Помощничек
Главная | Обратная связь


Археология
Архитектура
Астрономия
Аудит
Биология
Ботаника
Бухгалтерский учёт
Войное дело
Генетика
География
Геология
Дизайн
Искусство
История
Кино
Кулинария
Культура
Литература
Математика
Медицина
Металлургия
Мифология
Музыка
Психология
Религия
Спорт
Строительство
Техника
Транспорт
Туризм
Усадьба
Физика
Фотография
Химия
Экология
Электричество
Электроника
Энергетика

Работа с родителями после интервенции



Наиболее сложной частью работы со случаем насилия является работа с родителями. Без нее помощь ребенку может оказаться неэффективной или даже пойти во вред ему. Родители, приходя на прием к специалисту, ведут себя настороженно и подозрительно. Они часто бывают разгневаны вмешательством в их семейную жизнь. Однако и у специалиста жестокость родителей по отношению к ребенку может вызывать негативные чувства, что нередко приводит к проявлению обвиняющее - осуждающей позиции специалиста. Но для того, чтобы работа была успешной, важно, чтобы родители видели в специалисте человека, который помогает семье, а не отбирает ребенка и карает за неправильное обращение. Поэтому ему надо прикладывать особые усилия для того, чтобы работать со своими чувствами и сформировать контакт с родителями. В некоторых ситуациях установление контакта с родителями не играет важной роли. Это касается тех исключительных случаев, когда жестокость проявляется по отношению к ребенку немотивированно, патологически жестоко, граничит со «зверством», а в семье отсутствуют ресурсы для изменений и защиты ребенка (например, все члены семьи пьют, и нет родственников, способных взять на себя заботу о ребенке и т.д.) 3-летний ребенок был госпитализирован с отчетливыми ожогами предплечий, синяками, следами удушения. При расследовании случая выяснилось, что мать привязывала ребенка к батарее, подолгу оставляла девочку в темной ванной одну. 7-летняя девочка была приведена в кризисную службу в связи с тем, что мать периодически избивала ее, не кормила, оставляла без присмотра, девочка была свидетелем сексуальных отношений матери с различными мужчинами.. Большое значение для работы с этим случаем имело то обстоятельство, что о ребенке никто не заботился. Девочка была направлена в приют, мать неоднократно приглашалась в службу, однако она ни разу не позвонила в трезвом состоянии, и ни разу не пришла. Девочка была помещена в детский дом. В большинстве же случаев изъятия ребенка для максимально благоприятного решения его дальнейшей судьбы взаимодействие с родителями необходимо. Прежде всего, это позволяет специалисту полностью уяснить для себя семейную ситуацию, понять подлинные причины, вызвавшие жестокость по отношению к ребенку, найти возможность с ними работать. Необходимо оценить как высказываемый, так и не предъявляемый запрос родителей о помощи, а также возможность позитивных изменений в их отношениях с ребенком. Судьбу ребенка нельзя решать на основании формальных справок о положении дел в семье из милиции, сведений из органов опеки, из школы, от соседей и т.п.: зачастую зафиксированные в справках сведения собираются поверхностно и отражают только сложившееся отношение посторонних людей к таким родителям. Контролирующие органы не обладают информацией о взаимоотношениях и распределении ролей внутри семьи, об эмоциональных отношениях, которые связывают детей и родителей в семье. Кроме того, при работе со случаями насилия нужно все время иметь в виду, что в настоящее время в российской практике существует очень мало позитивных вариантов жизнеустройства ребенка вне родительской семьи, а значит, специалист, принимая какие-либо решения, должен думать о будущем жизнеустройстве ребенка. В приют поступила девочка 13 лет. Она была направлена из школы, в связи с тем, что не хочет возвращаться домой, говорит, что родители ее избивают. Выяснилось, что девочка с 8 месяцев до 11 лет воспитывалась сначала в доме ребенка, затем - в детском доме. Мать никогда ее не навещала. В 11 лет девочку забрали из детского дома - мать к этому времени вышла замуж, у нее появилась квартира, разрешились материальные проблемы. Со слов девочки, сразу же в семье возникли конфликты, рассказывая о которых, девочка в беседе с психологом обвиняла себя в том, что не вовремя приходила домой, мало помогала родителям. Наказывали ее физически, по описаниям девочки – жестоко, однако явные следы отсутствовали. Тем не менее, создавалось отчетливое впечатление, что девочка чувствует себя отторгаемой, «неудачной», обижена на грубые эпитеты со стороны родителей (отчим называет «идиоткой»). Родители навестили девочку в приюте, отрицали избиения, рассказывали сотрудникам о том, как она плохо ведет себя, «постоянно врет». Однако через некоторое время, выяснив, что материалы о насилии были направлены в милицию, категорически отказались продолжать взаимодействие с сотрудниками приюта, и после этого ни разу не навестили ребенка. Девочка через некоторое время стала скучать по родителям и дому, обвинять себя в том, что «плохо училась», мечтать о том, что вырастет, выучится и придет к родителям мириться. В период оказания помощи было очевидно, что наибольшая вероятность ее дальнейшего жизнеустройства - направление обратно в детский дом. Неудачный первый контакт специалистов с родителями (разговор шел сразу с обоими родителями и в присутствии нескольких сотрудников приюта; беседа ограничивалась темой «били - не били», выяснением, за что и как наказывали) и опрос в милиции привели к тому, что взаимодействие полностью прекратилось. Вместе с тем, в этой истории много неясного, начиная с того, как девочка оказалась в детском доме, и, заканчивая – что за трудности возникли у этой семьи: трудности адаптации к ребенку, по отношению к которому есть завышенные ожидания, или мы имеем дело с «родителями-монстрами», которым нельзя доверять ребенка.
Когда контакт с родителями складывается, мы часто узнаем, что они воспитывались в детском доме или сами жестоко наказывались родителями, а также, что в семье существуют напряженные эмоциональные отношения. Часто для того, чтобы специалист смог получить наиболее полное представление о ситуации, должно пройти какое-то время. За это время в процессе взаимодействия с родителями выявляются такие аспекты, которые на начальном этапе работы и без помощи участников ситуации специалист обнаружить не может. Первые выводы часто бывают искаженными, отражая лишь отдельные стороны ситуации. 7-летнюю девочку привела в кризисную службу мать одноклассницы в связи с тем, что, получив двойку, девочка боится возвращаться домой. При беседе со специалистом девочка рассказала, что живет вдвоем с матерью, которая часто наказывает ее ремнем, ставит в угол на всю ночь. Один раз девочка всю ночь провела в подъезде. Мать одноклассницы подтвердила, что ребенок часто боится возвращаться домой, приходит в школу с синяками. При оценке ситуации мы решили, что наказания носят чрезмерно опасный характер – семилетняя девочка, предоставленная сама себе ночью в большом городе, рискует жизнью и здоровьем. Девочка была эвакуирована в приют. Мать была поставлена об этом в известность и вызвана в кризисную службу. В разговоре со специалистом мать не скрывала того, что наказывает ребенка, объясняла это тем, что у девочки «плохой характер», что «она похожа на отца». Давала крайне грубые и негативные оценки поведению девочки, рассказала, что давно разошлась с отцом, который материально не помогает ей и не участвует в воспитании дочери. Женщина выглядела измученной, обозленной. Была оскорблена помещением девочки в приют и обижена на дочь: говорила, что «если она на меня жалуется, пускай идет в детский дом», с подозрением отнеслась к психологу. Работа была направлена на уточнение ситуации, формирование контакта с матерью и преодоление недоверия к специалистам. В течение некоторого времени мать только звонила в кризисную службу, интересовалась, как дела у девочки и вешала трубку. Потом пришла на прием. Женщина выглядела отдохнувшей, говорила о том, что скучает без девочки, хотела бы вернуть ее домой. Стала более откровенной, охотно обсуждала свои жизненные трудности, рассказала о своем детском опыте. В разговоре с психологом выяснилось, что ее мать тоже ее наказывала (поэтому в детстве думала, что своих детей наказывать не будет). За время пребывания девочки в приюте мать нашла работу, стала больше общаться с окружающими. Мы поддерживали отношения с приютом и знали, что девочка скучает по матери, просится домой. С матерью были оговорены условия возвращения ребенка домой. Также с учительницей девочки была достигнута договоренность о том, что в случае появления признаков насилия она должна сообщить об этом специалистам кризисной службы. Мать продолжала ходить в Службу на терапию, сначала с дочерью, потом одна в течение полугода. Основными причинами нарастания жестокости по отношению к ребенку и несоответствующих требований, предъявляемых девочке в данном случае, явилось то, что мать не справлялась с решением материальных и бытовых проблем, чувствовала себя несостоятельной и одинокой, а кроме того, имела собственный негативный детский опыт.

 




Поиск по сайту:

©2015-2020 studopedya.ru Все права принадлежат авторам размещенных материалов.