Текст предназначен только для предварительного ознакомительного чтения. 4 страница

— Меня зовут Лукас. Но по-моему, я тебе этого не говорил.

Тут в аудиторию шумно вошел доктор Хеллер. Его портфель прихлопнуло дверью, и мы услышали отчетливое «Черт возьми!»: в аудитории была прекрасная акустика. Все прыснули, и мы с Лукасом улыбнулись друг другу.

— Мм… Ты, кажется, один раз назвал меня Джеки, — сказала я, а он слегка наклонил голову. — Вообще-то, я Жаклин. Теперь.

Он сделал едва заметное движение бровями:

— Хорошо.

Я прокашлялась, не сдвинувшись с места, чем опять удивила Лукаса, судя по выражению его лица.

— Рада была познакомиться, — сказала я, в очередной раз улыбнувшись, перед тем как броситься на свое место.

Не отвлекаться от лекции и подавлять желание оглянуться было для меня настоящим мучением. Мне казалось, я чувствую, как глаза Лукаса сверлят мой затылок. Ощущение было такое, будто у меня что-то зудит, а почесаться нельзя. Чтобы терпеть такое целых пятьдесят минут и ни разу не обернуться, от меня потребовались прямо-таки титанические усилия. Бенджи, сам того не зная, помогал мне в этой борьбе, развлекая меня своими замечаниями в адрес доктора Хеллера. Каждый раз, когда тот говорил «э-э-э…», мой сосед ставил палочку у себя на полях тетради, а еще он заметил, что на профессоре один носок темно-синий, а другой коричневый.

Как только лекция кончилась, я закинула рюкзак на плечо и, ни на кого не глядя, чуть ли не галопом понеслась к выходу: не стала проверять, как поведет себя Лукас (заговорит со мной или проигнорирует меня?), не стала ждать, пока не выйдет Кеннеди (в течение этого часа я впервые в жизни почти не обращала внимания на своего бывшего). Выскочив на улицу через боковую дверь, я глубоко вдохнула в себя бодрящий осенний воздух. Далее в моем плане значилось: испанский, ланч, «Старбакс».

ЭРИН. Как операция ФПП?

Я. Спросила, как его зовут. Вернулась на место. Больше не смотрела.

ЭРИН. Молодец! Встретимся через занятие. Перед кофе обсудим стратегию. :)

* * *

Мы с Эрин заняли очередь в «Старбаксе». Лукаса видно не было.

— Черт! — Эрин вытянула шею, выглядывая его за прилавком. — Он ведь был здесь в прошлый понедельник, так?

Я пожала плечами:

— Да, но, может, у него подвижный график.

Тут Эрин легонько подтолкнула меня локтем:

— А вот и нет. Это ведь он, верно?

Лукас вошел в служебную дверь с большим мешком кофе. Его появление обескуражило меня. Мне показалось, будто мои внутренности скрутило в тугой узел, а когда эта судорога прошла, все запустилось по новой: сердце стало часто биться, легкие — что есть силы качать воздух, а мозг начал как ненормальный генерировать волны.

— Ух ты, Джей, да у него татуировки! — одобрительно пробормотала Эрин. — Он и без того сексуальный, а так вообще отпад!

Пока Лукас открывал пакет, я посмотрела ему на руки: действительно, какой-то узор, состоявший из символов и букв, был нанесен на оба запястья и поднимался до локтя, исчезая под закатанными рукавами серого трикотажного джемпера. Во время всех наших предыдущих встреч руки Лукаса были закрыты. Даже в субботу вечером на нем была белая футболка, а поверх — выцветшая черная рубашка с длинным рукавом.

Мне никогда не нравились татуированные парни. Я не понимала, как можно втыкать себе под кожу иголки с чернилами и зачем наносить на тело какие-то рисунки и надписи, от которых потом не избавишься. Интересно, у Лукаса тату только до локтя или и выше, на плечах? А может, еще и на спине? Или на груди?

Тут очередь продвинулась вперед, и Эрин дернула меня за руку:

— Ты сейчас весь наш план сорвешь! Забыла про безразличие? Хотя я тебя, конечно, понимаю, — вздохнула она. — Может, лучше слиняем, пока он не… — Я посмотрела на нее. Она замолчала и, хитро улыбнувшись, повернулась ко мне. — Продолжай глядеть на меня, — сказала Эрин и засмеялась, как будто мы разговаривали о чем-то очень забавном. — Он на тебя пялится, да еще как. Прямо раздевает взглядом. Чувствуешь? — спросила она с торжеством.

«Чувствую ли я, как Лукас на меня смотрит? Теперь да, спасибо», — подумала я, и лицо у меня загорелось.

— Боже мой, ты краснеешь! — прошептала Эрин, вытаращив свои темные глаза.

— Еще бы! — процедила я сквозь стиснутые зубы. — Зачем было говорить мне, что он… он…

— Раздевает тебя взглядом? — Она снова засмеялась, и мне, как никогда, захотелось дать ей пинка. — Ну ладно-ладно, Джей, не волнуйся. Парень готов. Уж не знаю, что ты там с ним сделала, но он скоро будет бегать за тобой как собачонка. Можешь мне поверить. — Она взглянула в сторону Лукаса. — Ну а сейчас он занялся новой партией кофе, так что теперь ты можешь на него пялиться.

Мы подошли к прилавку еще ближе. Перед нами оставалось только два человека. Я стала смотреть, как Лукас меняет фильтр, отмеряет кофе и задает на аппарате нужные параметры. Зеленый фартук был завязан на спине как попало — скорее на узел, чем на бант. С тесемок я перевела взгляд на ноги в поношенных, низко сидящих джинсах. К кошельку, засунутому в задний карман, была приделана цепочка, которая исчезала под фартуком. Видимо, другой ее конец крепился спереди, к петле для ремня.

Лукас подошел ко второй кассе и запустил ее, нажав несколько кнопок. Мне не терпелось узнать, проигнорирует ли он меня, как я его на занятии. Если да, то так мне и надо, раз я играю в эту дурацкую игру. Стоявший передо мной парень принялся обстоятельно излагать свой заказ девушке за первой кассой. В этот момент взгляд Лукаса встретился с моим.

— Следующий! — Стальной цвет его джемпера гармонировал с серыми глазами, в которых сейчас не было заметно голубизны. — Жаклин, — он произнес это с улыбкой, и я испугалась, что он читает мои мысли и знает все хитроумные планы, которые навязала мне Эрин, — снова американо или сегодня что-нибудь другое?

Значит, он запомнил, какой напиток я заказала на прошлой неделе!

Я кивнула. Он еле заметно усмехнулся, увидев, как я онемела, потом пробил нужную сумму и пометил чашку маркером, но вместо того, чтобы передать ее напарнику, сам сделал мне кофе, пока Эрин обслуживал другой сотрудник. Лукас надел на стакан крышку и предохраняющий чехол. На лице у него была едва различимая улыбка, смысла которой я не могла понять.

— Удачного дня! — Он посмотрел поверх моего плеча. — Следующий!

Эрин стояла у прилавка, где выдают готовые заказы. Я подошла к ней со смешанным чувством смущения и досады.

— Он сам сделал тебе американо? — спросила она, забирая кофе, и мы отошли к стойке с салфетками, ложечками, сливками и прочим.

— Да. — Я сняла с чашки крышечку, чтобы положить сахар и налить молоко, а Эрин посыпала корицы на свой латте. — Но он попрощался со мной так, будто я обычный покупатель, и стал обслуживать следующего.

Мы наблюдали, как Лукас работает. Он даже ни разу не взглянул в мою сторону.

— Готова поклясться: парень так запал на тебя, что у него в глазах было темно, когда он на тебя смотрел.

Под эти рассуждения мы вышли из кафетерия и, повернув за угол, слились с толпой, наводнившей студенческий центр.

— Привет, детка! — Чез вывел нас обеих из раздумий, выдернув Эрин из общего потока.

Она радостно взвизгнула, и я было рассмеялась, но вдруг увидела, кто стоит рядом с Чезом. Я почувствовала, что у меня кровь прилила к ушам и все лицо горит. Эрин и Чез поцеловались и принялись выяснять, кто во сколько вернется вечером с работы. В это время Бак уставился на меня, криво улыбаясь. Я задохнулась, постаралась не поддаться панике и подавить приступ тошноты. Хотелось развернуться и убежать, но меня как будто парализовало. «Здесь он меня не тронет, здесь он ничего мне не сделает», — успокаивала я себя.

— Привет, Джеки! — Он прошелся по моему телу своим буравящим взглядом, и у меня по коже поползли мурашки. — Классно смотришься, как всегда. — Он делал вид, что флиртует со мной, но мне в его словах послышалась скрытая угроза (уж не знаю, была ли она на самом деле).

Его синяки побледнели, но еще не исчезли. Одно желтоватое пятно обрамляло левый глаз, а другое, похожее на грязь, красовалось возле носа. О том, что Лукас был к этому причастен, знали только мы трое. Я молча в упор посмотрела на Бака, продолжая сжимать в руке стакан с кофе. А ведь когда-то этот парень казался мне симпатичным и обаятельным: этот его внешний лоск, который у нас в Америке в большой чести, ввел меня в заблуждение, как и многих других.

Я подняла подбородок, подавляя страх и вызванные им физические ощущения:

— Меня зовут Жаклин.

Бак удивленно приподнял бровь:

— Да?

Наконец Эрин схватила меня за локоть:

— Пойдем, красотка! У тебя ведь через пять минут история искусств!

Я развернулась и, слегка запнувшись, пошла за подругой. Бак заливисто рассмеялся мне вслед и издевательски крикнул:

— До встречи, Жаклин!

Услышав свое имя, произнесенное этим ртом, я содрогнулась. Ко мне вернулась способность двигаться, и я вслед за Эрин влилась в студенческое море, стараясь как можно скорее в нем исчезнуть.

ГЛАВА 6

ЭРИН. Еще не выкинула стакан из-под кофе?

Я. А что?

ЭРИН. Сними чехол.

Я. Ого!

ЭРИН. Там номер его телефона?

Я. Откуда ты знаешь???

ЭРИН. Я Эрин, я знаю все. :) Сама подумай, зачем ему было черкать на чашке, если собирался делать кофе сам?

Если бы во время занятия Эрин не прислала мне эсэмэску, бумажный стакан с написанным на нем номером очутился бы в урне.

Итак, Лукас, оказывается, оставил мне свой номер. А я-то подумала, что он просто машинально пометил, какой кофе я заказала, — так ведь делают все кассиры до того, как передать чашку напарнику. Я ввела этот номер в память своего мобильного и задумалась, что же делать дальше. Позвонить? Отправить эсэмэску?

Я прокручивала в мозгу все, что знала про Лукаса. В ту злосчастную ночь он возник из ниоткуда и помешал Баку меня изнасиловать, а потом посчитал себя обязанным проследить, чтобы я благополучно добралась до своей общаги. Он с самого начала откуда-то знал мое имя, точнее прозвище, хотя раньше мы вроде бы не встречались.

На экономике Лукас сидел в последнем ряду: рисовал или пялился на меня, вместо того чтобы слушать преподавателя. В субботу вечером мы танцевали, и от его уверенного прикосновения меня повело. После этого он, ни слова не говоря, испарился. Сегодня Эрин решила, что он раздевает меня глазами — посреди кафетерия, у себя на работе. Он самоуверенный и нагловатый, как петух. У него татуировки, и он слишком чувственный, чтобы разговаривать со мной. В общем, он действительно выглядит и ведет себя как плохой парень. Неужели Эрин и Мэгги правы?

Как бы то ни было, теперь его номер у меня в телефоне. Такое ощущение, что ему известно о нашей операции ФПП и он готов хоть сейчас исполнить ту роль, которую отвели для него мои подружки.

Но я его не знаю. Не знаю, что он обо мне думает. И думает ли он обо мне вообще. Девушка, которая разговаривала с ним на прошлой неделе после лекции, явно в него втюхалась. В клубе девчонки пожирали его глазами, когда он проходил мимо, некоторые оборачивались и смотрели ему вслед. Он с ними со всеми мог бы перетанцевать, а многие из них, наверное, даже согласились бы поехать к нему. Тогда почему же он тратит время на меня?

* * *

Привет, Лэндон!

В прикрепленном файле — план моей работы. Как появится возможность, просмотри его, пожалуйста, и скажи: может, я понимаю проблему слишком широко или, наоборот, чересчур узко? Не могу решить, сколько экономик, кроме американской, брать для примера. Еще у меня вопрос про джей-кривую: если не ошибаюсь, она получается уже после девальвации, но разве экономика, как метеорология, не должна предсказывать будущее? Кому нужна эта кривая, когда все уже случилось? Метеоролог, который не умеет предсказывать погоду, точно никому не нужен; его, скорее всего, уволят…

Вопросные листы тоже прикрепляю. Извини, что посылаю тебе столько всего сразу, да еще и в понедельник. Надо было раньше, но не получилось: мы с подругами в субботу были в клубе.

ЖУ

Привет, Жаклин!

Ничего страшного. День недели для меня значения не имеет: я в любой день почти постоянно учусь или работаю. Надеюсь, на вашей вечеринке было весело.

В первом письме я написал тебе, что не хочу знать обстоятельств твоего разрыва с парнем: получилось грубо, я не хотел. Надо полагать, это было свинство с его стороны — заставить тебя на две недели забросить занятия. Теперь я вижу, что, вообще-то, ты, наверное, нечасто прогуливаешь.

Посылаю тебе статью из «Уолл стрит джорнал». Там про джей-кривую написано лучше, чем в учебнике. Ты абсолютно права: если экономика не предсказывает будущее, это не экономика, а история. И она не поможет тебе решить, в какой валюте хранить сбережения, как плохой метеоролог не подскажет, брать ли зонтик, выходя из дому. (Кстати, экономику с метеорологией ты удачно сравнила.)

ЛМ

Я смотрела на это письмо, пытаясь сопоставить Лэндона и Лукаса. В итоге решила, что сравнивать их бесполезно: они казались разными, как день и ночь. Правда, с ними обоими я была знакома не слишком хорошо. Про Лукаса я знала только то, что у него пронзительный взгляд и что он из кого угодно может сделать котлету. На истории искусств я подумала: «Если бы Лукас сегодня вышел из кафетерия со мной вместе, то как бы повел себя Бак? Небось не посмел бы тогда на меня пялиться и говорить, что я „классно смотрюсь“». Я вспомнила, как он изучал меня своими холодными глазами, и у меня подвело живот.

Потом я, стыдясь своего легкомыслия, стала гадать, как выглядит Лэндон и изменится ли мое мнение о нем, если я его увижу. Он написал мне такое приятное письмо, что я улыбалась, глядя на экран ноутбука. Он сказал, что мой бывший — идиот. Кажется, ему, Лэндону, теперь любопытно, почему мы с Кеннеди расстались. Ему интересна я. Но, может быть, я просто слишком много фантазирую.

Лэндон!

Мы с моим парнем были вместе почти три года. Мне даже в голову не приходило, что он захочет меня бросить. Я поехала за ним в колледж, вместо того чтобы поступить в Школу исполнительского искусства. С руководителем нашего оркестра чуть удар не случился, когда он об этом узнал. Он уговаривал меня сдать экзамены в Оберлинскую или Джульярдскую консерваторию, но я не стала. Теперь, конечно, мне некого во всем этом винить, кроме себя самой. Я пожертвовала собственным будущим ради школьной любви и теперь чувствую себя не на своем месте. Не знаю, почему так вышло: потому ли, что я слишком сильно доверяла ему, или потому, что слишком мало доверяла себе. В любом случае я набитая дура. Такова моя душещипательная история.

Спасибо за статью.

ЖУ

Жаклин!

Ты не дура. Ты, может быть, слишком доверчива, но то, что случилось, бросает тень не на тебя и твои умственные способности, а на человека, который не оправдал твоего доверия. Что касается того, на своем ли ты месте, то, возможно, ты попала сюда по воле Провидения, если оно, конечно, существует (мне, как ученому, не полагается в это верить). Как бы то ни было, ты теперь принадлежишь сама себе и, раз уж ты здесь, тебе стоит извлечь из твоего теперешнего положения максимум пользы. Это ведь все, что ты можешь сделать, верно? На этой ноте я с тобой прощаюсь и иду готовиться к контрольной по статистической механике. Кто знает, вдруг я смогу научно доказать, что твой бывший тебя недостоин и что ты находишься именно там, где и должна быть.

ЛМ

* * *

Войдя в комнату, Эрин застала меня полусонной. Я была завалена цветными карточками с испанскими глаголами, большую часть которых успела перелопатить до того, как подруга прыгнула на край моей кровати.

— Ну что? Ты ему позвонила или написала? Сделала, как мы с Мэгги тебя учили? А что он тебе ответил?

— Я не звонила и не писала, — вздохнула я.

Эрин повалилась на кровать, театрально раскинув руки, а я принялась вытаскивать из-под ее спины карточки, пока она их все не помяла.

— Значит, струхнула!

— Может, и так, — пробормотала я, уставившись на бумажный квадратик, который держала в руке: yo habre, tu habras, el habra, nosotros habremos…[8]

— Хм… А знаешь, так даже лучше. Пусть он на тебя охотится. — Тут я приподняла бровь, а Эрин засмеялась. — С такими парнями, как Чез, намного проще. Черт, да ему достаточно было просто сказать: «Беги за мной!» — и он бы побежал.

Представив себе эту картину — вполне, кстати, правдоподобную, — мы обе засмеялись. Я подумала о Кеннеди: к какому типу парней принадлежит он? Поначалу он за мной охотился, но ему не пришлось очень-то напрягаться, чтобы меня поймать. Он сбил меня с ног, и я понеслась вместе с ним в потоке его надежд и планов, частью которых была сама. До недавнего времени.

— Ну что опять?! Джей, я знаю, о чем ты сейчас думаешь! Перестань, выбрось это дерьмо из головы. Пойду приготовлю какао, а ты занимайся своими… — она села и взяла в руки карточку, которую я не успела вовремя прибрать, — испанскими глаголами.

Эрин налила в чашки воды из-под крана и сунула их в микроволновку. Я уставилась в свои карточки, но перед глазами у меня все плыло. Черт бы побрал Кеннеди! Черт! Черт! Черт! Надо бы, чтобы он увидел меня с Лукасом. Пусть знает: у меня может быть другой парень — совсем на него непохожий, но ничуть не хуже. А если присмотреться, то даже лучше.

Итак, операция «Фаза плохих парней» началась. Но я не буду ни звонить, ни писать Лукасу. Если моя подруга права и он действительно охотник, то он еще недостаточно за мной побегал.

Когда Эрин подала мне чашку, я глубоко вздохнула и улыбнулась: заботливая соседка насыпала на мое блюдечко целую горку маршмеллоу[9]из нашего тайничка, куда мы обе частенько наведывались, даже если и не собирались пить какао.

— Хорошо, я не буду ему писать. Что дальше?

Эрин торжествующе улыбнулась и тихонько взвизгнула:

— Он должен заценить, какая ты хорошая девочка… — Она вытаращила глаза, осененная внезапной догадкой. — Жаклин, а может быть, он заметил тебя на лекции еще до вашего разрыва с Кеннеди? А теперь ты ведь пересела, да? Значит, о том, что вы расстались, догадаться нетрудно. Это здорово! — Тут я снова пришла в замешательство, а моя наставница расхохоталась. — Он уже на тебя охотится. Ну а тебе остается от него убегать. Только не слишком быстро.

Я слизнула какао с верхней губы.

— Эрин, да с тобой опасно иметь дело.

Она лукаво улыбнулась:

— Я знаю.

* * *

В среду я подошла к аудитории еще до того, как закончилось предыдущее занятие. Когда звонок наконец прозвенел и большинство студентов вышли, я проскользнула на свое место в твердом намерении не обращать внимания на Лукаса, когда он войдет. Чтобы у меня был повод его не заметить, я принялась просматривать карточки с глаголами, хотя к тесту по испанскому и без того была готова на все сто процентов.

Бенджи пробрался на свое место слева от меня, но я не пошевелилась: я была занята тем, что игнорировала Лукаса (хотя даже и не знала, здесь он уже или еще нет). Отвлекаться от этого занятия я не собиралась.

— Привет, Жаклин. — Это не был голос Бенджи.

Лукас сидел на месте моего соседа, облокотившись о столик и придвинувшись к самой границе моей территории. У меня перехватило дух, но я постаралась не выдать своего волнения:

— А, привет!

Он куснул нижнюю губу:

— Ты, наверное, не заметила мой номер на кофейной чашке.

Я взглянула на свой мобильный, лежащий поверх учебника:

— Заметила.

Я посмотрела на Лукаса, ожидая его реакции. Теперь я ведь почти прямым текстом сказала: «Хочу, чтобы ты за мной побегал». Он улыбнулся, и возле его светлых глаз появились едва заметные морщинки. Я попыталась не подать виду, что это меня тронуло.

— Ясно. Тогда, может, ответишь мне тем же? Оставишь свой номер?

Я изобразила недоумение:

— Зачем? Тебе нужна помощь по экономике?

Он опять прикусил губу, на этот раз посильнее, и подавил смешок:

— Да вроде нет. А почему ты так решила?

Я нахмурилась: и как мне может нравиться парень, которого так мало заботит учеба?

— Не важно, это не мое дело.

Он оперся подбородком о ладонь. Пальцы у него были серые — видимо, от карандаша, который он носил за ухом.

— Спасибо за заботу, но твой номер мне нужен совсем даже не из-за экономики.

Я взяла свой сотовый, нашла в нем номер Лукаса и отправила сообщение со словом «привет».

— Старик, ты сидишь на моем месте, — сдержанно произнес Бенджи.

Почувствовав, как телефон завибрировал у него в руке, Лукас улыбнулся: моя эсэмэска пришла, теперь у него был мой номер. Вылезая в проход, он сказал Бенджи:

— Извини.

— Все ОК.

Бенджи был одним из самых легких и спокойных людей, каких я когда-либо встречала. Можно было подумать, что он лентяй, но, заглянув в листок с его аттестационной работой, я увидела, что там стоит твердая «В». И хоть мой сосед и изображал из себя соню и прогульщика, ни одного занятия он еще, как оказалось, не пропустил.

Лукас не спеша направился к своему месту, а Бенджи уселся и, придвинувшись ко мне еще ближе, чем это сделал его предшественник, сказал:

— И что это было?

Он так выразительно пошевелил бровями, что я еле сдержала улыбку.

— О чем это ты? Не понимаю! — ответила я, хлопая ресницами на манер южных красавиц.

— Осторожней, дамочка, — протянул Бенджи. — Этот тип довольно опасный. — Он откинул со лба длинный завиток, падавший ему на глаза, и улыбнулся. — Хотя немного опасности — это иногда не лишнее, правда?

Мои губы растянулись в улыбочке.

— Правда.

Когда половина пятидесятиминутного занятия прошла, я оглянулась. Лукас в этот момент на меня не глядел, поэтому я могла спокойно смотреть на него. Он сосредоточенно рисовал: сначала наносил штрихи карандашом, а потом растушевывал их пальцем. Темные волосы падали ему на лицо. Лукас не обращал внимания ни на преподавателя, ни на сидящих вокруг — можно было подумать, что он в аудитории один. Я представила себе, как будто он сидит с ногами на кровати, держа блокнот на коленях. Интересно, что он рисует? Или кого?

Лукас поднял глаза. Он поймал и несколько секунд удерживал мой взгляд. На его лице появилась уже знакомая мне тень улыбки. Продолжая смотреть на меня, он вытянул шею и повел плечами. Потом вернулся к своему блокноту: постучал по нему кончиком карандаша и оценивающе оглядел рисунок, откинувшись на спинку стула и опустив ресницы.

Доктор Хеллер закончил чертить на доске диаграмму и продолжил лекцию. Лукас заткнул карандаш за ухо и взял ручку. Переключая внимание на профессора, он еще раз мне улыбнулся. От радостного волнения у меня кольнуло внутри.

Когда занятие закончилось, Лукаса перехватила какая-то девушка (не та, что разговаривала с ним в коридоре на прошлой неделе), и я, глядя прямо перед собой, рванулась к выходу. Мощный выброс адреналина в кровь придал мне ускорение. Бросив быстрый взгляд через плечо, я нырнула в боковую дверь и только тогда сбавила скорость. Я чувствовала себя глупо. Эрин и Мэгги настаивали на том, чтобы я побегала от Лукаса еще несколько дней. Но он, похоже, не собирался меня догонять, во всяком случае не в буквальном смысле слова.

Я написала Эрин, что сегодня не пойду в «Старбакс»: буду пить дерьмовый кофе в буфете. Она ответила: «Гениально! Я тоже туда приду: в знак сестринской солидарности и всякой такой фигни».

* * *

Под конец занятия по истории искусств я засомневалась в том, что Лукас действительно хочет играть со мной в игру, которую навязала мне Эрин. Может быть, он не собака. Или я не кошка. Или я просто плохо справляюсь со своей ролью. Я вздохнула, пряча телефон в сумку: как минимум раз тридцать за занятие я проверила, не пришла ли эсэмэска.

Я всегда довольно пренебрежительно относилась к играм, которые люди ведут, чтобы добиться любви. Или секса. Мне виделся в этом своеобразный спорт. Мол, кто куда допрыгнет. И я никогда не понимала, от чего зависит успех в подобном соревновании: от умения, везения или от удачного сочетания того и другого. Люди редко говорят то, что думают и чувствуют. Все врут.

«Тебе легко так говорить с высоты твоих идеальных отношений с Кеннеди!» — упрекнула меня Эрин, когда несколько месяцев назад я сказала ей, что она смешно ведет себя с парнем: перед тем как начать тщательно спланированное наступление, она долго выясняла, чего он хочет от отношений с девушкой. Сейчас я признаю, что именно так и нужно делать. Ну а тогда я не знала, каково молодой женщине быть одной, и поэтому не имела права судить. Теперь все изменилось.

Мое беспокойство было напрасным, но я не могла от него избавиться. На лекции Лукас на меня смотрел. Уходя с экономики, я была так уверена в себе, а теперь чувствовала себя жалкой. Почему? Потому что после занятия он не отпихнул с дороги ту рыжую девицу и не пошел за мной? Потому что за какие-то три с половиной часа ни разу мне не написал? Бред!

Разогревая суп в микроволновке, я призналась себе в том, что мои попытки управлять вниманием Лукаса провалились. Я представила, как он выходит из аудитории с той симпатичной девушкой, держа ее за руку (это еще в лучшем случае), и тут же отогнала эту мысль. «Идиотка!» — выругала я себя.

Тут звякнул лежащий на кровати ноутбук: пришло новое сообщение. У меня внутри что-то встрепенулось. Может, это какая-нибудь ерунда: письмо из нашего медицинского центра с предложением сделать прививку от гриппа или обо мне вдруг вспомнил кто-то из школьных друзей, которые поголовно «так потрясены» тем, что мы с Кеннеди расстались. Они узнали об этом, когда он в «Фейсбуке» изменил информацию о своем статусе — через двадцать минут после того, как меня бросил. Ну а я деактивировала свой аккаунт и до сих пор его не восстановила. Я содрогалась при мысли о том, что, войдя в «Фейсбук», увижу фотографию Кеннеди и узнаю о новейших событиях его личной жизни. Конечно, не обязательно поддерживать отношения с ним самим, но у нас слишком много общих знакомых. Поэтому совершенно оградить себя от напоминаний о нем никак не получалось. На следующий же день после нашего разрыва мне начали приходить снисходительные письма с изъявлениями сочувствия. Неудивительно, что меня стало тошнить от необходимости проверять почту.

Поморщившись, я открыла папку входящих… и улыбнулась.

Привет, Жаклин!

Ты не сможешь выбраться на семинар в четверг (то есть завтра)? Если нет, посылаю тебе вопросный лист по завтрашнему материалу. Тема новая, не связанная с предыдущими, и твои пропуски не помешают тебе в ней разобраться. Кстати, на то, чтобы все наверстать, у тебя остается около недели.

ЛМ

P. S. Я думал, как доказать тебе, что ты попала именно туда, куда и должна была попасть. И вот что мне пришло в голову: почему ты так уверена, будто где-то в другом месте тебе было бы лучше? Уехав в другой штат, ты рассталась бы со своим парнем и, наверное, укоряла бы себя за это. Ты ведь не знала бы, что он все равно собирался с тобой порвать. Ну а так ты здесь. Парень тебя бросил, ты стала прогуливать лекции и познакомилась с лучшим из всех ассистентов преподавателей экономики в университете! Кто знает — может, я заставлю тебя полюбить этот предмет. Да, забыл спросить: какая у тебя специальность?

Привет, Лэндон!

Моя специальность — преподавание музыки. Терпеть не могу, когда говорят: «Кто умеет что-то делать, делает это, а кто ничего не умеет, учит других». Знаю, что это чушь: сама ведь даю уроки. И все-таки я больше хотела бы делать, чем учить. Я мечтала поступить в симфонический оркестр или в какой-нибудь продвинутый джаз-банд. Но вместо этого буду преподавателем.

На семинар я прийти не смогу: у меня завтра ученики. (Этим ребятам было бы куда веселее на наших занятиях, если бы я пукала гаммы, вместо того чтобы разыгрывать их на контрабасе.) Не хотелось бы тебя расстраивать, но я собираюсь сдать зачет и на этом покончить с экономикой. Тем не менее ты гениальный преподаватель, честное слово! Спасибо за вопросник. И вообще за то, что помогаешь мне: ты хороший человек.

ЖУ

Жаклин!

Если ты хочешь делать, а не учить, тогда вперед! Что же тебе мешает?

Говоришь, я хороший человек? Первый раз слышу о себе такое. Обычно люди считают меня надутым говнюком. И надо признаться, я даю основания для таких отзывов. Так что, пожалуйста, ни с кем не делись своим мнением обо мне. А то еще разрушишь мою репутацию. :)

ЛМ

P. S. Заполни вопросник. До пятницы. Сейчас я очень сурово смотрю на тебя через экран. ЗАПОЛНИ ВОПРОСНИК! Будут какие-то проблемы — пиши.

Лэндон!

Ты спрашиваешь, что мне мешает? Я профукала возможность поступить в консерваторию. Я застряла в штате, где искусства не в большом почете. (Возможно, мне, как учителю, придется всю жизнь с этим бороться.) Осуществить мои мечты не так просто, как кажется. Надо все хорошо обдумать.

Можешь не опасаться за свою репутацию надутого говнюка. На моих устах печать молчания.

Поиск по сайту: