— Какого чёрта? Что значит «получено под давлением»? Он больной человек, который десять лет убивал друзей для своей мёртвой сестры. Какое ещё давление? — Она не отрицает, что у Дональда есть психические отклонения, даже наоборот, это основа её защиты. Якобы, мы внушили ему, что он совершил эти убийства. — И откуда у неё такая гениальная мысль? Она отвела взгляд и потёрла ладони. — Говори. Что ещё? — Она как-то вышла на Бантинга, — неохотно призналась Салли, избегая смотреть на Лестрейда. — И он поделился с ней, что во время допроса вы… превысили полномочия. Это и натолкнуло её на мысль. — Так это моя вина? — Нет. Не знаю. — Она вздохнула. — Хорошо, возможно, ваша горячность стала причиной. Но эта стерва явно не просто так взялась за дело. Если выиграет — прославится, не выиграет — спишет всё на несовершенство системы. — Это абсурд. Она с ума сошла. — О, поверьте мне, во всём мире нет второй такой расчётливой, холодной и умной твари, как Оливия Лером. Я даже больше скажу… Салли замерла с открытым ртом. Грегу не нужно было оборачиваться, чтобы понять, в чём дело. Он прекрасно слышал громыхание посуды и хлопок холодильника. Донаван просипела что-то невнятное. — О, можно подумать, Андерсон — образец разумного выбора! — И давно вы? Даже не знаю, что спросить. Давно вы гей или давно вы живёте с психом-старшим или… Столько вопросов, даже голова заболела. — Ты только не распространяйся. — Я вообще постараюсь забыть об этом как можно скорее. Она встала, вышла в коридор, вернулась, забрала сумочку, открыла рот, собираясь что-то сказать, ничего не сказала и ушла. — Посуда! — прокричал Майкрофт. Лестрейд с тоской посмотрел на входную дверь и закатал рукава.
***
То, что Шерлок выспался, стало понятно сразу: по клубам сизого дыма, который струился из щели под дверью.
Джон в респираторе невозмутимо читал газету, время от времени разгоняя ладонью дым. Шерлок сидел в кресле напротив, задумчиво положив подбородок на огнетушитель. — Так не считается. Ты отвлёк меня. Эксперимент не завершен. — Вот уж нет. Я не виноват, что телефон зазвонил. — Но это твоя чёртова громыхающая штука! — Но не я тебе звонил! Всё честно, Шерлок. Один опасный эксперимент — три недели никаких частей тела в холодильнике. — Три?! Я не соглашался на три! Ты представляешь, что можно сделать за три недели? Я потеряю столько… Лестрейд кашлянул. — … мы и так знаем, что вы здесь, инспектор. Дымовая завеса затрудняет видимость, но никак не слышимость, а то, как вы хлопнули дверью в прихожей и споткнулись на лестнице, не заметить было невозможно. — Одну секунду, Грег. Я же знал, что ты попытаешься улизнуть, так что… — С видом заправского фокусника Ватсон вытащил из кармана диктофон. — Как низко, Джон! Как недостойно! Инспектор, поддержите меня! — Э-э не-ет, я в это не полезу. Шерлок вскочил, взмахнув огнетушителем. Лестрейд едва успел отойти, чтобы не получить им по голове, и тайком показал Джону большой палец.
Огнетушитель с грохотом приземлился на стол, разбив чашку.
— Инспектор, сейчас самое время объяснить цель вашего визита. — Джон, ты не мог бы оставить нас наедине? Тот кивнул и вышел, на ходу стягивая респиратор с лица. Грег откашлялся, больше частью из-за дыма, конечно, а не потому что всеми силами желал оттянуть начало беседы. — Пока ты был в отъезде, мы вели одно очень сложное дело. — Похищение девочек? Чёрт, а я всё пропустил! Вам несказанно повезло, что убийца пришёл сам. Лестрейд бездумно кивнул несколько раз. — С последней жертвой нам помог Майкрофт. — Хотите дать ему за это орден? — Он неправильно определил место, где её держали. Сначала Шерлок замер прямо на середине движения, и уставился на Лестрейда, а потом по его лицу расползлась, будто клякса, улыбка человека, который очень долго сидел на берегу, ожидая, пока мимо проплывёт труп врага. — О-о-о, он, должно быть, просто раздавлен! — Прекрати. — Нет-нет-нет, это… да это настоящий подарок! Ради этого стоило мучиться от скуки много лет, ради этого стоило бросить курить! О-о-о, блаженство! — Шерлок. Ещё слово, и я тебя ударю. Холмс замолчал, но выражение злого триумфа не исчезло с его лица. Грег был почти готов признать, что разговор и горячий монолог Шерлока, произошедшие на его кухне несколько недель назад, ему пригрезились. Пока он размышлял, Шерлок прошёлся по комнате, запустив руку в волосы. Он пару раз выглянул в окно, постучал пальцем по черепу, выхватил и выкинул за спину несколько книг. — Он, должно быть, раздавлен, — совсем по-другому, задумчиво, произнёс он. — Такой удар по его самолюбию, по самой основе его мировоззрения. — Вот что я тебе скажу, — медленно проговорил Лестрейд, — твоему брату нужна помощь. Помощь человека, который хоть немного мыслит, как он, и это, очевидно, не я. Ты прав. Сейчас он уязвим, и у тебя есть два варианта. Первый: пойти и добить его, получить свою победу, торжествовать и упиваться отмщением. И второй: попробовать поговорить и получить шанс изменить что-то. Хотя бы попытаться перестать... — Только попробуйте это сказать. — …играть роли, из которых вы оба выросли. И которые тебе так осточертели. — Вы думаете, я шутил, когда говорил, что могу превратить вашу жизнь в ад? — низким голосом спросил Шерлок, чуть наклонив голову. — О нет, нисколько. Я не сомневаюсь, что получу своё с лихвой. Можешь злиться, можешь угрожать, можешь делать что хочешь, Шерлок, как обычно, это твоё право. Но хотя бы раз, хотя бы один чёртов раз, Шерлок, засунь в задницу свою гордость и попробуй поступить не как обиженный ребёнок, которым тебя считает Майкрофт, а как взрослый человек, которому не безразлична судьба близкого человека. Лестрейд смело встретил тяжёлый взгляд Шерлока и даже неосознанно вздёрнул подбородок. Холмс медленно перевёл взгляд на скрипку, застывший, напряжённый. Взвизгнул смычок, пальцы с силой зажали струны, едва не до крови.
Только за дверью Грег рвано выдохнул, как если бы всплывал с глубины океана. Миссис Хадсон предложила ему ромашкового чая. Лестрейд нервно спросил, есть ли у неё что-нибудь кроме цветочных отваров. Она на секунду задумалась и ответила, что в зависимости от того, насколько всё плохо, у неё есть имбирный чай или виски пятнадцатилетней выдержки. Он слабо, но тепло улыбнулся и сказал, что время для виски ещё не пришло.
***
Хьюз орал на него несколько минут с темпераментом, доставшимся от отца-итальянца и изощрённостью, унаследованной от матери-американки. Затем извинился, снова обвинил в полном непрофессионализме, ещё раз извинился и заставил подписать заявление на отпуск. Грег подписал, кивнул и вышел, так и не произнеся ни слова.
По дороге домой заехал в магазин и купил набор светящегося звёздного неба. К счастью, Эль уже выздоровела, точнее, дошла до той точки, когда ребёнок уже не может сидеть дома, поэтому можно было украсить потолок, пока она в школе.
Самым простым в поклейке оказалось найти и вытащить с чердака лестницу. Звёзды сначала не хотели отклеиваться от обёртки, потом склеивались друг с другом, прилипали к пальцам и от потолка отдирались только вместе со штукатуркой. А отдирать приходилось часто, потому что руки затекали и пальцы не гнулись. Грег был готов бросить задуманное ещё после кособокой луны, которая сморщилась так, что из полной превратилась в полумесяц, но не мог же он, в конце концов, признаться, что не сумел справиться с какой-то клейкой цветной бумагой! — Что ты делаешь? — Да вот ты знаешь, — он встряхнул руками, разгоняя кровь, и пригладил кончик звезды, — я уже и сам не уверен. Хотел сделать Эль сюрприз. Лестница опасно покачнулась, но Майкрофт успел подскочить и удержать её. — Лет в восемь или около того она увидела по телевизору один сериал. «Звёздный след» или что-то вроде, и форменным образом помешалась на нём. Почти полтора года я от неё только и слышал, как было бы здорово полететь в космос и смело ступать туда, куда не ступала нога человека. Или как-то так. Тогда же она впервые попросила звёзды на потолок, а на рождество я оббегал пол-Лондона, разыскивая… — Очередная планета не желала отдираться от полоски, и Лестрейд раздумывал, не плюнуть ли на неё, оставив солнечную систему без Юпитера. — Разыскивая что? — А? Да табличку, ту, что на двери. Тяжёлый был год. Майкрофт пренебрежительно хмыкнул. — Шерлок как-то раз посмотрел «Доктора Кто». Вот это был тяжелый год. — Все твои истории о Шерлоке всегда будут превосходить мои истории об Эль. Подай мне ту штуку. Он ходил в обычную школу? — Да. — И зачем? — Получал социальные навыки. — Ну да-а, конечно. А если серьёзно? — Я серьёзно. — Ваша мама настояла? Майкрофт скривился. — Есть вопросы, в которых она неумолима.
Дальше они работали молча, если не считать коротких просьб Грега и выразительного фырканья Майкрофта. Когда первый не выдержал и предложил поменяться, пришла его очередь снисходительно ухмыляться. Но так как у Майкрофта, в целом, выходило гораздо аккуратнее, он быстро прекратил. После того как вся упаковка был поклеена на потолок, Майкрофт ушел быстрее, чем Грег успел что-то сказать.
Элизабет отнеслась к сюрпризу со всем скептицизмом, который доступен девятилетним девочкам. — Не нравится? — Нравится, — она серьёзно кивнула, — только это для малышей. Но спасибо, пап, красиво вышло. Грег улыбнулся, стараясь не показать, как расстроен. — Как прошёл день? — Устала. Пойду, почитаю.
И Лестрейд остался один в коридоре.
***
«Едем. ДВ»
Сообщение в одно слово заставило Грега занервничать. К счастью, Майкрофт сидел в своей комнате, иначе бы он точно заподозрил что-то неладное.
На чердаке ещё оставались не разобранные книги, так что он занялся ими, стараясь не думать и не предугадывать, что произойдёт, когда приедет Шерлок. Ему то казалось, что это прекрасная идея, то он с ужасом представлял, что может натворить Шерлок и чем всё это может закончиться, и беспокоился о том, какой выбор сделал детектив. Он верил в него, в то, что он поступит правильно, но с этими Холмсами никогда нельзя знать наверняка.
От дверного звонка он вздрогнул и выронил книгу из рук.
— Доброе… Шерлок пронёсся мимо, взлетел на второй этаж и, оглядев четыре двери, уверенно шагнул к комнате Майкрофта. — Доброе утро, Грег. Лестрейд рассеянно пожал руку Джону, не отрывая взгляда от застывшего Шерлока. — Что нас ждёт? — Я почти уверен, что всё будет хорошо. Кажется, они оба задержали дыхание, когда Шерлок взялся за ручку. Мгновение ничего не происходило, потом он вошёл и закрыл за собой дверь. Щёлкнул замок. — Хорошо, что ты врач. Вдруг это пригодится. — Я не думаю, что… Джона прервал глухой удар. Грег рванулся вперёд, но Ватсон удержал его за руку. — Они друг друга не убьют, это я могу сказать точно. Но вы же не думали, что разговор будет простым? Лестрейд кивнул. Они, не сговариваясь, сели на нижнюю ступеньку лестницы, невольно прислушиваясь.
Довольно долго не раздавалось ни звука, затем кто-то грязно выругался и заорал, но невозможно было ни разобрать слова, ни понять, кто из братьев кричит. Потом снова стало тихо, резко послышался звон стекла, и снова наступила тишина. Грег очень надеялся, что они не разбили окно, и даже начал в голове прикидывать стоимость ремонта.
— Давно хочу спросить, Джон. Как ты убедил Шерлока остаться в больнице после того случая в бассейне? Многие бы душу продали за этот секрет. — Я его попросил. — Что? Джон довольно улыбнулся. — Я его попросил. Сказал: «Шерлок, пожалуйста, я беспокоюсь о твоём здоровье. Останься в больнице, пока не сможешь хотя бы самостоятельно ходить». Примерно так. — И он остался? — Как видите. — Да уж, всё гениальное. — А вам хоть раз приходило в голову просто попросить его? — Э… М-м. Нет. — Шерлока часто сравнивают с ребёнком, с подростком, и, поверьте мне, иногда он и есть маленький капризный засранец. Ему удобнее так, ему так нравится. Но на самом деле он же взрослый человек. Странный и непосредственный, но всё-таки.
Дверь распахнулась, Шерлок слетел по лестнице вниз, так что Джон и Грег едва успели убраться с его пути.
— Мы будем пить чай, — прозвучало как объявление войны. Ватсон и Лестрейд переглянулись.
Напряжение, наполнившее гостиную, можно было фасовать в брикеты и продавать кинокомпаниям для фильмов-ужасов. Братья Холмс сидели в креслах, и, не отрывая глаз друг от друга, слаженно пили чай. Остальные заняли диван и с интересом наблюдали за битвой взглядов, не решаясь шевелиться и тем более говорить.
Шерлок со звоном поставил чашку на столик. Майкрофт выгнул бровь. — Сам напросился. — Кишка тонка. Шерлок угрожающе улыбнулся. — Посмотрим. Он вскочил из кресла, через мгновение хлопнула входная дверь. Растерявшийся Ватсон неловко попрощался и бросился за ним.
Оставшись наедине с инспектором, Майкрофт разом обмяк в кресле, утомлённо прикрыв глаза. Лестрейд опасался его тревожить, только сейчас сообразив, как тот может отреагировать на то, что Грег рассказал Шерлоку.
Майкрофт перекатил голову по спинке кресла и посмотрел на Лестрейда. — Больше так не делай. Или предупреждай заранее. — Он тебе помог? — Отчасти, — после заминки, неохотно признался он. — Значит, я сделаю так ещё раз, если потребуется. У тебя ничего не сломано? — У меня — нет. А вот кое-какую мебель в комнату придётся заказать. — Заварю ещё чаю. Будешь? Грег встал, не задумываюсь, провёл по волосам Майкрофта и замер. Тот поднял на него напряжённый взгляд. Лестрейд понял, что не может отнять руку, не может перестать касаться Майкрофта. Одна и так же мысль пришла им в голову.
Грег про себя костерил неоправданно большое количество ступенек, расстёгивая пуговицы на рубашке и одновременно немного неловко и отчаянно целуя Майкрофта. После он будет удивлён, что они не оступились и не рухнули с лестницы и даже не вышибли дверь в спальню.
В комнате Холмс отстранил его и принялся быстро, но аккуратно избавляться от одежды, а Лестрейд наблюдал за ним, как завороженный.
Майкрофт обнажался перед ним, убирал очередную преграду, — спокойно и методично, — и теперь можно было губами и подушечками пальцев проследить линии тела и выяснить, что у Майкрофта есть шрам от аппендицита и ещё один, небольшой, на плече; что у того абсолютно нечувствительные соски, зато если лизнуть сгиб локтя, он весь напрягается и рвано выдыхает. Что если поцеловать его в живот, он фыркает, а если провести по бокам ладонью с широко расставленными пальцами, он издаёт забавный звук, похожий на смесь рыка и всхлипа, и хватает за руки, переворачивает и нависает, и теперь уже Грег напрягается, и рвано дышит, и фыркает, и выясняет кое-что новое, теперь о себе.
Например, что все те вещи, которые он хотел сделать, но считал глупыми в постели, на самом деле вовсе не глупые. И можно поцеловать Майкрофта в коленку, и пусть это что-то нездоровое — так заводиться от чужих коленей. Можно касаться языком каждой веснушки на груди и плечах, и пытаться сосчитать их, и потратить на это гораздо больше времени, чем разрешено Правилами Хорошего Тона в постели.
Можно толкнуть Майкрофта, и подмять под себя, и прижать его руки к кровати, спуститься поцелуями к паху и сойти с ума в тот момент, когда раздаётся протяжный, резко обрывающийся стон. И самому застонать, почувствовав требовательную ладонь в волосах, которая тянет и подталкивает. А потом, когда Майкрофт замирает на середине вдоха и дёргается, судорожно сжимая пальцы, и расслабленно выдыхает, можно приподняться, подтянуться на руках и мягко коснуться губами уголка рта и получить в ответ жадный поцелуй.
Можно заметить, что у Майкрофта мягкие руки, которые, впрочем, точно знают, где нужно сжать и надавать, а где провести легко-легко, едва касаясь, и Грег всхлипывает, и запрокидывает голову, и бессвязно шепчет то ли ругательства, то ли благодарности. Вскрикивает, чувствуя, как напряжение скручивается в солнечном сплетении, а потом выплёскивается, прошив всё тело судорогой.
Майкрофт почти лежал на нём, влажно дыша в шею, и Грег бездумно водил пальцами по его спине, стирая капли пота, и пытаясь восстановить дыхание. Он свесил руку с кровати, нащупал чью-то рубашку и протянул Майкрофту. Тот вытер руку, ничуть не заботясь, что рубашка оказалась его, и чуть подвинул голову, чтобы посмотреть на Лестрейда.
— Что? — Ничего. — Майкрофт приподнял уголки губ. Лестрейд потянулся и поцеловал его, просто так, потому что мог. Пригладил потемневшие от пота волосы на висках. Спустился ниже и языком коснулся шрама на плече. — Неудачное покушение, — ответил Майкрофт на невысказанный вопрос. — Одно из тех, что организовала Антея.
В комнате тепло, почти жарко, и еле слышно пахло табачным дымом: Грег курил прямо в спальне как-то раз, поленившись выходить на крыльцо. Майкрофт дышал очень тихо, но Лестрейд знал, что он не спит. Ещё он знал, что теперь точно не сможет представить свою картину мира без Майкрофта Холмса и старался не думать, что это означает. Здесь и сейчас ему спокойно и легко, будто нет никакого другого мира за пределами его комнаты, за пределами его кровати. Он глубоко вдыхает запах Майкрофта, кончиками пальцев запомнив неровность старого шрама, привыкая к весу чужого тела. — Когда мама умерла, — едва слышно прошептал он, — я ни о чём не думал. Повторял про себя «мама умерла», и — ничего. Потом — дела, завещание, организация похорон, прощания и всё остальное. Когда её гроб опускали в землю, я думал о том, как жмёт галстук, что я практически не могу в нём дышать. И потом все их выкинул и больше никогда не надевал. — Он тяжело сглотнул. — Я отвратительный сын. Я думаю, она умерла не тогда, а гораздо раньше. Я оплакал её ещё в день смерти отца, но всё равно… Я отвратительный сын.
Майкрофт прижался губами к его виску, и Грег зажмурился.
