческие республики со своими границами, прави­тельствами, парламентами, собственными компар­тиями. Конечно, национальные компартии были под­чинены московскому общепартийному центру ЦК РКП(б) во главе с Лениным, но местные прави­тельства не подчинялись правительству РСФСР. Разумеется, Ленин и в мыслях не допускал, что этот условный суверенитет местных республик может стать длительным состоянием. Вся проблема с нацреспубликами сводилась к тому, как их присоеди­нить к РСФСР, чтобы такое присоединение не вы­глядело как их поглощение или аннексия новой Россией, хотя и советской.

Национальные коммунисты нерусских совет­ских республик, приняв тактическую концепцию Ленина за его истинную программу в национальном вопросе, почти единодушно держали курс на пере­ход от условного суверенитета к полному суверени­тету своих республик во всех областях государ­ственной жизни, кроме обороны и внешней поли­тики, которые координировались с Москвой особы­ми союзническими договорами. Политической и юридической базой здесь служили, кроме сочине­ний Ленина, решения высших руководящих орга­нов партии – Апрельской конференции 1917 года, VIIIсъезда партии 1919 года, Xсъезда партии 1921 года по национальному вопросу. Решения Де­сятого съезда партии на этот счет были очень опре­деленны и весьма конкретны. Вот что говорилось в резолюции Xсъезда о национально-государственном строительстве в нерусских советских республиках: в отношении нерусских народов «политика царизма состояла в том, чтобы убить среди них зачатки вся­кой государственности, калечить их культуру, стеснять их язык, русифицировать их... Задача пар­тии состоит в том, чтобы помочь трудовым массам нерусских народов догнать ушедшую вперед цент­ральную Россию, помочь им:

а) развить и укрепить у себя советскую государ­ственность в формах, соответствующих националь­но-бытовым условиям этих народов; б) развить и укрепить у себя действующие на родном языке – суд, администрацию, органы хозяйства, органы вла­сти, составленные из людей местных; в) развить у себя прессу, школу, театр... на родном языке» («КПСС в резолюциях», ч. 1, М., 1953 г. стр. 559). Поняв эти решения буквально, национальные республики приступили к возрождению националь­ной культуры, науки, искусства, национальной эко­номики, к созданию национальных воинских фор­мирований, к решительной и всеобщей «коренизации», по выражению Сталина, всех видов органов власти и ее аппарата на всех уровнях.

Вот тогда только советский тоталитарный им­периализм показал свое истинное лицо: великодер­жавно-коммунистический аппарат Москвы нашел, что под видом «коренизации» в советских нацио­нальных республиках, под видом украинизации и белорусизации на советской Украине и Белоруссии, к власти начали приходить местные националисты: национал-уклонисты в Грузии, «боротьбисты» на Украине, «нацдемовцы» в Белоруссии, пантюркисты в Татаро-Башкирии и Туркестане. Началась широкая кампания против тех национальных ком­мунистических кадров, которые, ссылаясь на на­званные решения партии, продолжали сопротив­ляться великодержавникам из московского центра. Сталин, ставший тем временем генсеком, решил дать устрашающий урок всем местным национали­стам тотальным разгромом «национал-уклонистов» Грузии. Более того, пользуясь болезнью Ленина, который по решению Политбюро не должен был по­лучать информацию о текущей политике, Сталин ре­шил одним партаппаратным актом покончить с су­веренитетом всех советских республик, включив их в РСФСР. Однако, Ленин, информированный тем временем его соратниками из Грузии, названными Сталиным «национал-уклонистами», – Буду Мдива­ни, Филиппом Махарадзе и другими, почувствовал, что Сталин играет с огнем и угрожает целостности созданной большевиками новой империи. По сло­вам секретарши Ленина Фотиевой, Ленин готовил бомбу против Сталина на XIIсъезде, но заболев, мог написать только статью по национальному во­просу против него. Статья Ленина называлась «К во­просу о национальностях или об ''автономизации''». Ленин ее писал для газеты «Правда». Сталин и его тогдашние горе-союзники Зиновьев и Каменев от­клонили статью Ленина. Ленин написал также «Письмо к съезду», адресованное предстоящему XIIсъезду, в котором требовал снятия Сталина с поста генсека, но оно не было оглашено на съез­де. О существовании этих документов Ленина пар­тия и страна узнали только после смерти Сталина, на XXсъезде партии, на котором были разоблачены его преступления.

Как мы уже обещали, остановимся вкратце на этой статье Ленина. Я уже упоминал, но подчеркну еще раз: по национальному вопросу в советском го­сударстве стратегических расхождений между Лени­ным и Сталиным не было. Расхождения касались только тактики, методов имперской политики и темпов денационализации национальностей. Ленин стоял за медленную, более мирную, чем насиль­ственную, ассимиляцию нерусских народов. Сталин преследовал ту же цель, только в форсированном порядке, больше полагаясь на аргументы насилия, чем на убеждения. Ленин хорошо понимал, как глу­боко враждебны национальным чаяниям нерусских народов интернациональные цели его коммунисти­ческой программы. Понимал он также и то, что сре­ди нерусских коммунистов есть не только обрусев­шие националы с имперским или интернациональ­ным мышлением, как Сталин, Орджоникидзе, Дзержинский, но в большинстве своем коммунисты окраин – национально мыслящие коммунисты, осо­бенно те, которые вступили в партию после больше­вистской революции. На них собственно и держалась советская власть на местах. В этих условиях план Сталина включить механически эти все еще легаль­но и формально суверенные республики в состав РСФСР на правах «автономизации» Ленин считал прямо-таки авантюрной затеей, чреватой большими опасностями. Ведь план Сталина разоблачал на деле всю философию о равенстве и суверенитете народов России. Нужно было найти новую форму федерации номинально «равных» и по-прежнему «суверенных» народов. Сначала отвергнув план «автономизации» Сталина как порочный и опасный, Ленин предложил назвать новое объединение «Союзом советских республик Европы и Азии». Потом сам же забрако­вал это название, найдя его слишком узким и регио­нальным в свете своих мировых целей по созданию, как Ленин выражался, «Мировой советской республики». Ленин нашел и поныне существующую, ре­гионально и этнически неограниченную, глобальную формулу объединения советских государств – «Со­юз Советских Социалистических Республик», куда по замыслу Ленина могут вступить государства лю­бых континентов и национальностей Европы, Азии, Африки, Америки, Австралии, Океании.

Дальнейшему изложению разногласий между Лениным и Сталиным по данному вопросу надо предпослать одно важное замечание. Ленин был не­прав, когда он осуждал недостойные и нечестные ме­тоды Сталина. Вина Сталина заключалась в том, что он был более последовательным проводником в жизнь моральной философии Ленина, чем сам Ле­нин. Стоит напомнить эту философию. На Третьем съезде комсомола в 1920 году, как бы комменти­руя макиавеллиевскую философию своей книги «Детская болезнь ''левизны'' в коммунизме», Ленин учил советскую молодежь: коммунисты не при­ знают то, что принято называть общечеловеческой моралью, для коммунистов мораль и нравствен­ность – категория классовая, для коммунистов мо­рально все, что помогает интересам их борьбы за диктатуру пролетариата. В этой борьбе, утверж­дал Ленин, допустимы любые методы и приемы, если они поставлены на службу основной стра­тегической цели завоеванию пролетариатом власти. Утонченное коварство и заведомую ложь Ленин считал вполне допустимыми и легальными средствами в политической борьбе с той единствен­ной оговоркой, что все это должно служить инте­ресам коммунизма. Но Ленин глубоко ошибался, принимая Сталина за коммуниста. Сталин стремился не к строительству коммунизма, а к увековечению государства под своей личной диктатурой. Поэтому, строго следуя его же учению, Сталин начинает применять тактические принципы ленинизма уже внут­ри партии в борьбе за власть не только против своих соперников в Кремле, но и в национальных квазисуверенных республиках, прибегая к тем же «уловкам», «хитрости», коварству и лжи, о дозво­ленности которых идет речь в указанной книге Ле­нина. Ведь цель у Ленина не личная власть, а гармо­ния центральной власти с «суверенными» националь­ными республиками. Поэтому Ленин опасается, что чрезмерное усердие Сталина «стать ленинцем боль­ше, чем сам Ленин» (это выражение о своих усерд­ствующих учениках употребил сам Ленин) может привести к развалу еще не укрепившейся советской империи. Насколько ясно работал ум Ленина в этом отношении даже при смертельной болезни показы­вают уже упомянутые его последние документы. Почти все они посвящены Сталину и национальному вопросу. Ленин начал свое наступление против Ста­лина в письме в Политбюро, которое носит соб­ственно тактический характер. В письме сказано: «Великорусскому шовинизму объявляю бой не на жизнь, а на смерть. Как только избавлюсь от про­клятого зуба, съем его всеми здоровыми зубами. Надо абсолютно настоять, чтобы в союзном ЦИКе председательствовали по очереди русский, украи­нец, грузин и т.д.» (Ленин, 4 изд., т. 33 стр. 335). Существо разногласия Ленина со Сталиным изложе­но в уже упомянутой статье: «К вопросу о нацио­нальностях или об ''автономизации''», состоящей из ряда его «записок». Ленин был возмущен не столь­ко тем, что Орджоникидзе управлял Закавказьем как царский наместник, но еще тем, что Орджони­кидзе в присутствии Рыкова дал пощечину «ук­лонисту» А. Кабахидзе, назвавшему его «сталин­ским ишаком», а Сталин, вместо того, чтобы осу­дить поведение Орджоникидзе, демонстративно поддержал действие Орджоникидзе, более того, реше­нием комиссии ЦК РКП(б) во главе с Дзержин­ским осуждению подвергся не Орджоникидзе, а Мдивани. По этом поводу Ленин писал: «Если дело дошло до того, что Орджоникидзе мог за­рваться до применения физического насилия, то можно себе представить, в какое болото мы слете­ли. Видимо, вся эта затея ''автономизации'' в корне была неверна». В великорусском шовинистическом походе против Грузии Ленин обвиняет обрусевших инородцев – Сталина, Дзержинского и Орджони­кидзе. При этом он замечает: «Известно, что обру­севшие инородцы всегда пересаливают по части истинно русского настроения». Кончая свои записи по поводу поведения в Грузии двух руководящих грузин, действовавших по его же собственному мандату, Ленин добавляет: «В данном случае по отношению к грузинской нации мы имеем типич­ный пример того, где сугубая осторожность, пре­дупредительность и уступчивость требуются с нашей стороны... Тот грузин, который пренебрежитель­но относится к этой стороне дела, пренебрежи­тельно швыряется обвинением в ''социал-национа­лизме'' (тогда как он сам является настоящим и истинным не только ''социал-националом'', но и грубым великорусским держимордой) , тот грузин, в сущности, нарушает интересы пролетарской классовой солидарности». (Ленин, ПСС, т. 45, стр. 356-360).

Как раз этим грузинским большевикам, кото­рых Сталин обвинял в «социал-национализме» и «национал-уклонизме», Ленин пишет 6 марта 1923 года следующее письмо: «Товарищам Мдивани, Махарадзе и другим. Уважаемые товарищи! Всей душой слежу за вашим делом. Возмущен грубостью Орджоникидзе и потачками Сталина и Дзержинского. Готовлю для вас записки и речи. С уважением. Ленин» (ПСС, т. 54, стр. 330).

Ленин требовал от Пленума ЦК исключить Орджоникидзе из партии, наказать Дзержинского, а от предстоящего XIIсъезда партии он потребо­вал снятия Сталина с поста генсека. Боясь, что бо­лезнь ему не позволит выступить на пленуме ЦК, Ленин пишет Троцкому:

«Строго секретно. Лично.

Уважаемый т. Троцкий!

Я просил бы Вас очень взять на себя защиту грузин­ского дела на ЦК. Дело это сейчас находится под преследованием Сталина и Дзержинского, и я не мо­гу положиться на их беспристрастие. Даже совсем напротив. Если бы Вы согласились взять его защи­ту, то я бы мог быть спокойным» (Ленин, ПСС, т. 54, стр. 329).

Ленин предлагал Троцкому «блок Ленина – Троцкого» для ликвидации Сталина и его фракции. Это уже доказывало, какой огромной партаппаратной силой только за один год стал генсек Сталин, если для его свержения Ленин предлагает создать «блок Ленина – Троцкого». Однако, Троцкий, ко­торый всегда был храбрым на словах против Стали­на, когда требовалось действовать, да еще в блоке с самим Лениным, проявил политическую беспо­мощность, тяжкую по своим трагическим по­следствиям для миллионов. Да этим еще и хвалил­ся. Вот что Троцкий говорил союзнику Сталина Каменеву: «Имейте в виду и передайте другим, что я меньше всего намерен поднять на съезде борьбу ради каких-либо организационных перестроек. Я стою за статус-кво... Я против ликвидации Стали­на, против исключения Орджоникидзе, против сня­тия Дзержинского. Не нужно интриг. Нужно честное сотрудничество» (Л.Троцкий, «Моя жизнь», ч. II, стр. 224) .

Выходит, что «интригами» занимается не Сталин со своей компанией, а Ленин, требующий изгнания и наказания этой компании. Таким образом, когда Троцкий присоединился по существу к антиленин­ской «тройке» в Политбюро – к Сталину, Зиновье­ву, и Каменеву, XIIсъезд партии в апреле 1923 г., за девять месяцев до смерти Ленина, стал первым ста­линским съездом, который пошел против воли Ле­нина в двух решающих для него вопросах. А имен­но: 1) «Тройка» скрыла от XIIсъезда «Политиче­ское завещание» Ленина в виде его «Письма к съез­ду», в котором Ленин требовал снятия Сталина; 2) «Тройка» плюс Троцкий отказались как огласить на съезде, так и выполнить требования Ленина из цитированной статьи «К вопросу о национальнос­тях и автономизации» о наказании Дзержинского и Орджоникидзе. Съезд осудил не Сталина, Орджони­кидзе и Дзержинского, а Мдивани, Махарадзе, Цинцадзе, Окуджаву и других «национал-уклони­стов». Кто же оказался в этом споре прав – Ленин или Сталин? Ленин хотел мирным путем добиться коммунистической интеграции нерусских народов в единую нацию с русским народом. Сталин хотел то­го же самого, но путем ортодоксально ленинским, то есть методами «диктатуры пролетариата». Ста­лин, знавший нерусские народы, хотя бы на опыте Кавказа, лучше, чем Ленин, был убежден, что Ленин ударился в утопию, думая, что слияние наций может быть осуществлено методом убеждения. Именно в данном случае Сталин был больше ленинцем, чем сам Ленин. В самом деле, мы уже знаем, что для Ленина интересы социализма выше национальных интересов, а сам национальный вопрос – не глав­ный вопрос в его революционной стратегии, а побочный вопрос, вопрос тактики, а не программы. Сталин был верен ленинизму, когда он писал: «На­циональный вопрос есть часть общего вопроса о пролетарской революции, часть вопроса о диктату­ре пролетариата» (Сталин, Вопросы ленинизма, стр. 47). Поэтому национальный вопрос в многона­циональной социалистической империи нельзя, по Сталину, разрешить иначе, как революционными ме­тодами «диктатуры пролетариата». Действительно, во всех своих выступлениях Сталин связывает окончательное решение национального вопроса не с методом убеждения, как этого требовал Ленин, а с методом насилия, как этого требует ленинизм. Ле­нин вступил в противоречия с квинтэссенцией свое­го учения, а именно с теорией и практикой проле­тарской революции и диктатуры пролетариата, по­лагая, что можно заставить нерусские народы от­казаться от своей тысячелетней национальной аутентичности, не прибегая к методам диктатуры. В этом Сталин увидел непоследовательность Ленина и в своем письме к членам Политбюро назвал Ле­нина за это «национал-либералом». Что Сталин ис­ходил в своей стратегии из общего учения Лени­на покажет пара цитат из Ленина о «диктатуре про­летариата». Вот определение Ленина, что такое «диктатура пролетариата»: «Научное понятие дикта­туры означает не что иное, как ничем не ограничен­ную, никакими законами, никакими абсолютно пра­вилами не стесненную, непосредственно на наси­лие опирающуюся власть» (т. XXV, стр. 441), У Ленина есть и «синтетическое» определение «дик­татуры пролетариата», которое допускает альтер­нативный выбор методов – мирных и немирных. Вот оно: «Диктатура пролетариата – есть упорная борьба, кровавая и бескровная, насильственная и мирная, военная и хозяйственная, педагогическая и административная против сил и традиций старого общества» (там же, стр. 190).

Сталин выбрал из этой альтернативы кровавый, насильственный, военный и административный мето­ды и этим спас режим ленинизма не только в нацио­нальных республиках, но и в России. В защиту Ста­лина надо сказать, что он слишком буквально по­нимал характерные для Ленина пустые иной раз угрозы. В записках и распоряжениях Ленина неред­ко говорится, что в правящую партию по боль­шей части идут карьеристы, которые заслуживают того, чтобы всех их «расстреляли», или в период нэпа – появились «сменовеховцы», которых надо поставить к стенке, или бывшие царские чиновники, белогвардейцы и бывшие меньшевики с эсерами саботируют советские мероприятия, – их всех надо «загнать в тюрьму»!

Сталин пустых слов не говорил, но косил всех людей этих категорий еще до того, как стал генсе­ком. С чего же этот самый Ленин решил, что надо цацкаться с грузинскими «националистами», «мень­шевиками» и «князьями», – думал Сталин. Сталин – Ленин, доведенный до логического конца, – был по-своему прав.

Поиск по сайту: