В консультативной практике часто возникает необходимость определить особенности детско-родительских отношений, так как именно они могут явиться причиной конфликтного поведения ребенка (непослушание, агрессия), его невротических реакций, стремления ребенка вообще отказаться от общения с родителями. В связи с этим диагностика системы отношений становится неотъемлемой частью обследования в консультировании. Для этой цели родителям предлагают заполнить хорошо себя зарекомендовавшие опросники А. Варги и В. Столина, PARI (методика исследования родительского отношения). При работе с ребенком часто используют проективные методики — Рисунок семьи, тест отношений Рене Жиля, КАТ и опросник ADOR. С одной стороны, практический психолог, как мы видим, располагает разнообразным диагностическим инструментарием, а с другой — явно ощущается его недостаточность. Существующие опросники оказываются не свободными от социально желаемых ответов, предлагаемых родителями. Проективные методики выявляют не столько объективный характер отношений, сколько особенности их восприятия ребенком. Отражение системы отношений ее участниками является продуктом некоторого преобразования. Хорошо известно, что совершенно «безобидный» поступок родителя может быть воспринят ребенком как свидетельство негативного отношения, и в то же время система дисгармоничных отношений с ребенком может не восприниматься как травмирующая.
В консультативной практике совершенно необходимо выявлять сложившиеся представления, поскольку именно они становятся тем основанием, на котором строится поведение, именно с ними осуществляется и коррекционная работа (необходимо корректировать их в том случае, если они оказываются неадекватными). Однако это не снимает необходимости выяснения объективной картины отношений. Для того чтобы можно было получить такую объективную картину, оказывается совершенно недостаточным получить самоотчет родителя или выявить особенности видения этой картины глазами ребенка. Достоверным свидетельством может стать только реальное поведение, содержащее конкретные проявления исследуемого отношения. Для консультанта важнее увидеть, как на самом деле общаются мать и дитя, чем получить сколь угодно подробные описания этого процесса от родителей. Проблема заключается в том, что психолог не может увидеть это поведение в его естественных проявлениях, поскольку ситуация консультативного приема совершенно справедливо воспринимается родителем как экспертиза и заставляет его демонстрировать себя с самой лучшей стороны. Именно поэтому бывает необходимо моделировать реальное детско-родительское взаимодействие таким образом, чтобы не акцентировать внимание участников на диагносцируемом содержании. Такая возможность возникает в ситуации, когда родитель и ребенок встают перед необходимостью совместного решения конструктивной задачи.
Если консультант предлагает для решения достаточно сложное в познавательном отношении задание, требующее активного взаимодействия, то участники, будучи поглощены его выполнением, отчасти перестают контролировать собственное поведение, становятся более свободными в высказываниях и поведенческих проявлениях. Тогда и возникает возможность обнаружить характер их отношений.
Такой методический прием получил название «Пробы на совместную деятельность». Практика его применения свидетельствует о его высокой диагностической ценности и позволяет рекомендовать его использование в целях диагностики.
Процедура диагностики
К участию во взаимодействии приглашается диада родитель и ребенок. Им предлагается выполнить задание — составить фигуру по образцу. В качестве конструктивного материала может быть использован пластилин, конструктор, мозаика, кубики. Задание предъявляется на рабочем столе, за которым друг против друга расположились участники взаимодействия. Необходимость сотрудничества при выполнении задания задается распределением ролей. Образец предъявляется лишь одному из участников (второй его не видит), конструктивным материалом может пользоваться только другой. Такое распределение приводит к необходимости одному действовать под руководством другого (того, в чьих руках оказался образец). Руководящий должен объяснить, каким образом необходимо действовать, для того чтобы получилась требуемая фигура. При этом запрещается давать описание конечного результата («у тебя должна получиться матрешка») или использовать название предметов, на которые данная фигура похожа («надо сделать что-то, похожее на грибок»). С подобным ограничением ведущий (осуществляющий руководство) вынужден в своих инструкциях пользоваться лишь объяснениями того, что нужно делать, чтобы получить требуемый результат.
После объяснения условий работы психолог предлагает участникам самостоятельно распределить роли. Поведение родителя и ребенка в этой ситуации достаточно диагностично. Интерес представляют те случаи, когда при распределении происходит искажение традиционной ситуации детско-родительских отношений (родитель — ведущий, ребенок — ведомый). В большинстве же случаев ребенок предпочитает роль исполнителя, в то время как родитель принимает на себя руководство. Таким образом, мы воспроизводим ситуацию, которая традиционно складывается в семейной жизни, поскольку родитель как раз и оказывается в роли руководителя, определяющего содержание действий ребенка, в то время как последний принимает руководство к действию.
Он так же, как и в семье, должен слушаться, и от того, насколько это у него получается, зависит успешность взаимодействия. В той же мере, что и от поведения ребенка, успешность зависит и от поведения родителя, который, как мы предполагаем, использует традиционную для себя тактику и конкретные приемы руководства поведением ребенка. Консультант же имеет возможность зафиксировать особенности поведения обоих участников взаимодействия для последующего их анализа. Можно добавить, что столь же информативным является и противоположный вариант распределения обязанностей, когда роль ведущего предлагается ребенку. Так как у него еще нет соответствующего опыта, ребенку приходится копировать поведение родителей, что также позволяет делать выводы относительно особенностей их руководства.