О принципе дополнительности

Нам уже приходилось говорить о понятии дополнительности. Это понятие сперва возникло в физике, а потом оказалось плодотворным для всякого мышления и духовной жизни в целом.

Философская важность принципа дополнительности основывается на том факте, что фундаментальные явления действительности не поддаются простым и недвусмысленным описаниям.

Если приложить принцип дополнительности к уже упоминавшемуся учению об уровнях действительности, то оно станет много яснее.

Неодушевленная природа управляется законами физики и химии.

Эти законы справедливы и для живой природы, но только в смысле дополнительности, ибо на этом уровне господствуют более высокие биологические законы. Дополнительность сказывается в том, что при изучении живых неповрежденных организмов невозможно делать точные физико-химические измерения. А если их все-таки делают, то животное гибнет.

Вместе с людьми возник и новый, высший уровень бытия, для которого биологические законы являются дополнительными. Обладание свободным творческим духом полностью отличает человека от животного. Принцип дополнительности оказывается приложимым и ко многим областям душевной жизни человека.

Нильс Бор, предложивший названый принцип, говорил, что не следует слишком удивляться «этой воистину потрясающей утрате самодовольства, имевшей столь важные последствия для всего человеческого разумения, после того, как выяснилось, что поведение отдельного лица крайне напоминает поведение отдельного атома».

Бор утверждал, что мир чувств и мир мышления взаимно исключают друг друга. Если я попытаюсь логически и чуть критически осмыслить какие-нибудь сильные чувства, скажем, любовь или благочестивое умиление, то я тут же уничтожу эти самые чувства. Но, с другой стороны, если я поддамся чувству, то не смогу его продумать, а если и смогу, то только самым краешком сознания.

Далее Бор прилагал принцип дополнительности к проблеме свободы воли. Получалось, что чувство свободы находится в дополнительном отношении к чувству ответственности. С чисто же физиологической точки зрения, людские дела выглядят как ничем не ограниченное приспособленчество.

«Милосердие и справедливость тоже дополняют друг друга,— продолжал Бор.— Если учитель хочет быть безупречно справедливым, он должен забыть о сострадании, ибо оно исключает справедливость». Список дополняющих понятий нетрудно продолжить: дисциплина — своеволие; долг службы — личная совесть; личность — общество и так далее.

Принцип дополнительности уместен и в богопознании, например, при рассмотрении вопроса о том, что бесконечная любовь Господня совмещается с Его неподкупным правосудием. На протяжении веков этот вопрос занимал и затруднял богословов.

Учение о предопределении тоже представляется неразрешимо загадочным. В Библии говорится и о предрешенности всех событий, и о данной человеку свободе выбора. Похоже, что предопределение и свобода находятся во взаимодополняющих отношениях. Нам приходится рассматривать их с точки зрения нашей отдельной участи, нашей судьбы во времени, тогда как Бог не связан ни ходом времени, ни прошлым, ни будущим (см. главу «Время и вечность»).

Трюгве Хольтебек писал: «Если наша действительность охватывает и осязаемое, зримое и временное явление, и ей же присуще нечто недоступное чувствам, скрытое и вневременное (вечное), то это значит, что наша действительность — общая область двух взаимодополняющих миров. Чем больше человек занят видимым, тем труднее ему представить себе невидимое, и наоборот» («Церковь и культура», 1937 г.).

В Библии много говорится о контрастах между этими началами, между материальным и духовным миром.

Современные психологи стремятся понять человеческую природу и объяснить людские поступки. В основном, они пользуются методами, взятыми из области точных наук. Эти методы доказали свою пригодность для изучения материального мира. Они останутся плодотворными и в психологии, но лишь в той степени, в какой человеческая природа принадлежит к видимому миру.

Но человек — существо духовное, а то, что в Писании названо духовным плодом: любовь, радость, мир, долготерпение, благость, милосердие, вера, кротость, воздержание (Гал. 5,22—23), не слишком занимает научную психологию.

Причин тому может быть несколько. Одна из них в том, что тут не применимы укоренившиеся в психологии естественнонаучные методы. Духовные явления не поддаются обработке такими методами. Или, вспомнив принцип дополнительности, можно сказать, что чем более исследователь поглощен изучением материальной природы, тем немощнее его способность воспринимать духовные события.

Если при изучении мыслей и чувств мы учтем дополняющий характер их взаимоотношений, то сможем понять их намного глубже. Новым будет то, что интуиция, то есть познание путем прямого умственного проникновения в сущность дела, окажется не менее, если не более важной для постижения истины, чем логическое мышление. Но и не в этом главное, а в том, что интуиция окажется отнесенной к более высокому уровню, чем рассуждение. Станет очевидной ее способность находить путь там, где рассудок кажется бессильным.

То, что интуиция в некоторых отношениях обладает сверхчувственными возможностями, можно считать научно установленным фактом после опытов в области парапсихологии, особенно в исследованиях явлений телепатии и ясновидения. Эти работы показали, что чьи-то восприятия могут передаваться другому лицу без посредства чувств и вне зависимости от расстояния и времени. Такое явление названо сверхчувственным восприятием.

В своей книге «Скрытая личность» (1971), Харальд Шильдеруп рассматривает вопрос о парапсихологических явлениях. Он пишет, чтомногие психологи чрезмерно недоверчивы к подобным явлениям, и заканчивает так: «Уже сейчас, на основании проверенного опыта, мы можем сказать, что человек есть нечто большее, чем сумма сознания, подсознания, возбуждения и торможения. Ему дана способность соприкасаться с той частью действительности, что лежит за пределами времени и пространства.

Живой человек на протяжении всей жизни является носителем физического и духовного бытия.

Если дальнейшие опыты докажут, что сверхчувственное восприятие не зависит от расстояния, будь оно сколь угодно большим, а предвидение и послевидение не зависят от длительности прошедшего времени, то перед психологией откроются возможности, не уступающие тем, какие атомная физика открыла перед естественными науками».

В области религии вера и наитие могут считаться сверхчувственными компонентами интуиции.

Итак, мы обязаны признать, что в нас и вокруг нас имеются силы и происходят события, которые по своей природе принадлежат к нематериальной действительности. Ее проблески иногда улавливаются нашим сознанием, но без всякой надежды на достаточное уразумение.

Эта иная действительность, лежащая за пределами чувственного мира, расширяет и обогащает наш повседневный умопостигаемый мир в соответствии с принципом дополнительности.

Становится ясным, что так называемая познавательная деятельность обладает рассудочной и интуитивной сторонами. Их иначе можно назвать теоретическим путем и путем внутреннего опыта. Чтобы добиться полного познания истины, следует использовать оба способа должным образом, то есть во взаимодополняющем сочетании.

Событие впервые становится для наблюдателя вполне реальным, когда ему удалось пережить или изнутри усвоить его суть.

Но, с другой стороны, настоятельно необходимо, чтобы результаты интуитивных постижений тщательно продумывались на каждом отрезке и упорядочивались с помощью рассудка и теоретических представлений, во избежание отдельных ошибок и ложных выводов.

Можно сказать, что, хотя для влюбленного его переживания реальнее всякой внешней действительности, они, однако, остаются чисто субъективными. Но тут вступается разум и напоминает, что точно такие же переживания присущи миллионам других людей. Даже если его опыт есть что-то личное и субъективное, то ведь феномен влюбленности должен рассматриваться как нечто интерсубъективное. Следовательно, его переживания вполне нормальны и обыкновенны.

У границы

Немецкие богословы выдвинули тезис о трех путях или трех уровнях познания:

1.Уровень естественных наук, то есть уровень чувственного опыта и логического вывода.

2.Уровень философского познания, на котором действует стремление найти возможно более полное понимание единства бытия и его внутренних связей.

3.Уровень религиозного опыта, на котором возможна преобразующая встреча человека с Богом.

Все три рода познания присущи соответствующим уровням и не подменяют друг друга. Равным образом, они друг друга не опровергают и не обесценивают. Если один из них выделен за счет остальных, то создается искаженная картина действительности.

Людям свойственно стремление к знанию, превосходящему данные чувств и рассудка. Люди ищут цельный образ мира, охватывающий все: и известное, и неизвестное. Наша страсть к преодолению границ, по словам епископа Эйвинда Бергграва, побуждает нас отыскивать смысл, замысел и полную картину всего сущего.

Всякий, решивший проникнуть за пределы чувственного опыта, должен положиться на познание верой и не слишком доверять данным логического мышления. В этой области невозможны доказательства и приходится исходить из свидетельств. Но не забудем, что атомная физика научила нас признавать реальность невидимых и немыслимых событий. Люди верят в атомы только на основании косвенных данных, полученных в ходе экспериментов. Христиане веруют в Бога, основываясь на свидетельствах Писания, на созерцании природы и на данных внутреннего опыта.

Опыт, переживаемый нами на метафизическом или религиозном уровне, остается чисто субъективным. Следовательно, любые утверждения о таком опыте едва ли поддаются простому и последовательному логическому разбору. Религиозный опыт нередко разъясняется с помощью образов и притч. Наш Спаситель, как никто, умел пояснять религиозные истины на простых и содержательных примерах из повседневной жизни. «Царствие Божие подобно тому...» (Марк. 4,26).

Область религиозного опыта часто относят к миру иррационального. Но это не значит, что такой опыт опровергает рассудочное мышление. Он порождается иным уровнем познания и дополняет данные наших чувств и интеллекта. «Верой познается то, что недоступно чувствам, но познающая вера не отвергает чувственного познания. Вера над, а не против»,— говорил Паскаль. «Царство Мое не от мира сего»,— сказал Христос (Иоан. 18,36).

Кто способен перейти границу, вступить в царство веры и пережить в нем религиозный опыт?

Поясняя современные учения о действительности, мы уже сказали, что законы, справедливые для одного уровня, не вытекают из законов предыдущего уровня. Невозможно свести жизнедеятельность организма к физико-химическим процессам, но наоборот, изучение биологических явлений обогащает и углубляет наши знания о химии. Никакие бессознательные проявления ничего не говорят о свойствах сознания, ибо сознание есть новое единство, принадлежащее к другому уровню бытия. Именно сознание позволяет понять и бессознательную и сознательную деятельность, а равно и физико-химические процессы.

Приведенное сравнение верно и для отношений между сознательным бытием и духовной жизнью. Последняя включает первое, но новизна, свойственная духовному уровню, преобразует обе составляющие в абсолютно новое целое. И действительно, в духе совершается истинное преображение, ведь не зря же Писание говорит о новой твари (2 Кор. 5, 17), имея в виду человека, уверовавшего в Христа и духовно переживающего свою веру.

Похоже, что каждому из нас дана искра Божья, светящаяся в глубине души и тоскующая по небесному свету, и что каждому присуща способность отыскать этот свет. Если бы только мы не подавляли и не расточали свои высшие способности!

Во все времена люди дивились окружающему миру и вдумывались в него. Иногда они улавливали проблески истины, но только с помощью рассудка. Душе и духу, самым глубоким слоям человека, наделенным тончайшими восприятиями, озарениями и переживаниями, не позволялось вмешиваться в построение картины мира.

Философы, эти первопроходцы мысли, далеко зашли в своем мышлении, но достигли несходных, а то и противоречивых результатов. Стало очевидно, что и философия подтверждает относительность и ограниченность людского мышления. Так что теперь никто не вправе встать и заявить: «Я сам моим ясным умом дошел до окончательной истины». Никто и никогда этого не достигнет. Истина с большой буквы, если она вообще есть, должна, следовательно, явиться извне, из высшего мира в наш земной мир, то есть Истина дается в Откровении.

Такое Откровение нам известно, ибо христианство — религия откровения. Род людской, неспособный обрести Бога своими силами, сподобился радостной вести о спасении и искуплении, вести о Богоявлении. Бог явил Себя во Христе, в Нем дал увидеть Себя и через Него указал нам путь к Себе. Весть об этом чудесном откровении, непостижимая умом, воспринимается только верой. Суть христианства не столько в понимании, сколько в принятии.

В то же время у христианства есть и объективная сторона. К ней относится исторический факт рождения Христа, Его земная жизнь, Его крестная смерть и воскресение. Все эти события были предсказаны пророками, например, Исайей, за 700 лет до прихода Спасителя. Подтверждение этих пророчеств засвидетельствовано Его учениками и записано в Новом Завете. Уверенность в исторической истинности этих событий — необходимая часть нашей веры. Сообщения о жизни, смерти и воскресении Иисуса Христа принадлежат к числу достовернейших исторических документов. При объективном подходе они выглядят совершенно неоспоримыми.

Но мы обязаны быть готовыми к рассудочному рассмотрению всего христианства, а не только его объективной стороны. Более того, мы должны прилагать рассудок к каждому уровню рассмотрения. На этом настаивает и сама Библия, и христианское учение, и человеческая природа. Но разуму не следует вступать в неподведомственные ему области. Его дело — сопоставление вероучитель-ных истин, их упорядочение и приведение их в соответствие с законами данного уровня действительности.

На границе двух ярусов бытия, где христианская вера сталкивается с независимым разумом, часто возникают парадоксы. Но если профессор И. Хедениус, в своей книге «Вера и знание», признает эти парадоксы логически неразрешимыми, а значит, и все христианство — ложным, то он просто неразумно использует свой разум, ибо без всяких оснований ставит его судьей в неподсудном разуму деле.

Прежде всего, откуда известно, что людям по силам уразуметь Бога? «Но Бог есть Бог, хоть стань земля пустыней, но Бог есть Бог, хоть сгинь весь род людской!» (Петер Дасс, 1647—1708, норвежский пастор и гимнограф).

А мы навсегда останемся просто людьми. «Но, как небо выше земли, так пути Мои выше путей ваших, и мысли Мои выше мыслей ваших» (Ис. 55,9).

Немногие из христиан решались признать существование парадоксов в христианстве. Из-за этого немало молодых людей остаются без поддержки перед лицом своих религиозных недоумений.

Уверовав во всемогущество интеллекта, они отрицают христианство на основании присущих ему «несообразностей». Но ведь даже в материальном мире нам далеко не все понятно. Наше разумение недостаточно даже для этого. Отказываясь от христианства, мы не становимся способнее к познанию.

Наш рассудок не пригоден для опровержения чудес, описанных в Библии и подтверждающих, что Бог есть Творец и Повелитель природного мира. Принимая или отвергая чудеса, люди на самом деле руководствуются не разумом, а верой.

Для христиан чудеса подтверждают вмешательство Господа в естественный миропорядок с помощью невидимых и неизвестных нам сил. Никакие исследователи не могут воспроизвести эти силы в лабораториях или измерить их действие с помощью приборов. Следовательно, ученые не вправе делать ни отрицательных, ни положительных заключений об этих силах. Их либо принимают на веру, либо отвергают по неверию.

Неудивительно, что христианин кажется беспомощным, сталкиваясь с оппонентами, признающими только рассудочные доводы и заключения. Ведь все ценности и несомненные убеждения, даваемые христианской верой, для них — пустой звук. Понятно теперь, что христианин выглядит проигравшим в споре о духовных истинах с такими противниками.

Но, вопреки видимости, верующий не считает себя побежденным. Противник начинает злиться, видя, что христианин не считается с фактами. Однако суть-то в том, что спорщики стоят на разных основаниях. Они как бы говорят на чуждых языках или перекликаются через глубокую пропасть без всякой надежды расслышать друг друга. Спор между ними не приведет ни к чему.

Строго разумная система ценностей только частично соответствует опыту верующего человека, у которого имеются переживания, к которым неприложимы рассудочные мерки. Он видит мир новыми глазами и придерживается другой системы ценностей, понятной и приемлемой только для тех, кто и сам обладает сходным опытом. «У истины есть свое зрение там, где рассудок не видит» (Паскаль).

В этой связи нередко заходит речь о честности в убеждениях. В этом случае можно ответить: если неверующий утверждает, что он до конца честен перед своим разумом, то верующий не менее его честен перед всей полнотой своих душевных сил, а не только перед одной из них, то есть разумом. Верующий вполне законно считает, что он вправе, как цельная личность, дать волю любому познавательному стремлению, которое он может заметить,— будь оно рассудочным или нет и веди оно к простому или трудноопису-емому знанию. При таком подходе никак не следует, что неверующий правдивее верующего. Но, разумеется, всякий может так считать, ибо у всякого есть свобода, а то и охота так верить.

«Но Бог уже не всемогущ, если он наделил людей свободной волей»,— скажут иные. Не в том ли суть или, как было сказано, величайшее подтверждение всемогущества Божьего, что Он дал людям свободу воли?

«Да, это так,— отвечает вера.— Господь всемогущ. Все в Его руках и все творится по Его замыслам». И в то же время, та же самая вера подтверждает, что наша воля свободна. Всемогущество Господа и человеческая свобода логически несовместимы. Но столь же парадоксально двуединство свойств всех явлений микромира. Науке пришлось примириться с подобными противоречиями. Вере предстоит сделать то же самое. В этом ей должно помочь учение о том, что человек сотворен по образу и подобию Божьему.

Как отдельные твари, мы видим отношения отдельных вещей, а наше богоподобие позволяет нам вообразить целый образ мира, наполненного сложнейшими связями. Бытие Божье и истинность христианства не поддаются логическому анализу. Нам остается полагаться на свидетелей. Величайший из них — Сын Господа, единородный, посланный в мир.

И все же мы обязаны исследовать свидетельства разумом, потому что Сам Христос заповедовал так поступать. Когда люди усомнились в Его Богосыновстве, Он отчетливо заявил, что если бы только Его слова о том свидетельствовали, то в них еще не было бы доказательства. Но Он указал на свидетельство Иоанна Крестителя, исполнение пророчеств, на подтверждение гласом Божьим при крещении и на Фаворе, на чудеса, совершенные Им перед народом. Что касается Его воскресения, то оно было предсказано и пророками, и Самим Христом. Далее, многие видели воскресшего Спасителя: сперва Апостолы, один за другим, потом 500 человек одновременно (1 Кор. 15,6) и, наконец, Павел на пути в Дамаск. Неприятие такого множества свидетельств о евангельских событиях никак не будет актом разума, но делом веры.

В следующей главе мы рассмотрим подробности христианского учения и веры. Но перед этим следует ненадолго вернуться к свету.

Образы света

Мой читатель едва ли удивится, если я признаюсь, что считаю свет самым интересным и увлекательным явлением природы. Я люблю его и всегда любуюсь им, его лучи оживляют и просветляют мою душу. Это особенно заметно в начале года, в феврале — марте, когда солнце с каждым днем поднимается выше и выше и нам достается все больше его живительного света. Все словно пробуждаются, всем становится легче дышать. Все живое так и тянется навстречу благословенным лучам.

Во все времена свет означал чистоту, благородство и нравственное совершенство. В Писании упоминается свет и в прямом, и в переносном смысле. Словно красная нить, образ света проходит через всю Библию.

Физик, хорошо знакомый с фактами и идеями естествознания, располагает превосходными средствами для наглядного представления религиозных понятий и учений. Но наглядность не всегда доказательна.

Даже для описания явлений и понятий микромира понадобился новый язык, составленный из примеров, картин и образов, найденных в- мире обычных величин. Так и религиозные истины и переживания тоже приходится выражать на языке приблизительных подобий, взятых из повседневного обихода. Но при этом вечные истины не приравниваются к данным словам и оборотам, которые суть только средства для выражения невыразимого.

Так поступал и Сам Христос. Он часто говорил притчами и брал примеры из обычной жизни и окружающего мира. Он проповедовал Царство Божье, упоминая то семя, павшее в землю, то клад, найденный в поле, то горчичное зерно, то бесценную жемчужину, то виноградную лозу, воду, хлеб, полевые лилии, то птиц небесных.

Все проповедники христианства, от апостольских времен до наших дней, выражались на языке образов и подобий, когда им приходилось говорить о христианских истинах. Образная речь служила не для изложения сути дела, а для передачи духовных истин, открывшихся на опыте веры. Притчи оживляли внимание слушателей и помогали аонять внутренний смысл проповеди.

Современному человеку покажутся странными классические способы изъяснения, общие для большинства религиозных сочинений. Этот язык нам не знаком. С другой стороны, образы, взятые из физического мира, воспринимаются теперь намного лучше, чем прежде, благодаря современному естествознанию.

Рассмотрим, например, понятие свет, как о нем говорится в Библии: «Бог есть свет» (Иоан. 1,5).

Образное выражение неизбежно неполно и обычно только указывает на подразумеваемый истинный смысл. Однако в данном случае свойства, присущие свету, хорошо поясняют основную мысль.

1.Свет — источник питания, а значит, сохранения и продолжения всякой жизни на земле. Благодаря свету, в растениях происходит процесс фотосинтеза и образующиеся органические вещества питают все живое.

2.Свет создал и создает все основные источники энергии: уголь, нефть и гидроресурсы, без которых немыслима никакая человеческая деятельность на земле.

3.Без света невозможно зрение и ориентация в пространстве. Свет указывает нам путь.

4.Свет делает явными грехи и ошибки, позволяет видеть пыль, грязь и нечистоту.

5.Свет убивает бактерии, очищает и дезинфицирует.

6.Свет оживляет и возвышает ум.

7.Свету присущи некоторые абсолютные свойства, например, его скорость в пустоте постоянна и оптимальна. Никакое материальное тело никогда не достигнет такой скорости.

8.Свет не поддается окончательному пониманию и уразумению. Это вынуждает нас признать непознаваемое действительным.

9.Свет не связан временем и пространством. Он существует теперь и одновременно находится всюду.

10. Сталкиваясь с материей, свет передает ей свою энергию, но не всю сразу, а порциями — фотонами. Каждый фотон передается отдельной частице вещества, его атому, и при этом фотон соответствует способности атома усвоить его. Свет располагает бесчисленным количеством разных фотонов в соответствии со всеми цветами радуги, и любой атом может усвоить подходящий ему фотон.

В перечисленных свойствах света как бы отражаются некоторые стороны всемогущества Господа.

1.Бог создает, сохраняет и продолжает всякую жизнь.

2.Он знает наши нужды и наделяет всем необходимым наши души и тела.

3.Его око следит за нами, Он указывает нам путь и дает нашей жизни смысл и цель.

4.Для Него нет ничего тайного. Его взор проникает повсюду.

5.Он, через Иисуса Христа, очистил наши грехи.

6.Он возвышает наши души и исполняет их Своей благодатью.

7.Он — безраздельный Властелин всего видимого и невидимого.

8.Нам не под силу ни понять Его, ни дать Ему определение. Но путем веры и размышлений нам дано получить некоторые представления о Нем.

9.Он превыше времени и пространства и одновременно находится всюду (см. главу «Время и вечность»).

10. В Своей бесконечности Бог не безразличен к участи любого из нас, к судьбе каждого смертного. Как добрый пастырь, Он хочет спасти всякую погибшую овцу. «Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна их них не забыта у Бога. А у вас и волосы на голове все сочтены. Итак не бойтесь: вы дороже многих малых птиц» (Лук. 12,6—7).

В межпланетном пространстве скорость света максимальна и постоянна. Но когда свет проходит сквозь атмосферный воздух, воду или стекло, то есть сквозь прозрачную материю, то его скорость сильно уменьшается. Для каждой прозрачной среды есть своя, особая величина скорости света, и она уже не является пределом, недостижимым для материальных тел.

Попав в материальную среду, свет теряет свои изначальные свойства — вневременность и внепространственность, становится одним из событий нашего мира и подпадает под действие законов пространства и времени. Но свет остается собой. Он, как и прежде, животворит, освещает путь, очищает, выявляет скрытое, вдохновляет и воодушевляет.

«Я свет пришел в мир, чтобы всякий верующий в Меня не оставался во тьме» (Иоан. 12,46).

«Доколе Я в мире, Я свет миру» (Иоан. 9,5).

Как говорится в послании к Филиппийцам (2,6—8), Христос, «будучи образом Божиим... уничижил Себя Самого... сделавшись подобным человекам и по виду став как человек». Покинув небесную вечность, Он вступил в царство времени, стал одним из нас и покорился воздействию земных сил, ограничений и тягостей. «Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Иоан. 1,9).

Но «тьма не объяла (не приняла) Его (свет)» (Иоан. 1,5). Световой луч, пронзающий темноту, может остаться незамеченным, не принятым. Бывает и так, что лучи света пересекают темное помещение, а заметить их невозможно. Например, если взять абсолютно темную комнату с небольшими отверстиями на противоположных стенах, расположенными друг против друга, и пропустить луч света из одного отверстия так, чтобы он пересек комнату и вышел в другое, то никакой наблюдатель, глядящий сбоку, ничего не увидит. Луч света невидим, пока ему не встретится какое-нибудь материальное тело — например, облако пыли в неубранной комнате. Отражаясь от пылинок, свет рассеивается во все стороны и освещает все помещение. Так что и пыль порой полезна!

Люди, охваченные духовной темнотой, не видят света и не верят в него. Не в том ли причина, что слишком мало «пылинок» попало в световой поток, и отраженный и рассеянный ими свет слишком слаб, чтобы его заметили и признали те, кто прежде никогда его не видел? Наше дело — быть пылинками в потоке Света.

«Вы — свет мира,— сказал Христос— Не может укрыться город, стоящий на верху горы. И зажегши свечу, не ставят ее под сосудом, но на подсвечнике, и светит всем в доме. Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Матф. 5, 14—16).

РЕЛИГИЯ СВЕТА

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. Иоан. 1,1—4.

Так начинается Евангелие от Иоанна. С первых же строк читателя поражают удивительные мысли и неслыханные речи: Бог! Слово! Жизнь! В Нем была Жизнь! Жизнь была свет человеков!

Если начать со «Слова», сразу становится ясно, что евангелист придает ему особое значение, намного превосходящее любые житейские понятия. Наше «слово» — это перевод греческого «логос», которое означало и вселенское Божественное первоначало — вечную Божественную мудрость, и то Слово Творца, которым был создан мир. Сверх того, Сам Христос, от века бывший с Богом-Отцом, тоже назван Словом.

Однако «Слово стало плотью и обитало с нами». Весть о личности Иисуса Христа и Его жизни — главное сообщение Библии. Мы встречаемся с Ним повсюду, где упоминается Слово, Христос. Следовательно, Библия — не просто книга, а нечто большее. В ее словах скрыто Слово, которое есть жизнь и податель жизни, которое есть свет и источник света. «Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир» (Иоан. 1,9).

Если вникнуть во внутреннюю связь понятий: Слово, свет, жизнь и Бог, то станет гораздо понятнее все многообразие значений слова «свет», которое столь часто встречается в Библии. Мы видим его повсюду, от первой до последней главы Писания. С этого слова начинается первый день творения: «И сказал Бог: да будет свет. И стал свет» (Быт. 1,3).

Библия говорит о Нем, Кто есть Отец света, Кто обитает в свете неприступном. Поэтому евангелист говорит: «Бога не видел никто никогда; единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил» (Иоан. 1,18). А Сам Христос сказал: «Видевший Меня видел Отца» (Иоан. 14,9). Из этих слов ясно, что Иисус Христос — совершенный образ Бога-Отца.

Писание учит, что Господь Бог через Своего Сына Иисуса Христа преобразил Свой свет в образ и явление, доступное людскому зрению.

Сам Христос сказал: «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни» (Иоан. 8,12).

И всякий, принявший Христов свет, принимает обязанность стать светом в мире, по слову Спасителя: «Вы — свет мира». Ему вторит Апостол Павел: «Вы были некогда тьма, а теперь — свет в Господе: поступайте, как чада света, потому что плод Духа состоит во всякой благости, праведности и истине» (Еф. 5,8—9).

В Псалмах сказано: «Слово Твое — светильник ноге моей и свет стезе моей» (Пс. 118,105). И вдохновенные слова евангелиста указывают людям истинную цель существования: «Если же ходим во свете, подобно как Он во свете, то имеем общение друг с другом, и Кровь Иисуса Христа, Сына Его, очищает нас от всякого греха» (Шоан. 1,7).

Свет! Кого оставит равнодушным этот чудный образ, внушенный Святым Духом авторам Библии?

Поистине, христианство — это религия света!

«Среди дня на дороге я увидел, государь, с неба свет, превосходящий солнечное сияние, осиявший меня и шедших со мною» (Д.Ап. 26,13).

Превосходящий солнечное сияние! Из этих слов понято, что Павел столкнулся счем-то неземным, невиданным и немыслимым. Он оказался в потоке чудесного света, не сравнимого со светом Солнца. С этого времени Павел вошел в новую действительность.

Поиск по сайту: