Остатки идолопоклонства

Девятьсот лет прошло с тех пор, как крещена Русская Земля. Девятьсот лет уже называемся мы православными христианами. Но забыли ли мы своих идолов? Не слышатся ли их имена в русских песнях народных, в сказках и преданиях? Кто, например, не слыхал имени Ладо в пениях свадебных, или Коляды в играх святочных? Но одни ли только имена их остались, нет ли еще и языческих обычаев? Наши предки справляли в начале жатвы праздник в честь своего идола Купалы; и теперь, накануне праздника рождества Предтечи Христова (24 июня), во многих местностях наша молодежь завивает венки, ходит в полночь в лес отыскивать какой-то чудодейственный папоротник, разводит костры и пляшет вокруг них... Разве это не остатки языческого идолослужения? Разве прилично христианским юношам и девицам встречать праздник Предтечи Христова такими играми и забавами? Или есть и теперь еще обычай — зажигать костер накануне Нового года, прыгать через него с песнями, гадать, рядиться в святые вечера — разве прилично христианам так провожать старый год и встречать новое лето благости Божией? Правда, все это теперь только забавы; но — скажем словами святителя Димитрия Ростовского: "Лучше, если бы вовсе таких забав не было...".

Но дело не в забавах одних. Кое-где и теперь совершаются разные обряды языческие. Кое-где и теперь, когда наступает гнев Божий, когда начинает распространяться какая-нибудь смертоносная зараза, например, холера, во многих местах деревенские жители собираются ночью, впрягают в соху женщину — вдову или девицу — и она с распущенными волосами, в сопровождении соседок и подруг, проводит сохой борозду вокруг селения. Тут уж не забава какая-нибудь, тут прямо — Богопротивное суеверие, остаток древнего идолослужения. Бедные, невежественные люди! И они думают оградить себя от гнева Божия такой бороздой! Но и на ум им не приходит, что они этим справляют идолопоклоннический обряд в честь какого-нибудь Купалы, что, значит, отрекаются от своей веры святой и отдают себя под покровительство диавола, и тем страшно прогневляют милосердаго Господа!... Хотя бы поучились они у тех добрых христиан, которые в таких случаях обращаются к Церкви Божией, приглашают в свои селения священнослужителей со святыми иконами, обносят святыню вокруг жилищ и полей своих и окропляют их освященной водой. Вот как делают истинно православные христиане, и тем призывают на себя благодать Божию, которая и покрывает их от всякой губительной заразы. Берегитесь, братие, подобных суеверий: это ни что иное, как остатки древнего идолопоклонства, все это ненавистно Богу и оскорбительно для нашей святой веры Христианской.

Избрание веры

Человеческая душа по природе христианка", — говорит древний церковный учитель. Наша совесть ищет правды Божией, а эту правду можно найти только в Христовом Евангелии. Великий князь Владимир имел сердце доброе, но на душе у него было немало тяжких грехов. Он убил князя Полоцкого и двух сыновей его, чтобы жениться на его дочери, он отнял Киев у старшего своего брата Ярополка, и когда тот явился к нему с покорной головой, то был умерщвлен слугами Владимира. Чтобы облегчить душу свою, Владимир часто приносил жертвы своим деревянным богам, и даже поставил в Киеве нового идола с серебряной головой. Но могли ли умиротворить его мятущуюся совесть эти бездушные боги, как бы он часто ни молился им? Нет, он начинал понимать, что таким богам не стоит кланяться, ему припоминались наставления, которые он слышал в детстве от мудрой своей бабушки, великой княгини Ольги; тревожной душе хотелось бы теперь еще послушать их... И вот в Киеве стали поговаривать, что князь задумал переменить веру.

Киев был стольный город Русской земли; сюда приезжало немало и из чужих стран разных торговых людей. Бывали тут и магометане, и иудеи, и римские католики, и греки. Прослышали они о намерении князя переменить свою веру и дали знать об этом в свои земли: понятно, каждому хотелось, чтобы русский князь перешел в его родную веру. И вот, ко Владимиру стали являться проповедники разных вер. Первыми пришли послы с Волги-реки, веры магометовой. "Мы веруем во единого Бога, на небесах живущего, и в Его пророка Магомета, который позволяет нам иметь жен, кто сколько хочет, только велит обрезываться, не есть свиного мяса и не пить вина". Так говорили магометане. Владимир со вниманием слушал их, пока они говорили о женах, а когда упомянули об обрезании и о том, чтобы не пить вина, то решительно отказался принять их веру. Послы немецких папистов говорили о величии невидимого Бога Вседержителя. Но князь знал властолюбие римских пап и сказал послам: "Идите обратно, отцы наши не принимали веры от папы". Явились к нему и хазарские евреи, и он спросил их: "А где ваше отечество?" Те отвечали: "В Иерусалиме; но Бог прогневался на отцов наших и рассеял их по чужим странам". — "Как же вы смеете предлагать свою веру другим? — сказал им мудрый князь. — Или вы хотите, чтобы и мы лишились своего отечества?" Пришел наконец и греческий проповедник — мудрый и ученый инок; он долго беседовал с князем о вере христианской, рассказал ему о сотворении мира, о грехопадении первых людей, о древних патриархах и пророках; потом перешел к рождеству Христа Спасителя, говорил подробно о Его жизни, чудесах, учении, страдании, смерти и воскресении; когда же дошел до учения о будущем Втором пришествии и Страшном Суде, то развернул перед взором смущенного князя большое полотно, на котором был художественно изображен Страшный Суд Божий: "Вот, — говорил инок, — на правой стороне стоят праведники, вот и уготованный им прекрасный Божий рай; а вот эти, налево, грешники и ожидающие их мучения адские".

Долго и с великим вниманием рассматривал Владимир эту картину; видно было, что она глубоко поразила его правдолюбивое сердце; он подробно расспрашивал инока обо всем, что тут было изображено, наконец, тяжко вздохнул и сказал: "Хорошо тем, которые направо, и горе тем, которые налево!" — "Крестись, и ты будешь в раю с праведниками, —сказал ему инок-проповедник, — а если не примешь Крещения, то твое место будет вот здесь, на левой стороне, с грешниками". Владимир задумался. "Подожду еще немного, — сказал он наконец, — получше разузнаю о разных верах, и тогда решу". Он оделил греческого проповедника богатыми дарами и отпустил с почетом в Царьград. А в душе он уже решил — принять веру православную и только об одном теперь думал, как бы лучше сделать, чтобы и бояр своих, и любимую дружину, и весь народ привести с собой в веру Крещением.

Прошло немного времени после беседы с греческим иноком. Князь созвал к себе бояр и старшин на совет. (Есть сведения, что этот совет происходил в городе Владимире, что на Клязьме, основанном самим князем Владимиром.) Он рассказал им все, что слышал от разных послов, и особенно — от греческого инока — и спрашивал их мнения и совета. Умные бояре сказали: "Никто своей веры хулить на станет; понятно, что каждый свою хвалит; если хочешь, великий княже, истину узнать, то ведь есть у тебя немало разумных людей; пошли их в разные страны и к разным народам; пусть посмотрят и разузнают о каждой вере на месте, а потом и нам с тобой скажут, кто как молится и служит своему богу в своей земле". Этот совет очень понравился Владимиру, и он решил послать десять мудрых мужей в чужие земли.

Побывали эти посланцы в разных землях: были и у немцев, и у приволжских магометан, и у других народов; пришли, наконец, и к православным грекам в Царьград. Здесь императоры Греческие, Василий и Константин, приняли их с радостью и дали знать патриарху, для чего прибыли русские посланцы. Патриарх приготовился к торжественному служению, и вот, наших предков повели в прекрасный и величественный храм Софии, Премудрости Божией, и поставили их в таком месте, откуда они могли все хорошо видеть и слышать. Служил литургию сам патриарх с собором епископов и священников; на них были златотканые облачения; кадильный фимиам наполнял храм благоуханием, стройное пение услаждало слух; тысячи молящихся с благоговением преклонялись перед Господом, воссылая Ему свои теплые сердечные молитвы... Можно ли выразить те чувства, которые наполняли сердца послов Владимировых в эти минуты? Возвратясь в Киев, они с восторгом говорили великому князю и боярам: "Мы не помнили себя, где мы стоим: на небе, или на земле? Нигде мы не видали такого благолепного Богослужения, какое видели у греков и никогда не забудем его, ибо кто отведал сладкого, тот не захочет горького, а мы веруем, что Сам истинный Бог живет с этими людьми!" А бояре при этом заметили князю: "Если бы греческая вера не была лучше всех других, то ее не приняла бы бабка твоя Ольга: ведь она была мудрейшая из людей". Как мудрый купец притчи Евангельской, князь Владимир искал и нашел, наконец, бесценный бисер небесный — он решил принять от греков веру православную и принял ее со всем народом своим.

Крещение Руси

Прошло два года после того, как греческий проповедник беседовал о вере с великим князем Владимиром. Благодатное семя веры принялось в добром сердце князя и готово было принести обильный плод во славу Божию.

"Где же нам принять крещение?" — так спрашивал он своих бояр, когда на общем совете было решено принять веру православную. "Где тебе любо, княже", — отвечали они. И вот, может быть совсем неожиданно для греков, русский великий князь двинулся со своим войском на греческий город Корсунь, находившийся верстах в двух от нынешнего Севастополя, и осадил его. Славный своими завоеваниями, Владимир не хотел унижаться перед греками, которые заставили его блаженную бабку, великую княгиню Ольгу, целый месяц ожидать в гавани, прежде чем позволили ей сойти на берег, — он решил завоевать себе веру. Долго длилась осада, греки храбро защищали город. Наконец Корсунь был взят и Владимир послал сказать греческим императорам Василию и Константину: "Я взял ваш славный город Корсунь; то же сделаю и с Царьградом, если не отдадите за меня свою сестру, царевну Анну". Ему отвечали: "Непристойно нам, христианам, выдавать сестру за язычника; крестись — тогда и сестру нашу получишь, и Царство Небесное наследуешь". Владимиру только это и было нужно; он отвечал через посланцев: "Я давно слышал о вашем законе; полюбилась мне ваша вера, пришлите ко мне епископа, чтобы крестить меня, и сами с сестрой приходите или пришлите ее ко мне, а я возвращу вам за это и Корсунь, и всю Тавриду". Тяжело было молодой царевне покидать родной город и идти к народу некрещеному, к князю, который еще недавно воевал против братьев ее. "Точно в плен я иду, — говорила она, обливаясь горькими слезами, — лучше бы мне здесь умереть". Но братья-императоры утешали ее: "Может быть, Господь обратит через тебя всю землю Русскую, — тогда ты и свою родную страну избавишь от лютого и сильного врага; сама знаешь, сколько зла наделала Русь грекам: то же может повториться и теперь, если не пойдешь туда, а если пойдешь, то получишь за это Царство Небесное и вечную память у людей". С плачем рассталась добрая царевна с братьями и, предав себя воле Божией, отправилась на корабле в Корсунь, где ждал ее жених. С ней поехал святитель Михаил со священниками, для крещения русского народа. Между тем Владимира постигло Божие испытание: он разболелся глазами и совсем ослеп. Тогда он начал сомневаться в святой вере и говорил: "Боги русские разгневались на меня за то, что хочу оставить их, и наказывают меня". И он откладывал Святое Крещение. Но царевна послала ему сказать: "Если хочешь выздороветь, то поскорее крестись, иначе не получишь исцеления". Князь согласился, и вот, лишь только вошел он во святую купель, и епископ возложил на него руку, — он тотчас же прозрел. "Теперь-то познал я Бога истинного!" — воскликнул тогда великий самодержец Российский, нареченный во Святом Крещении Василием, — и небесной радостью исполнилось его сердце. Чудо исцеления поразило его дружину и бояр, и многие из них тогда же приняли Святое Крещение. Вскоре после этого весело отпраздновали и свадьбу великого князя с греческой царевной.

В память своего крещения Владимир построил в Корсуне церковь; он возвратил город Греческим императорам, взял оттуда с собой мощи святого Климента, папы Римского, и ученика его Фива, и с торжеством возвратился с молодой супругой в свой стольный город Киев. С ним прибыли сюда: митрополит Михаил, епископы и священники, которые привезли с собой и Богослужебные сосуды и книги. Первой заботой равноапостольного князя было окрестить всех своих сыновей. Потом он приказал рубить и жечь идолов: Перуна, главного бога языческого, он велел привязать к лошадиному хвосту, стащить с горы и бросить в Днепр. Двенадцать человек сопровождали идола и били железными прутьями, а когда он поплыл по реке, то отталкивали его от берега. Суеверный народ со слезами провожал по берегу истукана и кричал ему вслед: "Выдыбай (выплывай), боже"! Между тем Владимир велел объявить по всему городу: "Кто завтра не явится на реку, будь он богатый или бедный, старый или малый, — тот будет считаться ослушником воли княжеской". Киевляне любили своего князя; они раньше знали о его намерении переменить веру, видимо, ожидали такого распоряжения и рассуждали: "Если бы новая вера не была лучше старой, — то князь и бояре не приняли бы ее".

И вот, на другой день открылось дивное, небывалое зрелище: с раннего утра несчетные толпы народа спешили на берега Днепра и его притока Почайны; сюда же прибыли митрополит Михаил с духовенством и сам князь с молодой княгиней, с детьми и боярами. По берегу в разных местах были устроены подмостки для духовенства, тысячи народа вошли в воду: мужчины и женщины стояли особо в реке, где поглубже, дети — ближе к берегу, а младенцев большие держали на руках. Священнослужители читали молитвы, князь со своим семейством и благородной дружиной в тихом умилении молился за новых христиан. Но вот по данному знаку все, стоявшие в воде, трижды погрузились в священные волны, и широкий, светлый Днепр стал русским Иорданом — заветной купелью Святой Руси... Что чувствовал в эти святые минуты равноапостольный наш князь Владимир? Можно ли описать тот восторг, ту несказанную радость, какая тогда наполняла его доброе, горячо любящее свой народ сердце! Слезы умиления блестели в его очах; он поднял руки к небу и воскликнул: "Творец неба и земли! Благослови сих новых детей Своих! Дай им познать Тебя, Бога истинного, и утверди веру их!"

Так совершилось великое событие — крещение Руси! В волнах Днепра погребена была навсегда Русь языческая и родилась новая Русь — Православная, Христианская! Сбылось пророчество Апостола Андрея Первозванного: на горах Киевских воссияет благодать Божия! Справедливо говорит летописец: "В сей день земля и небо ликовали. Это было в 988 году первого августа".

В воспоминание этого события в Киеве каждое лето, 15 июля, в день памяти князя Владимира, бывает торжественный Крестный ход на Крещатике. После молебствия митрополит поднимается на ступени памятника Владимиру и оттуда осеняет на все четыре стороны тысячи народа, покрывающие в это время горы Киевские...

Владимир — христианин

Такую дивную перемену произвела вера Христова в добром сердце нашего просветителя — великого князя Владимира! "Господи! —так говорил он, преисполненный чувством благодарности к Богу, — Господи, был я как зверь, много худого делал, когда своим идолам кланялся; жил совсем по-скотски, но Ты укротил меня — слава Тебе, Господи!" И в самом деле: когда Владимир был идолопоклонником, у него было много жен и наложниц; теперь он всех их отпустил, вступив в брак с греческой царевной Анной. Пока Владимир не знал истинного Бога, он был жесток и мстителен к своим врагам; а когда принял веру Христову, стал примером кротости и любви ко всем. Как отец родной он заботился о всех бедных; на его княжеском дворе они могли во всякое время получать пищу, одежду, деньги; он покоил странников, выкупал должников, отпускал на свободу рабов. Мало и этого было ему: "Больные, — думал он, — не в силах добраться до моего двора", и он приказывал развозить по улицам мясо, рыбу, хлеб, квас и мед для раздачи несчастным беднякам. Так глубоко запечатлелась в его добром сердце заповедь Христова: «Блажени милостивии, яко тии помилованы будут!2 (Мф. 5; 7). Даже самых отчаянных злодеев он боялся наказывать смертью и позволял им откупаться от наказания вирою, то есть деньгами. Деньги были тогда очень дороги и вира была тяжким наказанием; однако же злодейства и разбои с отменой смертной казни стали умножаться; в народе послышались жалобы на то, что житья от злодеев не стало; тогда пастыри Церкви вынуждены были предупредить великого князя, что Бог на то его и поставил, чтобы защищать добрых людей от злодеев и наказывать виноватых. После этого Владимир опять стал наказывать преступников смертью, хотя и с большой осмотрительностью. Духовный чин он уважал и любил; в праздничные дни у него всегда бывали три трапезы: первая — для митрополита с епископами, иноками и священниками; вторая — для нищих; а за третью садился сам князь со своими боярами и дружиной.

До Святогого Крещения князь распространял свои владения воинским мечом; теперь он жил мирно со всеми соседями; только дикие печенеги вынуждали его, по временам, воевать с ними. "С великим смирением он советовался с епископами, — по свидетельству святителя Илариона, митрополита Киевского, — советовался о том, как установить закон христианский среди людей, недавно познавших Господа". Везде, где были идольские капища, он стал строить храмы Божий. Построенная им в честь Матери Божией церковь была благолепно украшена, великий князь назначил в пользу ее десятую часть своих великокняжеских доходов, отчего она и названа Десятинной. В Новгороде и Ростове Великом Владимир сам содействовал просвещению народа светом веры православной; в другие города он отправил сыновей своих и с ними — священников для проповеди Евангелия. "Крест освятил города", — с восторгом говорит об этом митрополит Иларион.

Мудрый князь знал, что для утверждения истинной веры в сердцах его подданных особенно нужно учение книжное, знал и то, что иноземные священники, приходившие из Греции, будь то греки или болгары, не могли так успешно распространять веру Христову, как священники свои, родные, из русских, и потому он велел заводить школы и в них обучать боярских детей славянской и греческой грамоте, чтобы потом они могли стать священниками. В Киеве было открыто училище, куда собирали мальчиков и из простого народа. Летописец рассказывает, что неразумные матери плакали, отдавая детей в школу, как будто разлучались с ними навеки, "еще бо не бяху утвердилися верою", — замечает он. Богослужебные и учебные книги получены были из Болгарии, которая ранее была просвещена святой верой. По приказанию великого князя эти книги усердно переписывались (печатать книги тогда еще никто не умел) и рассылались по городам.

Так трудился великий князь Владимир для просвещения своего народа верой Христовой; и благословил Господь труды его праведные; русский народ получил веру православную и в благодарность за свое просвещение, прозвал своего доброго князя-просветителя "Красным солнышком", а Святая Церковь причислила его к лику святых угодников Божиих и возвеличила наименованием равноапостольного. Владимир преставился ко Господу 15 июля 1015 года, и был погребен в созданной им Десятинной церкви рядом со своей супругой Анной. Митрополит Иларион называет его вторым Константином, апостолом Русской земли.

Со времени князя Владимира Русская земля стала "святой Русью, Русью православной"; в вере православной русские люди обрели то благодатное сокровище, за которое беззаветно полагали свою жизнь наши предки благочестивые, за которую и ныне с радостью идут на смерть наши воины христолюбивые. Святая вера православная не раз спасала землю Русскую от конечной гибели; этой верой наши предки побеждали царства, ею и в наше время сокрушена сила царства агарянского; она слила, соединила в одну родную семью разные мелкие племена, ее населявшие. Где, например, эта чудь, где вятичи и другие племена? Они приняли веру православную и слились воедино с великим русским народом. Дорожим ли мы, братие, этим неоцененным сокровищем? Блюдем ли мы свято завет равноапостольного? Он любил храмы Божий и много построил их; он почитал святыню церковную и принес с собой из Корсуня мощи святого Климента, кресты и иконы святые, которые и теперь можно видеть в Московском Успенском и в Новгородском Софийском соборах; он любил сан духовный, и не только в делах веры, но и в мирских делах просил совета у пастырей —епископов и священников... Больно подумать, други мои, что к стыду нашему, к стыду родной земли, в самой колыбели Русского Православия, в матери городов русских, в богоспасаемом Киеве появились ныне люди русские, которые хулят веру православную, не ходят в храмы Божий, называют святой крест и иконы идолами, и всячески поносят духовных пастырей... Несчастные! Они забыли завет князя Владимира, они изменили вере, им завещанной, и слушают немецких лжеучителей... Да, други мои, кто ж не знает, что штунда — вера немецкая? Приходили было немцы и к князю Владимиру, предлагали и ему свою веру, но что он сказал им на это? "Идите себе назад: отцы наши не принимали веры от вас!.." И ушли от него эти непрошенные учителя со стыдом. А вот в наше время русские люди этих немецких учителей слушают, а учения Церкви Святой, учения святых Отцов, Богом прославленных, знать не хотят!.. И вот простые деревенские люди берутся своим умом толковать слово Божие, не хотят слушать своих, Богом данных, пастырей и учителей, и изменяют вере, которую девятьсот лет держит Русский народ, за которую умирали их отцы и праотцы, деды и прадеды... Братие! Вот наступает великий день для Русской земли: в 1888 году она будет праздновать девятисотлетие своего крещения. О, какой это будет радостный день для всех православных русских людей! Ужели в этот великий день наши заблудшие братья отвернутся от нас — не захотят разделить с нами нашей радости? Ужели они не поймут, ужели их сердце не подскажет им, как неразумно, самонадеянно они бросили веру православную и из-за этого отделились от родной семьи православных русских людей —духовных чад равноапостольного Владимира?..

Помолись, благоверный княже, ко Господу, да вразумит Он и просветит заблудших светом истинной веры, которую ты завещал как безценный бисер народу своему, но которую они не умели оценить по достоинству!..

Поиск по сайту: