Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Глава двадцать четвёртая



5:01

Рассвет не раз воспевали и описывали, рисовали и восхищались им. Не один автор потратил не один десяток, а то и сотню слов, чтобы рассказать о том, какой он прекрасный, ужасный, нежный, желанный, ненавистный, вдохновляющий, разный и одинаковый. Так что восход превратился в замусоленную картину, с пятнами кофе и разводами краски, которую каждый хватает руками и мнёт и восторженно хрипит.

Рассвет — это просто цифра, неважное утреннее время, которое Лестрейду было не с кем разделить.

07:42

Элизабет зашевелилась на кушетке, зевнула, потерев глаза и сладко вздохнув. Грег присел рядом, ласково провёл ладонью по спине.
— Просыпайся.
— Мы едем домой?
— Нет, к Джули.
Она села, чуть покачнувшись и не открывая глаз.
— Мне надо в школу.
— Прогуляешь сегодня.
У него до сих пор звенело в ушах от шипения мамы Джули и визгливого возмущения его безответственности. Она замолкла, только когда он объяснил, в чём дело, и посоветовал чаще смотреть новости.
Эль привалилась к его плечу.
— Я хочу остаться с тобой.
— Тебе будет скучно. И Джу тебя уже ждёт.
— Я почитаю что-нибудь, а с Джу увижусь в школе. Пожалуйста, можно я останусь с тобой?
— Нет, — твёрдо ответил он и встал. — Собирайся, за тобой скоро приедут.
Девочка не стала возражать. Молча встала, аккуратно сложила одеяло, съела холодные сэндвичи и запила их газировкой. Она молчала, пока к участку не подъехала машина, и Джу затараторила ей что-то, высунувшись в окно.
— Не скучай, — неловко пожелал Грег. Элизабет подняла на него злой взгляд.
— Вот так отдашь меня когда-нибудь, и я к тебе больше не вернусь!
И со всей силы хлопнула дверцей.

Лестрейд скурил пять или шесть сигарет, пока его не нашла Салли.
— Андерсон приехал.
— Передумал увольняться?
— Пожалуй, больше не буду называть его идиотом и просить заткнуться. Если он будет чаще использовать голову, прежде чем заговорить.
— Компромисс. Что по больницам?
— За последние несколько месяцев нам подходят двое. Поеду через полчаса, надо закончить с одним делом.
— Оставайся здесь, с Андерсоном. Я сам съезжу.
— Сколько вы спали?
— Не знаю, пару часов. Выпью кофе по дороге. Звони, как только…
— Я знаю. Не первый год работаю, вообще-то.
Она проводила его тревожным взглядом, зябко обхватив себя за плечи.

08:12

Мэдисон Хоггард только что закончила ночную смену, и когда Лестрейд остановил её у выхода и попросил пройти в комнату для персонала, она всем видом воплощала ненависть к человечеству.

— Вам знаком кто-нибудь на этих фотографиях?
— Я работаю в приёмном покое, — сказала она, не взглянув на изображения девочек. — Вы хотя бы примерно представляете, сколько людей я вижу?
— Для начала, попробуйте посмотреть на фотографии.
Она взяла в руки снимки и несколько минут рассеяно смотрела на них.
— Нет, я не знаю, кто это. Могу я пойти домой?
— Несколько вопросов. Или так, или я вернусь с ордером.
— Меня в чём-то подозревают?
— Будьте добры, ответьте на вопросы. Где вы были 20 апреля с двух до четырёх вечера?
— Здесь, у меня была смена. Можете спросить у старшего врача.
— 27 марта с девяти утра до шести вечера?
— У дочки был день рождения, мы весь день провели в развлекательном центре. У меня есть фотографии.
— 29 апреля, с десяти до трёх?
— Стояли у Букингемского дворца и махали флагами.
— Кто может это подтвердить?
— Принц Уильям!
— Не надо злиться. Чем быстрее вы ответите на мои вопросы, тем быстрее пойдёте домой. Итак, кто может подтвердить?
— Мой муж, дети и придурок из соседней палатки.
— У вас есть доступ к инсулину?
— А вы как думаете?
— У вас есть доступ к инсулину?
— Да! Да, у меня есть доступ к инсулину, как у любого врача и медсестры в приёмном покое.
— Где вы работали в девяносто втором году?
— Нигде, я была в декретном отпуске.
— Вы всегда жили в Лондоне?
— А вы что, из отдела по эмиграции?
— Вы всегда жили в Лондоне?
— Да! И я, и мои родители, и их родители, и родители их родителей, мы все жили в чёртовом Лондоне! Теперь я свободна?
— В ближайшие несколько недель не покидайте пределы города. От имени Скотланд-Ярда благодарю вас за сотрудничество.

9:44

Харви Дональда Грег отловил в раздевалке для персонала, за несколько минут до начала рабочего дня. Для педиатра у него было удивительно невыразительное лицо, будто резиновая маска. Сходства с восковой фигурой добавляла блестящая лысина и будто стеклянные глаза. Лестрейду даже показалось, что он не моргает. Пластырь на лбу смотрелся нелепо и чужеродно.

Фотографии Дональд рассматривал долго и придирчиво, разве что лупу не вытащил.
— Я знаю Лили, — наконец сказал он. — Недавно мы проводили медосмотр в их школе. Выездные часы. Остальные девочки мне не знакомы.
— Что вы делали после медосмотра?
— Поехал домой.
— Кто может это подтвердить?
— Боюсь, что никто. Я живу один.
— Соседи?
— Они очень замкнутые леди, которые не любят совать нос в чужие дела.
— Неужели в Англии есть такие? Кхм. 27 марта с девяти утра до шести вечера?
— Я был… в гостях. — Впервые с начала разговора на лице мистера Дональда мелькнуло какое-то выражение.
— Гости могут это подтвердить?
— Могут.
— Имя или адрес?
— Послушайте, инспектор. Мы с вами примерно ровесники, не так ли? И вы понимаете, как в нашем возрасте сложно найти кого-нибудь, с кем хотелось бы разделить вечер.
— Что вы пытаетесь сказать?
— Я надеюсь на конфиденциальность нашего разговора.
— Ведётся расследование. К сожалению, я не могу вам этого гарантировать.
— Тогда я буду уповать на ваше сочувствие. Раз в месяц я… навещаю одну даму.
— Бордель?
— Ах, если бы всё было так просто. Она замужем. И из благородной семьи. Её муж занимает высокий пост. Огласка может повредить не только мне или ей, вы понимаете?
— Понимаю и постараюсь сделать, что смогу, но мне нужно её имя.
— Брекенбери.
— Простите, Саманта Брекенбери? Жена коменданта Тауэра?
Харви шикнул и нервно огляделся.
— Я очень надеюсь на вашу тактичность, инспектор.
— Я, как уже сказал, постараюсь. Вернёмся к вопросам. Где вы были 29 апреля, с десяти до трёх?
— Стоял в толпе у Аббатства.
— Кто может это подтвердить?
— Я даже не знаю. Люди, которые были вокруг меня?
— У вас есть доступ к инсулину?
— Я выписываю его больным детям, но сам инсулин они покупают в аптеке.
— Где вы работали в девяносто втором году?
— Дайте-ка секунду. Я тогда жил в Суонси и работал в сельской больнице. Как же её название?.. Нет, простите, не помню.
— Хорошо, спасибо. Не покидайте пределы города в ближайшие несколько недель.
— Как прикажете. Скажите, я подозреваемый?
— Нет. Но город лучше не покидайте.

Донаван выслушала его, не перебивая.
— Что у вас?
— Пол подал неплохую идею. Возможно, убийца маскировал инсулин, тогда мы могли пропустить остальных жертв.
— Как хорошо начинает работать человек, стоит перестать его оскорблять. Как получишь результаты проверок, особенно внимательно проверь Дональда, скинь мне сообщением.
— Что будете делать вы?
— Проявлять максимальную тактичность в разговоре с миссис Брекенбери.

12:12

Дворецкий смотрел на Лестрейда так, будто решал, что хуже: позволить пройти и навлечь гнев хозяйки или попросить остаться в приёмной и рискнуть, что его кто-то заметит.
— Мадам Брекенбери занята. Прошу вас, подождите несколько минут.

13:09

— Я веду расследование, вы понимаете это? Я спасаю жизни!
— Мадам занята. Она примет вас, как только сможет.

13:24

— Можно мне хотя бы чашку кофе?
— Я попрошу Элеонору принести вам чаю.

13:56

Пришло сообщение от Донаван. Перечень имён и официальная причина смерти. Он мысленно прикинул список жертв. Всего их было двенадцать. До Анабель Эрнхольц, по одной в год, 27 марта, и разные города. Неудивительно, что никто ничего не заподозрил.

Двенадцать.

Двенадцать маленьких девочек.

«Ты ещё на меня злишься?».
«Злюсь».
«Я люблю тебя, мышонок».
«Всё равно злюсь».

14:00

— Ещё немного и, клянусь богом, я арестую вас за препятствие следствию.
— Мадам ждёт вас в музыкальном зале.

14:05

Саманта Брекенбери была красивой и статной женщиной, каждый жест которой показывал, насколько она выше его по социальной лестнице.
— Вы знакомы с мистером Харви Дональдом?
— О, Харви, старина Харви! Мы знакомы с ним вечность!
— Вы можете подтвердить, что 27 марта он был у вас, с девяти утра до шести вечера?
— Он заезжал ко мне недавно, но — столько дел, столько дел, всего не упомнишь!
— Вы постарайтесь.
— А в чём дело? У Харви неприятности?
— Нет, если вы сможете подтвердить, что он был у вас.
Саманта притворно устало вздохнула и позвала секретаря. Тот появился бесшумно, передал органайзер и испарился. Она нацепила очки и долго листала страницы.
— Да, он заезжал ко мне в половине десятого.
— И когда уехал?
— Примерно через час.
Лестрейд прочистил горло, оттягивая момент, и произнёс:
— Миссис Брекенбери, это неловкий и невежливый вопрос с моей стороны. Но в каких вы отношениях с мистером Дональдом?
Она нахмурилась.
— На что вы намекает?
— Мистер Дональд дал понять, что вы… крайне близки.
— Конечно, мы близки. Я знаю его ещё с тех пор, когда он был Стивенсоном, а не Дональдом.
— Прошу прощения?
— Он сменил имя после той трагичной истории.
— Какой истории?
— Он сирота, родители погибли в автокатастрофе. Их с сестрой отправили в приют, который поддерживала моя семья, и как-то раз бабушка взяла меня с собой на инспекцию. Он был таким галантным. Мы подружились, он стал часто у нас бывать. Мои родители помогли ему получить образование. Помню, нам было лет по семнадцать, он пригласил меня…
— Миссис Брекенбери, простите за грубость, но я на работе. Вы не могли бы перейти непосредственно к трагичной истории?
Она скривилась, но убрала ностальгическое выражение лица и продолжила более сухо:
— Потом у них с моим отцом вышла какая-то ссора, и Харви уехал в Глазго, поступил там в интернатуру. Он много учился и работал, чтобы содержать сестру, у неё был сахарный диабет. Однажды он задержался, подменяя кого-то вторую смену подряд. Мелисса решила сделать инъекцию самостоятельно и не рассчитала дозу, вколола слишком много. Харви был просто убит горем, я беспокоилась, что он покончит с жизнью, но он только переехал в Суонси и сменил фамилию. Он сложный человек, но великолепный врач. Не один ребёнок сейчас жив и здоров благодаря ему.
— Спасибо, миссис Брекенбери.
Лестрейд вскочил, едва не опрокинув столик, и почти выбежал из дома.
— Салли, перепроверь меня. Как звали первую жертву? Ту, что умерла в девяносто втором?
— Секунду. — Зашуршала бумага. — Мелисса Стивенсон.
— Срочно езжай в госпиталь королевы Шарлотты и привези в участок Харви Дональда, в девичестве Стивенсона, даже если придётся применить силу.

Глава двадцать пятая

15:29

Вместо Харви Дональда в наручниках, желательно подписывающего признание, в участке его встретил табор. Там были ветхие старушки, младенцы и все возможные возраста между ними. Они галдели, и шумели, и шумно хлюпали носами, и с визгом носились между столами, а одна женщина даже кормила грудью.
— Что за чёрт, Салли? Где Стивенсон-Дональд?
— Я отправила за ним людей. — Донаван подняла кружку выше и ловко отодвинула стул с дороги верещащей детской процессии. — Но по словам старшего врача, тот сказался больным почти сразу после вашего разговора, и в данный момент никому не известно, где он. Я уже подняла всех на ноги, его ищут. Познакомьтесь. — Она кивнула на невзрачную заплаканную женщину. — Это Мариям Штайнер. Её дочь, Тирза, пропала сегодня около часу дня. Она подходит по всем параметрам.
Лестрейд открыл рот, но не успел ничего сказать.
— Её описание уже передали журналистами. Патрульные обходят гостиницы и вообще все места, где можно снять комнату, а также доки и склады. Мы начали прозванивать всех, кто вёл подходящие нам дела, может, у них есть что-то о Дональде.
— А что здесь делает весь этот таб… Вся семья?
— Ждут новостей. — Салли пожала плечами.
— Вытолкать всех, мисс Штайнер — в мой кабинет. Продолжайте обзванивать детективов, я скоро к вам присоединюсь.

15:56

Мисс Штайнер плакала. Стоило ей отнять платок от лица, как слёзы лились водопадом, и за двадцать минут она не смогла выдать ничего более-менее связного.

17:10

Карта Лондона наполовину была заполнена флажками и кружками, которые отмечали уже проверенные места. На соседней доске выстроилась длинная вереница имён, номеров, дат, адресов и названий, ещё одна была увешана фотографиями. Голоса сотрудников и телефонные звонки слились в единый гул.

17:42

— Да, несколько лет назад у нас действительно погибла от инсулинового шока девочка, но убийцу — хм, обнаружили почти сразу же…
— То есть как?
— У её бабушки был диабет, старушка находилась почти в полном маразме и всё бормотала что-то о том, что теперь-то внученька всегда будет здорова. Её, конечно, признали невменяемой, но виновность ни у кого не вызывала сомнений… Бабка умерла ещё до судебного разбирательства…
— И вы радостно закрыли дело?! Вот так вот просто?

18:24

— При всём моём уважении, господин Лиштрад! Мы, конечно, провинция, но в Норфолкском полицейском управлении работают не полные идиоты! Следствие… ведётся.
— Лестрейд. Имя Харви Дональда вам что-либо говорит?
— Только в этом месяце мы задержали трёх Дональдов, пятерых Доннеров и восемь Макдональдов!..
— По отношению к делу о погибшей девочке, я имею в виду!
— Нет, инспектор, ни свидетелей, ни тем более подозреваемых с такой фамилией у нас не было.

19:00

После семичасовых новостей телефонные звонки стали раздаваться в три раза чаще, словно каждый житель Лондона считал своим долгом рассказать полиции «я не уверен, может, это и не важно, но вчера (позавчера, на прошлой неделе, месяц назад, как-то раз) я видел (слышал, заметил, узнал, понял), что...».

Лестрейд объявил перекур, когда Салли отчётливо зарычала в трубку во время разговора.

20:00

«Брокколи, папа! Брокколи!»
«Я возмещу тебе все убытки».

21:46

— Девочка наверняка уже мертва.
— Андерсон.
— Заткнуться?
— Будь добр.

22:48

— Я не верю, что говорю это, но… Псих?
— Он всё равно в Бангладеше.

23:17

Грег вяло жевал холодную пиццу, в сотый раз перечитывая отчёт о вскрытии. Или токсикоанализ, или опрос свидетелей, или профайл Стивенсона. Он уже едва различал буквы, время от времени они сливались в чёрные полосы, сползали с белых листов бумаги, обвивали запястья, струились по рукам и стягивали шею, сильнее, сильнее, сильнее…
— Лестрейд! Грег!
— Что?
Салли посмотрела на него скептически, но ничего не сказала по поводу покрасневших от недосыпа глаз и общего мятого вида. Андерсон дремал, уперевшись лбом в столешницу и не выпуская карандаша из рук.
— Его видели на Мэнсфилд-стрит. Хозяин говорит, он купил продукты. Я перебросила кое-кого в тот район, но это было часа четыре назад. Он может быть где угодно.
— Я пытаюсь прикинуть: каковы шансы, что Тирза жива? Мы не знаем, сколько времени прошло между исчезновением Милдред и её смертью, Лили он держал семь дней. Аннабель нашли в тот же день, когда она пропала. Сколько у нас времени?
— А что по остальным жертвам?
Лестрейд пошарил среди бумаг, заглянул в ящик, нахмурившись, посмотрел на исписанные доски. Салли вытащила блокнот из-под головы Андерсона. Тот даже не пошевелился.
— Так. Про самые первые нам почти ничего не удалось узнать. Остальные — опять-таки, по-разному. Где-то день, где-то несколько. Видимо, кого-то он похищал непосредственно перед жертвоприношением, а других брал тогда, когда это было удобно или легче всего, и выжидал до нужного дня.
— Жертвоприношением?
— А. Одна из теорий. Ты читала, что написали профайлеры?
— По диагонали.
— Они думают, что он убивает по религиозным соображениям. Видимо, потому что Милдред нашли на ступеньках церкви.
— А вы что думаете?
— Я всё вспоминаю наш разговор. У него, знаешь, на халате на груди была вышита мартышка, а в руках был разрисованный стетоскоп. Легко могу представить, как он воркует над одним из пациентов. Вид у него странный, но мало ли сдержанных людей, согласись? Нет в нём… Как бы сказать? Жестокости. Это видно, не могу объяснить, но тот толстяк Бантинг из театра больше походил на маньяка, чем Стивенсон. Не чувствуется в нём злости, грязи какой-то. Почему он делает то, что делает?
— Нам хоть и читали курс психологии серийных убийц, но я всё равно не имею ни малейшего понятия, ни малейшего. Что заставляет людей сходить с ума? Что там у них в голове щёлкает, что они десять лет, каждый год планируют убийство, как я планирую выходные?
— И почему он так ускорился? Я не думаю, что всё дело в том, что, как сказал Андерсон, аппетиты растут. Здесь что-то другое.
— Благодарим за сотрудничество! — Андерсон неожиданно выпрямился и сонно захлопал ресницами. — Мы его ещё не поймали?
— Нет. — Салли со вздохом поднялась и похлопала его по спине. — Пойдём, я угощу тебя кофе.
— Меня тошнит от кофе. Хочу Кровавую Мэри и отдых на Гавайях, и чтобы… — он продолжал что-то бурчать, пока тащился за Донаван, как на привязи.

01:34

— Может, нам самим отправиться в патруль? Хоть проветрились бы, погуляли по ночному Лондону. Всё лучше, чем сидеть здесь. Не трудись, Салли: Андерсон, заткнись.
— Пол, знаешь.
— Что?
— Я тебя люблю.
Лестрейд, который выслушивал доклад одного из патрулей, слабо улыбнулся и повернулся спиной к Донаван и Андерсону, который застыл с открытым ртом.
— Так вот, знаешь, прямо сильно люблю. Я тебе ребёнка рожу, обязательно. Двух. Мальчика и мальчика.
Андерсон захлопнул рот и проблеял:
— Я тоже.
— Родишь мне ребёнка?
— Люблю.

04:02

Прохладная вода ласкала пальцы, на несколько минут приносила иллюзию бодрости. Он плеснул её в лицо, подумал и сунул голову под кран. Быстро вытерся и распрямился. Лучше не рисковать: от кофе и правда подташнивало, стоило наклониться, а если сомкнуть глаза дольше, чем на долю секунды, можно было задремать, привалившись к зеркалу.

Он ещё раз умыл лицо и поднял взгляд. В зеркале за его спиной отражался Майкрофт, которого там не было минуту назад.

— Машина у входа.
— Изыди.
Майкрофт засунул руки в карманы.
— У меня комплекс бога и трудности с доверием.
— Не сейчас.
— Однако я пришел к выводу, что у тебя аналогичные проблемы.
— Серьёзно, Майкрофт, не сейчас. Мы всё это обсудим, но не сейчас.
Грег попытался его обойти, но тот неожиданно зло толкнул его к стене.
— Ты что, единственный детектив в Скотланд-Ярде? Или, может быть, никто не справится с этой работой, кроме тебя? Я терпел, когда ты позволил себе сеть за руль, после суток без сна, но то, что ты творишь сейчас, наводит меня на мысли, что у тебя либо деструктивные наклонности, либо ты считаешь себя… Бэтменом.
— У меня нет желания и сил с тобой спорить. Дай пройти.
— Эклстон.
— Кто бы сомневался, что ты не удержишься и сунешь свой нос, куда не просят.
— Мне бы не пришлось, если бы ты сам объяснил. Я бы не стал приглашать Элизабет, если бы знал.
— Знал что?
— Что этот день значит для тебя.
— А ты и сейчас не знаешь. Тебя мало интересуют другие люди, не надо изображать передо мной сердобольную наседку. Ты мог бы спросить, но вместо этого ты гнул свою линию, добиваясь желаемого.
— А ты мог бы рассказать, но тебе даже не пришло в голову.
— Это бессмысленный разговор.
— Ты не умеешь полагаться на других людей и делиться проблемами. Ты просто не позволяешь людям узнать о них и попробовать тебе помочь.
— И это мне говоришь ты?
— Даже я, особенно я, понимаю, что каждому нужно иметь возможность выговориться. Но ты так боишься подпустить к себе хоть кого-нибудь! Сколько у тебя друзей? Есть ли у тебя хоть кто-нибудь, кроме Элизабет?
Лестрейд оттолкнул его, но Майкрофт перехватил руку и попытался заломить её за спину. Грег, двигаясь на инстинктах, наклонился, разгибая локоть и разворачиваясь, уходя из захвата, и едва успел остановить кулак, занесённый для контратаки. Он обошел застывшего Майкрофта и почти достиг двери, когда тот встал на его пути.
— Твои люди вполне справятся без тебя. Это называется делегировать полномочия.
— Слушай, зачем тебе всё это? Какое тебе дело, сколько я спал и есть ли у меня друзья? Нет, я всё понимаю, я, очевидно, очень ценный кадр и личный ресурс, но не обязательно так напрягаться, чтобы вернуться в мой дом и, если тебе так хочется, переспать со мной. Расслабься, мы же взрослые люди, я всё прекрасно…
— Ты идиот! Я не хочу переспать с тобой, и мне не нужен твой дом! Я не могу спокойно смотреть, как ты издеваешься над собой, не могу спокойно сидеть в своём кабинете, зная, что ты вторые сутки держишься на одной растворимой бурде и загоняешь себя до изнеможения, потому что, чёрт тебя подери, ты важен для меня! Просто потому что ты чёртов Грегори Лестрейд, который не задаёт вопросы, не умеет готовить и полагаться на других людей, и в самых ответственных вопросах руководствуется глупыми причинами! Дьявол тебя раздери, проклятый идиот! Просто заткнись и сядь в эту чёртову машину!
Майкрофт рвано дышал сквозь стиснутые зубы. Грег медленно выдохнул и ткнулся лбом в его плечо, почувствовав, как сильно, заполошно бьётся его сердце, и беспомощно уцепился за карман пиджака.
— Помоги мне.
— Машина ждёт у входа.
— Нет. Помоги мне найти девочку, помоги найти Тирзу.
— Тогда ты отправишься домой?
— Хоть в рабство продамся, только сначала — помоги мне найти её живой.
— Хорошо, — процедил он.
Лестрейд поднял голову. Майкрофт выглядел злым и потерянным одновременно.
— Что ты на меня уставился?
— Раз уж я всё равно идиот с глупыми причинами и всё остальное, то могу признаться: я, кажется, люблю, когда ты кричишь. Сразу на человека похож. И даже эти красные пятна на шее я нахожу дико сексуальными.
— Замолчи, бога ради, пока я не свернул тебе шею.

04:33

— Сэр, патрульные с Риджент-стрит…
— Тихо!
Донаван моргнула и от неожиданности едва не выронила папку. Лестрейд приложил палец к губам и выскользнул из кабинета, оставив Майкрофта, склонившегося над бумагами.
— Дайте угадаю. Это был старший брат нашего психа?
— Как ты?..
— Утончённые манеры и фамильный взгляд василиска. Для отца слишком молод, может быть, дядя, но от мысли, что этих Холмсов больше, чем двое, мне становится дурно. Что он здесь делает?
— Помогает с расследованием. Что там с патрульными?
— Ничего, сэр. Глухо и у нас заканчиваются версии, часа через два придётся…
— Пруд Малгрейв. – Дверь распахнулась, ударившись о стену.
— И как вы это поняли? – с вызовом спросила Салли.
Лестрейд не слушал, раздавая приказы. Сердце билось где-то в горле. Нет, конечно, он не сомневался в выводах Майкрофта, но слишком неожиданной оказалась надежда.
— …таким образом, я делаю вывод, что девочку держат в лодочном сарае на пруду Малгрейв, о чём бы вы тоже догадались, если бы чаще пользовались головой по прямому назначению, а только чтобы краситься. Грег, машина.
— Не раньше, чем я увижу девочку. Салли, позвони Штайнер, пусть приедет. Одна, без табора.

04:44
04:45
04:46

Минуты тянулись бесконечно. Грег сверлил взглядом часы на телефоне, будто от этого время может пойти быстрее или телефон — зазвонить. Он порывался поехать сам, но встретил решительный отпор, кто бы мог подумать, со стороны Донаван.

Майкрофт откинулся в кресле и смотрел в окно, на разгорающийся рассвет.

— Когда я сказал, что мне не нужен…
— Я так и понял. Возвращайся, только с Эль сам разговаривай. Я второй раз этого не переживу.
— Кстати о детях. Я поговорил с Шерлоком.
— Учитывая, что тот всё равно улетел в Бангладеш, разговор вышел не таким, как ты его планировал.
Майкрофт утомлённо вздохнул.
— С Шерлоком сложно разговаривать.
— С тобой, можно подумать, просто.
— Зачем я тебе нужен?
— Ты всё ещё думаешь об этом?
— Конечно. Я не люблю…
— Я помню, «не понимать».
— Так помоги же мне.
— Да ни зачем ты мне не нужен.
— Как романтично, — кисло передразнил Холмс. Грег пожал плечами.
— Просто — нужен. Ни за чем, просто так, потому что нужен. Отстань.
Майкрофт поднялся и, перегнувшись через стол, поцеловал. Грег на мгновение прикрыл глаза, отвечая, потом оттолкнул его.
— Не отвлекай. Телефон…

В этот момент.

Телефон зазвонил.

И на пороге появился Харви Дональд.

Глава двадцать шестая

Ключи выскользнули из негнущихся пальцев. Лестрейд наклонился за ними, покачнулся и, от греха подальше, сел, привалившись спиной к нагретой солнцем двери своего дома. Мимо проехал мальчишка на велосипеде, удивлённо посмотрев на седого мужчину в мятой одежде.

Грег закрыл глаза.

Дональд выглядел точно так же, как утром, что и не удивительно. Не рога же у него должны появиться? Он смотрел прямо на Лестрейда своим кукольным, немигающим взглядом. Потом его повалили на пол. Грег будто стряхнул наваждение. Словно сквозь вату, он слушал отчёт сержанта.

— Что вы сказали?
— Здесь никого нет, сэр. Пустое помещение.
— Что?
— Никого нет! Вы уверены, что это правильный адрес?
— Да. Да. Ясно. Возвращайтесь.

Майкрофт ухватил его за руку, когда он проходил мимо кресла, и посмотрел странным взглядом. Но Лестрейд видел только Дональда.
— Вы не справились, мистер Холмс, — деревянным голосом сказал он, и ладонь Майкрофта соскользнула с его локтя.

Харви улыбнулся.

— Я хотел бы поговорить с вами, инспектор.
— Где Тирза?
— Церковь святого Мартина. Чудный вид там на рассвете.
Он провёл его в комнату для допросов. Майкрофта в его кабинете уже не было, но он не обратил внимания.

Дональд сел, положив на стол закованные руки, Грег расположился напротив. Они замолчали.

— Вы ничего не спросите?
— Спрошу.

Харви потёр ладони друг о друга. Негромко звякнули наручники.

— Вы верите в бога, инспектор?
— Нет.
— А я верю.
— И что вас ждёт после смерти?
— Ад, конечно. Все содомиты попадают в ад.
— Только поэтому?
— Вы можете предложить ещё что-то?
— Как насчёт «не убий»?
— А я убивал? — Дональд искренне удивился, подняв брови, отчего по залысинам пошли забавные морщинки.
— Тирза, Милдред, Лили, Аннабель, Мэдисон, Ханна, София, Лора, Виктория, Меган, Кейтлин, Марджери, — двенадцать имён и фотографий, которые он не скоро забудет, — и Мелисса, полагаю.
— Мелисса! Да, Мелисса! Моя бедная Мелисса. Но меня можно понять. Я так много работал, часами и часами, быть ординатором тяжело. Я не мог много времени уделять моей дорогой Мелиссе. Я так уставал, когда приходил домой. Это трагическая ошибка, моя трагическая ошибка. Я никогда не смогу простить её себе.
— Однако полиции вы сказали, что это ваша сестра ошиблась с дозировкой.
— Конечно! Мне нельзя было в тюрьму, я должен был позаботиться о ней.
— Каким же образом?
— У вас очаровательная дочка, инспектор.
У Грега дёрнулась щека. Из комнаты словно разом пропал весь воздух, голова на секунду закружилась.
— У меня эйдетическая память. Ваша жена приводила её как-то раз на осмотр, растяжение запястья, чудная девочка. Она была бы хорошей подругой для Мелиссы, но не подошла, к сожалению.
— Что вы хотите сказать? — едва выговорил он.
— Вы же отец, вы должны знать, что нужно детям больше всего. Друзья, конечно. У нас было мало друзей, когда мы жили в приюте, и после. Мелисса была такой слабой девочкой, никто не хотел с ней играть. Я должен был помочь ей! Это мой долг как её брата.
— Вы… Вы убивали этих девочек, чтобы у Мелиссы были друзья? На небе?
— Я знал, что вы поймёте. — Харви искренне улыбнулся и похлопал Грега по руке. — Вы понимаете, как тяжело растить ребёнка, и на что только не пойдёшь, чтобы сделать его счастливым.
— Почему только раз в год? Почему не чаще?
— Очень тяжело найти общий язык с родителями, знаете. Я думаю, что это всё нравы современности, люди не так доверяют друг другу. К тому же, Мелисса приходила только раз в год. Она у меня стеснительная. А одних их я опасался отправлять.
— Больше не опасаетесь?
Харви удручённо вздохнул.
— Вынужденная мера. — Он тронул пластырь на лбу. — Злокачественная опухоль. Неоперабельна. У меня оставалось мало времени. Но я сделал всё, чтобы девочки нашли дорогу!
— Поэтому оставляли их на пороге церквей?
— Мелисса говорит, они уже подружились. Тирза ей нравится, хотя я выбирал её впопыхах.
— Она прямо сейчас вам это говорит?
— Нет, что вы! Я же не сумасшедший. Мелиссы здесь нет.
— Зачем вы пришли? У вас ещё есть время, могли бы успеть выбрать много друзей.
— Не хотел мешать работе Скотланд-Ярда. Как только узнал, что вы меня ищете, сразу пришёл.
— Благодарю за сотрудничество, — прошептал Грег и поднялся, переждал приступ слабости и вышел.

Сразу за дверью Салли подхватила его за локоть и помогла дойти до кабинета.
— Меня сейчас вырвет.
Донаван пододвинула кадку с фикусом и придерживала её, пока Грега выворачивало кофе.
— Как чёртов молокос, — просипел он, вытирая губы дрожащими пальцами. — Только тогда была карликовая пальма, а не фикус.
— Что он вам наговорил?
— О, мистер Дональд очень приятный собеседник.
— Он рассказал, почему сделал всё это?
— Сорок два.
— Что?
— Бесполезный ответ. Он рассказал, но всё, что мы можем сделать — это называть его сумасшедшим. Он видел Эль, говорит, Джоан приводила её на приём. Я представил… И вот. Фикус.
— А я всё ждала.
— Чего?
— Когда вы представите. Ещё когда Олдридж приходил. Ты на него смотрел, будто видел свой ночной кошмар. — Она протянул бумажный платок.
— Салли, ты верующая?
— А ты как думаешь?
Грег слабо усмехнулся.
— И я нет. Только вот… Живёшь, думаешь, что со всем можешь справиться, что бы ни случилось. Даже не думаешь — знаешь. Что всё в твоих руках, а потом больной, который десять лет убивал детей, приходит в участок с повинной, и ты ничего не можешь. Если бы он был чуть менее больным, мы никогда бы его не нашли. Или нашли, но спустя много времени, и он успел бы убить ещё бог знает скольких. И сразу хочется, чтобы бог был, чтобы всё это не было так бессмысленно, так… бездарно! Понимаешь? Мы с тобой — сорок два, бесполезные люди. Мы ничего не смогли сделать.
— Иногда. А иногда нет. Иногда мы действительно ничего не можем, потому что мы обычные люди. Не супергерои. Мы ошибаемся.
Лестрейд захохотал, громко, откинувшись на диван, и с этим немного истеричным смехом его понемногу покидало напряжение.
— Вы что тут делаете? — подозрительно спросил Андерсон, заглядывая в кабинет.
— Трахаемся, не видно?
Андерсон скривился.
— Там Штайнер хочет поговорить. Кажется, она готова упасть вам в ноги и начать их целовать.
— Она умом тронулась?
— Нет, Салли, просто люди иногда бывают счастливы.
— Счастливы?
— Ну да, Тирзу отвезли в больницу. Она в тяжелом состоянии, но парамедики сказали, что стабильном.
— Что? Пол, ты что несёшь?
— Тирза. Тирза Штайнер. Последняя жертва нашего Сластёны. У неё диабет, оказывается. Так что инсулин её не убил. Давайте, выходите, или все благодарности достанутся мне.
— Забирай. — Грег махнул рукой. Когда Андерсон скрылся, он обернулся к Салли. — И вот после такого, тоже иногда хочется верить в бога.

***

Лестрейд открыл глаза, дверь за спиной дрогнула и открылась, и он упал навзничь. Майкрофт посмотрел на него пустым взглядом, отошёл и сел на лестницу. Грег поднялся, поправил ботинки Эль, и сел рядом.

— Я не справился, — прошелестел Майкрофт.
— Я погорячился, прости.
— Нет. Ты прав. Я не справился. Я ошибся. Как я мог ошибиться?
— Майкрофт…
— Как? Какой-то сумасшедший меня обманул. Какой-то больной с расстройством личности, обманул меня. Заставил допустить ошибку. Или нет? Или он ни при чём? Может, всё дело в том, что я торопился? Но мне часто приходилось решать вопросы в экстренных ситуациях, и я не ошибался. Но мог. Мог ошибиться. Ты был прав.
— Майкрофт, посмотри на меня.
— Ты был прав. Я мог ошибиться. Элизабет могла погибнуть. Мои ошбки могли стать причиной гражданских переворотов, смещением министров, раскола в парламенте. Тысячи ужасных последствий. Я ошибся. Грег, я ошибся.
— Майкрофт! — Грег развернул его, заставляя посмотреть в глаза, и замер. И что говорить? Ну-ну, ничего, с каждым бывает? — Тирза жива.
— Я знаю. Какое это имеет значение? Я ошибся! — Его глаза блестели, как в лихорадке, рот болезненно кривился.
— Падать больно, правда? — прошептал Грег.
Майкрофт положил голову ему плечо, уткнулся носом в шею.
— Что мне делать? — потерянно спросил он.
— Что-нибудь придумаем. — Лестрейд коснулся губами его лба, обнимая и притягивая ближе. — Мы что-нибудь придумаем.

Конец третьей части

 

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.