Операции на открытом сердце по вторникам

К дому доктора Эллсуорта Уэрхэма я подъехал в один из тех редких жарких и ветреных дней, когда в долине Сан-Бернардино не висит смог. Доктор Уэрхэм работал на заднем дворе. Из его дома на Крествью-драйв можно любоваться вздымающимися, словно бурые волны, горами, а когда воздух так же чист и прозрачен, как сегодня, можно даже различить цвета одежды людей, снующих по кампусу LLUMC на расстоянии почти двух с половиной километров.

Но из-за пота, заливавшего глаза, доктор Уэрхэм ничего не видел. Пот насквозь пропитал всю одежду: он пытался пробить ручным буром слежавшуюся землю, и прилипшая к телу футболка четко обрисовывала взбугрившиеся от напряжения мышцы. Не так давно подрядчик выставил ему счет на $5000 за установку двухметрового деревянного забора вокруг его участка, расположенного на крутом склоне.

Проконсультировавшись в местном хозяйственном магазине, Эллсуорт выяснил, что материал для забора обойдется в $2000. Поэтому и решил все делать сам. Он уже установил несколько столбов, но работы еще оставалось много. Имелось и еще одно существенное осложнение: Эллсуорту Уэрхэму было девяносто с лишним лет. Он родился в 1914 году.

Через четыре дня у Уэрхэма была назначена операция на открытом сердце в муниципальной больнице на краю Лос-Анджелеса. Он принимал в ней участие не как пациент. Он оперировал.

— Мне повезло в жизни, — признался он во время нашего первого обстоятельного разговора. — У меня твердая рука, хорошее зрение и ясный ум. Я не страдаю болезнью Альцгеймера, которая поражает около 50 процентов людей моего возраста. Да, я, конечно, не главный хирург, но либо первый, либо второй ассистент и выполняю более простые элементы операции. Но при необходимости я могу провести всю операцию, именно поэтому я нахожусь в операционной. Хотя операции на сердце, как правило, очень изматывающие и длятся от трех до шести часов. Время от времени я выхожу из операционной, чтобы передохнуть. Для повышения выносливости я регулярно работаю в саду. Но в последние годы, несмотря на достаточную физическую нагрузку, запас жизненных сил истощается. Сокращается число гормонов, укрепляющих мышцы. Я отдаю себе отчет, что мой возраст становится помехой, — заметил Уэрхэм. — Если вам говорят, что ассистировать хирургу во время операции на сердце будет 90-летний человек, вряд ли вы спокойно к этому отнесетесь. Хотя кардиохирурги, которые приглашают меня ассистировать, могут оценить мои способности лучше меня. И если качество моей работы упадет, я уверен, они перестанут ко мне обращаться.

Рано или поздно ему перестанут продлевать лицензию, добавил он.

— Снижение умственных способностей и потеря физических сил могут настичь меня в любое время, и тут уж ничего не поделаешь.

Я припарковав а лся на крутом склоне возле подъездной дорожки и отправился к дому. Уэрхэма я застал ползающим на четвереньках и выгребающим листья из водосточного желоба. Высокий, сухопарый, в летней рубашке и брюках цвета хаки, он приветствовал меня твердым рукопожатием и искренней улыбкой. Когда под звонкий лай трех собак (дворняги, золотистого ретривера и чихуахуа) мы вошли в дом, жена Уэрхэма распаковывала чемоданы после поездки в Канаду на празднование столетнего юбилея крошечного Джуниор-колледжа (теперь именуемого Канадским университетским колледжем) в городе Лакомб, провинция Альберта, где в 1933 году он окончил двухгодичные подготовительные медицинские курсы. Накануне вечером Уэрхэм привез их домой на машине из аэропорта.

— Думаю, мне важно сохранять активность, — признался Эллсуорт, жестом приглашая меня усаживаться. — Люди говорят: «О, я не вожу ночью». А я проезжаю чуть больше трех тысяч километров в месяц по автострадам Южной Калифорнии, по большей части ночью. Мне кажется, это держит меня в тонусе.

Сквозь двойные двери, ведущие на террасу, я видел длинный высокий деревянный забор, ограждающий задний двор. Уорхем там его уже заменил.

Стены кабинета доктора Уэрхэма увешаны престижными дипломами и почетными наградами, а также фотографиями, сделанными во время миссий за границей. В годы Второй мировой войны он служил врачом на флоте, и однажды ему довелось удалять аппендицит на эсминце в разгар тайфуна возле острова Окинава. Позже, во время медицинской миссии в Пакистане в 1963 году, спонсируемой Государственным департаментом США, он входил в команду кардиохирургов Лома-Линда, которая первой провела операции на сердце в этой стране. Он показал фотографию девочки, которая вместе с семьей прошла ради операции 160 км. Во Вьетнаме, за год до падения Южного Вьетнама, работа команды кардиохирургов в Сайгоне освещалась в новостях Уолтера Кронкайта.

Он был пионером операций на открытом сердце. (Доктор Леонард Бейли, выполнивший наибольшее количество операций по пересадке сердца младенцам в мире, почтительно называл Уэрхэма «мой учитель».) Когда в 1950-е годы стали проводить первые операции подобного рода, Уэрхэм сумел разглядеть важность этого направления и даже задержался в ординатуре, чтобы приобрести необходимый опыт. Но увиденное им на операционном столе оказало глубочайшее влияние на его собственные привычки.

— Раньше при использовании аппарата «сердце-легкие» мы соединяли внутриартериальный катетер с катетером в артерии ноги, позднее он вставлялся прямо в аорту, — рассказывал Уэрхэм. — Но, наблюдая за пациентами на операционном столе, я заметил, что у вегетарианцев артерии в гораздо лучшем состоянии. После операции я всегда интересовался образом жизни пациентов с чистыми, ровными артериями, и оказалось, что они были вегетарианцами. А те, у кого в артериях обнаруживалось много бляшек и отложений кальция, поклонниками вегетарианства не являлись. Нельзя сказать, что эти данные абсолютно верны, к тому же я не вел никакой статистики, это лишь мои личные наблюдения. Но они заставили меня задуматься. Мне приходилось видеть, как людям ампутируют пальцы или стопы из-за заболеваний сосудов. И увиденное послужило мощным стимулом. Осознание пришло постепенно.

Достигнув среднего возраста, он решил стать вегетарианцем.

— Должен сказать, что стать вегетарианцем мне было нетрудно, — признался Уэрхэм. — Моя мать была адвентистом, а отец — нет. Я вырос на ферме, доил коров, но никогда не любил молоко. Как, собственно, и яйца. Довольно часто мне приходилось читать, что вегетарианцы не получают в достаточном количестве витамина B12, белка и кальция. Утверждали, что и аминокислот в овощах недостаточно. Но мы постепенно выясняем, что все это басни. За исключением дефицита витамина B12, который вызывает определенное беспокойство, нехватки любых других веществ, белков и всего прочего не наблюдается. Я употребляю соевое молоко, а вместо яиц моя жена использует заменители. Моя жена не вегетарианка, но постепенно меняет привычки. Опять-таки не могу сказать, что в переходе на вегетарианство есть моя заслуга, оно мне просто нравится. На свете так много вкусных фруктов, овощей и орехов. Сегодня утром, к примеру, мы ели наивкуснейшую клубнику.

Чем дольше Уэрхэм говорил, тем отчетливее становилось: он просто живая реклама образа жизни адвентистов «голубой зоны».

— Я обожаю орехи, причем любые, — радостно сообщил он. — Мне приходится сдерживать себя. Обычно я ем два раза в день, чтобы контролировать вес: один раз утром, примерно в десять, а потом приблизительно в четыре часа. Я получаю истинное удовольствие от еды, и двух раз в день мне вполне достаточно. Орехи в рационе — обязательное блюдо. Знаю, грецкие орехи считаются очень полезными, но их я не ем, потому что обожаю кешью, миндаль и арахис. Иногда мне как пуристу хочется есть орехи сырыми, хотя на самом деле это не важно. Но я не диетолог, поэтому не уверен в своей правоте.

Упражнения.

Комбинация четырех типов упражнений поможет сохранить силу и выносливость. Ходьба, езда на велосипеде и плавание укрепляют сердечно-сосудистую систему. Тяжелая атлетика укрепляет и поддерживает в тонусе мышцы. Упражнения на растяжку помогают сохранять гибкость. Тренировка равновесия с помощью йоги помогает избегать падений.

Еще один секрет снижения веса — вода, считает Уэрхэм. Тут, словно молчаливое опровержение, в кабинет вошла его жена, неся два стакана клюквенного сока.

— Несколько лет назад я осознал, насколько вода важна для здоровья, поэтому стараюсь пить как можно больше. Я выпиваю примерно три стакана воды рано утром, потому что потом могу заработаться и забыть. Затем пью воду, когда возвращаюсь домой. И еще у меня сложилось такое правило: никогда не проходить мимо фонтанчика с водой без того, чтобы немного не отхлебнуть. Вот так все вместе и набегает.

— Но есть еще кое-что, — заметил Уэрхэм, опустив стакан с соком, не успев сделать ни единого глотка. — Я знаю людей, имеющих проблемы со здоровьем, которые ведут такой же правильный образ жизни, как и я. Один из моих коллег — примерно моего возраста. У него, помимо степени доктора медицины, есть докторская степень в области санитарии Гарвардского университета. Он ведет правильный образ жизни: ходит пешком, нормально питается. При этом он перенес рак простаты и шеи и два инсульта, каждый из которых потребовал операции и шунтирования. Почему же он не уберегся? Невезение? Гены? Может быть, стресс. Примечательно, но через десять лет после последней операции он чувствует себя прекрасно. Мне кажется, правильный образ жизни помог ему выздороветь. А для меня важно иметь цель в жизни, заканчивать одну работу и приниматься за другую, получая удовольствие от этого процесса. Я всегда говорю, что мне повезло.

Однако, судя по голосу, он не казался столь уж довольным. Я так и не понял, то ли Уэрхэм торжествовал, то ли испытывал чувство вины, или сразу и то и другое.

— Несколько человек, которые рассказывают о своем образе жизни и привычках, ничего не доказывают. А вот исследование адвентистов, проведенное доктором Фрейзером и его коллегами, — солидный труд, — продолжал Уэрхэм. — Они изучали образ жизни и состояние здоровья более 34 тысяч человек на протяжении двенадцати лет. Этому исследованию следует уделить серьезное внимание.

Мы прошли мимо собак, и, когда подошли к машине, Уэрхэм разразился короткой воодушевляющей речью:

— Так просто жить по правилам. Наследственность у меня не самая лучшая. Я всего лишь соблюдаю общие принципы, которые под силу абсолютно любому, и до сих пор не принимаю лекарств, поддерживающих в норме давление. Особенно повезло нам, жителям Калифорнии, ведь здесь столько растет вкусного и полезного. Люди говорят о лечении рака и сердечных заболеваний. Это, конечно, благородная и важная цель, которую нельзя реализовать в одночасье. Но есть масса простых вещей, которые многие могут выполнять прямо сейчас и сберечь деньги и нервы. Например, пить больше воды каждый день, заниматься физическими упражнениями и правильно питаться. — Тут Уэрхэм заметил, что слишком распалился. — Конечно, у каждого свои представления на этот счет и в конце концов это их жизнь. Можно дать кому-то совет, но только сам человек решит, следовать им или нет. Правда, стоит рассказать ему о своем хорошем самочувствии.

Часть большой семьи

В пятницу около трех пополудни я отправился навестить семью Мок в Юкаипу — бурно растущий город в 11 км от Лома-Линда. Я надеялся увидеть, как традиционная семья адвентистов проводит шабат, и проверить, связано ли это с культурой долголетия. Когда я постучался в дверь нового большого пригородного дома, расположенного в тупике, встречать меня вышли трое: сам Джесси Мок и его сыновья — Джастин, пятнадцати лет, и Остин, тринадцати, которые походили друг на друга как две капли воды: стройные атлеты с круглыми лицами, широкой улыбкой и густыми светлыми кудрями. Жена Джесси, Ронда, поприветствовала меня из кухни, где готовила ужин.

Разговор тек легко и непринужденно. Джесси и Ронда рассказали, что всего несколько месяцев назад переехали из Денвера, штат Колорадо, потому что Джесси предложили пост вице-президента в LLUMC. Когда-то, много лет назад, они жили в этом районе и были рады вернуться туда, где есть богатая программа церковной школы, получив положительный опыт домашнего обучения. (Адвентисты верят в образование, получаемое в церковной школе, и создали в Соединенных Штатах разветвленную сеть школ, спонсируемых церковью.)

— В семье все были вегетарианцами, — сообщил Джесси, — но я думаю, мальчики раньше ели мясо. Помнишь тот день рождения, Джастин?

— Да, я ел мясо, — подтвердил Джастин с робкой улыбкой и добавил с некоторым удивлением: — Было не так уж невкусно.

Остин выразил несогласие:

— А мне не понравилось. Какой-то у него был странный привкус.

Тренькнул дверной звонок: пришел доктор Джанг, с которым я чуть раньше беседовал в LLUMC, вместе с женой и двумя детьми. Его сын и оба мальчика Моков отправились во двор играть в баскетбол, а дочь осталась с взрослыми. Разговор продолжался в прежнем расслабленном русле. Женщины обсуждали события прошедшей недели, а мы с Джесси по очереди рассказывали, как познакомились с доктором Джангом. После переезда в Юкаипу Джанги поддерживали семью Мок: давали советы по поводу местных школ, возможностей для спорта и отдыха и знакомили с прочими аспектами жизни общины. То, что супруги Джанг являются врачами, а супруги Мок — нет, было не столь важно, как их общая религия и схожий возраст сыновей. Через пятнадцать минут Джесси позвал мальчиков, и две семьи расселись по гостиной послушать отрывок из Библии. Затем настало время ужина.

Все взяли по пластиковой тарелке, положили себе еды и уселись за обеденный стол. На ужин предлагались бутерброды с «соевой» курицей на крошечных булочках и красивый салат с огромными ягодами ежевики, вкуснее которых я в жизни не пробовал. Бутерброды понравились мне намного больше, чем предполагалось, и я с некоторым смущением осознал, что их сервировали специально для гостя: соя подавалась по-американски, на булочке с хрустящим сельдереем и майонезом. На десерт были предложены цукаты из гибискуса, которые Ронда, по ее собственным словам, купила шутки ради. Засахаренный гибискус напоминал сушеные абрикосы или манго.

Джанги еще немного задержались после ужина, чтобы посплетничать об университетских делах и рассказать о танцевальном кружке, где занималась их дочь. Поговорили и о видах спорта, которыми их сыновья собирались заняться этим летом.

После ухода семьи Джанг меня пригласили сопровождать Джастина и Остина на репетицию, т. е. на джем-сейшен, в котором они участвовали вместе с другими молодыми прихожанами. Они готовились к утренней службе. Барабанную установку Остина загрузили в фургон. Джесси поехал со мной, большую часть пути рассказывая о баскетболе в колледже и о том, как мальчики восприняли переезд.

Около десяти участников молодежной группы вряд ли высоко поднимутся в музыкальных чартах в ближайшем будущем. Но было увлекательно слушать дирижера, который руководил исполнением двух-трех песенок в новой обработке, в то время как его подопечные играли, то слушаясь, то игнорируя его. Родители толклись рядом с похожим на гараж помещением для репетиций. Две забавные девчушки, близкие подруги и вокалистки, оживляли обстановку, сопровождая слова песен телодвижениями. В песне Билла Уизерса «Обопрись на меня» они, к примеру, наклонились друг к другу и напрягли бицепсы на строчке «когда ты теряешь силы», а при словах «я помогу тебе идти вперед» сложили руки, словно баюкая воображаемого младенца.

Вот такой кусочек шабата. Если вы не входите в это сообщество, все вам может показаться странным. Но членам общины подобная монотонная расслабленная интимность дарит приятные воспоминания и теплое чувство надежности и благополучия — а также регулярное подкрепление полезных привычек, которые значительно повышает их шансы на долгую жизнь. Нет ничего удивительного, что большинство адвентистов предпочитают общаться именно с адвентистами.

Оставьте бекон себе

Я никогда не стану адвентистом. Но не нужно обращаться в другую веру, чтобы восхититься тем, как благодаря сплоченности и неуклонному следованию правилам жизни, способствующим долголетию, им удалось создать «голубую зону». Проведя в Лома-Линда более недели, я познакомился с удивительными людьми: не только с Мардж Джеттон и Эллсуортом Уэрхэмом, но и многими другими.

У подножия холма, на котором жил Уэрхэм, расположился дом Минни Вуд, которой в мае 2008 года исполнится сто лет. В 1925 году Минни стала победительницей конкурса красоты и, по ее признанию, пошла бы в актрисы, если бы не адвентизм. Правда, она ни о чем не жалеет. Сколько актеров выступали перед тремя президентами, громогласно вопрошала она, называя Трумэна, Эйзенхауэра и Никсона, слушавшими хор, которым она дирижировала в Вашингтоне, округ Колумбия. Минни преподавала музыку, путешествуя с мужем по Китаю и Сингапуру. Она и сейчас занимается с учениками, приезжая к ним на «олдсмобиле», и может сыграть не фальшивя, если не подводят клавиши пианино.

— Мне нравится то, что я делаю. И всегда нравилось. Я не хотела бы заниматься чем-то другим.

Была еще Лета Грэм, родившаяся в 1906 году. Она жила в доме на вершине горного хребта и сдавала комнаты пациентам, проходившим лечение в медицинском центре. Раньше Лета продавала медицинские энциклопедии в Альберте, в Канаде. Последнее время она жила вместе с 94-летней сестрой, каждый день обходила свои владения и принимала ванны в джакузи.

Чуть дальше от квартиры Мардж жил 94-летний доктор Уэйн Макфарланд, создатель первого — ныне широко известного и пользующегося огромной популярностью — пятидневного плана отказа от курения. Жилистый и энергичный, Макфарланд всегда хлопал ладонями — друг о друга, по спинке кресла, по плечу собеседника, — когда приходил в сильное волнение. Вспоминая, как он и Данбар Смит работали штатными врачами в санатории и госпитале Батл-Крик, реализуя пятидневный план по отказу от курения, Уэйн рассказал, как нашел брошюры доктора Келлога «Больше орехов и меньше мяса» и «Простая жизнь в ореховой скорлупе». Его квартира, где он жил вместе с женой, была вся заставлена мисочками с орехами. Позднее Макфарланд привел меня в тот же сад, где Мардж показывала свою кукурузу и томаты, и, завидев созревшие помидоры, в восторге хлопнул ладонью по цементной стене.

Затем я познакомился с Этель Мейлике, 108 лет. Она также проживала в Linda Valley Villa, только в той части, где за жильцами ухаживал персонал. История ее жизни во многом напоминала историю Мардж Джеттон: она выросла на ферме, работала на консервном заводе и выучилась на медсестру. Во время моего визита она неважно себя чувствовала и уже плохо слышала, но на вопрос о самых радостных днях в ее жизни она с трудом выговорила Shneckens — немецкие мучные сладости, которые, по словам ее дочери (восьмидесяти лет), та очень часто готовила. Этель скончалась меньше чем через месяц после моего последнего визита в Лома-Линда — 1 июля 2007 года.

Любовь к смеху.

Исследования показывают, что частый смех помогает сохранять здоровье. В 2005 году исследователи из Университета человечества доказали, что смех снимает напряжение в кровеносных сосудах, что, в свою очередь, способствует их лучшей работе и уменьшает вероятность сердечных приступов. Еще обнаружилось, что смех снижает кровяное давление и увеличивает число клеток, борющихся с болезнями.

Меня до сих пор удивляет, что Этель Мейлике, Уэйн Макфарланд, Минни Вуд, Лета Грэм, Эллсуорт Уэрхэм и Мардж Джеттон жили в радиусе 5 км друг от друга. А самому молодому из них было 93 года (и он до сих пор занимается операциями на открытом сердце). Уже собираясь покинуть Лома-Линда, я вспомнил слова, сказанные доктором Фрейзером: «Некоторые адвентисты воспринимают рак кишечника или любую другую болезнь как личное оскорбление. Они известны, конечно, тем, что им не свойственны эти заболевания, но тут возникает закономерный вопрос: от чего вы рассчитываете умереть? И проанализировав, мы понимаем, что в общем и целом соотношение числа смертей от различных заболеваний среди адвентистов примерно равняется соотношению у любых иных групп людей. Просто первые умирают позже».

Что же это означает? Адвентисты как-то по-особому стареют? «Мы видим, что люди доживают до 98 или 103 лет, а порой живут и дольше, и как врачи задаем вопрос: от чего они умерли? — говорит Фрейзер. — Мы видим ухудшение работы сердца, почек, медленное разрушение организма. Возраст ухудшает клеточную функцию, метаболизм и все прочее. Но что я хочу сказать: создается впечатление, что образ жизни оказывает воздействие на общее ухудшение здоровья и функции клеток. Если все так, это должно быть очень интересно».

Моей последней остановкой в Южной Калифорнии стала блинная. Меню украшали соблазнительные картины сосисок и блинчиков, обильно политых кленовым сиропом. Я был голоден, а официантка уже приготовилась записывать заказ. «Принесите мне овсянку с фруктами, — сказал я, — и воду». Посмотрим, насколько меня хватит.

Поиск по сайту: