Год. Первые весенние сутки

Центральный Идэнион. Академия Амали.

Меня зовут Ан-Джей, мне восемнадцать лет, я считаю себя красавчиком, но остальной мир, что вертится вокруг меня, похоже, так не думает. Хотя, мои друзья считают меня нормальным парнем, пусть и немного сумасшедшим – моя же родня просто уверена, что я сумасшедший. Ну а как иначе? Сами посудите, может ли один из наследников престола поступить в академию ратного и магического дела, на факультет ассасинов. Нет бы, пойти по стопам отца и окончить факультет военного и тактического дела, или как мой старший брат Сойфер выучиться на боевого мага, которые сейчас представляют верхушку знати всего Идэниона. Нет, я же уперся рогами в землю и выбрал себе профессию, называемую в простонародье, убийцы. Меня конечно долго и упорно упрашивали отказаться от своего выбора, но, когда я ответил, что все решено и вдобавок зачем-то обрился наголо, отец хлопнул себя ладонью по лицу, и устало покачал головой, а матушка даже картинно упала в обморок. Но так как падала она очень медленно, её успели подхватить, не дав брякнуться о мраморный пол.

Ну а, что они хотели от меня – я отличался от старшего брата Сойфера, который был не по годам умный, серьезный и сильный. Он являлся не только непоколебимой гордостью отца и матери, но и вечным примером мне. Не знаю, почему я выбрал именно эту, отнюдь не королевскую, специальность, скорее всего назло своим близким, потому, что мне надоели постоянные укоры и сравнения: – Ан-Джей, посмотри на своего брата, разве нельзя быть таким же, как он, Ан-Джей прекращай напиваться, переодеваться в простолюдина и драться на улицах и кабаках, Ан-Джей нельзя заявляться на королевский бал, пьяным, с разбитым лицом и очередной уличной шлюхой под ручку. Ну и так далее и тому подобное.

Да я балованный, да люблю погулять, просто обожаю, женское внимание и все то, что у них там спрятано под пышными юбками и тугими корсетами. И совершенно ничего не могу с этим поделать. Ну а что мама с папой хотели, потакать всем моим желаниям и баловать меня практически до совершеннолетия, а потом заявлять, что принц не должен капризничать и позорить свою семью? Сами виноваты. Вот таким я воспитался, получите и распишитесь.

Но у меня были и хорошие стороны: щедрость, прямота и честность. Но эти мои качества почему-то родственников не особо вдохновляли. Им почему-то больше нравилось, властвовать, шпионить за поданными, быть в центре интриг и плести их самим. А так как из-за этих врагов больше чем друзей, родители мне строго настрого запретили покидать дворец и шляться по улицам, мол, там мне что-то может угрожать. Но мое мнение было другим, взять хотя бы эти королевские балы и приемы, да я обоссаться там от страха готов. Вокруг столько продажных лиц, сколько льстивых голосов, столько убийц сокрытых под масками улыбок и готовых всадить тебе нож в спину. Во дворце не знаешь кто тебе друг, а кто враг. На улице с этим проще. Если на улице кому-то не нравится твоя физиономия, никто не будет годами доказывать тебе свою верность или лебезить перед тобой, чтобы потом расквитаться. Там просто тебе её набьют.

На улице все гораздо проще, а значит безопасней.

Сейчас дышу более спокойно и могу пойти в туалет по-маленькому, а после встряхнуть своего, со слов женщин, не маленького дружка, более двух раз, а на следующий день не буду ходить слухи, что принц по ночам занимается самоудовлетворением. А все потому, что уже как полторы недели живу вне набитого шпионами дворца. Я вообще не понимаю, как можно жить там, где все друг за другом следят и продают при первой возможности.

А тут, в академии магии и ратного дела, выстроенной еще в каких-то там лохматых годах, каких не помню, да и кем тоже мало интересовался, было спокойно. Да и само место, где она была воздвигнута, вне всяких похвал. Центральный корпус академии был построен на западном берегу самого большого, красивого, а главное самого загадочного озера на свете. Вдобавок с романтическим названием - Амали.

О моем появлении в академии не знал никто, точнее о том, что я являюсь членом королевской семьи. Также никто не догадывался, что конспирации ради, мое имя Ан и фамилия Джей вписанные в документы, это всего лишь сокращение от моего настоящего имени - Аниен Джейрел[1]. Но если признаться, то так мне даже больше было по душе, да и произносилось проще, на улице не любят древних, напыщенных имен. Да и, кстати, мне оно не очень нравилось, уж слишком казалось женственным.

В первый же день, я отличился. Вступил в драку с пятикурсниками, которые избивали паренька по имени Зелл. Так в принципе я и нашел первого друга в академии. А вот с моим наставником и учителем у нас как-то сразу не задалось. Он почему-то мне с самого начала не понравился - старикашка, худой такой, что, наверное, за ветром ходит. Чему вообще может научить старый пень? Он и так еле передвигается.

На второй учебный день я отказался вставать с первых мер утреннего времени[2], привык где-то шляться до рассвета, а потом спать до обеда и поэтому такой ранний подъем для меня был сродни концу света. Я откровенно послал учителя в область мужских гениталий, перевернулся на другой бок и усердно захрапел. Мне хотелось старательно выспаться, ведь сегодня был мой день рождения, а это означало, что сегодня я буду гулять и куролесить всю ночь в Каменке – ближайшем от академии городке, в компании нескончаемого алкоголя и роя местных прелестниц. А потом обязательно набью кому-нибудь морду и вернусь в свое общежитие пьяным, счастливым и переполненным положительными эмоциями.

Но все оказалось слегка иначе. Лен бесцеремонно стащил меня с кровати за ногу и палкой погнал на тренировки. Меня это конечно взбесило, и я заявил, мол, если он не прекратит лупить меня своей тросточкой, то засуну её ему в причинное место.

Тот стукнул меня по темечку еще раз.

Конечно, не в моих правилах бить ископаемых стариканов, но встав в стойку, я уведомил дедулю, что являюсь уличным бойцом и если он не прекратит свое хамское отношение к моей персоне, то я не посмотрю на то, что нужно уважать старость.

Старик рассмеялся мне в лицо и замахнулся тростью. Когда та стала опускаться на мою голову в очередной раз, я перехватил её рукой и, интуитивно подавшись вперед, заехал учителю кулаком в челюсть. Из того, что произошло дальше я мало, что понял. Сначала боль в руке, затем мои ноги стали отрываться от земли, и мир перевернулся в глазах с ног на голову. Не прошло и удара сердца[3], как я лежал на земле, глотая пыль.

Тогда мне показалось, что может быть, я так не удачно споткнулся и упал, поэтому, вскочив на ноги, повторил атаку, обрушив на дедулю серию прямых и косых ударов в лицо и корпус. Казалось я вот-вот его достану, но кулаки лишь попусту рассекали воздух, проходив совсем рядом от худосочного тела моего будущего тренера. Мастер Лен, словно читал мои мысли, предугадывая очередной удар и, всякий раз уходил от него за какие-то мгновения. Но мое самолюбие эти неудачи не останавливали, наоборот, даже распаляли, заставляя вновь и вновь бросаться в атаку.

Через две меры времени[4] яростных, бешеных, я бы даже сказал неистовых промахов, я, обливаясь потом, тяжело дыша, стоял, согнувшись, упираясь руками в колени.

- И ты, жалкое ничтожное недоразумение называешь себя уличным бойцом?! – рассмеялся тогда Лен – вон, даже дядя Веня первый пьяница Каменки и завсегдатай таверны «На столбах» и тот бы, наверное, показал бы себя лучше.

ООооо! Эта до летописная старая ветошь с ушами, решила меня разозлить – багровея от злости и стыда, подумал тогда я - хотел получить злого Ан-Джея…? Ты его получил!

Я, зарычав словно дикий зверь, кинулся на него, вкладывая всю свою ярость в один решающий удар, который должен был стать финальным для старика.

В последний момент старик ушел с линии атаки, последовал едва уловимый глазом, мощный удар в диафрагму. Воздух со свистом выбило из легких, сразу помутнело в глазах и сознание надолго оставило меня.

Когда я очнулся, то первое что я увидел это собственную руку, лежащую у меня перед глазами, и она лежала явно не на подушке. Я пошевелился и сразу почувствовал боль в области солнечного сплетения. Сразу вспомнил мастера Лена, крепкий, блин, попался старикашка, а на вид такой сухой, что соплей перешибешь. Поморщившись, я перевернулся на спину и оглядел «помещение», в котором находился. Каково было моё удивление, когда я обнаружил, что лежу не в собственной комнате, вообще не в комнате и даже не в помещении. Я оказался в яме, глиняные стены которой были испещрены маленькими трещинками и тонюсенькими белыми корешками.

Осмотрев «стены», я перевел свой взгляд на край ямы и к своему глубочайшему сожалению понял, что без посторонней помощи мне отсюда не выбраться. Тогда я стал звать на помощь, но на крики никто не пришел. Потоптав дно ямы с четверть цикла[5], я прикинул, что стены располагаются не слишком далеко друг от друга и если упереться в них руками и ногами, то приложив некоторое количество терпения и усилий, будет вполне возможным выбраться наверх.

Сказано-сделано, упираясь всеми конечностями в стенки своей темницы, я, медленно, но уверенно стал приближаться к краю. Но когда я добрался до середины, там меня ждал неприятный сюрприз - стены здесь заметно расширялись, и чтобы взобраться выше, мне просто не хватало роста. Сделав попытку продолжить свой подъем, я сорвался, камнем рухнул вниз и приземлился с высоты в два человеческих роста прямо на свою венценосную, королевскую задницу. Даже несмотря на то, что земля на дне была мягкой, свою посадку таковой назвать я тогда не мог. Долго лежал на боку, охал и наглаживал ушибленное место.

Потом была еще одна попытка, затем еще, еще и еще, до тех пор, пока я не понял, что моя родная шкура дороже мне любой свободы.

Так прошли мои первые сутки наказания. Правда поспать не удалось, всю ночь дрожал и клацал зубами от холода. Стали приходить мысли от том, что этот гнусный старикашка, просто подосланный кем-то шпион, призванный за какие-то проступки моего отца отомстить смертью собственного сына. А может быть, меня тут держат для шантажа или еще для чего-нибудь.

Короче, пока я раздумывал о гнусных целях старика мне приспичило по большому, и вот тут-то я забеспокоился. Хотелось очень сильно, но было некуда. Я терпел, терпел сколько мог, но в итоге сдался и навалил, скажем, не маленькую кучу в наспех вырытую каблуком ботинка ямку.

Радость облегчения сменила горестная мысль: чем вытереть зад? Что я для этого выбрал, пусть останется маленьким секретом. Одновременно с этим возникла и другая проблема – запах. Тогда пришла новая мысль присыпать все это землей, но это не особо помогло.

Несколько циклов времени я орал, зовя на помощь, до тех пор, пока не охрип. И когда я совсем потерял надежду, что меня услышат, кто-то заслонил собою падающий на дно ямы свет. Я поднял голову и узнал того человека, что склонился над краем. Это был Лен. Тогда я подумал, что тот решил принести мне еды, но я ошибся, кормить и поить меня эта дряхлая свинья не собиралась.

- Я так и думал – произнес мастер, размахивая перед носом рукой – мало того, что ты обделал всю яму, так ты еще и не выбрался из неё.

Вдобавок к своим словам учитель презрительно плюнул вниз и стал уходить.

- Э-э-эй, ты куда? Стой старик! – сорванным голосом «прокричал» я – не уходи.

- Чего тебе пустое место? – спросил тот.

- Послушай, не знаю, зачем ты меня тут держишь, но я хочу, чтобы ты знал, что я принадлежу к королевскому роду, и если ты не освободишь, то мой отец, а мой отец король, прикажет отрубить тебе голову. Ты меня понял?!

В ответ старик рассмеялся и скрылся за краем ямы. Я снова стал орать, материть и проклинать учителя, до тех пор, пока не сорвал голос окончательно. В горле пересохло, ужасно хотелось пить и есть, от голода то и дело сводило желудок.

Когда наступил третий день, старик снова навестил меня, проверяя жив ли его пленник. В его руках я заметил большое зеленое яблоко, снова заныли пустые кишки.

- Прошу – взмолился тогда я – можно мне немного еды или хотя бы воды.

- Я тебе не мальчик на побегушках, и не твоя нянька чтобы давать тебе сиську всякий раз, когда ты попросишь есть – ответил старик и с хрустом откусил кусок яблока – если хочешь выжить выберись из ямы и добудь себе еду сам, а если нет, то подыхай тут, как собака.

- Прошу, можно хотя бы воды – взмолился я.

- Ты жалок Аниен – ответил Лен, с хрустом откусывая еще один кусок от яблока.

Я сглотнул слюни, жадно глядя ему в рот.

- Соберись Аниен, начинай думать головой, еще день, максимум два и у тебя не хватит сил, чтобы выбраться отсюда.

- Так ты дашь мне воды или нет? – прохрипел я, задрав голову вверх.

Старик не ответил, просто глядел на меня и жевал гребаное сочное яблоко!

- Послушай, если я умру, тебе не заплатят выкуп, тебе, ведь деньги нужны? – пытаясь сохранять терпение, спросил я – если выпустишь меня, мой отец тебя озолотит.

- Ты еще расплачься, уличный боец - усмехнулся старик и, снова сплюнув в яму, ушел.

Я взорвался! Начал кидаться на стены и разразился трехэтажным матом в адрес старика, вспомнив крепким словечком его детей, внуков, если таковые конечно были, не забыл и его мертвую мать. Но после двух мер беснования, тяжело дыша, без сил осел на дно ямы.

Выберусь отсюда – пообещал себе я – обязательно выберусь и грохну старика, а после расскажу дяде Варафу, и его некроманты разупокоят этого заплесневелого урода, чтобы я снова смог его грохнуть. Главное только выбраться. Но только как? Я пытался выковырять ступеньки в глине, стоя на дне ямы, сделал пару ступенек, но едва поднялся выше и начались проблемы. Одновременно держаться за ступеньки и ковырять тупым каблуком туфли, было почти невозможно.

Я снял с ноги обувь и поглядел на измазанный высохшей глиной каблук, и тут меня осенило! Вцепившись в обувку руками, я стал рвать её на части. Провозился немало времени, так силы были на исходе, а обувь для принца сапожник, мать его за ногу, сделал качественно. Я и прыгал на нем, и ногти срывал, и рвал зубами и вот, наконец, мои труды дали свои первые плоды. Туфля не выдержала трех циклового истязания и поддалась. Мне удалось оторвать подошву и вырвать оттуда металлическую пластинку, соединяющую каблук и подошву.

Теперь у меня появился инструмент для копания, но был, кстати, и минус – одна нога теперь мерзла больше.

Вооружившись импровизированной лопатой и парой десятков слов отборного мата, от которых нежные королевские фрейлины сразу бы забеременели, начал вырезать в стенах своей темницы ступеньки. Причем неустанно осыпать руганью и проклятьями всех, начиная от старика и до тех, кто вообще придумал копать ямы. На углубление старых ступенек, тех, что пытался выковырять каблуком, труда ушло мало, но стоило мне подняться, тут сил потребовалось немного большим. То и дело приходилось спускаться вниз и устраивать себе небольшой перерыв. На первых порах я пытался отдыхать прямо на стене, но пару раз брякнулся вниз. Вот тогда железно решил, что лучше лишний раз спуститься, чем постоянно отбивать себе бока и зад.

К вечеру ступеньки достигали в высоту почти два человеческих роста, до края ямы оставалось всего лишь три локтя. Я уселся на дне поудобнее, и любовался своей работой, весь грязный, вонючий, вымотанный как собака, с растертой в кровь ладонью, плюс ко всему меня все также, если ни сильнее одолевала голод и жажда.

Черт подери – мысленно выругался я – какая же странная штука жизнь. Еще две недели назад я нежился на подушках во дворце и думал, чтобы мне съесть на обед: нежного молоденького зажаренного ягненка или запеченную красную рыбу, то сейчас валялся на дне холодной ямы, весь в земле, и глине и готовый убить за глоток воды из лужи и кусок сухого хлеба.

Меня пробрал смех, я захохотал так громко, что привлек внимание Лена. Старик просмотрел вниз.

- Поди совсем умом тронулся? – усмехнулся он – или запах собственных испражнений выжег тебе последние мозги? Даа, видал таких хохотунов, их в домах специальных держат.

- Катись ты к козе в трещину, старая висложопая обезьяна! – зло огрызнулся я – погоди, завтра выберусь и тебе конец!

- С чего это ради, мы такие смелые стали? – Притворно удивился Лен. – А где же унижения, мол, мой папочка тебя озолотит, мастер Лен, дайте попить и все такое? Или одичал с голодухи?

- Не твоего ума дела, старый пень. Попомни мои слова, вылезу - убью – пригрозил я.

- Ну-ну, помнится мне, три дня назад ты побил одного дедушку – ехидно подметил Лен – на твоем месте я бы от стыда удавился.

- Ни чего, вылезу, скину тебя в яму, побудешь на моем месте. – Парировал я. – И вообще, вали отсюда на хрен, это моя яма и мне тут хорошо одному.

- Ну, тогда до завтра, герой, смотри не уходи ни куда – пошутил старик и отправился восвояси.

- Долбанный, старый, хрен – напоследок выругался я и остался наедине с собой и собственными мыслями.

Честно говоря, я не знал, чего хочет от меня этот ненормальный хрыч. Отпинал, бросил в яму, морит голодом и издевается. И ведь даже ни капельки не боится того, какая кара его ждет от моих королевских предков. Прошло три дня и моё отсутствие наверняка заметили в академии. За это время вести о пропаже принца наверняка дошли до дворца. Ничего, мой отец и дядя Вараф перевернут все королевство, но найдут меня. И тогда этот пердун сильно пожалеет. Но еще раньше он пожалеет тогда, когда я выберусь из этой треклятой ямы.

Когда я заснул, сам не заметил, но зато проснулся от собственного клацанья зубами. Согревался уже привычным для себя способом, стал усердно растирать свои конечности, грудь, бока и голову. Судя по двум спутникам Марельме и Шиату, освещавшим землю так сильно, что при желании можно было читать газету, утро было еще не скоро. Поэтому дабы не терять время и согреться, я снова принялся выдалбливать новые ступеньки. Три цикла кропотливой работы и моя голова оказалась над поверхностью земли. Вцепившись скрюченными пальцами в покрытую листвой почву, стал подтягиваться, помогая при этом ногами, пока, наконец, мне не удалось выбраться из своей тюрьмы.

Я отполз от края ямы и, перевернувшись, переполненный чувством непреодолимой гордости за самого себя, с облегчением развалился на спине.

- Ты красавчик, Ан-Джей! Ты лучший, мать мою! – Сказал я сам себе – крепкий орешек просто!

- Вылез, таки? – Прилетел со стороны смешок мастера Лена – Жаль, думал сдохнешь, мне под старость лет хлопот поменьше.

Несмотря на дикую усталость и упадок сил, я вскочил на ноги – совсем позабыл про это куцебородое зло!

- Ты! Ты! – задыхаясь от злости, хрипел я – ты, ответишь за это…!

- Да ладно, брось, – отмахнулся старик – ты же не хочешь проваляться в нокауте еще полдня? Вы уличные бойцы так любите это делать.

- аааААААА…!!! – брызжа слюной и вращая глазами от злости, я кинулся на старика – ууубьюююю!!!

- Эх! Ну ведь ни чему жизнь не учит. – Обреченно вздохнул старик, одновременно с этим отправляя меня на сырую землю точным ударом ноги в живот.

- Пффф…!!! – сипло выдохнул я, складываясь пополам, словно складной нож.

Приземлился точно на собственный копчик, а затем, хватая ртом воздух, медленно завалился на бок. Легкие нестерпимо жгло, я размахивал руками, стучал себе в грудь и рвал ворот рубашки, пытаясь дышать. Лицо стало пунцовым, на шее и лбу вздулись вены. Мгновение спустя я все-таки сделал первый судорожный глоток воздуха.

Творец Милосердный, каким же был этот старикан лет этак двадцать назад – с диким ужасом подумал я.

- Да кто ты такой вообще?!

- Я тот, кем ты можешь стать, если будешь прилежным учеником, а не взбалмошной капризной принцессой, коей сейчас являешься.

- Странная у Вас методика воспитания – заметил я, с трудом поднимаясь на ноги и скрючившись буквой «ЗЮ», стал подходить к учителю – особенно та часть с ямой.

- Надо было проверить, из какого теста ты слеплен, и что можно от тебя ожидать.

- Нуу… - жестикулируя, я замахал левой рукой, правой просто держался за живот – ну и как вам я? Есть шансы на то, что я хоть чего-то могу добиться.

- Все зависит только лишь от твоего желания – поглаживая бороду, ответил мастер Лен. Похоже, эта дурацкая куцая, седая бороденка была предметом его гордости.

- Стало быть, я выполнил ваше задание, могу ли я рассчитывать на глоток воды и кусок хлеба? – сиплым вкрадчивым голосом спросил я.

- Даже не думай – отрезал старик – будешь есть то, что сам добудешь. Это и есть твое задание. Выживание - твоя цель. Выжить и добраться до академии, только после этого я подумаю, достоин ли ты, чтобы я тебя учил.

- Ох – согнулся я, скрипнув зубами от боли – что-то не хорошо. Я…, кажется, сейчас сознание потеряю.

И в подтверждение моих слов, ноги подогнулись в коленях.

- Что, совсем плохо? – обеспокоенно спросил старик.

Я, постанывая, стал медленно опускаться вниз.

- Мутит сильно… кажется что-то порвалось внутри – сквозь зубы процедил я.

- Погоди – Лен подскочил ко мне – я помогу тебя подняться.

Старик стал наклоняться надо мной - признаюсь, только этого и ждал. Я резко распрямился, вытащенной из подошвы железкой, которую я все это время прижимал к животу, ударил его прямо в горло. С такого расстояния промазать не мог, но теплой крови и предсмертного хрипа, как ни странно, не последовало. Железяка рассекла лишь пустой воздух.

Чертов старик, стоял в шаге от меня и улыбался во все свои тридцать два зуба или сколько у него там к его годам осталось.

- Вот почему-то я ожидал такой гадости от тебя. Скажем даже, совершенно точно знал – указав на меня пальцем, шутливо признался Лен и, выдержав не долгую паузу, продолжил – за скорость удара, ставлю двойку, а вот за коварство твердая тройка. Можешь взять с камня кусочек хлеба, заслужил!

В правдивости своих слов он указал на небольшой валун, на котором, на предусмотрительно постеленной тряпке лежал кусок хлеба и кувшин, предположительно с водой. И как я это сразу не заметил, или старик в какой-то момент умудрился все это разложить.

- И в чем подвох? – Глотая слюни, спросил я. От этого упыря, едва не заморившего меня голодом, можно было ждать чего угодно.

- Нет подвоха – честно ответил тот, его лицо прямо-таки излучало искренность – только этому хлебу уже четыре дня. Думал, ты раньше выберешься.

Мой притупленный беззаботной и наполненной радостью жизнью инстинкт, подсказывал мне, тихо нашептывая – Аниен не ешь это…. Но мой желудок орал мне прямо в уши – ЖРИИИ!!!

В результате короткой внутренней борьбы с огромным перевесом в свою пользу победил желудок. Первым делом я, давясь и кашляя, осушил пол кувшина воды. Затем, отдышавшись, с некоторой опаской откусил от хлеба небольшой кусок, это далось мне большим трудом – хлеб был ужасно сухим и откусываться совершенно не хотел. Тогда я полил его водой из кувшина, и практически не дожидаясь пока тот толком размокнет, буквально впился в него зубами. Мне казалось, что этот старый, засохший хлеб самое вкусное, что я когда-либо ел в своей жизни.

Когда с пиршеством было покончено, я с жадной кропотливостью собрал все крошки с расстеленной тряпки и отправил их в рот и запил остатками воды. После поглядел на старика, тот стоял возле старой сосны, посмеивался и качал головой.

- Ты либо сильно доверчивый, Ан-Джей, либо просто сильно есть хочешь?

- Что это значит? – немного взволнованно спросил я, прислушиваясь к булькающим звукам моего желудка.

- Ну а ты не подумал, что хлеб-то отравленный был? – вопросом на вопрос ответил Лен.

- Не думаю – мотнул грязной головой я – не для того ты меня столько в яме держал, чтобы куском хлеба отравить. Тебе ведь меня помучить хочется, вот и растягиваешь удовольствие, садист старый. Так, что будет на этот раз? Кинешь в берлогу к медведю или наперегонки с бобрами на время сосну перегрызть и голыми пятками стадо мастодонтов затоптать?

- Ну, мастодонты они только на крайнем севере водятся, а вот идея с медведем мне очень понравилась – рассмеялся учитель – надо взять на заметку. Но если серьезно, заданий для тебя больше не будет.

- Вы отведете меня в академию? – с блеклой, тонюсенькой ниточкой надежды в голосе спросил я.

- Нет, я же говорил, что ты сам должен найти дорогу туда, а также добывать себе пропитание. Даю тебе полную свободу действий. От меня ты можешь получить помощь в виде советов и не более того.

- А если я попытаюсь тебя убить? – довольно таки прямо спросил я – как я понял, ты будешь неподалеку и когда-нибудь заснешь.

- Ну, попробуй, коль здоровья не жалко. Ты ведь тоже спишь, а проснёшься где-нибудь в берлоге с медведем в обнимку, потом объясняй ему, что мимо проходил.

- Да я так, поинтересовался.

- Ну и я так, ответил – ухмыльнулся старик.

Повисла небольшая пауза. Я огляделся вокруг – на первый взгляд дикая глушь, и ни каких признаков цивилизации. Но если задуматься, то, скорее всего я был неподалеку от академии, не мог же этот старикашка утащить меня на себе на несколько десятков верст. Не удивлюсь, если увижу здание главного корпуса вон за тем холмом, нужно только забраться повыше.

- Ты так до конца времен решил просидеть на этом камне? – первым нарушил тишину старик.

- Не твое дело, хочу и сижу, ты сам сказал, что у меня полная свобода действий.

- Ах, ну да – всплеснул руками Лен – прости, запамятовал. Но вот тебе мой первый совет, скоро ты снова захочешь есть, а с твоими навыками выживания, ходить тебе голодным все путешествие.

- Хочешь сказать я не смогу раздобыть себе еды?! – с вызовом бросил я ему.

- Нет, ну что ты, конечно, сможешь, тут бывает полно лосиных какашек.

- Но значит, тут есть и лоси – блистая сообразительностью, выпалил я.

- Да, но не в это время года, но какашки остались, будь уверен. Может, со временем привыкнешь к их вкусу.

- Сам то, поди, долго привыкал – огрызнулся я – раз такой знаток.

Старик не ответил, лишь улыбался и поглаживал свою куцую бороденку – спалить бы её!

Весь следующий день я перебивался тем, что посылал Всевышний. За холмом академии не оказалось, как, между прочим, и за следующим, следующим и пятым и десятым. Похоже, я просто пошел не в ту сторону. Я пытался вернуться обратно, но заблудился еще больше. Я наверняка со стороны уже походил на скелет, обтянутый кожей, сил не осталось совсем. Ввалились щеки, торчали ребра, морда грустная и голодная, но зато глаза горели диким огнем. За сутки мне повезло лишь два раза. Первый раз я нашел ручей, смог напиться воды, а заодно и помыться, так как несло от меня, будь здоров. Далее я пошел вниз по ручью, в надежде, что он выведет меня к озеру Амали, и вдруг, продираясь сквозь заросли густого кустарника, наткнулся на птичье гнездо с четырьмя пестрыми яйцами. Слопал их в один присест едва ли не со скорлупой.

С ручьем меня ждало разочарование, к вечеру добрался до разлома в земле. Прозрачная, извивающаяся меж камней лента воды пропадала в огромной расщелине. Сплюнув с досады, я решил заночевать неподалеку от ручья. Спать на земле мне показалось не безопасным, кто знает, какое тут зверьё ходит. Поэтому облюбовав себе дерево, взобрался на широкую нижнюю ветку. Прижавшись спиной к стволу, я снял с пояса ремень и привязал ноги к ветке, чтобы невзначай не свалиться во сне.

Нормально выспаться не удалось, несмотря на теплый климат, ранняя весна все же брала своё, ночи были холодными, и я снова проснулся от дикой дрожи.

Дождавшись рассвета, я окоченевший и весь затекший спустился с дерева, залив сводимый голодом желудок водой, продолжил свой путь. Через полцикла набрел на полянку, усеянную ягодами. Какова же была моя радость, я прыгал, смеялся, танцевал и плакал, при этом, не забывая набивать полный рот.

Наевшись до отвала, я решил насобирать ягод на будущее, но столкнулся с новой проблемой – нет тары. Собирать в подол рубахи? Не вариант, помнется. Эх, зря выбросил уцелевший ботинок, можно было использовать как корзинку. Но и уходить с полянки с пустыми руками не хотелось. Сорвав какой-то лопух, сделал из него некое подобие кулька, набив его под завязку, пошел дальше.

Поесть собранных ягод так и не удалось, от злости швырнул их в ближайшие кусты. Все дело в том, что спустя какое-то время, у меня скрутил живот, да так сильно, что на протяжении всего дня я только и делал, что щедро удобрял лес и жестоко снижал популяцию лопухов, на подтирание королевского зада. И все бы ничего, если не чертов старик, следующий за мной по пятам и не упускающий случая меня позлить. Особенно бесили его бесчисленные лекции о выживании и способах добычи пропитания, но злило больше то, что этот садист престарелый, следуя за мной, что-то постоянно жевал.

К полудню я случайно вышел к реке – это уже была маленькая победа, селения зачастую располагались вдоль русел рек и, если идти вдоль берега, можно было набрести на какую-нибудь деревушку, где только за одно кольцо на моем пальце меня на руках понесут во дворец. Но только вот сил идти уже почти не было, да и сбитые в кровь ноги давали о себе знать. Ступать было больно, а если под ногу попадался острый камушек, так и вовсе наворачивались слезы. Злой старик, нельзя же так с принцами поступать!

Взвесив все за и против, я решил пожертвовать рукавами рубахи, чтобы набить их травой и обвязать израненные стопы. Когда импровизированная обувь была на ногах, идти стало значительно легче. Преодолев пару верст, я остановился на привал. Завалившись на мягкую зеленую травку с наслаждением, вытянулся во весь рост.

Вскоре в поле моего зрения появился старик с какой-то палкой в руках. Увидев, что я его заметил, широко заулыбался.

- Здешние места славятся своей рыбой – сказал Лен, он достал из кармана перочинный нож и принялся строгать им палку – рыбы столько… хоть руками лови.

Я молчал, и даже демонстративно отвернулся в другую сторону, но все же нет-нет, а поглядывал за стариком.

С помощью ножа, Лен наточил один конец палки, затем закатав штаны, полез в реку. Зайдя по колено в воду, он застыл и стал внимательно всматриваться. Через какое-то время старик резко ткнул заточенной палкой куда-то под ноги, а через мгновение вытащил блестящую на солнце своей чешуей огромную рыбину, пронзенную самодельной острогой, и восторженно воскликнул:

- Видал, какая! Учись, зелень пузатая!

Я, посмотрев на свой ввалившийся от голода живот, так и не понял, почему он так меня назвал.

Через полцикла недалеко от меня дымил небольшой костерок, где запекалась измазанная глиной рыбина. Чей аромат дразнил ноздри и заставлял в спазмах сжиматься желудок.

Когда яство было готово, старик обстучал рыбу тростью и отчистил её от кусочков высохшей глины. Потом усевшись поудобнее, запустил в неё пальцы, вырвал большой сочный кусок и отправил в рот.

- О, Великая Идэя! – заговорил тот набитым ртом – клянусь небесами, вкуснее этой рыбы ничего в жизни не пробовал.

- Дай-ка я угадаю, кто ты?! – крикнул я, давясь собственной слюной.

- Можешь не говорить, – махнул рукой Лен – я злобный, жадный старикашка, который никогда не поделится с тобой этой рыбой.

- Козел, твоя фамилия – буркнул я, сглатывая очередную порцию слюней, но тут у меня родилась светлая мысль – может, я у тебя её куплю?

- А у тебя есть, что продать? – усмехнулся старик – хорошо, меняю пол рыбы на кружку крепкого темного пива.

- Проснись старик! Откуда, по-твоему, у меня пиво?!

- Нуу – всплеснул тот руками – нет пива, нет рыбы.

- У меня перриловое[6] кольцо с поллонитом[7] – показывая тому красующиеся на грязных пальцах украшение – оно стоит целое состояние, ты себе пивоварню купить сможешь.

Старик покачал головой.

- Запомни Аниен, здесь, эта побрякушка не стоит даже кусочка этой божественной рыбы. А бывают в жизни случаи, что даже целые горы золота не дороже пыли под ногами.

- Ты что совсем из ума выжил старик, это же перрил инкрустированный драгоценным камнем. Ты, похоже, цены-то его не знаешь.

- Знаю Аниен, вот поэтому и не продаю рыбу.

- Да будь ты проклят! – заорал я – хорошо! Я дам тебе два кольца в обмен на пол рыбины.

Старик запрокинул голову назад и почесал под бородой.

- Хм… что твориться в мире, перрил дешевеет на глазах, а ты говоришь целая пивоварня. Похоже, еще немного и оно станет не дороже этих камней, что под твоими ногами.

Он издевается – стал беситься я – он опять издевается. И тут меня понесло:

- Да чтоб ты подавился своей рыбой, гнида старая! Да чтоб у тебя кость поперек горла встала! Да чтоб тебя подняло и семь раз треснуло об землю…!

Ругался я много и долго, а старик только кивал головой и ел рыбу. Конечно, хотелось кинуть в него камнем, но из соображений собственной безопасности, так как старик был непобедимой заразой и порой выкидывал неприятные сюрпризы, в виде люлей, я решил обойтись без насилия.

- А что тебе мешает, пойти и поймать свою рыбу? – спросил учитель – вот деревья, вон река.

- Я не умею! – заорал я, тряся кулаками.

- Ну, ты же видел, как делаю я, можешь повторить – подлаживая бороденку, сказал мастер Лен.

- Повторить – усмехнулся я – у меня даже ножа нет.

- И не будет, нож привилегия старых больных, а главное жадных людей – засмеялся Лен, он, вскочив на ноги, взял оставшуюся рыбу и к моему великому ужасу швырнул её далеко в реку.

Я протянул руки в сторону реки, воды которой поглотили еду.

- Ку-ку-куда?! – Выдохнул я, готовый броситься за рыбой вслед по течению – зачем?

- Приди в себя Аниен! – Крикнул старик и швырнул в меня небольшим камешком.

Прилетело точно в лоб, да так больно, что выступили слезы.

- У тебя все мозги прокисли от красивой жизни во дворце, алкоголя и тупых уличных потасовок. Их даже драками не назовешь. Ну же, начинай шевелить мозгами, удиви меня, прояви смекалку! Хватит уже ныть и распускать слюни!

- Да что я могу сделать! – взорвался я – да я даже постель свою заправить сам не могу!

- Все, Аниен! – в ответ закричал старик – ты можешь все! Просто начинай думать головой!

Лен наорал на меня от души, затем развернулся и ушел в лес. Некоторое время, я просто сидел на камнях, после в голову пришла идея. Выудив из кармана железку, с помощью которой выбрался из ямы, я стал тереть её о камень, затачивая одну из её сторон. Железо не было особо крепким и легко стачивалось о шершавую поверхность валуна и вскоре, скажем цикла через три, у меня в руках было собственное острие. Выломав тонкую, упругую ветку орешника, растущего неподалеку, я с помощью полосок ткани, пожертвованных из собственной рубахи, привязал его к древку.

Теперь у меня было оружие, не то гарпун, не то копье, но в целом меня оно меня полностью устраивало. Забравшись в реку по пояс, я стал ловить рыбу. В общем, десяток попыток и последующих за ними разочарований только лишь распаляли меня. Я пообещал себе, что поймаю эту рыбу назло старику и всему миру. Докажу, что я могу выжить без чьей-либо помощи, а также, без подачек этого психованного старого хрена.

Но когда я с пятидесятого раза промазал, то в ярости от очередной неудачи, стал орать и что есть силы лупить гарпуном по водной глади. Когда же психи перестали меня бить, я снова переключил внимание на треклятую рыбу. Сменив место ловли, я выследил новую рыбину. Сосредоточившись и прицелившись, я вонзил гарпун ей в спину – снова промах!

- аааааааАААААА!! – раздирая глотку, завопил я, что есть силы и снова принялся молотить самодельно острогой по воде. – Ты ссанная селедка! Чтобы у тебя хвост отвалился! Да чтобы у тебя легкие отрасли, и ты захлебнулась! Карась вонючий! Плотва недоделанная! Свинья с плавниками! Убью! Убью! Убьююю…!

Удары стали заметно реже, а меня вдобавок стало покачивать от усталости и резкого упадка сил.

- Ох… - совсем выдохшись, выдавил из себя я и тяжело дыша, оперся о воткнутый в песчаное дно гарпун.

- Первый раз за всю свою жизнь вижу такую злобную истеричку – засмеялся Старик – иди вон мяты пожуй – успокойся. Ты же всю рыбу распугал своими истериками.

- ОТВАЛИ ОТ МЕНЯ!!! – переходя на визг, заорал я.

- Не визжи, как девчонка – снова усмехнулся Лен – никак не пойму, принц ты или принцесса-истеричка.

- ВСЕ! КОНЕЦ ТЕБЕ! ЗАДОЛБАЛ, ТЫ МЕНЯ! – я вырвал гарпун и, разбежавшись, запустил им в старика.

Кривая палка с примотанным к ней железным острием полетела в… эмм, короче вообще мимо. Не знаю, как от злости у меня сердце не остановилось. Выскочив из воды, я побежал к мастеру Лену, попутно собирая камни и швыряя ими в ненавистного мне человека. Но то ли совсем не было сил, то ли мне катастрофически не везло в последнее время, но камни то недолетали до него, то вообще летели в другую сторону. В конце концов, я запнулся и расквасил себе нос. В такие моменты жизни, почему-то хочется замолчать на миг, набрать воздуха в грудь, закрыть глаза, не думая ни о чем и со всей дури крикнуть - СУКААА!

Учитель подошел ко мне и ткнул моим же гарпуном мне в бок.

- Если ты так будешь и дальше себя вести, тебя инфаркт долбанет – засмеялся Лен.

В тот момент, я, честно говоря, так и не понял, что имел в виду старик, кто такой инфаркт и почему он должен меня долбануть, но отвечать ничего не стал и да особо задумываться тоже.

- Давай вставай – приказал Лен и всучил мне в руки гарпун – вставай и иди в реку за рыбой, если не хочешь сдохнуть.

- Мне и в жизнь её не поймать – отплевываясь и поднимаясь с песка, прохрипел я. Вытерев рукой нос, я заметил, что та в крови – ну вот еще и нос разбил.

- Пошел к реке! – рявкнул учитель, и стеганул меня по бедру тростью.

- Ай! – вскрикнул я, почесывая ушибленное место.

Второй удар прилетел по темечку, потом в плечо и по коленке.

- Давай размазня, лезь в реку и лови рыбу, буду бить, пока не поймаешь! – угрожающе проговорил Лен, угощая меня новыми порциями щелчков тростью.

Несмотря на мои протесты и откровенные маты в его адрес, в конце концов, он загнал меня в реку по пояс. Там я провел около цикла. Жалкое зрелище: весь трясусь, зубы стучат, ногу судорога свела, губы синие, весь худой и скрюченный. А жрать хочется, просто до слез. Плюс ко всем моим несчастьям - над душой стоял старик и бормотал, что-то на счет скрытых в каждом человеке сил, абсолютной концентрации и вселенского спокойствия, которого мне очень и очень не хватало. Не знаю, сколько бы ещё я провел в воде, но, похоже, судьба решила смилостивиться надо мной.

Заточенное острие с легкостью пронзило рыбину насквозь. Я поднял гарпун и, все еще не веря своим глазам, глядел на трепыхающееся и блестящее на солнце тело.

Выбравшись из реки, я выбрал плоский камень и, положив на него рыбину, стал потрошить и счищать с неё чешую. Если честно, то я раньше и не думал, что это так тяжело. Если выпотрошить её проблем почти не составило, то отчистить от чешуи получалось из рук вон плохо. Помню во дворце я как-то забрел на кухню и увидел, как молодая повариха готовила ужин. На разделочной доске лежала огромная рыбина, чешую которой она ловко счищала ножом. Тогда прошел мимо, не придав значение тому, что увидел, но сейчас я просто восхищался её мастерству. Так, как, моя склизкая рыбёха, все время норовила куда-то смыться, даже несмотря на то, что была мертвой.

В общем, опыт, как и половое бессилие, приходит с годами. Как только я сообразил, что чистить рыбу надо с хвоста, дело пошло немного веселее. Не прошло и десяти мер времени, как я уже мыл рыбину в реке.

Все бы хорошо, но возник вопрос – на чем готовить свеж пойманную еду? Я поглядел на старика, и тот словно читая мои мысли, скрутил выразительную фигу.

- Огонь не получишь. Хочешь запечь рыбу, добудь его сам.

Короче, до самого вечера, я пытался высечь его, ударяя камень о камень, затем тереть две палки до седьмого пота, но закончилось все тем, что я просто впился зубами в сырое мясо, как зверь.

Насытившись, я стал искать себе место ночлега. Мой выбор снова пал на дерево, расположившись на нижней ветке, я уснул, перед этим пообещав себе, что обязательно выберусь отсюда. Еще день, максимум два и я обязательно наткнусь на деревню…

ГЛАВА 4 – ВИБЭЙ

Поиск по сайту: