Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Политическая арифметика



Английскому королю Карлу II боль­ше всего в жизни хотелось превзойти в чем-то его августейшего родствен­ника — французского короля Людовика XIV. Он устраи­вал балы и фейерверки с оглядкой на Версаль. Но денег у него было гораздо меньше, чем у французского властелина. Он дал герцогский титул нескольким своим внебрачным сыновьям. Но Людовик делал своих бастардов маршалами Франции, а подобное было недоступно Стюарту: его абсо­лютная монархия не была такой уж абсолютной.

Оставалась наука. Вскоре после Реставрации по его воле и под покровительством всей королевской семьи было создано Королевское общество (английская академия наук), которым Карл мог гордиться с полным основанием. Такого у Людовика не было! Король сам делал химиче­ские опыты и занимался морским делом. Это было в духе времени. Это было одной из забав «веселого монарха», как, впрочем, и все Королевское общество.

Самым интересным и остроумным человеком в нем был сэр Уильям Петти. В узком кругу король и высшие аристократы были вольнодумны, а лучше Петти никто не умел поиздеваться над святошами всех вероисповеданий. Однажды лорд-наместник Ирландии герцог Ормонд в веселой и, вероятно, не совсем трезвой компании попросил сэра Уильяма показать свое искусство. Забравшись на два поставленных рядом стула, Петти стал под общий хохот пародировать проповедников разных церквей и сект. Ув­лекшись, он начал, якобы устами священников, резко ру­гать, как пишет очевидец, «некоторых государей и губер­наторов» за плохое управление, лицеприятие и корысть. Хохот стих. Герцог не знал, как утихомирить вызванного им самим духа.

И король и ирландские наместники любили слушать Петти лишь до тех пор, пока он не начинал говорить о по­литике и торговле. А он не мог не говорить об этом! Для него все другие разговоры были лишь поводом, чтобы из­ложить очередной экономический проект. Один его проект был смелее и радикальнее другого. Это казалось опасным, докучным, лишним. Другой ирландский наместник, лорд Эссекс, говорил, что сэр Уильям — «самый раздражающий человек в трех королевствах» (т. е. в Англии, Шотландии и Ирландии). Герцог Ормонд в глаза сказал ему однажды, что некоторые считают его «фокусником, человеком, наби­тым бредовыми и вздорными идеями, а также фанатиком».

Ему было нелегко жить! Природный оптимизм иногда сменялся желчной меланхолией, иногда бессильной яро­стью.

Почему проекты Петти почти всегда оказывались не ко двору? Некоторые из них были, при всей их гениальной смелости, просто утопичны. Но многие из них были впол­не разумны с точки зрения своей эпохи. Суть, однако, заключалась в том, что все они были сознательно и смело направлены на развитие капиталистического хозяйства в Англии и Ирландии, на более решительную ломку фео­дальных отношений. А монархия Карла II и его брата Иакова II, наоборот, цеплялась за эти пережитки, в край­нем случае шла под давлением буржуазии на половинча­тые меры. Потому-то она и пала через год после смерти Петти.

Петти всегда смотрел на богатство и процветание Анг­лии через призму сравнения с соседними странами. Свое­го рода эталоном для него была Голландия. И он много­кратно возвращался в своих сочинениях к сложной проблеме: в чем причины ее успешного развития? Но с годами он все более убеждался, что позициям Англии непосредст­венно угрожает уже не Голландия, а более крупная и аг­рессивная держава — Франция. Его экономические идеи приобретают все более явный антифранцузский политиче­ский характер.

К 1676 г. Петти заканчивает работу над своим вторым главным экономическим сочинением — «Политической арифметикой», но публиковать его не решается. Союз с Францией — основа внешней политики Карла II. Английский король получает тайную денежную субсидию от Лю­довика XIV: парламент прижимист, налоги не достаются королю, вот и приходится изворачиваться. Сэр Уильям не трус, но рисковать милостью двора у него нет охоты.

«Политическая арифметика» распространяется в спис­ках. В 1683 г. кто-то публикует сочинение Петти ано­нимно, без его ведома и под другим заглавием. Только после «славной революции» 1688—1689 гг. и связанного с ней резкого изменения политики Англии сын Петти (лорд Шелберн) издает .«Политическую арифметику» пол­ностью и под именем автора. В предисловии он пишет, что издание книги его покойного отца было ранее невозможно, так как «доктрины этого сочинения задевали Францию».

Как противник Франции, Петти, конечно, достойный и дальновидный представитель английской буржуазии. Все последующее столетие, вплоть до начала XIX в., Ан­глия будет упорно бороться с Францией и в этой борьбе укрепится как первая промышленная держава мира. Но в «Политической арифметике» важнее всего методы, кото­рыми Петти доказывает свои положения. Это первая в ис­тории экономической науки работа, основанная на статистико-экономическом методе исследования.

Можно ли представить себе современное государство без статистики? Очевидно, нельзя. Можно ли представить себе современное экономическое исследование без стати­стики? Можно, но трудно. Если автор даже оперирует «чи­стой теорией», в литературной или математической форме, и не приводит никаких статистических данных, он все равно неизбежно исходит из того, что они в принципе су­ществуют и более или менее известны читателю.

Не так обстояло дело в XVII в. Статистики просто не было (как не было, разумеется, и этого слова: оно появи­лось лишь в конце XVIII в.). Было очень мало известно о численности, размещении, возрастном и профессиональ­ном составе населения. Еще меньше было известно об ос­новных экономических показателях: производстве и по­треблении основных товаров, доходах населения, распре­делении богатства. Только о налогах и внешней торговле были кое-какие данные.

Большой заслугой Петти было уже то, что он первым поставил вопрос о необходимости создания государственной статистической службы и наметил некоторые основные линии сбора данных. Многократно возвращаясь в своих сочинениях к созданию статистической службы, он неизменно, как бы между прочим, отводил себе место ее руководителя. Этот придуманный им пост он называл по-разному, более или менее пышно, в зависимости от на­строения и оценки своих шансов. К тому же он надеялся не только учитывать, но в какой-то мере и «планировать». Например, он делал удивительные для своего времени расчеты «баланса рабочей силы»: сколько надо в стране врачей и адвокатов (других специалистов с высшим обра­зованием в XVII в., по существу, не было) и сколько сту­дентов надо, следовательно, принимать каждый год в уни­верситеты.

Петти не только неустанно проповедовал необходи­мость статистики, но и блестяще использовал для доказа­тельства своих экономических положений те немногие и не очень надежные статистические данные, какими он располагал. Петти ставил перед собой конкретную зада­чу — доказать на основе объективных цифровых данных, что Англия не беднее и не слабее Франции. Отсюда выте­кала более широкая задача — дать в количественной фор­ме оценку экономического состояния Англии его времени.

В предисловии к своей работе он пишет о методе поли­тической арифметики: «Способ, каким я взялся сделать это, однако, не обычный, ибо, вместо того чтобы упо­треблять слова только в сравнительной и превосходной степени и прибегать к умозрительным аргументам, я всту­пил на путь выражения своих мнений на языке чисел, ве­сов и мер (я уже давно стремился пойти по этому пути, чтобы показать пример политической арифметики), упо­требляя только аргументы, идущие от чувственного опы­та, и рассматривая только причины, имеющие видимые основания в природе. Те же, которые зависят от непосто­янства умов, мнений, желаний и страстей отдельных лю­дей, я оставляю другим»[39].

Один из виднейших последователей Петти — Чарлз Давенант давал такое простое определение: «Под полити­ческой арифметикой мы подразумеваем искусство рассуж­дать о делах, относящихся к управлению государством, по­средством цифр...» Далее он отмечает, что само это искусство является весьма древним. Но Петти «впервые дал ему имя и ввел его в рамки правил и методов».

Политическая арифметика Петти была прообразом ста­тистики, а его метод предвосхищал целый ряд важных на­правлений в экономической науке. Он прозорливо писал о важности исчисления национального дохода и национального богатства страны — показателей, которые играют в современной статистике и экономике огромную роль. Он впервые произвел подсчеты национального богатства Анг­лии. Демократизм и незаурядная смелость Петти видны, когда он пишет, что «необходимо весьма тщательно раз­личать между богатством страны и богатством абсолют­ного монарха, который берет у народа там, тогда и в та­кой пропорции, в какой это ему заблагорассудится»[40]. Он имел при этом в виду Людовика XIV, но и Карл II мог бы увидеть в этой фразе строгое предостережение.

Исчисление национального богатства у Петти может в одной части показаться странным с точки зрения обычных принципов современной статистики: он считал важнейшей составной частью этого богатства само население страны и давал ему определенную денежную оценку. Стоимость на­селения Англии его эпохи он оценивал в 417 млн. фунтов стерлингов, а все вещественное богатство — в 250 млн. Но это не только парадоксальная идея. Речь идет о своеобраз­ной теории, которая была оригинальной и прогрессивной для своего времени. Петти в принципе считал, что трудящееся население — главное богатство страны, и был в этом совершенно прав.

Маркс записывает, изучая Петти: «У нашего приятеля Петти «теория народонаселения» совершенно другая, чем у Мальтуса... Население — богатство...»)[41].Оптимистическая и прогрессивная точка зрения на рост народонаселения характерна для ранних представителей классической по­литической экономии. Мальтус в начале XIX в. заложил основы одного из апологетических направлений в буржу­азной политической экономии, заявив, что главная причи­на бедноты трудовых классов является естественной и состоит в слишком быстром размножении (подробнее об этом см. гл. 13).

Уильяму Петти принадлежат также первые подсчеты национального дохода Англии. Тем самым он заложил основы статистических методов оценки и анализа эконо­мики страны как единого целого, объединяющего массу экономических единиц. Из этих начинаний выросла совре­менная система национальных счетов, позволяющая в наи­более удобной и обобщенной форме судить с известной степенью точности о том, каков объем производства в дан­ной стране, как произведенная продукция распределяется на потребление, накопление и экспорт, каковы доходы основных классов и групп в обществе и т. д.

Правда, подсчеты самого Петти страдали существенны­ми недостатками. Он исчислял национальный доход как сумму потребительских расходов населения, иначе говоря, считал, что накопляемой долей дохода, идущей на капи­таловложения в здания, оборудование, улучшение земли и т. д., можно пренебречь. Однако это допущение для XVII в. было достаточно реалистичным, поскольку норма накопления была весьма низка и материальное богатство страны возрастало медленно. Кроме того, неточность Петти была вскоре исправлена его последователями в политиче­ской арифметике, особенно Кингом, который осуществил в конце столетия поразительные по своей полноте и осно­вательности расчеты национального дохода Англии. Эта работа была бы невозможна, если бы Петти ранее не заложил основы статистико-экономического метода и не дал образцы его применения.

Петти всю жизнь интересовался статистикой населе­ния и проблемами его роста, размещения, занятости и т. д. Его сочинения, написанные в последние годы жизни, в ос­новном посвящены этим вопросам. Вместе со своим дру­гом Джоном Граунтом он делит честь быть основателем демографической статистики. Из скромных трудов этих пионеров вырос весь мощный современный инструмента­рий демографической статистики с регулярными перепи­сями населения, тонкими выборочными обследованиями и электронно-счетной техникой.

Эпоха и человек

Меркантилисты не видели в экономи­ческих процессах объективной закономерности. Они полагали, что государство может по своей воле управлять экономическими процессами. Им было свойственно то, что мы теперь называем волюнтаризмом в экономике.

Петти одним из первых выразил идею о наличии в эко­номике объективных, познаваемых закономерностей, которые он сравнивал с законами природы и потому называл естественными законами. Это был большой шаг вперед в развитии политической экономии: она получала научную базу.

Сама идея экономического закона могла возникнуть лишь тогда, когда основные экономические процессы — производство, распределение, обмен и обращение — при­няли регулярный, массовый вид, когда отношения лю­дей приобрели преимущественно товарно-денежный ха­рактер. Купля и продажа товаров, наем рабочей силы, аренда земли, денежное обращение,— лишь при более или менее полном развитии таких отношений люди могли по­дойти к мысли, что во всем этом есть какой-то стихийный порядок.

Меркантилисты занимались по преимуществу одной сферой экономической деятельности — внешней торгов­лей. Но элементы не подлежащего оценке риска, спекуля­ции, неэквивалентного обмена, внеэкономического обога­щения (или, наоборот, потерь) вследствие грабежа или пиратства были слишком велики в этой сфере, чтобы из ее описания и зачаточного анализа можно было вывести надежные закономерности.

Напротив, Петти менее всего занимается внешней тор­говлей. Его интересуют повторяющиеся, закономерные процессы. Он ставит вопрос о законах, которые естествен­ным образом определяют заработную плату, ренту и даже, скажем, налоговое обложение.

К концу XVII в. Англия уже становится самой разви­той буржуазной страной. Это была в основном мануфак­турная стадия капиталистического производства, когда его рост достигается еще не столько путем внедрения машин и новых методов, сколько путем расширения капиталистиче­ского разделения труда на базе старой техники: рабочий, который специализируется на какой-либо одной операции, достигает в ней большого искусства, в результате чего по­вышается производительность труда. Прославление разде­ления труда начинается в политической экономии с отдельных замечаний Петти, показывающего его эффектив­ность на примере изготовления часов, и завершается Адамом Смитом, который кладет его в основу своей си­стемы.

Во времена Петти и в промышленности и в сельском хозяйстве (что особенно отличало Англию) производство уже в значительной мере велось на капиталистических началах. Подчинение ремесла и мелкого земледелия капи­талу проходило медленно и по-разному в отдельных от­раслях и местностях. Еще существовали огромные масси­вы докапиталистических форм производства. Но тенденция развития выявилась, и Петти одним из первых отметил это.

Наряду с шерстяной промышленностью, которая оста­валась основой английской экономики и торговли, росли такие отрасли, как добыча каменного угля и выплавка чугуна и стали. В 80-х годах XVII в. в среднем за год до­бывалось уже около 3 млн. тонн угля против 200 тыс. тонн в середине XVI в. (Но уголь еще использовался почти целиком как топливо: процесс коксования не был открыт, металл плавили на древесном угле, истребляя леса.) Эти отрасли с самого начала развивались как капиталистиче­ские.

Менялась и деревня. Класс мелких земельных собствен­ников, которые вели натуральное и мелкотоварное хозяй­ство, постепенно исчезал. Как их участки, так и общинные земли все более сосредоточивались в руках крупных ленд­лордов, сдававших землю в аренду фермерам. Наиболее состоятельные из этих фермеров уже вели капиталистиче­ское хозяйство, используя наемную рабочую силу.

Напомним, что сам Петти был крупным землевладель­цем. Однако в своих сочинениях он, за редкими исключе­ниями, вовсе не выражал интересы земельной аристо­кратии.

Ленин сказал о Льве Толстом, что до этого графа на­стоящего мужика в литературе-то и не было. Перефрази­руя, можно сказать, что в политической экономии не было настоящего буржуа до этого лендлорда. Петти, ясно понимал, что рост «богатства нации» возможен лишь путем развития капитализма. В какой-то мере он осуществлял эти идеи в своих поместьях. Сдавая землю в аренду, он добивался, чтобы фермеры улучшали землю и способы ее обработки. На своей земле он организовал колонию англий­ских переселенцев-ремесленников.

Петти как человек — само кричащее противоречие. Большой мыслитель выступает перед беспристрастным биографом то как легкомысленный авантюрист, то как не­насытный корыстолюбец и упрямый сутяга, то как ловкий царедворец, то как несколько наивный хвастун. Неуемная жажда жизни была, пожалуй, его самой характерной чертой. А формы она принимала такие, какие диктовали общественные условия. В известном смысле богатство и почести представляли для него не самоцель, а какой-то спортивный интерес. Он, видимо, испытывал внутреннее удовлетворение, проявляя таким закономерным для своей эпохи и условий образом энергию, ловкость, практическую сметку. На его образ жизни и мыслей мало повлияли бо­гатство и титул.

Джон Эвелин, лондонский знакомый Петти, описывает в своем дневнике за 1675 г. роскошный ужин в доме Петти на Пикадилли и рассказывает: «Когда я, бывая в его вели­колепном дворце, вспоминаю, что знавал его в неважных обстоятельствах, он сам удивляется, как с ним все это слу­чилось. Он не очень-то ценит и любит шикарную мебель и все эти теперешние безделушки, но его элегантная леди[42] не может выносить ничего посредственного и такого, что не было бы замечательным по качеству. Сам же он отно­сится ко всему этому весьма безразлично и по-философски. «А что здесь делать? — случается ему говорить.— Я с таким же удовольствием могу поваляться и на соломе». И действительно, он довольно небрежен в отношении своей собственной особы»[43].

Всю жизнь у него были враги — явные и тайные. Сре­ди них были завистники, политические противники и лю­ди, ненавидевшие его за едкие, безжалостные насмешки, на которые он был мастер. Одни пускали против него в ход физическую силу, другие плели интриги. Однажды на улице в Дублине он подвергся нападению некоего полков­ника в сопровождении двух «помощников». Сэр Уильям обратил их в бегство, хотя сам едва не лишился левого глаза от удара острием трости полковника. Удар пришел­ся в чувствительное место,— Петти с детства страдал пло­хим зрением, и с ним на этой почве случались забавные, а порой и неприятные происшествия, над которыми он сам смеялся. Будучи однажды вызван на дуэль, Петти сказал присланному противником секунданту, что он хочет использовать свое право выбора оружия и требует, чтобы поединок проходил в темноте на плотницких топорах: он, мол, «сильно подслеповат», и только таким образом можно уравнять шансы. Дуэль не состоялась.

Больше огорчений доставляли враги, строившие ему козни при дворе, у ирландских наместников, в судах. В письмах Петти к друзьям в последние 20 лет жизни много горьких жалоб и желчного разочарования. Иногда он становится мелочен, бранится и жалуется по пустякам. Но природный оптимизм и юмор превозмогают все. Он снова строит планы, снова представляет доклады и... снова терпит неудачи.

Жизнь его с I860 г. проходит то в Ирландии, то в Лон­доне. На острове его держат поместья, дела, тяжбы. В Лон­дон тянут друзья, паука, двор. Лишь в 1685 г. он оконча­тельно переселяется в Лондон с семьей и со всем движи­мым имуществом, в котором главное — 53 ящика бумаг. В том же году умирает Карл II и на престол вступает Иаков П. Новый король как будто расположен к Петти и благосклонно принимает его проекты, над которыми ста­рик работает с новым приливом сил. Но и это скоро ока­зывается иллюзией.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.