После обращения человека ко Христу, после получения первого опыта возбуждающей благодати в сердце нашем должна возгореться Божественная ревность - постоянное стремление во всякий день и час хотя бы как-то приблизиться к Богу, делать угодное Ему и избегать неугодного. Эта ревность, повторим, подается свыше, но от нас требуется ее не потерять и не растратить впустую. Тогда она становится основою всей духовной жизни. Поясним это сравнениями. Может быть, ты видел, как сплавляют лес по реке. Впереди плота непременно движется буксир, придающий плоту еще маленькую скорость относительно течения воды. Это опережение течения необходимо для управления плотом, потому что судно становится неуправляемым, если совсем не движется относительно воды. Когда рассчитывают авиационный двигатель, какую тягу ему должно развивать, то непременно берется некий запас по сравнению с простым, горизонтальным, крейсерским режимом. Без этого избытка тяги самолет не взлетит и не будет способен маневрировать. Когда экономисты планируют какое-то производство и стоимость продукции, они никак не могут ограничиться тем, чтобы выручка только покрывала все возможные расходы. Должен быть непременно некий запас - прибыль, даже если она не рассматривается как самоцель. Без излишка невозможно будет даже простое воспроизводство, оно остановится, если не будет получать дополнительных дотаций. Подобно сему и наша жизнь духовная, наше спасение будет невозможно, если мы ограничимся только десятью заповедями в их буквальном понимании, если мы просто установим режим своей жизни, будем избегать только грубых грехов, регулярно ходить в храм, соблюдать посты и так далее. Все это необходимо, но недостаточно. Христианский режим не во всем подобен простому течению плота по реке, крейсерскому полету самолета, а равно и нерентабельному производству, годному лишь на покрытие собственных расходов. Человек, настроивший свою духовную жизнь на некий заданный минимум обрядов и порядков, вполне довольный ими и не ищущий более углубленного приложения душевных сил к духовным делам, в сущности, закрывает сам себя от пастырского руководства и даже от Божия водительства. И если на реках встречаются повороты, мели и пороги, если в полете бывают чрезвычайные режимы, а в производстве - кризисы, то тем более в духовной жизни безмятежное дремание на некотором достигнутом внешнем порядке - дело просто невозможное. Спокойствие приведет к поблажкам себе, те в свою очередь к самоугождению, ко оживлению страстей и далее к грубым греховным падениям, от которых не спасут внешние порядки жизни. Ревность по Богу и есть необходимый "избыток тяги". Горячая ревность о богоугождении способна поднять человека из падения, а спокойное дремание непременно приведет, выражаясь языком Златоуста, к кораблекрушению в пристани. Духовной ревности ждет от нас Сам Спаситель, и не случайно в Евангелии Он сравнивает ее с пламенем: Огонь пришел Я низвести на землю, и как желал бы, чтобы он уже возгорелся! (Лк. 12,49). А вот что пишет святитель Феофан о том же предмете, как принятие благодати должно сочетаться с нашею ревностью: "Душа грешная нравственно расслаблена, но когда принимает в себя Господа, чувствует в себе духовную крепость и силу, то есть ощущает в себе воодушевленную ревность о всяком добре... И всегда мы делаем понемногу добро; но делаем, когда оно само, так сказать, попадется под руки, и в исполнении не требует пожертвований и особых усилий. Но тут возраждается сильная энергия с направлением всех помышлений, желаний и намерений на одно богоугодное, что выражается не только живостию, но и некоторою неудержимостию в трудах доброделания и благочестия... Так должно быть во всяком причастнике Христовых Тайн" (Слова к говеющим о покаянии и причащении, 25). В чем же конкретно должна выразиться наша благоугодная ревность? Для начала плоту нужно отчалить от берега, а самолету взлететь. Обратившемуся ко Христу еще предстоит наладить православный церковный режим жизни, предстоит одолеть хотя бы грубые греховные привычки, у кого они имеются: курение, рукоблудие, сквернословие, пристрастие к компьютерной игре, рок-музыке, скверным зрелищам и чтению и т. п. Вот первая точка приложения Божественной ревности. Ведь ревность эта и есть по сути постоянное напряжение произволения на добро. Затем ревность должна браться и за собственно христианские дела, которым практически нет конца и предела. Это и святоотеческое чтение, и изучение церковной службы, обучение себя внимательной молитве. В этих деланиях оценка уже достигнутого всегда должна не слишком отличаться от нуля. Ибо даже апостол Павел пишет о себе: Я не почитаю себя достигшим (духовного совершенства - с. Т.), а только, забывая заднее и простираясь вперед, стремлюсь к цели, к почести вышнего звания Божия во Христе Иисусе (Флп. 3, 13-14). Постоянное побуждение себя к покаянию и к милостыне также немыслимо без ревности о спасении. Наконец, есть и творческие дела во славу Божию для тех, кто к ним склонен, вроде иконописи, педагогической, проповеднической деятельности, побуждением к которым должна быть именно Божественная ревность. Но это разговор будущий. Главный побудительный мотив правильной духовной ревности - это страх Божий. Он растет вместе с ревностью, или же они вместе гаснут и затухают в человеке. Страх Божий - чувство глубокое и обширное. На разных стадиях духовного роста под ним могут пониматься несколько различные вещи. Но самое первоначальное и простое проявление страха Божия таково: это глубокое убеждение в том, что христианин никоим образом не хозяин своей судьбы. Даже когда он что-то планирует или предполагает сделать, идя против совести, то его расчеты не сбудутся и планы рухнут, а последствия могут быть весьма тяжкими и непредвиденными. Бояться наказаний вечных мы начинаем далеко не сразу, и далеко не все вообще хотя бы раз в жизни испытали страх геенны огненной. Зато временные наказания в этой жизни случаются и бывают очень чувствительны. Так вот, первая стадия страха Божия и заключается в постоянном учете Промысла Божия, как наказующего непрогнозируемого фактора нашей земной жизни. Жаль, что хотя бы такой вид спасительного Божия страха приходит только с некоторым опытом, а юные души обычно не имеют его вовсе. Это подобно тому, как ребенок не боится ни пламени, ни удара электротоком, ни высоты до тех пор, пока не получит самого малого опыта. Но если такой спасительный страх Божий в душе появляется, то он поистине становится началом премудрости. Человек, боящийся Бога, хотя бы в названном самом примитивном смысле, уже проявляет начатки настоящего ума, который не зависит от количества приобретенных знаний или игровой сообразительности. Вот простые примеры. Родион Раскольников, собираясь на преступление. Бога не боялся и мысли имел самые безумные. Он рассчитывал, кому принесет облегчение и как распорядится захваченными сокровищами. Но совершенно не учитывал самого главного: что его духовно-нравственное состояние после убийства станет уже совсем другим и что в таком состоянии он нисколько не будет способен каким-то образом осуществить свои планы. Девушка мечтает устроиться в рекламную фирму. Ей говорят, что это дурная затея и что ничего хорошего из этого не выйдет. Но она Бога не боится, Промысл Его не принимает во внимание, и потому ей кажется, что она добьется всего того, что обещают работодатели. Итог получается плачевный: разбитая жизнь, ранняя старость, собственная надменность и озлобленность на весь свет и глубокое ощущение собственной ненужности. В чем причина? В том, что не хватило страха Божия (или, что тоже самое - ума) понять, что на греховном пути непременно изменится и собственный характер, и вкусы, и интересы, и мечты, и настроение - и всё, конечно, не в лучшую сторону. В этом смысле совершенно ложное, обманчивое отношение к жизни формируют детективные повести, типа похождений Шерлока Холмса. Там прививается совершенно механический взгляд на жизнь. Читателю кажется, что очень нетрудно подражать этому фантастическому железному герою, у которого если и проявляются еще изредка какие-то сантименты, то лишь на краткий миг и без всякого влияния на его поступки. Между тем действительная жизнь совершенно не такова. Реальное соотношение между преступлением и наказанием протекает гораздо ближе к сюжету Достоевского, нежели Конан Дойля. Объясняется это тем, что первый боялся Бога, а второй был лишен этого страха. Следует помнить, что описанное чувство - лишь самая простейшая форма страха Божия, обучившись которой и поумнев, христианин начинает опасаться и того, что ожидает нас после смерти. Научившись тем самым покаянию, он приобретает так называемый у святых Отцов страх раба. После первого опыта настоящих благодатных состояний подвижник обретает страх наемника - опасение утратить стяжанное сокровище благодати за безпечность. Лишь после сего, как говорят Отцы, приходит страх сыновний - боязнь прогневать Бога лишь из одной любви к Нему. Состояние, признаемся честно, нам вовсе незнакомое, хотя известны разные подделки под него. Возбужденная страхом Божиим горячая духовная ревность (ее следует отличать от душевной ревности не по разуму, движимой тщеславием) есть надежная защита от искушений вражиих. Диавол пережидает минуты нашего духовного подъема, потому что в это время мы внимательны к себе, ему же требуется от нас безпечность ко всему духовному. Будь постоянно ревностен - и он не посмеет приблизиться к тебе. Средство же для постоянного поддержания ревности именуется трезвением и включает в себя общий режим, о котором уже много было сказано. Полезно чтение святых Отцов, особенно аскетических писателей. Читай их труды почаще, хотя бы понемногу. Творения святых Отцов настраивают и нас на их духовный уклад, что побуждает, с одной стороны, к смирению, чтобы мы не мечтали о себе, а с другой стороны - к стремлению хотя бы что-то исправить в своей душе. Таким образом крепнет наша духовная ревность.
