Наряду с экономическими аспектами региональной безопасности, российские ученые выделяют такие проблемы, как социальная и политическая стабильность, взаимоотношения с федеральным центром, состояние этно-конфессиональных отношений, миграционные процессы, близость (отдаленность) к «горячим точкам» и границам РФ, информационная безопасность, экология и пр.[135]
Расширение содержательного поля понятия «безопасность» не могло не привести к новым интерпретациям этого термина. В частности российские ученые задались вопросом, насколько правильным является определение безопасности в сугубо негативном плане. Во многих традиционных политологических парадигмах безопасность определяется как отсутствие опасностей или способность актора эффективно встретить и предотвратить потенциальные угрозы. Но подобное определение не содержит позитивного видения безопасности: что же следует после того, как вызовы и угрозы нейтрализованы?
Ряд российских ученых попытался решить эту проблему, введя дифференциацию понятий «стабильность» и «безопасность». По их мнению, стабильность – это ритм жизнедеятельности систем, их пульсация, конфликт позитивных и негативных факторов развития без перехода за границы допустимого, за предельные рамки коммуникации в конфликтной ситуации (например, рамки права). Безопасность – это одновременно и пределы допустимого, и возможность вернуть систему в состояние стабильного, устойчивого развития после воздействия внешних и/или внутренних факторов.[136]
Другая группа российских ученых считает (вслед за скандинавской школой мирных исследований),[137] что безопасность нужно определять как общественный порядок, который обеспечивал бы не только защищенность социума, но и благоприятные условия, которые бы позволяли наиболее полное раскрытие творческих способностей индивида, социальных групп, этносов конфессий и пр.[138]
Нужно отметить, однако, что подобные подходы к определению безопасности в российской науке пока составляют очевидное меньшинство. Реализм и геополитика, будучи доминирующими парадигмами российской ТМО, не способствуют укоренению этих взглядов и продолжают настаивать на традиционном (т.е. негативном) определении понятия «безопасность».