О ПРОСЛАВЛЕННЫХ ФИЛОСОФАХ 7 страница

Потом продолжил он речь свою и голос его изменился. Как раз перед тем, как умолкнуть, он говорил о высшей ценности и ее качествах. Это было больше философское рассуждение, более вербальное, больше из мира слов - но теперь его голос меняется. Он говорит не с безымянной толпой, он говорит с теми, кто любит его; он говорит с те­ми, кто может молчать вместе с ним, кто может находиться вместе с ним в состоянии медитации.

Теперь в его словах и голосе происходит перемена - они больше не сухи, они становятся более сочными; это не фи­лософия, они становятся поэтичнее. Он не должен ничего доказывать этим ученикам; он дал им само переживание.

Теперь он может говорить с ними без доказательств, без логики. Теперь он свободен, быть даже иррациональным - поскольку все великое в жизни иррационально. И ему не­обычайно приятно.

Возможно, Мастер даже больше нуждается в ученике, чем ученик в Мастере. Ученик бредет в потемках, он пуст, он не обременен. Мастер переполнен; он хочет поделиться и торопится найти тех, кто способен быть принимающим, открытым - кто способен к общению.

Оставайтесь верны земле. Это один из основных прин­ципов Заратустры, он против всех религий. Они говорят: «Оставайтесь верны небесам; оставайтесь верны Богу, ко­торый там, высоко за облаками». Заратустра настаивает: Оставайтесь верны земле, братья мои, со всем могуществом добродетели вашей! - со своей любовью. Любите землю. Сажайте в землю семена любви.

Вопрос для вас не в том, чтобы попасть в некий рай на небесах. Вопрос, наоборот, в том, как превратить эту зем­лю в рай. Для этого есть все возможности. Стоит только пробудить потенциал земли, потенциал живущих на земле людей, и никаких разговоров о каких-то там небесах, рае и Боге не будет. Человек может стать совершенным, самодо­статочным.

Эта земля - наш дом, наша мать; вот почему он назы­вает учеников «братья мои». Ни Кришна, ни Мухаммед, ни Моисей, ни Будда никогда не называли учеников «мои братья». Они были далекими, святыми людьми, а вы были где-то далеко внизу, земные, мирские. Какие могут быть отношения между ними и вами? Уж конечно, не братские.

Ваша дарящая любовь и познание, да послужат они смыс­лу земли! Земля ищет собственный смысл через вас. Вы - наиболее высоко развитая часть земли. Думали ли вы ког­да-нибудь? Ваше тело - земля, ваш мозг - земля, ваше сердце - земля. Вы - высшее цветение, великая метаморфо­за. Кажется, нет никакой связи между землей и вашими глазами, однако ваши глаза есть не что иное, как глаза земли. Это попытка земли видеть. Ваши уши - усилие зем­ли услышать музыку.

Ваша дарящая любовь и познание, да послужат они смыс­лу земли! Так прошу я и заклинаю вас.

Сотни раз уже пытались вырваться и заблуждались дух и добродетель. Да, человек и был их попыткой вырваться! О, сколько невежества и заблуждений стало в нас плотью!

Одно это утверждение: Да, человек был экспериментом, - делает Заратустру одним из величайших ученых в области внутреннего бытия. Человек - не завершенная сущность; человек - это становление. Вы видите деревья - это сущ­ности, они следуют фиксированной программе. Они про­живут определенное количество времени, каждую весну они будут приносить листья и плоды - в них все определе­но. Они только становятся старше, они не растут.

То же самое и животные: они стареют. Только в челове­ке есть отличие: он может стариться, как деревья и живот­ные, или расти - в сознательности, в любви, в благодарности, и может дать земле тот смысл, который она ищет... в поисках смысла она возвысилась до человека.

Но сотни раз уносились прочь, и сбивались с пути и дух и добродетель. И причина того, что эти эксперименты закан­чивались неудачно, в том, что никто не знал: мы - экспе­римент земли. Все религии начали отрекаться от земли, и именно здесь они свернули не в ту сторону. Они были сы­новьями и дочерьми земли, и они начали отрекаться от земли; а ведь именно земля вывела их на этот уровень жиз­ни и сознания. Заратустра хочет, чтобы вы оставались вер­ными земле, чтобы этот эксперимент не мог зайти в тупик.

Не только разум тысячелетий, но и безумие их прояв­ляется в нас. Мы получили в наследство не только разум миллионов прошедших лет. Мы унаследовали также и без­умие тысячелетий.

Все неправильное за миллионы лет тоже перешло к нам в наследство. И нужна большая бдительность, чтобы от­обрать все неверное в традициях, ортодоксиях, религиях прошлого и выявить точку, от которой эти эксперименты сворачивают в неверную сторону. Нельзя слепо следовать этим путям, иначе вы тоже уйдете не туда.

Опасно быть наследником, потому что вы получаете в наследство все что угодно: и рациональность, и безумие; и успех, и неудачи. И сложность в том, что успехи редки, а неудач множество. Нормальность очень редкостна, а без­умие очень обычно. Почти на девяносто девять процентов ваше наследство ненормально. Именно из-за этого наслед­ства человечество остается несчастным, не может освобо­диться от древнего рабства - ведь оно считает, что это - наше наследство, рабство - наше наследство. Цепи стали украшениями, а тюрьмы - нашим домом.

Чтобы быть религиозным, нужно быть бунтовщиком.

Чтобы быть религиозным, требуется огонь, сжигающий все ложное, сжигающий все лишнее, сжигающий все несу­щественное, чтобы сохранилось лишь то очень малое, от чего вы можете оттолкнуться в правильном направлении.

Продвигаясь шаг за шагом, боремся мы с исполином-случаем, и над человечеством до сих пор еще тяготеют не­разумие и бессмыслица. Наша величайшая проблема - по­чему этот эксперимент неудачен, почему человек всегда терпит неудачу, почему человек не оказался солью земли, ее смыслом и значением.

Немножко понимания, и это нетрудно обнаружить. Над человечеством до сих пор еще тяготеют неразумие и бес­смыслица. Просто посмотрите на собственную жизнь и на жизнь окружающих вас людей. Сколько неразумия! Сколь­ко бессмыслицы! И это неразумие и бессмыслица преобла­дают.

В одной из индийских религий, джайнизме, есть две сек­ты. Различия между ними абсолютно незначительны и бес­смысленны - но они постоянно сражаются за них. Расскажу вам в качестве примера. Одно из их расхождений в том, что их двадцать четвертый тиртханкара, двадцать четвер­тый мессия, Махавира, ходил обнаженным. Различие в том, что одна секта говорит: «Это исторический факт, Махавира действительно ходил обнаженным». А другая секта говорит: «Это только казалось, что он голый, потому что он получил от Бога прозрачные одежды. Так что он не был голым, он только казался голым».

Итак, что касается людей, то действительно ли он ходил обнаженным или носил абсо­лютно прозрачную одежду... какая разница? Но это созда­вало разрыв. И эти две религии двадцать пять веков сражались друг с другом. Можно ли назвать это разумным, осмысленным, или это просто глупость?

Другая проблема в том, - с открытыми или закрытыми глазами Махавира медитировал. Любого разумного чело­века должна интересовать сама его медитация. Какая раз­ница, открыты или закрыты были у него глаза?

Важна его медитация.

Я разговаривал с одним джайнским монахом и сказал:

- И вы, и они ошибаетесь. Он спросил:

- Что вы имеете в виду? Я сказал:

- Я собираюсь основать третью секту. Он медитировал, моргая.

Это кажется более естественным: секунду глаза откры­ты, секунду закрыты.

Они не могут поклоняться одной статуе Махавиры. Ес­ли глаза закрыты, одна из сект может поклоняться ей; дру­гая секта может поклоняться ей, только наклеив статуе фальшивые глаза. Тогда все хорошо, все в порядке, но они будут молиться только с открытыми глазами.

Я сказал монаху-джайну:

- Я прекрасно знаю Махавиру; он моргал точно так же, как вы. Так что вы все правы. На секунду он закрывал гла­за, на секунду открывал. Он не был слепым. Не настаи­вайте, что его глаза всегда были закрыты. И не настаивайте на противоположной идее - что его глаза всегда были открыты, потому что это против природы ве­щей.

Веки даны вам не просто так. Глаза - самая нежная часть вашего тела, им нужна постоянная чистота. Ни одна пылинка не должна осесть на них; она может их разру­шить. Веки действуют точно так же, как дворники на ма­шинах, для очистки.

Но в чем бы ни было дело, это такая глупая борьба. Люди занялись подобными сражениями и забыли о су­ществе дела. И это касается не только одной религии, то же самое и в случае со всеми религиями мира. Их конфликты чрезвычайно тривиальны.

Например, в мусульманстве есть две секты: шииты и сунниты. И различие... Они обе верят в пророка Мухамме­да; обе они верят в святой Коран; обе они верят, что Бог проповедовал через святой Коран, обе они верят в Каабу; обе они верят, что каждый мусульманин хотя бы раз в жизни должен совершить паломничество к Каабе; и так да­лее - они согласны во всех существенных догматах мусуль­манства. Но они непрерывно убивают друг друга.

У Мухаммеда был сын, была у него дочь и, естественно, зять. И вот проблема: кто является преемником Мухаммеда, сын или зять? Но какая разница? Вы ему ни сын, ни зять. Кто бы ни был его преемником, это одна и та же религия. Вы абсолютно согласны в том, что касается рели­гии - так что кто наследовал Мухаммеду, - А, В или С, не имеет значения, не должно иметь значения.

Но шииты и сунниты четырнадцать веков убивали друг друга. И они настолько увлеклись этими пустыми вопро­сами, что полностью забыли о религии, они полностью за­были об эволюции, о внутреннем росте - некогда! Сначала они должны были уладить эти глупости, которые невоз­можно уладить, теперь это уже невозможно уладить.

Да послужат ваш дух и ваша добродетель смыслу земли братья мои: да будет ценность всех вещей вновь установле­на вами! Нужно постоянно заново устанавливать ценности, поскольку времена меняются. Жизнь - это поток; она не­прерывно движется, подобно реке. Она свободна и чиста только благодаря движению. Остановите течение реки, и она станет грязной. Движение - очищающий процесс. Это следующий пункт, где человеческий эксперимент уходит в сторону; люди стали фиксированными.

Нельзя менять то, что сказал Конфуций. Все измени­лось. Но ценности, которые дал Конфуций, остаются прежними - это создает дихотомию в уме человека. Если он следует жизни, которая естественна, то он идет против установленных ценностей. Если он следует установленным ценностям, он идет против жизни. Вы создали дилемму для всех людей. Фиксация ценностей разрушила человечество и полностью уничтожила эксперимент эволюции.

Нужно быть бдительным каждый момент, чтобы уми­рать для прошлого и рождаться заново, и так оставаться свежим, чистым, текучим; иначе - все религии останови­лись в этой точке; жизнь далеко ушла от них, но они не же­лают меняться.

Когда Галилей открыл, что Земля вращается вокруг Солнца, а не наоборот, это противоречило Библии. В Би­блии просто отражается обычная иллюзия, которую мы видим, поскольку мы находимся на Земле, а Земля на­столько велика, что мы не можем увидеть ее движение. Все движется одновременно. Но нам видно, как Солнце встает утром, садится вечером, так что в обычном понимании Солнце ходит вокруг Земли. Об этом и сообщается в Би­блии. Это точка зрения обычного человека, обывателя.

Галилей был ученым. С помощью инструментов, с по­мощью высшей математики он высчитал, что человечество живет с ложным представлением: Солнце не движется во­круг Земли - это Земля движется вокруг Солнца. Его не­медленно вызвали к Папе на суд. Он был стар, ему было семьдесят пять или восемьдесят лет, и он был одним из ве­личайших ученых, известных миру. Папа приказал ему:

- Измени свою книгу, ибо Библия написана самим Бо­гом, и ты не можешь быть мудрее Его. Напиши в своей книге, что Солнце движется вокруг Земли; иначе все твои книги сожгут, и сам ты будешь сожжен заживо. Ты еретик, ты создаешь нерелигиозное представление.

Он ответил:

- Религия не имеет к этому никакого отношения. Какое дело религии, ходит ли Солнце вокруг Земли, или Земля вокруг Солнца? Вы в любом случае можете медитировать так же; в любом случае вы можете медитировать, молиться, танцевать, петь - чему учит вас религия. Мое открытие для вас ничего не меняет.

Но Папа сказал:

- Мой приказ окончателен. Ты распространяешь за­блуждения.

Галилей очень нравится мне из-за своего чувства юмо­ра. Он ответил:

- Ну, хорошо. Я изменю это место, но в примечании на­пишу: «Хотя я по приказу Папы изменил это утверждение, ни Земля, ни Солнце моих книг не читают». Мне очень жаль: Земля все равно будет двигаться вокруг Солнца. Ни­чего не изменится. Моя книга не может ничего изменить.

Эти люди остановились. Даже сегодня христиане про­поведуют, что Земля плоская. Теперь у нас есть самолеты и ракеты, которые летают вокруг Земли, и это не предполо­жение, а действительность - Земля круглая, а не плоская. Вы можете отправиться в путешествие с одного места, и, если будете все время двигаться по прямой, в конце концов, снова придете в ту же точку. Если бы Земля была плоской, то где-то вы провалились бы с Земли в пустое небо, но по­скольку Земля круглая, вы не можете упасть; вы совершите полный круг.

Но христианство не готово изменить свои представле­ния. И все религии имеют сходные представления; они остановились тысячи лет назад. Заратустра говорит:

«Всегда обновляйте свои ценности. Ради этого вы должны быть борцами!» Если необходима борьба с установленны­ми ценностями, будьте борцами. «Ради этого вы должны быть творцами и создавать новые ценности», - ценности современные, которые подтверждаются позднейшими от­крытиями, последними экспериментами науки, психологии, во всех областях знания. Только тогда человек может все время двигаться, нигде не застревая; его эволюция может идти беспрепятственно.

Познавая, очищается тело; приобретая опыт знания, возвышается оно.

Врач, исцелись сам: тогда исцелишь ты и больного своего. Но лучшим исцелением будет для него, если он своими глаза­ми узрит того, кто сам исцелил себя. Это очень важный со­вет для тех, кто хочет, чтобы человеческое сознание достигло своих высочайших пиков. Первое: «Врач, исце­лись сам». Вы должны полностью освободиться от всех предрассудков, бессмысленного мертвого прошлого, вы должны каждый момент быть новым. Это будет вашим здоровьем. И это поможет людям: видение вас, вид вашей осознанности, вашей любви, вашего сострадания, вашего блаженства будет доказательством, что другие не правы, и они должны измениться. Дело не в спорах; дело в том, что ваша жизнь предстает в новом свете, так что те, что стоят в темноте, могут увидеть, что они стоят в темноте, и именно это - причина их несчастья и болезней.

Есть тысячи троп, троп еще нехоженых; тысячи здо­ровых натур и скрытых островов жизни. В этом месте любой обладающий разумом человек влюбится в Заратустру. Он так сильно отличается от других религиозных учителей.

Махавира говорит: «Я сказал последнее слово; больше нечего открывать. Я открыл все, что можно было открыть в области человеческого сознания. Двадцать пятого тиртханкары не будет». Гаутама Будда говорит то же са­мое. Мухаммед говорит: «Были пророки до меня, но не бу­дет пророков после меня, ибо я принес все знание; теперь не осталось ничего сокрытого».

У Заратустры совершенно иной подход, очень смирен­ный. Есть тысячи троп, троп еще нехоженых; тысячи здоровых натур и скрытых островов жизни. До сих пор не открыты еще, и не исследованы человек и земля его. Он не хочет быть последним словом. Напротив, он хочет быть началом, и все оставляет открытым. «Приходя в новые про­странства, постоянно меняйтесь. Вы не должны соглашать­ся со мной, ибо существуют тысячи нехоженых путей, и есть тысячи островов на земле и во внутреннем пространстве человека, которые еще не открыты. Поэтому не держитесь за меня - идите вперед!»

Он говорит: «Я учу вас движению. Я не даю вам жесткой доктрины; я даю вам только толчок, импульс, бросаю вызов». Настоящий Мастер - это всегда вызов: вы­зов к новым открытиям, вызов новых неизведанных об­ластей, вызов далеких звезд. Он просто дает вам мужество. Он помогает вам взлететь и оставляет все небо открытым для вас.

Бодрствуйте и внимайте, одинокие! Таинственные вет­ры несутся на крыльях из будущего; до чуткого уха долета­ет благая весть.

Вы, ныне одинокие, вы, покинувшие людей... Обратите внимание на эти слова: Вы, ныне одинокие, вы, покинувшие людей, некогда вы станете народом: от вас, избравших са­мих себя, должен произойти народ избранный, а от него - Сверхчеловек.

Несчастье в том, что этого до сих пор не случилось.

И все же... сегодня вы одиноки; я называю одиноких саньясинами. И все же вы есть, хотя вас немного. Прошло двадцать пять веков, а слова Заратустры звучат так, как будто они сказаны сегодня.

Вы, ныне одинокие, вы, покинувшие людей, некогда вы станете народом. Двадцать пять столетий назад он надеял­ся - и до сих пор есть еще надежда. Я надеюсь, что вы не останетесь в меньшинстве. Я даже начал называть вас «мой народ», «мои люди».

От вас, избравших самих себя, должен произойти народ избранный, а от него - Сверхчеловек.

Поистине, земля еще станет местом выздоровления! И уже веет вокруг вас новое благоухание, несущее исцеление и новую надежду! Я могу просто повторить его слова, по­скольку они настолько же истинны сегодня, как и двадцать пять веков назад. Это очень печально; это несчастье, но, наверное, он пришел слишком рано, раньше времени. Все гении приходят рано, но Заратустра, по-видимому, пришел слишком рано.

Быть может, сейчас то время, когда мы можем превра­тить эту землю в храм здоровья, исцеления - не только те­лесного, но и духовного, в святое место, где все целостны, не раздвоены, не шизофреничны.

И уже веет вокруг вас новое благоухание. Оно очень слабо, но оно существует в сердцах многих разумных и от­важных людей. Уже пробудилось стремление к жизни более величественной, высокой, лучшей. Возможно, весна уже очень близко. Возможно, мы пришли вовремя.

Благоухание, несущее исцеление и новую надежду! Мы хотим, чтобы эта надежда стала реальностью; она слиш­ком долго оставалась надеждой. Пришло время этой мечте воплотиться, и если мы не сможем осуществить ее, у чело­вечества нет будущего.

Это дает мне большую надежду, потому что безумная толпа подошла вплотную к глобальному самоубийству. И теперь есть лишь две возможности: либо преобразиться в нового человека, сверхчеловека, либо приготовиться к ис­чезновению с лица земли. И я не думаю, что человек хочет умереть. Я не думаю, что эти деревья, птицы или животные хотят умереть. Я не думаю, что жизнь хочет совершить са­моубийство.

Поэтому более вероятно, что она выберет преобразить­ся и дать рождение сверхчеловеку, и прекратить все эти приготовления к самоубийству, которые ведут для вас по­литики по всему миру. Сейчас силы жизни и силы смерти противостоят друг другу. Силы жизни хрупки, подобно воздушному аромату. А силы смерти очень сильны.

И все же смерть не может победить жизнь. Ненависть не может победить любовь. Безобразное не может победить красоту.

Для него это было надеждой; для меня это становится все ближе и ближе к реальности. Быть может, вам посча­стливится увидеть, как эта мечта превратится в действи­тельность. Быть может, вы будете свидетелями рождения сверхчеловека.

... Так говорил Заратустра.

О ДАРЯЩЕЙ ДОБРОДЕТЕЛИ

Часть 3

5 апреля 1987 года

Возлюбленный Ошо,

О ДАРЯЩЕЙ ДОБРОДЕТЕЛИ часть 3

Сказав это, Заратустра замолчал, как человек, не договоривший еще до конца; долго стоял он, в нере­шительности покачивая посохом своим. Наконец так сказал он, и голос его изменился:

«Один пойду я дальше, ученики мои! Уходите и вы, тоже одни! Так хочу я.

Поистине, призываю я вас: уходите от меня и противьтесь Заратустре! А еще лучше — стыдитесь его! Быть может, он обманул вас.

Познающий должен не только любить врагов своих, но и уметь ненавидеть друзей своих.

Плохая награда учителю, если ученики его так и остаются учениками. И почему не хотите вы разо­рвать венок мой?

Вы почитаете меня; но что, если рухнет почита­ние ваше? Берегитесь, чтобы идол не поразил вас!

Вы, говорите, что верите в Заратустру? Но при чем тут Заратустра? Вы — верующие в меня: но что толку во всех верующих!

Вы, еще не искали себя, когда обрели меня. Так бы­вает со всеми верующими; и потому так мало зна­чит всякая вера.

Теперь призываю я вас потерять меня и найти се­бя; и только тогда, когда все вы отречетесь от меня, вернусь я к вам.

Поистине, братья мои, по-иному будут искать вас, потерянных мною, очи мои; другой любовью тог­да буду любить я вас.

И некогда вы должны еще стать друзьями моими и детьми единой надежды; тогда буду я с вами в третий раз, чтобы отпраздновать Великий Полдень.

Великий Полдень: человек на середине пути от жи­вотного к Сверхчеловеку празднует начало заката своего - путь на запад - как наивысшую надежду свою; ибо это есть путь к новому утру.

И тогда благословит себя гибнущий, идущий пу­тем заката, ибо так переходит он к Сверхчеловеку; и солнце его познания будет стоять в зените.

«Умерли все боги: ныне хотим мы, чтобы жил Сверхчеловек», - да будет это в Великий Полдень нашей последней волей!»

...Так говорил Заратустра.

В длинной истории человечества почти невозможно найти второго такого человека - многогранного, с таким количеством прозрений, настолько мудрого и все же человечного, как Заратустра. Его обыч­ность абсолютно необыкновенна. Его человечность на­столько чиста, что можно сказать: она даже выше любой божественности.

Он способен определенно заявить: «Все боги мертвы»; фактически, они никогда и не жили. Он провозглашает, что Бога нужно создать. Взгляните на абсолютно новое прозрение этого человека. Бог всегда был творцом - а он провозглашает, что мы должны сотворить Бога, и этот Бог будет называться сверхчеловеком. Это будет наше творе­ние.

Каждое его высказывание сегодня настолько полно смысла - невозможно поверить, что человек может вло­жить так много значения в краткие и простые положения. Мне хотелось бы, чтобы вы медитировали на каждую фра­зу, потому что в каждой фразе содержится полная филосо­фия жизни. Они необычайно многозначительны, емки и устремлены в далекую даль. Даже спустя двадцать пять столетий Заратустра опережает нас. Он не часть прошлого, он - тот, кто еще родится в будущем, ибо мы - еще не его современники.

Мы не смогли преодолеть посредственность, животную природу нашего так называемого человечества. И нам не удалось сделать хотя бы один-единственный шаг к сверх­человеку, который для него является смыслом земли, солью земли - который будет нашим величайшим творением, на­шим новым Богом. Не старый Бог, создавший мир, а но­вый Бог, которого мы должны создать собственным сознанием.

Сказав это, Заратустра замолчал, как человек, не дого­воривший еще до конца.

Возможно, последнее слово вообще нельзя сказать. Ес­ли кому-то удалось сказать хотя бы первое слово, это уже больше чем достаточно. А Заратустре удалось сказать пер­вое слово о новой жизни, о новом человеке, о новой земле. Но всегда есть глубокое желание, непреодолимое стремле­ние сказать не только первые слова, но произнести также и последние.

Поэтому, сказав эти слова ...он замолчал как человек, не договоривший еще до конца - но он вновь и вновь будет за­молкать вплоть до самого конца. Последнее слово сказать нельзя. Просто невозможно принести последнее слово так низко, в темные долины, где живут люди; говорить на язы­ке, созданном для повседневных нужд, облечь истину в слова, годные на рынке, но абсолютно бессмысленные в глубоком сердечном безмолвии.

Но эта страсть веками владела всеми мистиками, всеми поэтами, всеми музыкантами, всеми творческими душами. Все они умирали глубоко неудовлетворенными, поскольку не смогли сказать последнего, слова.

Когда умирал Рабиндранат Тагор, великий индийский поэт... У него был успех, который только может выпасть на долю человека, он был знаменит, как только может быть знаменит человек, он был величайшим поэтом, како­го когда-либо знавал мир. Шелли считается одним из ве­личайших поэтов мира по той простой причине, что он написал две тысячи песен, которые были положены на му­зыку. Рабиндранат написал шесть тысяч песен, которые можно превратить в гораздо более глубокую, значитель­ную музыку. Их не только можно сделать музыкой, он соз­дал новые измерения в самой музыке, которых никогда раньше не было.

Естественно, один из старых друзей, сидевший у его по­стели, сказал ему:

- Не смотри так печально, в твоих глазах не должно быть слез. Ты завершил дело своей жизни, ты жил так полно и так плодотворно. Так скажи жизни «прощай» радост­но и благодарно.

Рабиндранат ответил:

- Благодарно? Кто тебе сказал, что я закончил свою ра­боту, что я прожил жизнь? Несомненно, я пришел, чтобы спеть песню, и пытаясь спеть ее, я сочинил шесть тысяч пе­сен - и все они неудачны, ибо я не смог спеть ту песню. Я пытался вновь и вновь. Каждый раз получалась песня, и они нравились людям, поэтому я никогда никому не гово­рил, что это - мои неудачи, что это не вехи моих успехов. И когда вы превозносите их, мне больно.

Как раз перед твоим приходом я молился Богу: «Что это за шутка? Ты дал мне способности, ты дал мне потен­циал, ты дал мне эту страсть - и я готовился всю жизнь - и когда, кажется, все готово, и я могу спеть свою последнюю песню, ты посылаешь смерть, и она стучит в мою дверь. И это твое сострадание?»

Рабиндранат умирал со словами: «Я не смог спеть пес­ню, ради которой пришел. Я старался, как мог, но каждый раз что-нибудь упускал».

Наверное, совершенство в существовании невозможно. Именно поэтому нельзя сказать последнее слово. А возможно, само молчание и есть последнее слово: тиши­на, глубокое безмолвие. Если вы смогли понять его, зна­чит, вы услышали последнее слово - но никто не может произнести его. Оно не может сорваться с языка. Оно слишком божественно, слишком священно, а язык на­столько повседневен.

Долго стоял он, в нерешительности покачивая посохом своим. Представьте Заратустру, с посохом в руке, в глубо­ком молчании - он сказал так много прекрасного, чрезвы­чайно ценного - и как он покачивает своим посохом, выдавая свое внутреннее состояние. Он пытается сказать - или не сказать: «Возможно ли это высказать? Или я стрем­люсь к невозможному?»

Наконец так сказал он, и голос его изменился. Во второй раз сообщается, что голос его изменился. В первый раз его голос изменился, когда он говорил о любви как высшей ценности и молча смотрел на учеников с великой неж­ностью и любовью.

Его голос стал другим. Он стал больше голосом сердца, меньше - голосом ума. Он забыл о логике, он помнил только любовь. Он больше не приводил никаких доводов, вместо них единственным аргументом стало его присут­ствие.

Он был любовью, его ценность была скрыта внутри. Он был так же бесполезен, как красота звездной ночи или цветка лотоса, или как музыка, которую вы слышите, ког­да ветер гуляет в соснах. И он сам излучал сияние: свет ис­ходил не откуда-то, а из его существа. Его свет бил из его глубочайшей сути, как фонтан, проливаясь на других. Тог­да его голос изменился в первый раз.

Это - второй раз, и его голос снова изменился, потому что, если вы можете двигаться от головы к сердцу, вы мо­жете двигаться и глубже: от сердца к существу. Голова очень рациональна, убедительна - но любит отвергать. Сердце иррационально, алогично - но не отвергает. Сущ­ность за пределами того и другого. Она ни рациональна, ни иррациональна; она надрациональна. Нет вопроса, от­вергать или не отвергать - она самоочевидна. Поэтому следующие слова - самоочевидны, они исходят из глубо­чайшей части существа Заратустры.

Один пойду я дальше, ученики мои! Уходите и вы, и тоже одни! Так хочу я.

Впервые он изменил форму обращения. Обычно он об­ращался к этим людям «братья мои»; теперь он говорит: «мои ученики». Это огромное изменение - назвать чужих людей братьями. Ибо мы рождены одной и той же землей, над нами - одно и то же небо, нас радуют одни и те же звезды - мы братья. Но это не является мостом между людьми, это просто констатация факта.

Но тем временем все изменилось. Пока он говорил о высшей ценности и ее качествах, эти братья преобрази­лись. Теперь они слушают его как Мастера, они узнали его. Он больше не чужой, не просто человек из толпы. Их со­знание озарено пониманием: им посчастливилось встре­тить Мастера: и он прочел об этом изменении в их глазах.

Когда вы смотрите на человека как на Мастера, ваши глаза излучают столько любви, что та любовь, к которой привыкли люди, остается далеко позади. Обычная, биоло­гическая любовь становится почти презренной. В тот миг, когда вы узнали и ваши глаза наполнились любовью к Ма­стеру... Влюбиться в красивое тело - одно; это очень поверхностно. Полюбить прекрасную сущность - в этом есть дополнительная глубина, неизмеримая.

Отсюда и перемена: Один пойду я дальше... и отсюда же эти слова и решение: Один пойду я дальше, ученики мои! Уходите и вы, и тоже одни! Я говорю не просто «уходите»:

потому что вы можете уйти и не быть одинокими. Вы мо­жете уйти от меня и слиться с толпой. Я вытащил вас из толпы, теперь я хочу, чтобы вы покинули даже меня. Я хо­чу, чтобы вы познакомились со своим одиночеством, с его красотой, его исключительным блаженством, с его экста­зом. Я уйду; и вы уходите и тоже в одиночестве.

Поиск по сайту: